Принцесса особого назначения

— Утыррка, — рев у самого уха заставил подскочить открыть глаза и тут же испуганно отпрянуть от здоровенного орка. — Утыррка, браго талахо баш…

Эээ, я не учила оркский, так развлекалась только, да и то с целью в один прекрасный день с ракардом познакомиться… Но в процессе протирания сонных глаз пытаюсь перевести. А сообразила, 'талахо баш' — жрать мясо. Это типа 'Добро пожаловать к столу, о несравненная'? Ну, так я и не против.

Пригладив встрепанные после всех приключений волосы, иду на свет из темной пещеры… Стоп, а почему пещера?! Лесные орки не живут в пещерах, они обычно строят полу-шалаши полу-землянки, маленькие такие, я точно знаю, мы в прошлом году одно их охт-стойбище уничтожили, там такие землянки были, а тут… пещера. Странные орки, неправильные какие-то, то бродячих принцесс удочеряют, то в пещерах живут. Может новый вид?

Двигаюсь за громилой вдвое выше меня и раза в полтора шире и когда уже почти выходим моего обоняния касается блаженный запах жаренного мяса… мммм… Обгоняю косолапого провожатого и устремляюсь на свидание с долгожданным обедом!

— Утыррка! — мой шанге, заметно выделяющийся на фоне остальных набедренной повязкой подлиннее и наличием трех, а не двух перьев в головной шерсти, радостно осклабился и протянул мне лапу. За кусок мяса я сейчас готова была и очередной Народный Суд провести, не то, что в компании чавкающих громил отобедать.

Мило улыбаясь одними губами (у них, если в улыбке зубы обнажить, считай что оскорбила всех и каждого разом), двигаюсь к папашке, сажусь позади, выказывая таким маневром уважение, смиренно жду куся мясца. Ну да, немного унизительно, но зато только немного, а вот когда с посольством к степнякам ездишь, так там вообще их главный хахто — правитель, с рук крупицами каши кормит, и попробуй отказаться только, или допустить чтобы на лице выражение брезгливости промелькнуло — сразу очередной набег объявят.

Мой папашка, безмерно радуя, протягивает здоровенный кусь от шеи кабана, причем не кидает назад, а положив в лист лопуха, с улыбкой протягивает. Все, я в восторге.

Поговаривают, что все простолюдины играют в королей и принцесс, но мы, особы королевских кровей, сходим с ума от восторга, если удается побыть простым человеком, хоть пару часов. Как говорил всегда мой отец — короли играют в пастухов и пастушек. К чему это я? К тому, что нет ничего великолепнее в меру прожаренного над костром свежего мяса, и еще чудеснее есть его, вгрызаясь в мякоть, позволяя соку стекать по пальцам и едва не мурлыкать от удовольствия! И никаких тебе 'Катриона, следите за своими манерами!'.

Где-то на второй половине этой порции, я сообразила, что мясо просто подозрительно великолепно. Я даже была вынуждена признать, что у моего любимого повара так вкусно никогда не получалось. Приглядевшись к костру, заметила остатки различных трав, которые видимо, добавляли для вкуса и поняла что орки действительно не звери, и готовить они умеют так, что в буквальном смысле слова пальчики оближешь.

— Утыррка, — мой папашка протягивает еще кусь мяса.

Естественно я не отказалась, продолжаем трапезу. На этот раз я ела уже с наслаждением и медленно, отрывая волокна мяса пальцами и отправляла в рот, пытаясь прочувствовать вкус и распознать какие травы использовались. Великолепный вкус от этого ничуть не пострадал, хотя орки подобный способ поедания мяса, наверное, видели впервые.

Кстати, вернемся к оркам. Начинаю осматривать их стойбище. Самок — нет! Мелких орков тоже нет! Нет и обычных землянок, тех самых в которых традиционно живут. Может просто отряд охотников?

Теперь о стойбище. Традиционно оно называется охт, но это не охт, а какой-то шахт, в смысле тут шахта у них. Мы сидели возле нескольких входов в пещеры, а метрах в двадцати в скале была видна именно шахта, потому что балочные укрепления для простых пещерок не делают, и тем более там нет механизмов для поднятия руды на поверхность.

Забыв про еду, что в принципе для меня не свойственно, поднимаюсь и иду ближе к шахте. Так и есть! Ствол шахты идет под наклоном, строили явно орки, так как балки не обтесаны и скреплены веревками, а ступени рассчитаны явно не на человека. Оборачиваюсь и смотрю на папашку — орк заинтересованно наблюдает за мной.

Итак, Катриона Ринавиэль Уитримана, делаем неутешительные выводы — орки добывают руду! Добывают видимо давно уже, не зря балки потемнели, и остается лишь гадать, что они с ней делают. Мой взгляд падает на кирку, небрежно лежащую чуть в отдалении в глубине шахты и я понимаю, что сие орудие труда так же изготовлено из голубой стали! Невероятно, просто… Кто бы мне сказал, что лесные орки разумны и овладели обработкой металла, расхохоталась бы в лицо!

— Утыррка, — папочка подходит и наклоняется, заботливо укутывает выделанной шкурой, — шгше тхешег.

Если бы я еще и поняла о чем это он, но вежливо киваю в ответ. Орки собрались, загасили костер, укрыли недоеденную тушу листьями, и разошлись по лагерю, ну да, стойбищем это уже не назовешь. Начинаю рассматривать построение охраны — трое на скалах, значит, есть наблюдающие. Семеро в лесу, замечаю их только потому, что те, кто только что ел мясо пошли им на смену, а так и при всем желании разглядеть не получилось бы. Еще пятеро сидят в лагере, но оружие держат на расстоянии вытянутой руки. Какие-то неправильные орки, орки-стражники получаются, как степняки значит.

Не то чтобы я сильно испугалась, скорее расстроилась — если и обычных орков уничтожить было сложно, то вот с такими разумными, нам вообще весело будет. Все же даже оказавшись в Готмире, я продолжала мыслить как наследница престола. Еще раз осмотрев лагерь, я начала оглядывать уже с большим интересом близлежащие кустики… в общем, мне срочно понадобилось место, куда и принцессы пешком ходят.

Судя по всему, на краю леса были охранники, значит надо топать подальше. Снимаю с плеч шкуру и топаю, медленно так, но едва не пританцовывая. Прохожу в лес… такое ощущение, что сзади хрустнула ветка! Оборачиваюсь — никого нет. Топаю дальше, безжалостно наступая на пожухлую траву — Гормир действительно напоминает вечную осень. Отойдя на приличное расстояние, нахожу нормальные такие кустики, бросаю пару камешков, чтобы убедиться, что там никого нет и с радостной улыбкой посещаю их таки.

И вот в самом процессе, слышу громкий хохот орков. Нет, они что следили за мной?

— Итге шеренг! Бу-га-га! — сквозь хохот говорит один, а я, все еще находясь в процессе, краснея перевожу 'А ты говорил, сбежит'.

— Итге джеген бшем! — второй тоже ржет и оба отступают в листву столь же бесшумно, как и появились, в смысле продолжая громко ржать.

Ну да, неприятно получилось. Но не совершать же теперь ритуальное самоубийство во имя спасения королевской чести… Встаю, привожу себя в порядок и топаю обратно к оркам. Во-первых, у них хорошо кормят, во-вторых, меня любят, ну и последнее… мне внезапно стало очень тоскливо — в этом сумеречном мире, по сути, я была никем.

* * *

Динар Грасовхенн стоял над раненным стражником из своей личной охраны. Отда он знал давно — с детства они вместе гоняли по лесу вокруг столицы Далларии, древнего Баргана. В пору юности они с компанией таких же юных и бесшабашных гуляли в кварталах развлечений, познавая запретные удовольствия от женских ласк, до сладких, дарящих упоение наркотических напитков. Отд был рядом и когда он впервые убивал, тогда они начали участвовать в набегах на ненавистный Оитлон. И вот сейчас его друг истекал кровью, раненный каким-то жутким шипастым животным, когда пытался найти эту… Утырку!

Динар смотрел в глаза друга, того кого знал еще ребенком и его голос не дрогнул, когда правитель Далларии произнес:

— Убить!

Его приказа не посмели ослушаться — все понимали что Отд станет обузой в этом враждебном мире. Приказ исполнили мгновенно, затем быстро забросали труп камнями и листвой, и вскоре двинулись в путь, стараясь не смотреть на лошадь без всадника.

А сумрачный правитель Далларии размышлял о будущем. Судя по информации, которую ему удалось добыть, в Готмире было четыре враждебных лагеря. Первый город Гархан принадлежал бывшим заключенным, там управлял Ксархар. Этот город Динар намерен был обходить стороной, до тех пор, пока количество его людей, он оглянулся, не утроится. Второй город Хорнасс, принадлежал ремесленникам и там все еще правили стражники Оитлона, это была наиболее цивилизованная часть Готмира. Именно это город Динар намеревался подчинить первым. Еще существовали поселения фанатиков на болотах, и возможно поселения орков, но ни первых ни вторых Динар не рассматривал как противников, а следовательно еще было не время строить планы нападения.

— Господа, — правитель Далларии остановил коня, развернул животное и взглянул на свое поникшее воинство. — Господа, мы завоюем Готмир, возьмем под контроль все рудники и тогда начнем диктовать свои условия Оитлону! — Его стражники воодушевились, но наемники все еще хмуро взирали на того, кто привел их в мир, откуда не возвращаются и Динар добавил. — У нас будет золото, женщины и самое изысканное вино! Мы заставим Оитлон исполнять все наши требования!

Вот теперь на него вновь смотрели с обожанием, и в глазах каждого из шестидесяти его воинов читалась решимость следовать за вождем до конца.

Спустя два дня и одну ночь, в процессе которой они подверглись нападению низкорослых чудовищ с дубинками и потеряли еще двоих, отряд Динара прибыл к первой крепостной стене Хорнасса. Город был окружен глубоким рвом, на дне которого даже с такого расстояния можно было рассмотреть невероятно крупных крыс. Первая стена отделяла основную часть города, вторая только небольшой богатый район.

— Что будем делать, хозяин? — здоровенный Хайдо лежал рядом с Динаром на вершине холма, разглядывая раскинувшийся внизу Хорнасс.

— А ничего, — правитель Далларии злобно ухмыльнулся и достал свиток с королевской печатью, тот самый в котором была зашифрована речь для суда. — Хитрость, мой верный воин, именно хитрость, а не доблесть, заставляет рушиться самые крепкие стены.

* * *

Через полчаса к воротам Хорнасса подъехал отряд из полсотни всадников на ящерах и лошадях. Отряд двигался строевым шагом, чувствовалась и выучка и дисциплина, именно поэтому о воинах тут же было доложено лорду Райхо. Но вопреки всем правилам, отряд по главе с медноволосым капитаном въехал до того, как лорд префект поспел к воротам.

— У меня письмо от короля Ибоиля Астаримана Оитлонского, — громко произнес Динар, пресекая уже открывшего рот для гневной тирады лорда Райхо.

Стражники впустили его без лишних слов, подчиняясь как властному голосу, так и виду королевской печати на гербовой бумаге. Как правитель он приказал бы казнить таких горе-воинов не раздумывая, но видимо в Готмире даже такие стражники были нужны. Динар мысленно ухмыльнулся — все шло по плану, и даже лучше чем он рассчитывал.

— Позвольте поинтересоваться, с кем имею честь беседовать? — в умении использовать властные нотки лорд Райхо уступал Динару, но с другой стороны ощущалось в этом высоком и массивном человеке умение повелевать, он тут был словно князек.

— Мне сообщить об этом именно сейчас? — Динар позволил себе снисходительную насмешку и лорд Райхо покраснел от досады.

Стараясь сгладить неприятный момент, Динар протянул лорду префекту гербовую бумагу с королевской печатью, не без основания полагая, что Райхо наизусть шифра не знает, и для перевода ему не один час понадобится. Лорд принял бумагу с почтением, эффектно развернул, с самым серьезным видом прочитал и словно невзначай осведомился:

— Вам известно, о чем желал мне сообщить его величество?

Правитель Далларии с трудом удержал улыбку, и вежливо поклонившись произнес:

— Помимо множества секретных сведений, которые предназначаются только для Вас, там так же сообщается, что Его Величество прислал мой отряд для укрепления позиций Хорнасса. — Он снова поклонился.

— Это великолепные известия, — лорд Райхо еще несколько мгновений делал вид, что внимательно читает, затем свернул бумагу и с легким поклоном произнес, — следуйте за мной, детали мы обсудим в моем доме.

* * *

Утро нового столь же серого, как и всегда дня, ознаменовалось перезвоном всех колоколов Хорнасса. Ремесленники и рабочие, стражники и торговцы спешили по выложенным из камней дорогам на главную городскую площадь, стремясь узнать столь важную новость, ради которой так надрывно звучали колокола и зазывали горнисты. Все обитатели Хорнасса перешептывались со вчерашнего вечера, когда в город прибыл королевский отряд. Для этих отрезанных от всего мира людей, король давно стал чем-то вреде бога, и несколько месяцев всем казалось, что этот далекий бог забыл о своих подданных. Но вот король прислал отряд стражников, сильных, уверенных, без привычной обреченности в глазах и город бурлил, в ожидании новостей.

На главной площади, на постаменте где обычно казнили преступников, стоял медноволосый капитан прибывшего накануне отряда. На нем была горностаевая мантия, его прямые волосы необычного оттенка красноватой волной подчеркивали властное лицо с пронзительным взглядом. Казалось, этот человек всматривается в каждого входящего, и словно решает, достоин ли народ Хорнасса быть его подданным. Позади него стояла леди Райхо, еще миловидная женщина, которая последовала за супругом в Готмир, передав родителям супруга еще маленьких детей восемь лет назад. Леди Райхо всегда вызывала трепет и уважение у всех мужчин Хорнасса, ведь она оставила яркую придворную жизнь ради мужа, и поговаривали что первыми словами, обращенными к рыдающему при виде нее лорду Райхо стали слова: 'Мои дети не нуждаются во мне так, как вы, поэтому я приняла решение разделить с вами эту ссылку.'

Так же на постаменте находились лорд Дэвер — статный смуглый мужчина, начальник городской стражи, полный и светловолосый как истинный аристократ лорд Юбер — главный казначей, и низкорослый отец Инсоло, первосвященник Готмира.

Динар хранил молчание до тех пор, пока площадь не наполнилась людьми, затем полное величия движение руки и все смолкли, в ожидании его слов. Правитель Далларии знал, какие слова нужно говорить, ему хватило лишь половины ночи, чтобы вникнуть в заботы и потребности горожан и сделать своими союзниками главных людей Хорнасса. Вторую половину темного времени суток Динар провел в постели леди Райхо, которой для энтузиазма было обещано, что в случае ее хорошего поведения лорду Райхо сохранят жизнь. Ее наивность позабавила и порадовала Динара, как и ее умения.

— Народ Хорнасса, король помнит о вас! — начал свою речь правитель Далларии и мысленно усмехнулся.

О да, он знал, о чем говорить, и он рассказывал о том, как король недоволен префектом Райхо, который довел жителей величественного Хорнасса до нищеты, о том, как жаль Его Величеству тех подданных, которые голодают, о том насколько изменится их жизнь теперь, когда во главе Хорнасса встанет он, лорд Динар. Как истинный вождь он говорил уверенно и властно, и народ готов был следовать за своим новым вождем… А в это время в верхнем городе гибли те, кого Динар Грассовен посчитал опасными.

* * *

— Пам пам пам, рам пам пам, трам пам пам и оу еууууууууууу, — весело напевала я дописывая письмо дорогому папочке, тому самому который имел отношение к моему рождению.

Мой второй папочка, уже тоже весьма любимый, с радостным оскалом наблюдал за тем, как его доча выводит смешные каракули на пергаменте. Подняв голову, встретилась с его заботливым и любящим взглядом — за те четыре дня, что я живу у орков, мой папашка стал для меня самым дорогим… орком.

— Утырка рисовать, — орк подошел, с умилением смотрел на ровные ряды символов.

— Да, а шенге относить и кидать далекооо.

— Шенге помнить, — меня потрепали по нечесаной макушке и ушли дожаривать кабана.

Если выбраться не получиться, останусь с папкой, он хороший. Нога под штанами из шкуры зачесалась и я уделила внимание почесончику — раздражала эта одежда мою нежную кожицу, но лучше так чем в юбке. В общем, я продолжила писать послание.

'Живу я у орков, замечательные ребята, нагло воруют нашу руду и шахты у них на значительно более высоком технологическом уровне, чем наши. Я настаиваю на договоре с орками, по поставкам нам руды. Высылай к ним Олдана, только этот лорд прожил среди лесных несколько лет и относится к ним с должным почтением. И еще — необходимо пересмотреть нашу политику в отношении этих морд, должна признать, нам есть чему у них поучиться.

Продолжаю искать варианты проникновения за пределы полога, на сегодняшний день выяснилось, что подкоп, состояние сна, проникновение под водой — не помогают. Но я упорная, ты же знаешь.

С почтением, ваша дочь наследная принцесса Катриона Ринавиэль Уитримана.'

Я закончила письмо на три страницы, и поднявшись направилась к папашке. Орк как раз проверял наш завтрак на степень готовности, а увидев меня, тут же отрезал значительный шматик от шеи кабана, положил на один из заготовленных листьев и протянул любимой доченьке. Мррр… мясооо! Свининка оказалась полным восторгом, и я подумала, что когда вернусь во дворец, никто меня так кормить же не будет, а жаль.

— Письмо, — ненавязчиво сообщаю я, уже вгрызаясь в завтрак… это божественно!

— Утыррка, ягоды! — ласково рычит папашка и протягивает мне еще и лист с зелеными листочками, красненькими и желтенькими ягодками и вымытыми корешками. Да, вот так гораздо вкуснее! — Шенге нести письмо, а Утыррка кушать хорошо!

С этими словами орк вытащил свиток, который я, перед тем как в мясцо вцепиться, за пояс заткнул и степенно удаляется. К тому времени как он вернулся, я уже только пальцы облизывала.

— Вкусно, — сообщаю я и папашка радостно осклабился.

Может показаться, что вернулся он быстро и возможно просто выбросил пергамент, но я папке верила. А спустя семь суток, мой шенге, улыбаясь так, словно ради меня только что свернул пару гор, протянул ответ. Вот теперь я была ну ооооооооооооооооочень удивлена — слишком быстро. Получается семь суток — три от полога до дворца, три обратно, это шесть, но… кто-то ради этого письма гнал лошадей ведь. Или письмо, выброшенное из-за полога сразу попало к нашим патрулирующим границы стражникам и те распознали символы королевского шифра, или… Или даже не знаю что.

Рассуждать долго я причин не видела, быстро сбегала и вымыла руки, вернувшись, развернула свиток.

'Кат, доченька моя, сокровище мое, родная моя, ты жива!!!! Нет слов, чтобы описать мою радость и мой восторг!!!

Теперь к делу — немедленно выдвигайся к Хорнассу. Только там ты будешь в безопасности! Я отправил сообщение лорду Райхо, он мой верный соратник и сделает все, что бы жизнь в этом сумрачном мире была наиболее приемлемой для тебя. Повар изъявил желание преодолеть полог, чтобы быть с тобой рядом, и если ты пожелаешь, так же несколько доверенных лиц добровольно разделят с тобой ужасную участь.

Дочь, я ищу способы спасти тебя, я упорный, ты знаешь! В настоящий момент возвращаюсь к перевалу. Твои похороны отменили!

Отец.'

От счастья неземного пропускаю момент, когда меня тащат мыться. Это только кажется, что орки грязные вонючие морды, а на далее они каждое утро моются в реке и чистят свои оскалы размочаленными на концах веточками, прочищают носы и даже… уши моют! И вот как только эти стадо фыркающих мордоворотов покидает горную речушку, папашка тащит туда меня. Иногда даже сонную! И меня, наследную принцессу Оитлона швыряют в ледяную воду! Я и во дворце полностью мылась раз неделю, а то и реже, а умывание было кончиками пальчиков в теплой воде! Брррр! Но, бодрит однозначно.

— Шенге, не на… буль-буль… Бррр! — вылетаю на берег, а орк хохочет, бросая мне то, что когда-то было простыней, а теперь мое персональное полотенце, которое я лично стираю ежедневно и сушу потом на дереве.

И как я без него буду? Стало очень грустно, но папа прав — нужно идти в Хорнасс! Подхожу к шенге, меня берут на ручки и несут в охт переодеваться.

У орков я жила уже двенадцатый день. Тут не было министров, моего секретаря и привычной для наследницы бумажной работы, но тут было… чудесно.

— Утыррка, еда! — сообщает мне папашка, едва я успеваю переодеться, и я бегу на выход из спальной пещерки.

Орки радостно скалят клыки при виде меня, а я сажусь на бревно, которое папка специально для меня приволок. Им то хорошо, сидят себе скрестив ноги на шкурах, а вот у меня после подобного ноги немеют, папашка раз заметил как я пошатываясь встаю и приволок мне бревно. Обожаю я своего шенге.

Пока жую теплое мясо и белые, пряные корешки, папашка о чем-то переговаривается с остальными. Потом на меня смотрит и спрашивает:

— Утыррка, гулять?

Радостно киваю и бегу натягивать свои сапоги из мягкой кожи — папашка сделал! Для меня! Люблю его. И мы идем гулять.

Утренний лес в Готмире это нечто особое… Птицы тут кричать тихо, словно боясь, что их услышат, временами вдали слышится рев волков, но они чуют запах орка и не идиоты же, чтобы с моим папиком связываться, а вот ящеры и марагхи могут — тупые они.

— Утыррка читать письмо от короля? — спрашивает папашка, когда я перепрыгиваю через лужу.

И да здравствует лужа, в которую я от удивления свалилась!

— Шенге знать? — поднимаясь и отряхиваясь спрашиваю я.

— Шенге умный, — папашка радостно скалится, — Что говорить темный король?

Темный, это потому что мой реальный папка с длинными черными волосами, которые любит носить распущенными, потому что так нравится маме… Эх, вот у них любовь, мне бы так.

— Король приказал идти в Хорнасс, — печально сообщаю я.

— Утыррка хотеть в город? — грустно спрашивает орк.

— Утыррка… не знает чего хотеть, — говорю искренне и сама удивляюсь этому. — Шенге, Утыррке хорошо здесь, но…

— Но путь ведет дальше, — папашка грустно кладет лапу на мое плечо, — шенге все понимать, только шенге тяжело очень.

И мне тяжело, а что делать.

Мы вернулись в лагерь, шенге постоянно тяжело вздыхал и все же… никогда не думала что орки такие умные!

* * *

'Лорд Райхо,

Вынужден сообщить, что в Готмир вопреки своей воли попала принцесса Катриона Ринавиэль Уитримана…'

— Это нам и без вас известно, — Динар усмехнулся и продолжил чтение.

'В настоящий момент моя дорогая дочь находится у орков…'

Резким движением правитель Далларии вскочил, остановил надрывающегося музыканта и перечитал строчку снова.