Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Обжалованию не подлежит - Максуд Ибрагимбеков на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Нет. Невозможно.

— Понимаю. Ты из-за минутного удовольствия поставил под угрозу свое будущее, а может быть, даже жизнь. Скажу честно, я растерян. Ты понимаешь, что с минуты на минуту за тобой должны прийти? Так… Давай-ка подумаем вместе. Прежде всего Самандар должен поставить в известность товарища Назимова. Обязан!.. Хорошо бы, если бы мне удалось встретиться с ним раньше Самандара.

— А что это даст? — усмехнулся Сеймур.

— Хоть что-нибудь, может быть, и даст… Надо использовать любую возможность. Ты посиди здесь, а я поднимусь в кабинет директора и позвоню товарищу Назимову. Конечно, это не телефонный разговор, но позвонить надо. Расскажу ему, что произошло, и попрошу его…

— О чем? — невесело усмехнулся Сеймур.

— Еще не знаю, — откровенно признался Фаталиев. — Но просить буду.

— А может, не надо просить Назимова. Мне не поможете, а Назимов, если ему понадобится, вашу просьбу может использовать против вас. Я знаю о таких случаях.

Фаталиев улыбнулся.

— Спасибо за заботу о судьбе престарелого товарища. Жди меня здесь и никуда не уходи.

На телефонный разговор Фаталиева с Назимовым Сеймур никаких надежд не возлагал. Да и ко всему, что может произойти, он относился с надежно выработанным безразличием. Но теперь он был спокоен, потому что Фаталиеву он верил и был убежден, что собака на улице не останется.

Фаталиев вернулся минут через двадцать. Он не скрывал удивления.

— Товарищ Назимов узнал о том, что произошло в кабинете Самандара, только сейчас от меня. Самандар ему еще не звонил. Это удивительно… Странно и подозрительно. Слушай, ты его случайно не убил?.. Ладно, будем ждать приезда товарища Назимова.

— А директор совхоза вам что сказал?

— Директор, когда я прихожу звонить, сразу выходит из кабинета. Я ведь хоть и общественный, но как-никак уполномоченный органов внутренних дел, — усмехнулся Фаталиев. — Уважают.

Лаборантка принесла им чай. Сеймур удивился, увидев, что вместо чая она принесла стаканы с кипятком. Все объяснилось, когда Фаталиев пинцетом вынул из маленькой картонной коробочки несколько тычинок шафрана и опустил их в оба стакана. Каждый стакан он накрыл блюдцем, для того чтобы, по его словам, чай настоялся.

— Это своего рода научный эксперимент. Причем исключительно приятный. Настой шафрана — стимулятор нервной системы, — объяснил он Сеймуру. — После шафранного чая у большинства людей улучшается настроение и нормализуется давление крови. Все данные мы заносим в этот журнал. Сейчас впишу в него и твое имя.

Сеймур выпил чай необычного рубинового цвета, но настроение его после этого не изменилось.

— Стабильный эффект наблюдается спустя две недели каждодневного употребления: шафран — замечательное растение. А вы знаете, как выглядит отравление от больших доз шафрана? Если стакан шафрана залить кипятком и полученный настой выпить, то у человека начнется неудержимый приступ смеха, который через полчаса закончится параличом органов дыхания.

— Это как от укуса тарантула? Или я что-то путаю, но где-то еще в той жизни я читал, что укушенные тарантулом перед смертью не то заливаются смехом, не то танцуют. Считается, что так произошло название танца — тарантелла. Конечно, я что-то перепутал. — попытался предложить свою версию Сеймур.

Фаталиев неопределенно пожал плечами:

— Может быть. Но не на Кавказе. Это в Америке или Африке укус тарантула смертелен. Здешние тарантулы помельче — их яд не смертелен. Меня лет десять назад в мингечаурской степи укусил за плечо тарантул. Смеяться и танцевать не хотелось, я только корчился от боли. И осложнений с дыханием не было. Через несколько дней прошло.

Сеймур чувствовал, что, затеяв беседу о шафране и тарантуле, Фаталиев что-то обдумывает:

— Не скрою от тебя, мне вот что интересно. Самандар сильное и злобное животное. Здешним крестьянам и рыбакам он известен как большой любитель рукоприкладства. Его здесь все боятся. А у тебя на лице ни царапинки. Как это получи-лось? — с сомнением в голосе спросил Фаталиев.

— Не знаю. — Сеймур улыбнулся. — Может быть, все дело в раненой собаке.

— Значит, из-за раненой собаки… Удивляюсь, что Самандар не застрелил тебя в своем кабинете. Ему никто слова не сказал бы… Ну ни одной царапинки. Ты просто неправдоподобно везучий, — невесело усмехнулся Фаталиев. — Ладно, пусть так. Поглядим, чем это везение обернется завтра.

Они попрощались. Фаталиев был встревожен и не старался это скрыть — от завтрашнего дня хорошего он не ждал.

Сеймур около часа простоял в саду перед зданием. Ему очень хотелось перед неизбежным отъездом попрощаться с Марьям, но ее нигде не было видно.

Ночью Алби мучили тревожные сны, он жалобно поскуливал, в перерывах на кого-то лаял, но как только Сеймур подошел к нему, замолчал. По тому, как он в один прием проглотил вчерашнюю котлету, было видно, что проснулся он в хорошем настроении. Нос его был все еще теплый и сухой. Но глаза были блестящие, и смотрел он ими на своего хозяина как всегда с обожанием и вполне жизнерадостно.

Кто-то постучался. Сеймур распахнул дверь, это пришел доктор Аслан. Он принес своему пациенту обещанный подарок, увесистый кусок свежей печени. Состоянием здоровья Алби он остался доволен, сказал Сеймуру, что через неделю-другую здоровье восстановится полностью.

После ухода доктора Сеймур позвал собаку на прогулку, отозвалась она с готовностью, но во двор вышла, заметно прихрамывая на заднюю ногу.

— Итак, что мы имеем? — сказал Сеймур. — Теперь мы хромые, причем оба на левую ногу. Вижу по морде, тебе это кажется смешным. А вот мне, скажу тебе откровенно, в ожидании приезда Назимова и сопровождающих лиц совсем не смешно.

Назимов приехал утром. Чувствовалось, что настроение у него плохое, обычно бледное лицо было землистого цвета, а в полумраке кочегарки казалось зеленоватым и еще более исхудавшим. Он усадил Сеймура за стол напротив окна и некоторое время с нескрываемым интересом молча разглядывал его.

— Расскажите, что произошло после того, как вы самовольно покинули территорию совхоза, — сказал он, выложив на стол блокнот и ручку. — Предупреждаю, ничего не скрывая.

Сеймур подробно рассказал обо всем, что произошло в сельсовете. Назимов внимательно слушал, но ничего не записывал.

— Теперь покажите, как именно вы били Самандара. Подробно. Итак, он сидел за письменным столом, вы подошли к нему, он вскочил… Показывайте!

Сеймур изобразил удар правой в челюсть, после чего предельно похоже показал, как ударил его ногой в пах.

— С размаху, значит, ногой в пах? — потирая руки, но все тем же сухим тоном уточнил Назимов. — Удар был нанесен вами, наверно, вполсилы? Удар с размаху ногой в пах, это вам не шутки!

Сеймур упираться не стал.

— Можно сказать, бил в полную силу. — Он чуть не онемел от удивления, когда ему вдруг показалось, что Назимов слушает его с откровенным выражением удовольствия на отчасти порозовевшем лице.

Властным жестом он прервал дальнейшее повествование Сеймура в той части событий, в которой произошла встреча с Газанфаром.

— Не отвлекайтесь! Итак, сколько раз вы ударили Самандара головой о стену?

— По-моему, три-четыре раза, — подумав, сказал Сеймур.

— Что значит, по-моему? Точнее!

— Четыре раза.

— А когда он лежал на полу, сколько раз вы его пнули ногой?

— Ни разу.

— Почему? — заинтересовался Назимов. — Как могло произойти, что вам вдруг расхотелось?

— Ну… он уже лежал и еще мне показалось, что он сильно напуган, наверно, поэтому.

— Неубедительно, — Назимов недовольно пожевал губами. — Он лежал на спине?

— Да.

— Вот мне непонятно, почему в самый подходящий момент вы его не пнули ногой в ребра, хотя бы два-три раза. Это странно… Вы отдаете себе отчет в содеянном? — спросил Назимов. — Вам известно, что нападение зэка на представителя власти строго карается законом? Вплоть до высшей меры!

Сеймур в ответ молча кивнул головой.

— Это хорошо, что знаете. Не забывайте об этом!

Назимов позвал водителя и попросил его позвать товарища Фаталиева.

Дознание в устной форме продолжилось и после прихода Фаталиева.

— Что у вас здесь происходит, достопочтенный товарищ Фаталиев?! По дороге в совхоз я заехал в сельсовет и что? Пусто, никого нет. А племянник руководителя совхоза официально сообщил мне, что товарищ Калантарлы вчера был отправлен домой в связи с полученными травмами. Он представил мне справку из районной поликлиники. В справке, заверенной главврачом, указано, что у Самандара Калантарлы обширная гематома на волосистой части головы, подозрение на сотрясение мозга, повреждение левой лицевой кости, а также обширный отек и воспаление мошонки. В связи с чем Калантарлы на весь период лечения в стационаре освобожден от работы. Племянник официально утверждает, что все эти повреждения были получены на его глазах при падении товарища Калантарлы лицом вниз со скалы на другую, нижестоящую скалу во время охоты. Не понимаю, почему в рабочее время руководитель сельсовета охотится? На кого этот проходимец охотился?

— На уток, товарищ Назимов, на диких уток.

— Вы составили список свидетелей происшествия?

— Кроме племянника, ни одного свидетеля не было. Надо его опросить?

— Племянник уже дал показания, собственноручно в письменной форме… — сухим тоном сказал товарищ Назимов. — Настоятельно прошу вас, дорогой товарищ Фаталиев, в будущем во избежание недоразумений предоставлять мне сведения о таких серьезных происшествиях своевременно.

Фаталиев в ответ молча кивнул головой. Вид у него был растерянный. Возникла долгая пауза, в конце которой Назимов встал, давая понять участникам расследования, что вопросов у него к ним не осталось.

Он попрощался, обменявшись рукопожатием не только с Фаталиевым, но почему-то и с Сеймуром. Перед тем как уйти, Назимов подошел к Алби, который насторожился при его приближении, но не зарычал.

— Сразу видно — славный песик! Как сказал товарищ Дзержинский на слете передовиков пограничников — собака верный друг человека, — одобрительно повторил Назимов слова Дзержинского, упорно не замечая запачканную кровью повязку на бедре друга. — Как зовут собачку?

— Алби, — сказал Сеймур.

— Алби. Интересно. Это что, сокращенно от Альбиона? От туманного Альбиона. В честь Великобритании?

— Не совсем, — опередив Сеймура, осторожно объяснил Фаталиев. — Кличка в память небольшого города Алби во Франции. Там мэр города коммунист.

— Это правильно, товарищ Фаталиев, — продолжил Назимов, не отходя от Алби, — что вы разрешили завести при кочегарке служебную собаку. Но хорошее дело надо доводить до конца. Поэтому обратитесь, пожалуйста, от моего имени к директору совхоза, пусть он обеспечит собаку Алби довольствием наряду с другими сторожевыми собаками совхоза.

Алби все-таки глухо заворчал, но Назимов пожелал истолковать это как проявление благодарности.

— Все-таки очень умная собака, — сказал он и в сопровождении Фаталиева вышел из кочегарки.

Сеймур пошел провожать Фаталиева.

— Должен вам признаться, я ничего не понял, — сказал Сеймур.

Прежде чем заговорить, Фаталиев по привычке оглянулся по сторонам.

— Это потому, что вам ничего не известно об отношении товарища Назимова к Самандару Калантарлы. Я вам кое-что расскажу, но, надеюсь, все это останется между нами, — он говорил громким шепотом. — Назимов терпеть не может Самандара и откровенно презирает его еще с тех пор, как Самандар работал в органах. В то время Самандар был начальником закрытого лагеря строгого режима под Кировабадом. В основном там содержались бывшие чекисты и бывшие работники милиции и прокуратуры. Как стало известно позже, Самандар в течение трех лет занимался самоуправством, за малейшую провинность собственноручно истязал заключенных. Ему не только все сходило рук, за семь лет службы ему дважды объявляли благодарность. Он вошел во вкус и незаконно застрелил оскорбившего лично его заключенного, якобы при попытке к бегству. Дело получило огласку, и его отстранили от занимаемой должности.

— Все это произошло после того, как расстреляли товарища Берию?

— Бывшего товарища Берию. До того. Мне рассказывали, что, давая показания офицерскому суду чести в центральном аппарате НКВД, Самандар свои действия объяснял желанием укрепить дисциплину, полностью расшатавшуюся при прежнем руководстве. Чекисты лишили его звания майора, и он с позором был изгнан из системы органов внутренних дел. Вот и все. Самандар оказался в Амбуране председателем сельсовета только благодаря родству с Афрасиабом Куткашенлы, который возглавляет наш район.

— А Назимову известно, что здесь вытворяет Самандар?

— Товарищу Назимову известно все! — внушительно сказал Фаталиев. — Но против Самандара он бессилен. Самандар политически подкован, неоднократно доказывал преданность партии. И самое главное — первый секретарь сталинского райкома партии товарищ Куткашенлы женат на сестре Самандара. Он всеми уважаемый и очень влиятельный человек в республике.

— Согласен. Товарищ Назимов, несомненно, доволен ухудшением здоровья Самандара, в конце концов я сделал то, что хотелось бы сделать ему. Но с какой стати товарищ Назимов сделал вид, что поверил в историю с охотой. Ведь, арестовав меня, товарищ Назимов мог бы получить дополнительное удовольствие от выполнения служебного долга.

— Не все так просто, не все так просто. Я все время над этим думаю, — признался Фаталиев. — Товарищ Назимов всегда был законником. Согласен, сегодня он повел себя странно.

Все это действительно выглядело странным и необъяснимым, и Сеймур вдруг подумал, что, может быть, где-то вдалеке от шафранного совхоза происходят какие-то события, о которых ни Фаталиеву, ни ему здесь ничего не известно.

— Как в Тайшете, — вслух подумал Сеймур.

— Что в Тайшете? — спросил Фаталиев.

— Там тоже иногда происходили необычные явления, — туманно пояснил Сеймур.

На прощанье Фаталиев сказал Сеймуру, что прежде всего он зайдет к директору совхоза, чтобы передать пожелание Назимова об официальном выделении продовольственного пайка и ошейника служебной собаке по кличке Алби.

Вернувшись в кочегарку, он поздравил «служебную» собаку с переходом на казенное довольствие, а затем включил радио. Из Москвы передавали последние известия. То, что услышал Сеймур, показалось ему невероятным: «В Баку в клубе имени Дзержинского сегодня начался судебный процесс по делу бывшего первого секретаря Центрального комитета компартии Азербайджана Мир Джафара Багирова. Государственным обвинителем на суде выступает товарищ Руденко».

Он не мог усидеть в кочегарке и в надежде что-то узнать отправился к Фаталиеву. Сообщение Сеймура Фаталиева расстроило.

— В Азербайджане все очень удивились, когда его без всяких объяснений сняли с работы, а теперь… Вы не ошиблись, вы сами слышали, что товарища Багирова судят?

— Нет, конечно, не ошибся.

— Непонятная история, непонятная с начала до конца. На своем посту он сделал для страны столько хорошего. Все, что было сделано во время войны в Азербайджане, — это его заслуга, а теперь судят! — Фаталиев был потрясен и не скрывал этого.

— Его сын в Баку живет? Меня с ним в один день отправляли на фронт.

— С войны он не вернулся. Сообщили, что он геройски погиб на фронте… Значит, Багирова судят? Невероятно! Теперь я понимаю, чем сегодня был так расстроен товарищ Назимов.

— Вы давно знакомы с Назимовым?

— Шесть лет. Мы познакомились шесть лет назад, когда совхоз наводнили крысы. Тысячи крыс кишели на полях, они пожирали все, что им попадалось на пути, съедали побеги и цветы, выкапывали луковицы шафрана. Руководство района обращалось за помощью в министерство сельского хозяйства, в республиканскую сан-эпидстанцию. Специалисты приезжали, изучали обстановку, что-то каждый раз делали, но результатов от их деятельности не было. Крыс травили ядом, ставили десятки капканов, а их становилось еще больше. От посевов шафрана в тот год ничего не осталось. Это было невиданное бедствие, катастрофа. Единственное в Советском Союзе шафранное хозяйство безнадежно погибало на глазах. А для меня это была личная трагедия, рушилось дело всей моей жизни Тогда я написал письмо в НКВД. Кроме меня, никто не согласился его подписать, отговаривали и меня. Я поехал в город и там передал его дежурному у входа. На следующий день приехал товарищ Назимов. Так мы познакомились. Он вместе со мной походил по полям и уехал. А еще через два дня на нескольких автобусах приехали люди не то в комбинезонах, не то в скафандрах. Судя по всему, военные, целый полк. Они эвакуировали с территории всех служащих, даже сторожевых собак заперли в здании, и приступили к обработке полей. Скажу вам, зрелище очень неприятное! Что они там делали, не знаю, могу только сказать, что ядохимикаты они не употребляли. Команда из двенадцати человек на с виду бронированных машинах работала всего три дня. Это при том, что площадь полей составляет почти сто гектаров. Крысы выскакивали из нор и в судорогах умирали на поверхности. Свыше двухсот тысяч дохлых крыс. В тот же день их всех до одной собрали люди в защитных костюмах и увезли в закрытых контейнерах. Товарищ Назимов сказал мне, что это новейшее экспериментальное оружие. Решили вначале испытать его на крысах. Прошло шесть лет, хозяйство полностью восстановилось, а на всей территории совхоза невозможно найти ни одной крысы. Все благодаря Назимову. Вот тогда-то он официально был назначен куратором нашего поселка. Я всю жизнь буду благодарен ему и его организации. Я вам говорю со знанием дела: если бы не НКВД, единственный шафранный совхоз давно прекратил бы свое существование.

— И вы с тех пор общественный представитель внутренних органов?

— Я всегда чувствовал, что тебе это не нравится!

— Нравится, честное слово, нравится, — искренне сказал Сеймур. — Насчет органов не скажу ни слова, а вот должность общественного руководителя мне нравится. Зарплата хорошая?

Фаталиев сказал, что зарплату ему не платят, но дал понять, что общественный представитель обладает кое-какими льготами и при этом пользуется подчеркнутым уважением и поддержкой начальства по всем вопросам, связанным с его основной служебной деятельностью, в том числе и бытовыми проблемами, время от времени возникающими у его сотрудников.

Преимущества звания общественного представителя подтвердились, когда Фаталиева стали приглашать на заседания суда во дворце имени Дзержинского. Рассказывал об этом событии он взволнованно, местами даже с восхищением.

— Ты не представляешь себе, как он себя достойно ведет! Вместе с ним по делу проходят бывшие руководители НКВД и МВД Сумбатов-Топуридзе и Атакишиев — ничтожные трусливые люди. На глазах огромного зала чуть ли не на коленях умоляли о снисхождении, Атакишиев — тот даже заплакал. А ты знаешь, как на это отреагировал товарищ Багиров? Он рассердился и сказал Руденко: «Оставь их в покое, ты-то знаешь, что они выполняли только мои приказы! И ответственность за все несу только я!». С генеральным прокурором Руденко он разговаривал на «ты», а тот неизменно обращался к Багирову на «вы». Причем каждый раз непременно вежливо, и в спор с ним не вступал, только каждый раз говорил: «Это ваше показание, гражданин Багиров, будет приобщено к делу». В зале все понимали, что генеральный прокурор Руденко, которому прекрасно известно, что товарищу Багирову признаваться не в чем, вынужден вести процесс на пустом месте. Неужели его могут признать виновным? — он почему-то с надеждой посмотрел на Сеймура, но тот молча покачал головой. Благодаря опыту, полученному в лагере, он был уверен, что по причинам, неизвестным непосвященным вроде Фаталиева, система отторгла Багирова, и он обречен, а суд — это всего лишь зрелище для тех, кого система допустила в зал. Фаталиев испытующе посмотрел на Сеймура. Ему явно хотелось что-то сказать, но решился на это он не сразу:

— Сеймур, я вам доверяю… Мой старый друг, он член ЦК компартии Азербайджана, рассказал мне, что товарищу Багирову на следующий день после ареста Берии звонил из Москвы товарищ Хрущев и спросил его мнение о Берия, которого должны были судить как врага народа и агента международного империализма. На это Багиров сказал, что он знает Лаврентия Берию по совместной работе в Баку и Москве как верного ленинца, который всю жизнь боролся с врагами народа в мирное время, а с первого дня войны стал одним из организаторов победы советского народа! Багиров был готов представить в Политбюро свое мнение о Лаврентии Берии в письменном виде, но товарищ Хрущев его предложение отклонил, сказал, что необходимости в этом нет. Может быть, его поэтому решили устранить?



Поделиться книгой:

На главную
Назад