Пароль скрещенных антенн

Но нам пора уже поближе познакомиться с искусными строителями этого удивительного воскового сооружения.

ПЧЕЛА И ЕЕ ОРУДИЯ

ПЧЕЛУ ВСЕ знают. Однако знают только так называемую рабочую пчелу, а еще точнее — только взрослых рабочих пчел. Что касается молодых пчел, их могут видеть лишь те, кто заглядывает в ульи: молодые пчелы не вылетают из гнезда.

Впрочем, молодая, только что появившаяся на свет рабочая пчела по внешности почти не отличается от старой: пчела ведь не бывает маленькой, растущей. Она сразу рождается взрослой и, как говорят энтомологи, совершенной, образованной. Длина ее примерно 12–14 миллиметров, высота 5–6 миллиметров, вес натощак — около одной десятой грамма. В пчеле, нагруженной пищей, бывает до полутора десятых грамма. Но она способна поднимать в воздух еще большие тяжести: вылетая из улья с трупом осы, например, пчела несет почти две десятых грамма, то есть вдвое больше, чем весит сама.

Темная голова, сидящая на белом тяже шеи (его можно увидеть, когда пчела наклоняет голову), темная грудь с двумя парами крыльев и тремя парами ножек, постоянно подвижное брюшко — вот, собственно, вся пчела.

При таком беглом обзоре она ничем не примечательна.

Но ее необходимо рассмотреть под увеличительным стеклом.

Тут прежде всего неожиданно обнаруживается, что голова пчелы покрыта седой щетинкой.

По бокам головы расположены два больших черных глаза. Тому, кто не рассматривал их под микроскопом, трудно поверить, что они состоят примерно из пяти тысяч трубчатых столбиков-фасеток каждый. На темени размещены три простых маленьких глаза.

В самый яркий солнечный день пчела выходит из темного гнезда и летит, смотря во все десять тысяч немигающих боковых глаз и в три глаза на темени.

Казалось бы, имея столько глаз, пчела должна отлично видеть и уж во всяком случае различать цвета. Однако зрение у нее слабое, а в красках она и вовсе плохо разбирается. Красный цвет, например, она не воспринимает, смешивая его с темно-серым; зеленую краску путает с синей и желтой. Она хорошо различает только белое, желтое и синее. Зато ее глаза воспринимают темный для человеческого зрения ультрафиолетовый свет и, по мнению некоторых специалистов, способны видеть сквозь листья растений, сквозь лепестки цветков так же ясно, как мы видим сквозь стекло.

Глаза занимают верхнюю часть головы. Нижняя ее часть образована челюстями, которые клещами раскрываются в стороны. Книзу спускается узкий хоботок, общая длина которого составляет почти половину длины всего тела. В спокойном состоянии хоботок поджат к телу снизу, а в действии выпрямляется, отгибаясь, как лезвие перочинного ножа.

С помощью хоботка пчела высовывает нектар со дна глубоких цветков. Если в цветке мало нектара, она вылизывает его «ложечкой» — кончиком мохнатого язычка.

Пчела может справиться и с сухим кормом: сахар, например, она обильно смачивает слюной и водой, а потом всасывает раствор.

Вкус у пчелы довольно развит. Кислое и соленое она отчетливо различает, но от сахарина, который кажется человеку таким сладким, отказывается. В то же время сахар, смешанный с хинином, пчелы берут не менее охотно, чем чистый, явно не замечая горечи.

Органом вкуса у рабочей пчелы служит не один только язычок: пчела, вступившая хотя бы одной ножкой в каплю сахарного сиропа, сразу отгибает хоботок и принимается вычерпывать или искать корм, чего она обычно никогда не сделает, если ступит ножкой в каплю чистой воды или соленого раствора.

Очевидно, вкус корма может распознаваться и ножками пчелы. Он распознается, как теперь выяснено, также и ее усиками.

Длинные членистые усики пчелы постоянно находятся в движении. Подобно волоскам, разбросанным по всему телу, они служат органами осязания. В усиках же расположены и обонятельные клетки. Пчелы с остриженными усиками теряют способность находить корм по запаху.

Получается, что вкус корма пчела может воспринимать, хотя, может быть, и неодинаково ясно, и язычком, и ножками, и усиками.

А вот как воспринимаются пчелой звуки, еще не установлено. До сих пор вообще считалось, что пчела совсем глуха, хотя способна улавливать даже самые легкие сотрясения предметов, на которых находится.

Теперь стало известно и другое.

Если с помощью электрогенератора, установленного на определенное число колебаний, воспроизвести звук, издаваемый молодой, новорожденной маткой, то можно увидеть, что рабочие пчелы, как и при звуке естественного голоса матки, на мгновение замирают. Больше того: на этот звук откликаются и зрелые матки, еще не вышедшие из своих восковых колыбелей.

Даже самый слабый звуковой сигнал, отправляемый людьми через электрогенератор, определенно может доходить до пчел.

Недавно с помощью прибора, записывающего коротковолновые звуковые колебания, исследователям удалось зарегистрировать невоспринимаемые вообще человеческим слухом голоса различных пчелиных семей: и беззвучное «пение» массы пчел, слетевшихся на кормушку с медом; и призывные сигналы пчел, толкущихся у летка улья и на прилетной доске; и даже ультразвуковые сигналы, которые подает летящая пчела.

Начав изучение всех этих ультразвуков, производимых пчелами, исследователи пчелиной жизни вступили в область, где еще все неизвестно и где их на каждом шагу ожидают самые удивительные открытия.

Пчела как летательный аппарат исследуется давно и изучена довольно подробно.

В груди ее, которая по размерам значительно уступает горошине, находится сплетение мышц, приводящих в движение три пары не похожих одна на другую ножек и две пары крыльев.

Сами крылья пчелы полностью лишены мускулов. Закрепленные в основаниях между верхним и нижним полукольцами груди, крылья поднимаются и опускаются краями грудных полуколец, которые образуют здесь сильный рычаг. Прозрачные и отливающие на солнце перламутровым блеском перепончатые крылья пчелы расчерчены вдоль и поперек креплениями полых жилок.

В спокойном состоянии крылья лежат от груди к брюшку в два слоя параллельно продольной оси тела.

Эти четыре крыла и способны нести пчелу по воздуху со скоростью до 65 километров в час, то есть свыше километра в минуту. С полной нагрузкой пчела летит медленнее, пролетая километр минуты за три.

Скорость полета определена очень просто. На измеренных расстояниях от ульев были расставлены кормушки, к которым в течение нескольких дней летали меченые пчелы. Время вылета из улья и время прилета на кормушку, а затем и время старта с кормушки и финиша на прилетной доске устанавливалось по хорошо сверенным секундомерам.

Наблюдателям оставалось засекать время и высчитывать скорости.

Пчелиное крыло делает в полете за минуту больше двадцати пяти тысяч взмахов, за секунду — четыреста сорок. Это не так уж много: комар, например, делает в секунду больше тысячи взмахов крыльями.

Полет пчелы был много раз сфотографирован с помощью скоростной киносъемки. На фотографиях, заснятых аппаратом, производящим тысячу и больше снимков в секунду, удалось увидеть в высшей степени важные подробности техники пчелиного полета.

Оказалось, что пчела, готовясь к полету, подвигает крылья вперед, сцепляет при этом передние и задние крылья в два треугольных воздушных весла, которые поднимаются почти под прямым углом к груди. Расправленные крылья начинают двигаться, описывая почти полный круг. Они едва не смыкаются над спиной, а вниз опускаются настолько, насколько это возможно, чтобы не ударять о ножки.

Во время полета пчела, в зависимости от условий, держится в воздухе по-разному. Она использует свои девятичленные ножки для перемещения центра тяжести тела: в холостом полете, без корма, задние ножки оттянуты назад, а при полете с грузом подогнуты вперед, как противовес для смещения центра тяжести.

Изучение движений крыльев сделало понятным, почему пчела в иных случаях способна, как вертолет, с места подняться в воздух.

Такая способность совершенно необходима насекомому, работающему на цветках.

Зоологи-анатомы подробно исследовали и описали механизм действия крыльев, мускульного двигателя и деталей оснастки, которые обеспечивают маневренность летящей пчелы. Однако множество подробностей ждут анализа. Немало интересного обещают эти исследования рассказать не только биологам, но, может быть, и специалистам по аэродинамике.

Возвращаясь в улей, рабочая пчела на лету продолжает счищать с себя щеточками ножек пыльцу. Эту пыльцу пчела несет спрессованной и уложенной на том широком участке голени задних ножек, о котором уже шла речь. Он со всех сторон окаймлен крепкими волосками и щетинками. Это так называемая корзиночка. Округлые комочки ноши в корзиночках (обножка) могут состоять из пыльцы или прополиса.

Приземляясь после полета, пчела совершает посадку на шесть точек.

При ходьбе (пчела не ползает, а именно ходит) она опирается на три точки, перемещая с каждым шагом две ножки с одной стороны тела и одну — с другой.

Сила, развиваемая рабочей пчелой при ходьбе, довольно велика: по шероховатой поверхности она способна тащить груз, который почти в двадцать раз превышает вес ее собственного тела.

Строение ножек у разных насекомых отличается бесконечным разнообразием. Известны «ходильные» и «бегательные» ноги, приспособленные для применения на горизонтальных, на наклонных и на вертикальных поверхностях, и ноги для хождения и бега вверх ногами. Имеется немало ног и специального назначения, вроде «прицепных» ног у паразитов, «прыга-тельных» задних ног у всевозможных кузнечиков и блошек. Известны также и передние «прыгательные» ноги некоторых видов тлей; «плавательные» ноги водяных клопов и вертячек; «поплавковые» и «рулящие» ноги скользящих по поверхности воды клопов-водомерок; «опорные» и «гребные» ноги живущих под водой плавунцов и гладышей; «хватательные» ноги хищных богомолов; «роющие» и «копательные» ноги медведок…

Во всем этом ряду «собирательные» ноги пчел занимают особое место. Они служат не только для передвижения и для сбора пыльцевого корма и прополиса, но также и для строительства сотов, и для чистки тела.

Волоски на передних ножках применяются пчелой как гребни и щетки-скребницы для собирания пыльцы с передних частей тела. Те же волоски при чистке поверхности сложных глаз отчасти выполняют назначение глазного века. В первом членике лапки передних ножек имеется довольно правильный округлый вырез. Закрываясь щиповатым отростком голени, он смыкается, образуя кольцевой гребень. Сквозь эти гребни протаскиваются при чистке усики. Если опудрить пчелу мельчайшей мукой, она прежде всего примется прочищать усики, затем протрет глаза и лишь потом станет снимать пыль с других участков тела.

На голени средних ножек имеется отросток-шпорка, которым снимается, вернее, отрывается от корзинки и уже известным нам способом сбрасывается в ячейки обножка — комочек пыльцы, принесенной в улей.

На задних ножках, между голенью и первым члеником лапки, существуют пыльцевые щипчики, с помощью которых формируется обножка.

Но и это еще не все: на задних лапках нетрудно рассмотреть густые щетинки, те самые, которыми пчела, выбежавшая из гирлянды строительниц, снимает с себя пятиугольные пластиночки воска.

Все эти щетинки, кисточки, гребни, ушки, шильца, щипчики, оснащающие ножки пчелы, превращают каждую в универсальный набор рабочих инструментов.

Коготки лапок — последних члеников каждой из шести ножек — дают возможность пчеле легко двигаться по вертикальной поверхности, например, сотов или стебля растения, а подушечки между коготками позволяют, присасываясь к гладкой поверхности, быстро ходить по отвесно стоящему шлифованному стеклу, по лакированной или полированной стенке и даже вверх ногами.

Уже говорилось, что воск выделяется у молодых пчел железистыми клетками, расположенными между кольцами с нижней стороны брюшка.

В брюшке, на конце которого спрятан прямой стилет всем известного жала (не все знают, однако, что оно зубчатое), помещается и главный орган кровообращения — трубчатое сердце. Сердце прогоняет по всему телу насекомого богатую сахаром, хотя и не сладкую на вкус пчелиную кровь — гемолимфу.

Дышит пчела тоже брюшком. Беспрерывные движения — около ста пятидесяти сокращений в минуту — накачивают воздух извне в воздушные мешки и в пронизывающие все тело тончайшие дыхательные трубки.

Рядом с сердцем находится медовый зобик. Он вмещает до восьми десятков кубических миллиметров сладкого корма и превращает таким образом нагруженную кормом рабочую пчелу в настоящий воздушный нектаровоз.

Если только есть для того хоть какая-нибудь возможность, пчела жадно и без устали сосет корм, до отказа набивая им зобик.

Но как бы много корма ни собрала пчела, она через некоторое время (иногда ровно через столько, сколько требуется, чтобы долететь до улья и вернуться) снова оказывается здесь и снова поглощает корм с такой же ненасытной жадностью.

О том, какое значение имеет для жизни пчел эта черта, которая на поверку оказывается вовсе не прожорливостью, придется дальше рассказать подробнее.

Но оставим на время рабочих пчел и познакомимся с пчелиной маткой и трутнями.

МАТКА И ТРУТНИ

ЕСЛИ САМОГО опытного пчеловода попросить показать живую матку, которую мы мельком уже видели в стеклянном улье, то и он не сразу найдет ее в гуще рабочих пчел, копошащихся на сотах: рабочих пчел — десятки тысяч, а матка одна.

Далеко за концы сложенных и сравнительно слабых крыльев выдается ее продолговатое, слегка заостренное брюшко. Голова матки более округлая, чем у рабочих пчел. Боковые, сложные глаза крупнее и расставлены шире. Простые глаза сдвинуты на лоб.

Между кольцами брюшка матки нет восковых желез. Ножки ее лишены приспособлений для сбора пыльцы. И яйцеклад— кривое четырехзубчатое жало, которое матка пускает в дело в схватке только с подобными ей матками, — также отличает ее от рабочей пчелы.

Летом хорошая матка откладывает яйца (ученые говорят: «овулирует», пчеловоды — «червит») каждый день. Начинает она червить рано весной и постепенно с каждым днем увеличивает количество отложенных яиц. В разгар лета она может откладывать чуть ли не по две тысячи яиц в день. Позже, к осени, червление уменьшается, а затем и совсем прекращается до весны.

Всего за сезон хорошая матка может снести сто пятьдесят, даже двести тысяч яиц.

Летом матка день и ночь ходит по сотам в поисках пустых и исправных ячеек, в которые она то и дело всовывает головку, усиками ощупывая стенки и дно. Если ячейка не годится для откладки яйца, матка покидает ее и проходит к следующей. Когда же ячейка исправна и вычищена (ее чистят и лакируют изнутри рабочие пчелы), матка приподнимает голову, почти не сходя с места, подтягивает брюшко вперед, продвигает его в глубь намеченной ячейки, чуть-чуть поворачивается, как бы ввинчиваясь в соты, и затем на мгновение замирает. В этот момент она и устанавливает на дно ячейки маленькое белое яйцо. Через несколько секунд она уже отправляется дальше.

Начав откладывать яйца, матка посещает ячейки подряд, по спирали, постепенно увеличивая зачервленный круг то на одной, то на другой стороне сотов.

Если бы сложить в один ряд полуторамиллиметровые яички, отложенные маткой за летние сутки, получилась бы сплошная нить длиной более 2–3 метров. Во время червления матка при малейшем заторе и перерывах начинает ронять яйца. Они буквально каплют из нее. Это можно видеть сразу После того, как матка, взятая из сильного гнезда, посажена в клетку.

Яйца, снесенные маткой за день в разгар червления, могут весить больше, чем она сама. И все же, хотя это продолжается в течение многих суток подряд, матка нисколько не худеет.

Как же такое возможно?

Мы уже знаем, что пчелы, постоянно окружающие матку во время ее блужданий по сотам, образуют вокруг нее хорошо заметное кольцо — свиту. Пчелы свиты, всегда обращенные головой к матке, бережно ощупывают ее усиками и облизывают язычками. Каждая раньше или позже уходит, уступая место другим. Пчелы-кормилицы остаются в свите подольше и наперебой предлагают червящей матке особый «царский корм»: «королевское желе», как он именуется во многих книгах, или «молочко», как его называют пчеловоды. Этот по цвету действительно похожий на молоко корм, выделяемый специальными железами рабочих пчел, матка жадно всасывает своим "коротким хоботком. В теле матки молочко и превращается в яйца.

Когда в гнездо поступает свежая пища — взяток, пчелы обильно кормят матку молочком, и она усердно червит. Из откладываемых в обычные ячейки оплодотворенных яиц выводятся личинки рабочих пчел. Но матка может откладывать и неоплодотворенные яйца на дно несколько больших по размеру ячеек. Из этих яиц выводятся личинки самцов — трутней.

Матки же, как и рабочие пчелы, развиваются из оплодотворенных яиц, откладываемых в особой формы широкие ячейки — «мисочки».

Пчелы, облизывающие язычком матку, делают это, разумеется, не из уважения и не из любви к ней: они слизывают с одевающего ее тело хитина прозрачные выделения, называемые «маточным веществом». Как ни ничтожны количества этого вещества, биохимики нашли способ определить его состав, мало того — научились искусственно получать его. Примесь этого вещества к корму пчел гасит, заглушает в них потребность строить мисочки, о которых только что говорилось.

Мисочка — это просторное основание, дно, начаток маточника. Выстроенный, готовый маточник напоминает желудь, свисающий с плоскости сотов.

Мисочки строятся теми пчелами, на долю которых не хватило маточного вещества. Необязательно, чтобы матка сразу же засеяла их. Эти ячейки сооружаются как бы впрок и могут подолгу не использоваться.

Если матка внезапно исчезнет из гнезда и пчелы перестанут получать маточное вещество, то они очень быстро приобретают способность превращать в мисочку любую пчелиную ячейку с уже отложенным в нее яйцом или даже с вылупившейся из яйца молодой личинкой.

Маточная личинка выкармливается не так, как пчелиные и трутневые: она все время получает от пчел-кормилиц один только царский корм — молочко. Личинкам рабочих пчел и трутней оно достается лишь в первые три дня их жизни. В этом молочке и жиров, и белка, и витаминов гораздо больше, а сахара меньше, чем в корме взрослых пчелиных и трутневых личинок. В последние дни личиночной жизни будущие пчелы и будущие трутни получают от своих кормилиц пищу более грубую — не молочко, а медо-перговую кашицу. Таким образом, довольно незначительного в общем различия в составе личиночного корма оказывается достаточно, чтобы облик совершенного насекомого изменился.

Запомним этот вывод.

Пока маточная личинка растет в восковом желуде маточника, вокруг входа в него, постоянно толпясь, дежурят пчелы, одна за другой бесперебойно ныряющие в маточник, чтобы положить там корм.

Как только личинка полностью выросла и готовится к окукливанию, маточник запечатывается, и рабочие пчелы прикрывают его со всех сторон своими телами. Стоит температуре чуть-чуть понизиться, как пчелы, сгрудившись вокруг маточника, беспрерывно копошатся здесь, обогревая собой зреющую куколку. Плотный клубок пчел, укутавший запечатанный' маточник, как и очередь пчел-кормилиц вокруг еще не запечатанного маточника, наглядно свидетельствует, что пчелиная матка окружена в гнезде заботливым уходом уже до появления на свет. Особенно заметен он становится, когда молодую, только что вернувшуюся из брачного полета матку окружают ульевые пчелы. О том, как ухаживают пчелы свиты за маткой, кладущей яйца, уже говорилось. Этот уход и дал повод объявить матку царицей пчел. Ее и сейчас часто так называют.

Если случилась беда, и семья гибнет от голода, матка продолжает получать корм до тех пор, пока в гнезде есть хоть одна живая пчела, способная двигаться. Последняя капля меда последним движением последней пчелы, которая сама умирает с голоду, отдается матке.

Здесь нечему удивляться. Продление рода — важный процесс в жизни всех растений и животных. И рабочие пчелы всячески охраняют и берегут матку, которая одна в семье является самкой, способной продолжать пчелиный род.

Необыкновенная суматоха охватывает улей вскоре после того, как исчезнет матка. Вместе с ней исчезает источник, из которого, вернее, с поверхности которого до сих пор слизывалось маточное вещество, так быстро передающееся от одной пчелы к другой и удерживающее всех от сооружения мисочек. Беспорядочно ползают рабочие пчелы по прилетной доске и по наружным стенкам улья. Внутри гнезда признаки тревоги еще более явственны. Безостановочный бег обгоняющих одна другую пчел долго не прекращается и, наконец, сливается в настоящий поток. Сотни пчел уже не бегут, а как бы скользят по сотам вкруговую, подгоняя себя легкими взмахами трепещущих крыльев. Увлеченный этим зрелищем, наблюдатель не замечает, как началась в гнезде толчея пчел вокруг нескольких ячеек с яйцами или с молодыми личинками.

Строительницы расчищают на сотах место вокруг облюбованных ими ячеек и начинают расширять их. Вскоре каждая такая ячейка превращается в мисочку, а далее и в маточник, на устройство которого пчелы расходуют воска раз в сто с лишним больше, чем на обычную пчелиную ячейку.

После того как первые ячейки начали перестраиваться в мисочки, волнение в семье утихает, но жизнь все же не входит в обычную колею: пока новая матка не родилась, пчелы не строят сотов и часто бывают так раздражительны, что к их улью лучше без нужды не подходить.

Зато едва матка выйдет из маточника, уже и по движению у летка заметно- иной раз, что порядок в семье восстановлен и пчелы в улье даже жужжат веселее.

Бывает, что в потерявшем матку гнезде не осталось молодого расплода. В таких случаях осиротевшая семья, если ей вовремя не помочь, обречена на гибель.

Рабочие пчелы перестали получать маточное вещество, и, кроме того, им некому отдавать выделяемое их железами молочко. Это вынуждает пчел скармливать его друг другу. Последствия такой перемены питания довольно быстро сказываются даже на развитых, совершенных насекомых. Изменен* ное питание приводит к тому, что бесплодные рабочие пчелы приобретают способность откладывать яйца. Это яйца неопло-дотворенные, и пчелы часто набрасывают их в беспорядке по нескольку штук в одну ячейку. Кроме того, брюшко пчелы короче брюшка матки, и яйца эти приклеены бывают не столько к дну ячейки, сколько к ее стенке. И тем не менее каждое яйцо, отложенное рабочей пчелой, может развиться в пчелиного трутня, ничем, видимо, не отличающегося от обычных трутней, которые развиваются из неоплодотворенных яиц, откладываемых самой маткой.

Трутень — неповоротливый, толстый, круглоголовый, тупобрюхий — не похож ни на матку, ни на рабочую пчелу.

Сильные крылья, быстро несущие в воздухе трутня, производят в полете густой, басовитый звук. Трутень может показаться и деловитым и грозным, но и то и другое впечатление обманчиво. Он вполне безобиден: жала у него нет, а челюсти его беспомощны.

Матка усердно откладывает яйца, рабочие пчелы собирают корм и производят в улье разные работы, трутни же ни в каких работах ни в улье, ни вне его не участвуют.

Трутень без видимого дела проводит время на сотах в гнезде, а вылетает отсюда лишь в самые жаркие часы дня.

Вылетев, он только в редких случаях посещает прогретые солнцем венчики цветков, с которых самцы давних предков медоносной пчелы еще умели собирать нектар и пыльцу. Трутень современной медоносной пчелы не годится и для этого. Тело его для сбора пыльцы не приспособлено. Ротовой аппарат упрощен до предела.

В самце пчелиной семьи особенно заметна глазастая голова. В сущности говоря, вся она представляет собой сливающиеся в один сплошной шлем двенадцать — шестнадцать тысяч фасетчатых глаз. Три еле заметных простых глазка низко сдвинуты на лоб. Длинные тринадцатичленные усики трутня несут тридцать тысяч нервных клеток — в пять раз больше, чем усики рабочей пчелы.

Трутни питаются, беря мед куцым своим хоботком из открытых ячеек или принимая его от рабочих пчел, которые кормят их до той поры, пока в цветках есть взяток.

К концу лета ячеек с напрыском нектара и с зреющим медом становится в гнезде все меньше, а запасы зрелого меда в сотах постепенно запечатываются. Рабочие пчелы с каждым днем решительнее ограничивают кормление трутней, и они быстро слабеют. Их беззаботное существование кончается. Холодают ночи и утра, пчелы-сборщицы возвращаются из полета без всякого взятка, и это становится в конце концов сигналом к изгнанию всех трутней из улья.

Если в ту пору, когда цветут деревья и злаки, изъять из гнезда какое-то количество пчел и трутней и поместить в стеклянную банку, можно видеть, что пчелы никакой вражды не питают к трутням. Здесь какая-нибудь пчела не хуже, чем в улье, кормит трутня.

Осенью в той же банке все будет выглядеть по-другому.

Пчелы начинают набрасываться на трутней, грызут им крылья… Подхватывая тяжелого трутня всеми шестью ножками, пчела бьется со своим грузом о стекло, настойчиво пробуя выбросить трутня из банки, в которой он, разумеется, ничем и никак не грозит пчелам.