Помоги проекту - поделись книгой:
– Успокойся, Иван, Витя пошутил, – вмешался Женька. – Козин ему «друг» в переносном смысле слова. Более того, заклятый враг.
– Неужели? – недоверчиво прищурился начальник ОВД.
– Точно, точно, – горячо заверил Кудрявцев. – Он, гад, в субботу средь бела дня любимую Витину собачку Мусю машиной переехал. А собачка-то не простая, китайской породы! Очень дорогостоящий экземпляр! Золотые медали на выставках брала.
Подыгрывая Женьке, я шмыгнул носом и смазнул несуществующую слезу.
– Причем, заметь, специально переехал. Трое свидетелей могут подтвердить. В том числе я, – продолжал заливать Кудрявцев.
– Бедное животное мирно писало у деревца, подняв лапку, а он ее колесом. Только мокрое место осталось. Потому мы и пришли.
– Сколько отдал за собачку? – полюбопытствовал подполковник.
– Тысячу долларов, – скорбно потупился я, одновременно подумав: «Вряд ли поверит. Уж больно нелепо все выглядит. Собачка Муся... подняв лапку... Тьфу».
Однако одуревший с похмелья начальник ОВД ничуть не усомнился в правдивости этой бредовой истории.
– Прискорбно, прискорбно, – сочувственно поцокал языком Емельянов. – Дорогая собачка. Надо же. Тысяча долларов. К сожалению, ничем помочь не могу. Разве что домашний адрес Козина подскажу. Попробуйте договориться о возмещении убытков. Если не получится – обращайтесь в суд.
Я едва сумел сдержать торжествующую улыбку...
До встречи с Кириллом оставалось достаточно времени, и мы, наскоро перекусив в первом попавшемся кафе, поехали в «гости» к Козину, который, подобно покойному Жмурову, обитал хоть и в пределах Москвы, но в собственном доме неподалеку от станции Новодачная, что по Савеловской железной дороге. Согласно полученной от Емельянова информации, Роберт Козин жил один: ни жены, ни детей, ни родителей... Подполковник всерьез подозревал своего бывшего подчиненного в гомосексуализме, и я вполне допускал такую возможность. В среде последователей сатанинских культов половые извращения не только не порицаются, но всячески приветствуются.
Я предусматривал два варианта развития событий.
Если хозяина нет дома – тщательно обыщу его берлогу; если он там – обезврежу, допрошу с пристрастием да ликвидирую по-тихому...
Оставив Женьку на дороге в машине и строго-настрого наказав ему не глушить мотор, дабы в случае чего успеть по-быстрому смотаться, я неторопливо двинулся по узкой безлюдной улочке. Жилище экс-следователя – двухэтажное кирпичное здание с остроконечной крышей – находилось в самом конце улицы и было обнесено высоким деревянным забором. Проигнорировав укрепленную на воротах табличку с несколько двусмысленной надписью: «Просьба стучать», я подпрыгнул, ухватился за край ограды, подтянулся на руках и перебросил тело во двор. К крыльцу вела расчищенная от снега, присыпанная песком дорожка. По счастью, собаки Козин не держал, иначе не миновать бы шума, лая, рыка и в конечном счете убийства ни в чем не повинного животного. Прислушавшись, я не уловил никаких подозрительных звуков, подошел к двери, отпер отмычкой замок и проник вовнутрь. В ту же секунду сильный удар тупым, тяжелым предметом по затылку швырнул меня лицом на пол.
В голове взорвалась шаровая молния. Сознание затуманилось и померкло...
Глава 6
Очнувшись, я обнаружил, что сижу на полу в углу комнаты, перед глазами плавают разноцветные круги, кисти скованы наручниками, а напротив, широко расставив ноги, стоит глистообразный белобрысый тип. Спустя некоторое время, когда зрение более-менее нормализовалось, я опознал в типе господина Козина. Окрыленный легкой победой, экс-следователь лучился самодовольством и даже не удосужился завернуть мне руки за спину. Зато «браслеты» затянул до предела. Известная ментовская уловка. Затекшие ладони болезненно ноют, немеют. Постепенно боль станет нестерпимой, а проведешь в таком состоянии несколько часов – могут потом руки ампутировать.
– Попался, красавчик, – садистски промурлыкал Козин. – Выкладывай, зачем пожаловал? Небось барахлишком разжиться хотел?
Оказывается, он принимал меня за обыкновенного крадуна[24]. Гм, тем лучше.
– Не бейте, пожалуйста, – плаксиво заканючил я. – Отпустите. Я больше не буду.
– Отпустить, говоришь? – по-вурдалачьи оскалился бывший следователь. – Не-е-ет, сявка. Щас я тебя маленько обработаю, а потом... потом начнется самое интересное!
Белобрысый вразвалочку приблизился, намереваясь, очевидно, со вкусом приступить к экзекуции. Никаких неприятных сюрпризов от «перепуганного воришки» он, разумеется, не ожидал. А напрасно. Зацепив носком левой ноги щиколотку садиста, я ступней правой резко ударил его чуть ниже колена. Противно захрустел ломающийся сустав. Козин с диким воплем обрушился на пол. Вскочив на ноги, я с размаху пнул скорченное тело ногой под ребра, затем наступил подошвой на горло. Бывший следователь захрипел.
– Ключ от браслетов, – рявкнул я, усиливая нажим. – Удавлю, падла.
Задыхающийся Козин кое-как вынул из кармана ключ, бросил на пол. И тут я допустил непростительную ошибку: расстегивая наручники, убрал ногу с глотки поверженного противника, непроизвольно отошел в сторону и на несколько секунд выпустил его из вида. Козин не замедлил воспользоваться моей беспечностью. Едва я успел снять наручники, грохнул выстрел. Перекошенный от ненависти экс-следователь палил в меня из моего собственного «стечкина», который успел забрать, пока я находился без сознания. По счастью, его всего корежило от боли, и потому пуля пролетела мимо. Ситуация, однако, сложилась не из приятных, а если быть до конца откровенным, практически безвыходная. В тесном помещении с расстояния двух метров промахнуться довольно сложно, особенно по мишени вроде меня (комплекцией Бог не обидел – рост метр девяносто три сантиметра, вес – сто двадцать пять килограммов); бежать некуда – белобрысый «глист» лежал как раз у входной двери. В окно не сиганешь: стекла забраны массивными железными решетками. Вторая, максимум третья пуля – моя. Тем не менее сдаваться я не собирался. Совершенно не понимаю людей, впадающих в панику перед лицом смерти, безвольно опускающих руки и позволяющих беспрепятственно прикончить себя, словно барана на бойне. По моему глубокому убеждению, нужно драться до последнего, даже если шансы на победу близки к нулю. Вдруг повезет? Если же нет – по крайней мере умрешь достойно. На сей раз мне повезло. Под руку подвернулось тяжелое кресло с мягкой обивкой. Загородившись им, как щитом, я проворно отпрянул влево (как раз в тот момент, когда Козин снова нажал спуск) и с силой метнул кресло. Удар пришелся ему в правое плечо. Пистолет вывалился на пол. Не дожидаясь, пока он снова сцапает оружие, я бросился вперед, высоко подпрыгнул и приземлился обеими пятками на грудную клетку подонка. Послышался громкий треск, будто сломали толстую, сухую палку, изо рта Козина хлынула кровь, тело передернулось и застыло. Подхватив свой «стечкин», я утер рукавом выступивший на лбу пот, перевел дыхание и обратился к садисту:
– Ну-с, мудила, давай покалякаем. Вопрос первый: где именно располагается «поместье» вашего дерьмового шефа?
Роберт Козин молчал. Внимательно приглядевшись, я понял, что он мертв. Осмыслив этот факт, я разочарованно матюгнулся. Опять облом. Уже второй член банды кровососов отбросил копыта, не успев предварительно со мной пооткровенничать. Ну да ладно. Сделанного не воротишь. Передохнув минут пять, я натянул заранее припасенные резиновые перчатки и начал планомерно обыскивать дом...
Потратив без малого два часа, я не нашел ничего, заслуживающего внимания. (Многочисленные книги по оккультизму и порнографические открытки гомосексуального характера меня не интересовали.) Чертыхнувшись, я собрался было убираться восвояси, но вдруг вспомнил о трупе. Надо бы спрятать его понадежнее. Ведь мы с Женькой засветились у подполковника Емельянова, предоставившего нам адрес. Если мертвеца обнаружат, он сдаст нас с потрохами, упомянет и о нашем визите в день убийства, и о конфликте между мной и потерпевшим. «Собачка Муся... подняв лапку... Очень дорогостоящий экземпляр». Доказать менты, понятно, ни фига не сумеют, не на того нарвались, однако быть задержанным по подозрению в убийстве мне вовсе не хотелось. По крайней мере, до завершения операции по освобождению детей. Я взглянул на часы – 15.35, а с Кириллом договорились встретиться в 17.00. Придется поторапливаться... Бывший следователь-садист лежал там, где я его оставил: у двери, на толстом пушистом ковре, покрывавшем большую часть комнаты.
«От ковра тоже необходимо избавиться, – решил я. – В него впиталась кровь, вытекшая из пасти Козина. Важная улика. Пол протрем на всякий случай. Хотя он вроде чистый».
Я принес с кухни влажную тряпку, оттащил мертвеца в дальний угол, быстро скатал ковер в рулон и неожиданно заметил вделанное в пол массивное металлическое кольцо.
«Погреб, – догадался я. – Отлично. Вот туда и засунем падаль, а пол снова застелем. В соседней комнате имеется точно такой же ковер. Это значительно затруднит поиски». Я с силой потянул за кольцо. Потайной люк со скрипом откинулся, в ноздри шибанул гнилостный запах разложившейся крови. «А погребок-то с секретом», – подумал я, брезгливо морщась, спихнул в отверстие труп, ковер, спустился вниз по узкой железной лестнице и, подсвечивая себе зажигалкой, разыскал на стене выключатель. Под потолком вспыхнула яркая лампочка без абажура...
Вы наверняка читали или слышали о маньяке-убийце Сергее Головкине, насиловавшем и зверски убивавшем мальчиков-подростков. Первые убийства Головкин совершил в лесопосадках впопыхах, но потом решил обустроиться поудобнее и «развлекаться» не спеша, с комфортом. В своем гараже, в подмосковном поселке «Горки-10», он вырыл глубокий погреб, который оборудовал по всем правилам палаческого «искусства» (между прочим, гараж располагался напротив местного отделения милиции). Под предлогом «подвезти» маньяк заманивал мальчиков к себе в машину, доставлял в гараж, спускал в погреб и изгалялся как хотел. Так вот, здесь было нечто подобное: дыба, широкий оцинкованный стол, богатый набор орудий пыток... На бетонном полу – густой слой запекшейся крови. У дальней стены две вместительные бочки из белого кислотоустойчивого пластика. Приподняв по очереди крышки, я убедился, что обе до половины заполнены серной кислотой. Судя по всему, следователь-гомосексуалист Роберт Козин занимался тем же, чем работник конезавода гомосексуалист Сергей Головкин[25], но, в отличие от последнего, следователь не вывозил останки жертв в лес, а попросту растворял в кислоте. Предусмотрительный ублюдок! Работая в милиции, он прекрасно знал: нет трупа – нет убийства, а поиск без вести пропавших – занятие фактически бесперспективное. Правоохранительные органы будут тянуть резину до тех пор, пока не обнаружат труп, и только тогда заведут уголовное дело.
В одну бочку я засунул мертвого Козина, в другую – пропитанный кровью ковер-улику. Старательно оборудуя гнусное подземелье, добывая кислоту, садист вряд ли рассчитывал разделить в конечном счете участь своих жертв. Однако пришлось... Теперь даже если бывшие коллеги произведут обыск в берлоге Козина и доберутся до заветного погреба, то выяснят лишь то, что он являлся маньяком-убийцей и в настоящий момент, вероятно, находится в бегах... Поднявшись наверх, я плотно захлопнул люк, подобрал стреляные гильзы и наручники с ключом, протер мокрой тряпкой пол, застелил комнату чистым ковром, тряпку отнес обратно на кухню и с чувством выполненного долга покинул дом.
Хотя я не достиг ни одной из поставленных задач, зато избавил общество от очередного дьявольского отродья и спас как минимум несколько человеческих жизней.
Перемахнув через забор, я огляделся. Улочка была по-прежнему пустынна...
Дожидавшийся меня в машине Кудрявцев заметно нервничал.
– Трогай, – отворив переднюю дверцу, я кряхтя уселся на сиденье. – Времени в обрез.
– Есть результаты? – спросил Женька, выезжая на Дмитровское шоссе.
Я вкратце рассказал о встрече с бывшим следователем, о безрезультатном обыске и в заключение упомянул о подвале «а-ля Головкин». До синевы побледнев, Кудрявцев на мгновение выпустил баранку, и мы едва не врезались во встречную машину. Слава Богу, я успел перехватить руль.
– Там могли быть мои дети, – пробормотал Женька. – Он их там...
– Исключено, – отрезал я.
– Почему?
– Удав перед смертью однозначно утверждал – близнецов отвезли в поместье к шефу. Покойный Козин не шеф (того карлика мы видели на кассете), да и козинская хибара не тянет на поместье.
Женька успокоился, повеселел, а вот у меня в душе внезапно зашевелились чудовищные сомнения. «Жмуров, подыхая, выдавил: «Д...м, Д...м», а дом Козина неподалеку от Дмитровского шоссе. Понятие «поместье» весьма относительно. Для бомжа, например, и сарай – хоромы. По поводу же шефа... Возможно, у кровососов многоступенчатая иерархия, и Козин был непосредственным начальником отморозка. Неужели... О господи! Нет! – решительно отмел я панические мысли. – Удав говорил: «загородное поместье», Новодачная в черте Москвы. Загадочное «Д-м» может оказаться чем угодно, например, Домодедовом, в районе которого, между прочим, немало
– Не волнуйся, дружище, – вслух обратился я к Кудрявцеву. – Близнецов мы обязательно разыщем. Не повезло сейчас, повезет позже. Вспомни о Коке, о Жоре, о мадам Захаровой... Кто-нибудь из них непременно выведет нас на след. Уверен...
До Савеловского мы добрались приблизительно в половине шестого. Кирилл стоял у здания вокзала под часами и нетерпеливо озирался по сторонам.
– Наконец-то, – воскликнул он, издали завидев меня. – Где вас носит?
– Маленькое незапланированное приключение, – устало вздохнул я. – Ты на чем приехал?
– Вот. – Старостин горделиво указал на замызганный «Москвич». – С виду неказист, в глаза не бросится, зато скорость развивает до 180 километров в час. Его специально так оборудовали. Свои ребята в автосервисе переделали мотор, поменяли коробку передач. Для слежки – лучше не придумаешь. Где же вас все-таки носило? – с любопытством переспросил он.
– Потом объясню, – отмахнулся я. – И не здесь. Давай перебазируемся к Киевскому вокзалу. До встречи у памятника осталось менее полутора часов, а нам следует появиться там заблаговременно... Кстати, ваши люди навестили «целительницу»?
– Пасут[26]. У ведьмы рабочий день еще не закончился, а врываться в офис Влад запретил. Нельзя, мол, шум поднимать. Перестраховщик, – раздраженно дернул щекой Кирилл.
– Твой брат прав, – заступился я за Корнева. – Зачем нашу доблестную милицию лишний раз тревожить? Мы уже достаточно им нервы потрепали ночной перестрелкой в Кунцеве. Машину казенную попортили. Беднягам нужно отдохнуть, успокоиться...
– Верно, командир, – ухмыльнулся Старостин. – Пускай отдыхают. Не дай бог перетрудятся.
– Хватит болтать, – посерьезнел я. – Поехали.
Внезапно у меня за спиной пронзительно, непрерывно завыл автомобильный гудок. Обернувшись, я увидел бесчувственного Кудрявцева, мешком повалившегося на колонку рулевого управления и грудью придавившего кнопку звукового сигнала. Пощупав пульс, я с облегчением убедился, что он жив. Сердце билось хоть тихо, но более-менее ровно.
– Обморок, – авторитетно заявил Кирилл. – Нервное перенапряжение плюс сутки без сна. Пойду принесу нашатырный спирт...
Нашатырь действительно помог. Приглушенно чихнув, Женька открыл глаза.
– Что произошло? – слабым голосом спросил он.
– Обморок, – лаконично пояснил Старостин.
– Елки-палки. Совсем раскис, – смутился Кудрявцев. – Падать в обморок, как малахольная тургеневская барышня. Стыдоба! – Бледное лицо Женьки покрылось красными пятнами.
– Ерунда! Со всяким может случиться, – утешил я друга. – За последнее время на твою долю выпало... Не дай бог никому... Ходить в состоянии?
– Вроде да.
– Тогда пересаживайся в машину Кирилла и постарайся немного поспать. Дальше поедем на «Москвиче». «Девятку» оставим на платной автостоянке.
– Какое спать? – попробовал возмутиться он. – Решается судьба...
– Заткнись, – бесцеремонно перебил я. – Детям нужен отец, а не его труп.
Упоминание о детях подействовало. Кудрявцев послушно перебрался в «Москвич» и спустя несколько минут задремал...
Глава 7
Киевский вокзал напоминал растревоженный муравейник. Взад-вперед сновали обремененные объемистыми узлами люди, большей частью жители Украины и Молдавии, несчастных обрубков великой державы, варварски расчлененной на Беловежском шабаше. Из «самостийных» псевдогосударств в Россию везли продукты, обратно – вещи (в основном одежду), а также заработанные в Москве деньги. Затеряться в этом людском водовороте было проще простого. Без пяти семь к памятнику лысого вождя мирового пролетариата вихляющей походкой потаскухи подошел напомаженный субтильный юноша лет девятнадцати-двадцати с подведенными косметическим карандашом глазами, подкрашенными губами, завитыми волосами и рюкзаком за спиной. «Курьер Кока с «грузом», – сообразил я, подавая условный сигнал стоящему неподалеку Кириллу (Кудрявцева мы оставили в машине). Вскоре к Коке присоединился плотный бородатый мужик с длинными сальными лохмами, собранными на затылке в «конский хвост». Ни того ни другого я на кассете не видел. Незаметно приблизившись и притворившись, будто высматриваю кого-то в толпе, я отчетливо услышал их разговор.
– Где Славик? – жеманно спросил Кока.
– В могиле, – хмуро ответил бородатый.
– Ой, Жорик, ты шутишь, да? – взвизгнул педераст.
– Не ори, – угрожающе прошипел дублер. – Какие тут шутки. Жмур застрелен прошлой ночью у себя дома. Кем и за что – непонятно. Наверное, какие-нибудь старые, неизвестные нам счеты. Да хрен с ним. Лучше скажи – таможню нормально прошел?
– Да, – игриво хихикнул курьер. – Лелик просто душка!
– Небось оттрахал тебя в туалете? – В голосе Жоры зазвучали ревнивые нотки.
«Тоже пидор, только активный, – гадливо подумал я. – Развелось же погани на свете».
– Фи! Грубиян, – обиженно надулся Кока. – Зачем ты так? Я тебе не изменяю. А заплатил как обычно по таксе.
– Ну ладно, – смягчился Жора. – Пошли. Опаздывать нельзя. Доставим товар, а потом сразу ко мне.
– Соскучился, Котинька? – кокетливо состроил глазки наркокурьер. Утвердительно кивнув, бородач обнял его за талию, и любовники-подельники двинулись к выходу... Голубых наркоторговцев поджидала темного цвета «девятка», по невероятному стечению обстоятельств припарковавшаяся рядом с нашим «Москвичом». На месте водителя сидел какой-то толстый хмырь, лица которого я не разглядел. Уже садясь в машину, Жора окинул меня пристальным, подозрительным взглядом...
Поначалу все шло вроде нормально. Дав «девятке» возможность отъехать метров пятьдесят, Кирилл аккуратно пристроился в хвосте. Долгое время «девятка» неторопливо петляла по городу, но на пустынной темной улице ближе к окраине она вдруг резко рванулась вперед.
– Учуяли слежку, б...и, – ругнулся Кирилл, увеличивая скорость и сокращая дистанцию между машинами до минимума. – Наверняка у них тут где-то лазейка имеется, а я плохо знаю этот район. Стреножь их, Виктор Андреевич! Иначе уйдут!
Наркодельцы явно не ожидали от неказистого «москвичонка» подобной прыти. Все их попытки оторваться от нас не увенчались успехом. Открыв боковое стекло, я с расстояния примерно пяти метров прицелился в колесо. В тот самый момент, когда я нажимал курок, нашу машину сильно тряхануло на колдобине, рука моя дернулась вверх, и в результате пуля вместо того, чтобы культурненько продырявить шину, разбив заднее стекло, угодила в затылок водителю. Потерявшая управление «девятка» врезалась в фонарный столб. Кирилл выжал тормоз.
– Быстрее, командир, – крикнул он, первым выпрыгивая наружу. – Хватаем «языка» да сваливаем, пока менты не нагрянули.
«Девятка» превратилась в груду металлолома, но наркоторговцы, за исключением толстого хмыря с размозженной башкой, были живы. Возможно, потому, что устроились на заднем сиденье. Кока выглядел абсолютно целым. Жоре досталось больше. Он здорово расквасил морду и, утробно воя, вцепился левой рукой в покалеченную правую, однако подыхать, похоже, не собирался. На пару со Старостиным мы вытащили из покореженной машины истерически всхлипывающего Коку и вместе с рюкзаком запихнули к себе в багажник.
– Помогите! Мне больно! Все расскажу! Всех сдам! – взмолился Жора, вероятно, принявший нас за фээсбэшников. Из глаз педераста текли слезы, на бороде налипли кровавые сопли.
«Он уже конченый человек. Полностью деградировал. За дозу убить готов... Родители в отчаянии. Мать пыталась покончить с собой... Отец с инфарктом в больнице», – вспомнил я наполненные горечью слова Корнева и без колебаний выстрелил Жоре в голову...
– Правильно, – одобрил Кирилл. – Так их, б...й. А теперь сматываемся в темпе...
– Куда направляемся? – поинтересовался Женька. Разбитая «девятка» с двумя трупами внутри осталась далеко позади. Мы выехали на ярко освещенную, ухоженную стараниями мэра Юрия Лужкова Кольцевую дорогу.
– К даче Влада, – не оборачиваясь, ответил Кирилл. – Нужно спокойно, обстоятельно допросить пленного, выяснить, где находится поместье...
– Давай допросим где-нибудь поближе, в безлюдном местечке, – предложил Кудрявцев. – На свалке, например. Есть тут одна неподалеку. Время дорого.
– Время пока терпит, – возразил Старостин. – Так называемое «поместье» – гнездо банды, и будь уверен – хорошо охраняется. Нейтрализовать охрану лучше всего под утро, в районе четырех часов. Тогда бдительность «псов» ослабевает, самых выносливых клонит в сон. Это ж прописная истина. Во-вторых, нам не нужны свидетели, а нынешние свалки даже по вечерам отнюдь не безлюдны. После августовского фокуса[27], выкинутого горе-клоунами из предыдущего правительства и руководства Центробанка, многие люди лишь там и кормятся. Буквально днюют и ночуют. Некоторые живут постоянно, в сколоченных из различных отбросов хижинах. И, наконец, в-третьих... – Закончить мысль Кирилл не успел. У него в кармане настойчиво запищал сотовый телефон.
– Алло? – поднеся к уху трубку, бывший сержант около минуты напряженно слушал. Лицо его постепенно вытягивалось, глаза расширялись.
– Ты где, брат? – В голосе Старостина звенела тревога. – Где? А... А... А... хорошо... понял... Скоро будем.
– В чем дело? Неприятности? – насторожился я.
– Да. Причем серьезные неприятности, – угрюмо подтвердил Кирилл. – Двое пацанов – Голубь и Дылда, – посланные пасти гребаную «целительницу» Захарову, бесследно исчезли. Около семи вечера Влад попытался с ними связаться, но безрезультатно. Сотовый не отвечал. Переданные на пейджеры сообщения также оставались без ответа. Тогда он вместе с тремя ребятами отправился к ведьминому офису. Контора оказалась пуста. У входа стояла машина Дылды с незапертыми дверцами... Короче, Влад назначил общий сбор в «центре».
Поделиться книгой: