Помоги проекту - поделись книгой:
Сказанное означало, что если все провалится – то Арзо убьют и убьют всю его семью. Даже сына, который давно уже жил в Лондоне и работал в банке – тоже убьют, потому что тот, кто думает, что в Лондоне можно спрятаться – сильно ошибается.
– Генерал не подведет, – сказал Арзо.
– Это хорошо. Ты пригнал машины?
– Да...
– Тогда загоняй их сюда. Надо грузиться. А форма?
– Форму тоже достали...
– Тоже давай сюда...
Подогнали машины, начали загонять по одной в ангар. Это были полубронированные русские «КамАЗы», применяемые на Кавказе и в других неспокойных местах. Машина могла выдержать автоматную очередь, и у нее под огнем не спускали шины, что было весьма кстати. Всякое может случиться.
Прилетевшие с Шамилем боевики – это и был возрожденный американскими спецслужбами НОРДОС, независимый, отдельный, разведывательно-диверсионный отряд смертников – начали переодеваться в русскую военную форму, подшучивая друг над другом. Оружие у них было уже русское, такое же применял спецназ, и тут все было нормально.
– Э, Ваха, ты так похож на русиста, что у меня палец чешется.
– А ты...
– Хватит! – одним словом прервал шутки Шамиль. – С этой секунды вы русские военные. Ни слова по-чеченски. От кого услышу – расстреляю лично. Заткнулись!
Все замолкли – знали, что амир не шутит.
– Как мы идем?
– До Кварели и дальше, на Бежту. Дальше через весь Дагестан на Калмыкию. Через Ичкерию идти нельзя, остановят и убьют. В Калмыкии – бардак, целая армия пройдет – не заметят.
– Там дорога работает?
– Чего бы ей не работать, лето же. В Бежте тебя встретят люди генерала.
– Как они меня узнают?
– Они будут ждать колонну.
Басаев покачал головой.
– Это плохо. Ты забываешь об осторожности, Арзо, когда мы скрывались от русистов – ты помнил, что это такое. А сейчас – забыл. Надо было дать мне их номера для связи. А я бы на месте оценил ситуацию и решил, что делать. Теперь получается, что генерал держит меня и моих людей в своих руках.
– Это мы держим его жизнь в своих руках! – осклабился Арзо. – На него столько есть, что на десятерых хватит.
– Русисты есть русисты. Они трусливы и непоследовательны. Генерал может попытаться искупить свою вину, сдав меня русистам. Все равно уже... что сделано, то сделано.
Через час небольшая колонна из нескольких грузовиков с номерами русской армии, возглавляемая автомобилем грузинской дорожной полиции, тронулась в путь, к пограничной дороге.
Дивизионный генерал Армии Республики Ичкерия Шамиль Басаев, много лет назад инсценировавший свою смерть при помощи генерала ФСБ и агента Ичкерии Проносова, сидя во втором от начала колонны «КамАЗе», который, ворча мотором, поднимался по узкой, труднопроходимой пограничной дороге, по которой обычно возили контрабанду, жадно вглядывался в открывавшийся перед ним пейзаж, в горы. Горы Кавказа. Сколько он исходил тропинок в этих горах, один и со своими людьми, сколько людей потерял и сколько русистов убил. Все это время, оторванный от родины, он жил в горах. Сначала в горах Западной Турции, где была секретная база, на которой американские спецназовцы обучались войне в горах, а чеченцы – будущей войне против России. Потом, когда Турция после переворота явно дала понять, что в таких
На самой границе, там, где не было пограничного столба, но там, где проходила граница великой державы – их, как и договаривались, ждал автомобиль, «Русский Волк», новый бронированный внедорожник, используемый специальными частями. Около него стоял один человек, подняв вверх руку с автоматом...
– Всем внимание! – Басаев поднес ко рту рацию. – Огонь по первому выстрелу! Начинаем проверку!
Пассажир с головного «КамАЗа» – грузинская машина дорожной полиции уже не сопровождала их, ей в горах, на этой дороге, было нечего делать – вышел из машины, подошел к встречающему. О чем-то коротко переговорил – и пошел обратно.
– Отбой, все правильно, – сказал он в рацию, – это Ваха, он из наших. Из Чабан-махи.
Было когда-то такое село – там, на русской территории жили по законам шариата и готовились к боям с русской армией, строили долговременные огневые точки. Богато, кстати, жили – около каждого дома по «КамАЗу» было, иномарками владели угнанными. Потом пришли русисты и взяли село – но не сделали так, как сделал бы генерал Ермолов, не казнили всех мужчин. А надо было бы – Ваха, перекрасившись, поступил в ФСБ по протекции генерала Проносова и теперь помогал боевикам, терроризировавшим республику.
И Шамилю Басаеву проехать в Россию, чтобы сеять смерть – он помогать вызвался с удовольствием...
Так получилось, что дорога была очень узкой и развернуться тут, не упав в пропасть, было невозможно. Поэтому двинулись так – первым шел Ваха, корректируя движение по рации, дальше задом сдавал «Волк», дальше – ползли «КамАЗы».
Проникшее на территорию России бандформирование, информацию о котором Союз ветеранов получил от чеченского разведчика, генерала Салмана Рзаева, и подтвердил, взяв под наблюдение предателя, генерала ФСБ Проносова – повели от самой границы, от Бежты – потому что до Бежты чеченцы не могли никуда деться, они были привязаны к горной дороге. Слежку следовало вести максимально осторожно, не годились ни подвижные, ни неподвижные наблюдательные посты, чеченцы были стреляными волками и могли заподозрить неладное на ровном месте. Кроме того – чеченцы имели поддержку от американцев, выполняли задание американцев – и это было еще опаснее. Поэтому – для наблюдения использовался тяжелый беспилотный летательный аппарат типа Huron, закупленный Министерством обороны России в Израиле. Паря на высоте несколько километров, он не был виден с земли и не вызывал никаких подозрений.
Колонна с бандитами шла без остановок. Генерал Басаев понимал, что даже малейшая заминка может привести к расшифровке всей операции – поэтому спешил. От Бежты горной дорогой они прошли на Хебду, потом на Хузнах, потом на Буртунай – и так дошли до Хасавюрта, города, который генерал никак не хотел миновать в своем путешествии, потому что именно там абреки унизили Русню. Не заезжая в сам город, оттуда они ушли на Бабаюрт, миновав Кизляр – на Тарумовку и в районе Артезиана – пересекли границу с Калмыкией. В Калмыкии были очень жадные и наглые менты, они совсем краев не видели – но колонна упорно перла вперед, ничем не отличаясь от обычной колонны антитеррористических сил на Кавказе. Так, степными дорогами, не обращая внимания на милицейские посты, они дошли до Элисты, обогнули ее – и вошли на территорию Ростовской области. Там, в одном из селений недалеко от Ростова, их ждал временный приют – в селении жили чеченцы, они внедрились сюда уже очень давно и создали здесь временную базу. Им строго-настрого было приказано не привлекать к себе внимания, не бить местных, никого не насиловать, не танцевать лезгинку и не стрелять в воздух. Гонец, проверивший явку недавно, подтвердил, что она безопасна. Тем более – хутор этот отстоял от других довольно-таки на много, и посторонние люди сюда не совались, понимая, что с чеченцами лучше дел никаких не иметь. Заезжали пару раз казаки – но придраться было не к чему, да и жалоб от местных не было – живут себе чеченцы, убежавшие от войны, и живут. И пускай живут.
Загнав машины во дворы – они им еще должны были пригодиться, обновив выкопанные неподалеку в степных логах схроны и блиндажи – чеченцы принялись ждать сигнала от американцев.
23 июля 2015 года
Ростов-на-Дону, Россия
Союз ветеранов
Тот же «Хаммер», который в свое время отметился на Левбердоне – подрулил к одному из складов, которые располагались там, где раньше были садоогороды, севернее улицы Панфиловцев, погасил люстру – шесть фар, установленных на штанге над крышей. Из «Хаммера» вышел человек в гражданском, невооруженный и в шапке, тот самый, которого тайно уважали все бойцы бывших внутренних войск, потому что он плюнул на карьеру и сделал то, что многие мечтали сделать, – врезал. Прорвался в приемную к министру и врезал, врезал по морде лица всем этим жирным, трусливым холуям, которые умеют только громить, пилить, прихватизировать – а создавать, ставить даже не учатся. Потом этот же человек по велению сердца вступил в Союз ветеранов, хотя у него было налаженное охранное дело, и он мог бы как все – купить квартиру в Москве и денежки за границу переводить. Звали этого человека – Илья Павлович Бекешев.
Склад охраняли его люди, все, кстати, по закону – ну почти, потому что на «Сайгах» охранников были американские, тридцатиместные магазины, а к гладкоствольным «Вепрям» – в дежурках хранились тоже американские, двадцатиместные. Поздоровались они со своим шефом не так, как на гражданке – а отдали честь, и подполковник Бекешев – тоже отдал честь. Союз ветеранов, кстати, очень осторожно подходил к вопросу нарушения закона, и когда можно было не нарушать – старался не нарушать. Например, какой смысл вызывающе шастать по городу с автоматами – когда можно честь по чести зарегистрировать частное охранное предприятие с помощью сочувствующих людей в МВД, под это дело выправить людям оружие и корочки, заодно и работу дать, потому что охранять все равно надо, уровень преступности очень высокий. Заодно так и на Кавказе можно работать – странно, но даже местные, кавказские торговцы, как только в городе появлялось частное охранное предприятие Союза ветеранов – бежали заключать договора, и именно с русскими, а не с местными. Люди – и кавказцы в том числе – устали жить в беспределе. Ведь что такое беспредел? Это полное отсутствие законов – и не надо, кстати, говорить, что у ваххабитов порядок – ваххабиты грабят еще чище. Вот представьте себе – ты торгуешь чем-то, одеждой, к примеру, семью кормишь – и в то же время ты должен всем. Когда к тебе приходит милиционер – из местных, кстати, не русский, все это местные делают – ты должен ему дать, потому что он заплатил за свое место и теперь старается как можно быстрее отбить вложенное. Когда ты везешь товар и у тебя на пути русский блокпост – ты опять должен дать, иначе русские омоновцы, которые приехали сюда в командировку и тоже хотят заработать – тебя ограбят и изобьют. Наконец, когда к тебе приходят ваххабиты и говорят, что раз ты занимаешься бизнесом, то ты должен давать на джихад, а иначе сожгут магазин с товаром, убьют тебя и всю твою семью, – тогда ты начинаешь думать, а на хрена вообще все это, на кого я работаю, на себя или на тех, кто тебя обирает. А вот если ты заключил договор с Союзом ветеранов и поставил его охранников – то ты платишь только им, причем ровно столько, сколько тебе назвали, и ни рублем больше. Были попервоначалу непонятки – например, когда один из торговцев в Хасавюрте отказался платить налог на джихад – у него, как и обещали, для начала сожгли магазин с товаром. Но и Союз ветеранов сделал то, что обещал, – торговца с семьей вывезли куда-то в Россию, а на следующую ночь к большому и роскошному дому, где жил руководитель бандподполья – это все, кстати, знали и ничего не делали, – подъехал «УАЗ» и из него вышли несколько человек, и у каждого был огнемет «Шмель». Они ударили по дому, дом сгорел, вместе с ним сгорел лидер бандподполья и вся его многочисленная семья. После этой и еще нескольких расправ Союз ветеранов приобрел репутацию – самое важное, что только можно приобрести на Кавказе. На Кавказе нельзя приобрести репутацию ни красивыми словами, ни большими деньгами – там можно приобрести репутацию только применением силы. Но силы не всякой. На Кавказе уважают силу – но сила, которую применяли официальные власти, была слабой и коррумпированной. Примеры? Ну... к примеру, сотрудники ФСБ во время второй чеченской и после нее приобрели неприятную привычку – похищать, тайно умерщвлять и тайно хоронить тех, в отношении которых были явные доказательства их причастности к бандподполью, но официально их привлечь к ответственности было нельзя. Эскадроны смерти... это могло пройти в Аргентине, но никак не проходило здесь. Получалось, что эти люди, применяя силу тайно, сами же и боялись – и своей силы, и ответственности, на Кавказе это прекрасно чувствуют и помнят слова имама Шамиля – тот не мужчина, кто думает о последствиях. В результате – действия ФСБ пугали, но не более. Кроме того, фээсбэшники применяли силу только к рядовым участникам бандподполья, к мелким полевым командирам – а наверх не лезли, и этим они опять-таки показывали свою слабость, потому что все знали, что верхние – связаны с теми, кто в Москве, и в обиду их не дадут, только попробуй их убить. А вот Союз ветеранов и его действия были своего рода вызовом – как только затронули их интересы, они ударили по самому главному, и убили не только его, но и всю его семью. Тем самым – они показали свою силу и бросили вызов местным элитам, как официальным, так и неофициальным. Более того – они защищали тех, кто им доверился, не только от ваххабитов – но и от ментов, как своих, так и русских, показывая тем самым свою честность и последовательность. Если, к примеру, колонна с товаром идет под охраной Союза ветеранов – значит, ни на одном посту ничего платить не будут, а если кто-то попытается вымогать под любым предлогом – так этого не оставят. Именно это и нужно было Кавказу – прямая, честная и беспощадная сила, не вовлеченная ни в какие местные кланы и взаимоотношения между ними, стоящая над грызней, над схваткой, карающая за крысятничество своих и не останавливающаяся ни перед какой жестокостью в отношении чужих. На самом деле так должна была вести себя власть, если она хотела быть властью. Если, к примеру, в городе проживает глава бандподполья, но официально он просто мулла или предприниматель и об этом знает каждый пацан в городе – то власть, если она власть – не должна делать вид, что ей об этом ничего не известно, иначе она не власть. Если она власть – она должна забрать этого человека и расстрелять его или отправить в лагеря, и неважно, есть доказательства или нет, тут не Лондонский высокий суд, тут Кавказ. Если власть этого не делает, если представители этой самой власти ездят к такому человеку и советуются, а то и дань платят, чтобы все спокойно было, – значит, населенный пункт находится под контролем бандформирований, пусть даже на каждом углу портрет Путина висит. А если приходит сила, которая, для того чтобы утвердиться в качестве силы, убивает такого человека и всю его семью и почти открыто заявляет, что если ее не будут признавать в качестве силы – то она и дальше будет всех убивать, – на Кавказе такую силу признают и будут уважать. А если эта сила справедлива и соблюдает законы, пусть даже те, которые она сама и установила, и законы эти просты и понятны для всех, такую силу будут любить.
Но Илье Павловичу сейчас было не до Кавказа и не до Дагестана. Он ехал из центра слежения ГРУ, которому и принадлежал беспилотник, ехал с новостями. У Союза ветеранов тоже были беспилотники, официально – они использовались для контроля состояния трубопроводов, с которых то и дело воровали нефть. Но для того уровня операции, которую они затеяли – несколько дней контроля на значительном удалении, – таких беспилотников не хватало, и поэтому они были вынуждены обратиться в ГРУ, где у Ильи Павловича работали друзья. В ГРУ многие поддерживали Союз ветеранов, в отличие от ФСБ, где ветеранов ненавидели. Вообще, ФСБ была в фаворе, в то время как в погромленных ГРУ и МВД многие озлобились на власть и именно поэтому поддерживали ветеранов. На юге, рядом с Ленинаваном, был крупнейший в России центр наблюдения и прослушивания ГРУ, он работал на Украину, на Крым, на Турцию и на Кавказ, там же с нуля построили площадку для взлета-посадки беспилотников. Вот оттуда и ехал подполковник Бекешев.
Павла Петровича Бекешев нашел на первом этаже – тот, нацепив на нос очки, которые обычно не носил, просматривал какие-то бухгалтерские документы, какие-то из них подписывал. В этом складе хранили обмундирование, средства связи – ни то ни другое не запрещалось к гражданскому обороту – и тут же теперь держали пленников. Всех – пленников, вроде как для обмена.
– Здравия желаю, – поздоровался Бекешев, – есть новости. Где Белый?
– В увольнительной до восемнадцати ноль-ноль. Скоро Кузанцев приедет. Говори.
– Может – дождемся.
Генерал посмотрел на подчиненного через очки.
– Время – это жизни, подполковник. Докладывайте.
Бекешев подвинул стул, достал из кармана нетбук – на него в центре ГРУ перекачали записи, хотя делать это было категорически запрещено. Поставил на стол, включил, перемотал картинку на нужное время.
– Вот так вот. Как мы и предполагали. Перешли границу по тайной тропе, там их встретили. Машина принадлежит ФСБ.
– Проносов?
– Он самый. Тварь...
Подполковник Бекешев, воевавший в Чечне, люто ненавидел таких предателей, как Проносов. Он знал, что они существуют – сам как-то раз снял с трупа боевика карту, где нанесен был весь маршрут их колонны, по минутам, с частотами связи, с позывными – со всем, в общем. Это было не что иное, как предательство – наглое, откровенное, безнаказанное, немыслимое ни в какой серьезно воюющей армии. Несмотря на то что такое предательство встречалось на каждом шагу – ни в первую кампанию, ни во вторую – за это никого не разоблачили и не расстреляли. В том числе и поэтому Бекешев вступил в Союз ветеранов – одной из его задач было выявление предателей в собственных рядах, в рядах армии и полиции и жестокое наказание их. Все понимали – скоро начнется, и наличие предателей в собственных рядах было недопустимо.
– Забудь, – сказал генерал.
– О чем вы?
– Ты знаешь. Про Проносова – пока забудь, для нас самое главное сейчас – чехи. Проносов – отыгранная карта, им займется Чернов. Предатель, которого разоблачили – уже не опасен, предавать он больше не сможет.
– Хорошо... – Бекешев опять обратился к монитору. – Колонна – шесть грузовиков типа «КамАЗ», бронированных. Вероятно – документы в порядке, военные номера – согласно вашим приказаниям мы не пытались остановить и как-то проверить колонну. Прошли через весь Дагестан в сопровождении спецмашины ФСБ, потом ушли на Элисту. Дальше въехали к нам. В настоящее время находятся в пятидесяти километрах отсюда, на хуторе, принадлежащем некоему Исе Дадаеву. Машины замаскировали во дворах, активности не проявляют.
– Дадаев.
– Дадаев Иса Салманович, уроженец села Центорой, семьдесят пятый год. По нашим данным – относится к тейпу Ботлих, хотя отношений с тейпом не поддерживает. Выехал сюда в девяносто шестом, как объяснил – от грабежей. Женат, два сына и три дочери, две дочери в Москве, одна из них здесь, младший сын тоже здесь, помогают по хозяйству. И сам Дадаев, и сыновья имеют лицензии на владение оружием и гладкоствольным, и нарезным. По данным МВД, на них троих записаны: охотничья винтовка «Саваж» американского производства, два карабина «Тигр», один укороченный карабин «Сайга», штурмовое ружье «Бенелли», две гладкоствольные «Сайги», длинная и короткая, еще одна казачья «Сайга-410», два охотничьих ружья «Иж», горизонталка и вертикалка, четыре травматических пистолета. В общем – целый арсенал, хоть круговую оборону держи. По данным милиции – ведут себя тихо, ни в каких инцидентах замечены не были, что странно. По данным Министерства по налогам и сборам, находятся на едином сельскохозяйственном налоге, фирма зарегистрирована как ООО на старшего Дадаева, то есть налогов почти не платят и почти не отчитываются. Больше ста гектаров земли в собственности, есть ферма и работники.
– Русские? – спросил генерал.
– То есть?
– Работники – русские?
Бекешев пролистнул бумаги.
– Не написано.
– А напрасно. Может, у нас целая диверсионная группа под боком законсервирована. Дальше.
– Из транспорта – два «ГАЗа», «КамАЗ», «УАЗ»-буханка и «Патриот», три трактора, два из них новые, косилку в развалившемся колхозе купили, немецкую, и восстановили. Собственной фермы нет, арендуют у развалившегося колхоза, там же работников нанимают – но покупать не хотят, хотя глава администрации района предлагал, и задешево. Сейчас у них примерно двести голов КРС, есть стада овец.
– Свиней, конечно же, нет.
– Ну, какие тут свиньи... Аллахакбары.
– Могут и завести. Для отвода глаз. Еще что?
– По сути ничего. Живут тихо, никуда не лезут. Все.
– Законспирированная база для поддержки специальных операций, – подвел итог генерал, – скорее всего, если копнуть, то там и схроны отыщутся, и много чего другого.
– Уже отыскались, товарищ генерал.
– То есть?
– Этот беспилотник... он там дежурит, днем и ночью. Видно, как они ходят, схроны проверяют. Полдня поработал – и адрес готов, только работай, все как на блюдечке. Эх... мне бы эту машину в двухтысячном, я бы...
– Чем богаты, тем и рады. Хорошо, что сейчас есть.
– Да... Товарищу Табуреткину это зачтется...
И двое отставных офицеров – один армии, другой – милиции, посмотрев друг на друга – от души рассмеялись. Хотя смешного во всем в этом – было мало.
Хутор, молокозавод
Тот же день
Дадаев Иса Салманович, довольно известный в районе фермер и предприниматель, который в одиннадцатом году даже получил из рук главы администрации района диплом «Предприниматель года» – вышел из молокоприемного пункта принадлежащего ему молокоперерабатывающего цеха, счастливо улыбаясь и застегивая ширинку. Только что он совершил ритуал, который совершал ежедневно все то время, как у него появилась собственная переработка молока, – помочился в молоко, которое через несколько часов будут пить русские свиньи и поить им своих свиненышей. На приемке работал нохча, его сородич, глядя на это, он только ухмыльнулся – может, и сам мочится, когда хозяина нет. Молока много, на вкус незаметно – а Исе Салмановичу ох как приятно...
Почему-то в последнее время – возобладала точка зрения, что договориться можно со всеми и обо всем, с любым врагом можно договориться о каких-то устраивающих обе стороны условиях сосуществования, что война – это крайнее средство, которого надо избегать любыми путями, что худой мир всегда лучше доброй ссоры. И вот – уже появляются историки, которые говорят, что надо было не добить фашиста в его логове – а остановиться на границе и начать переговоры о компенсации за причиненный ущерб. И вот – представители армии великой державы, деды которых брали Будапешт и Берлин, в маленьком, доселе никому не известном Хасавюрте подписывают акт капитуляции – и кому! Бандитам – вместо того, чтобы загрузить бомбардировщики бомбами, подвезти побольше гаубиц к снарядам – и бомбить, обстреливать до тех пор, пока не останется в живых никого из дерзнувших посягнуть на великое государство. И вот – председатель правительства великой державы ведет переговоры о проходе в Чечню группы бандитов, захвативших роддом, вместо того чтобы приказать войти в первое попавшееся село и всех там, от мала до велика – расстрелять, а через час, если заложников не освободят – расстрелять еще одно село, и так до тех пор, пока либо заложников не освободят, либо не останется в Чечне чеченцев. И вот – представители другого великого государства, деды которых брали Окинаву и Сеул, ведут какие-то переговоры о мире с представителем бандитов, дают ему несколько сотен тысяч долларов – а потом оказывается, что это парикмахер, и это вместо того, чтобы за каждый выстрел в их сторону из какого-то села – расстрелять всех, кто найдется в этом селе, а село сровнять с землей. Отступление начинается с малого, заканчивается всегда крахом – и великие военачальники прошлого, из тех, кто приказывал пленных не брать и живых за собой не оставлять – с грустной усмешкой глядят с небес на наши потуги закончить идущие уже много лет непрекращающиеся войны. Они расплатились за свои грехи, за все расплатились, и нам – не в чем их упрекнуть.
Иса Салманович Дадаев хоть и не был близким родственником Шамиля Басаева – но родился в его тейпе, Белгатой[40] и это во взбудораженной республике – значило многое, потому что твоя сила измерялась по силе твоего тейпа, а с Белгатоем вступать в конфликт мало кто хотел.
Когда началось – Иса Салманович работал в колхозе трактористом, и, наверное, так и работал бы до конца жизни, как Шамиль Басаев, наверное бы, закончил институт нефти и газа и стал бы уважаемым человеком, нефтяником. Как Аслан Масхадов, может быть, стал бы генералом, потому что его бывшие командиры отзывались о нем как о грамотном и требовательном командире; как Джохар Дудаев вышел бы в отставку и пользовался бы авторитетом в республике как первый генерал, да еще и афганец. Может быть, он стал бы депутатом от Чечни, а может быть, и возглавил бы Чечню законным путем. Увы... все пошло по-другому.
История вооруженного конфликта в Ичкерии намного сложнее, чем кажется. В восемьдесят девятом, когда еще не было понятно, рухнет СССР или все-таки удержится на плаву, – группа предателей и врагов народа начала готовить конфликтную ситуацию на Кавказе с целью дестабилизации обстановки в стране. Для этого была выбрана Чечено-Ингушская АССР – не самый очевидный выбор, это была на тот момент едва ли не самая спокойная республика Кавказа. Первый секретарь ЧИАССР в восьмидесятые годы сделал немало для республики – Грозный, особенно центр, был совершенно новым, построенным по последним советским строительным технологиям. В республике была нефть, причем какая нефть – едва ли не лучшая по качеству из тех, какая была в СССР, ей разбавляли дурную, сибирскую сернистую нефть, чтобы продать полученную «русскую смесь» за хорошую цену. Гораздо проще было дестабилизировать Дагестан – этакий мини-СССР, где было больше тридцати народностей, зачастую совсем чужих друг другу, или Осетию – из-за проблемы Северной и Южной Осетии. Но решили сделать ставку на Чечню – на генерала Дудаева и полковника Масхадова, которые тогда служили в Прибалтике. На сцену вышла некая дама, депутат Верховного Совета СССР от одного из прибалтийских округов, лицо, входящее в Межрегиональную депутатскую группу и приближенное к Борису Николаевичу Ельцину. Именно эта дама, дав некие гарантии от имени Москвы – внушила Дудаеву и Масхадову мысль о возможности и необходимости сепаратистской дестабилизации Чечни с последующим распространением заразы на весь Кавказ и провозглашении сначала как отдельной республики в составе СССР, а потом и независимой от СССР Конфедерации горских народов. Все это было сделано с ведома и по заготовкам британской разведки. Британцы играли на Кавказе вот уже две сотни лет, и создание подконтрольного Британии государственного объединения на Кавказе было их давней мечтой.
Так получилось, что провозгласили независимость, колхоз распался, и Исе Салмановичу – тогда была жива Фатима, его супруга – надо было чем-то кормить семью. Да и дом... они жили до сих пор в родительском, а надо бы свой... а как заработать.
С этими вопросами Иса Салманович поехал в Город – так чеченцы называли Грозный, просто Город, и с этим вопросом он подошел к своему дальнему родственнику, который тогда еще не был дивизионным генералом, у него было всего пара десятков человек и семь автоматов на всех. Еще он любил хвастать тем, что девятнадцатого августа девяносто первого года пришел к Белому дому с сумкой, а в сумке были гранаты[41]. Выслушав своего незадачливого родственника, Шамиль рассмеялся, похлопал его по плечу и спросил – есть ли в селе русские? А услышав, что есть, сказал только – ну и поехали.
Поздно ночью они приехали в родное село Исы и подъехали к дому агронома, который был русский и которого уважали все в селе, потому что он был умный, хорошо писал письма и помогал односельчанам, когда кому-то надо было написать в сельсовет, или в милицию, или в райком, или еще куда. Выбив двери, вломились в дом. У агронома была старая жена, две дочери и сын, одной дочери было семнадцать, другой – одиннадцать и сыну десять лет. Жену ударили прикладом по голове в самом начале, и она к утру умерла, агронома забили насмерть прикладами и сапогами, а потом, чтобы удостовериться, что он умер – перерезали ему горло. Дочерей изнасиловали все вместе, насиловали до самого утра, одна из них умерла, а другую ударили по голове молотком и убили. Сына Алимжан тоже изнасиловал, другие побрезговали, потому что Аллах запрещает мужчине совокупляться с мужчиной – а Алимжан сидел в тюрьме (где его опустили, называли «Аля», за что он ненавидел русистов), и для него это было в порядке вещей. Потом Алимжан взял молоток, чтобы добить мальчишку – но Шамиль остановил его, дал молоток Исе и сказал – давай. Докажи, что ты мужчина. Иса взял молоток, посмотрел на стоящих кругом бандитов – потом зажмурился – и ударил изо всей силы молотком по голове мальчишки, привязанного к столу. Под клювом молотка хрустнуло.
После того что сделали – тела отвезли за село и выбросили, а Басаев сказал Исе, что дом его и он может туда заселяться. Но получилось все немного не так, как он хотел – сельчане после этого смотрели на него косо, с Фатимой никто не разговаривал, а потом Исе сказали, что Дауд Казиханов, молодой парень из рода Казихановых, уезжая из села, сказал, что рано или поздно вернется и отрежет Исе голову. Все дело было в том, что он любил старшую дочь убитого агронома, пусть она была и русской – и то, что Иса и бандиты сделали с ней – ему не понравилось. А Иса понимал, что чеченцы – не русские, и если Дауд это сказал – рано или поздно он попытается это сделать. Поэтому – он еще раз поговорил с Басаевым и через неделю перевез супругу в Грозный. Поселились они в довольно престижном месте, на Ленинском проспекте, рядом с автобусной станцией. Квартиру добыли, опять-таки выселив оттуда русистов.
Так как в Грозном пахать было нечего – Исе ничего не оставалось, как вступить в бандформирование Басаева. Получил автомат, сородичи научили из него стрелять, хотя получалось не так чтобы хорошо. Ну, да автомат есть автомат – хлещешь и хлещешь, хоть какая-то пуля, но попадет. Да и зачем автомат? Вот они пришли в семью к русистам, которые продали кому-то квартиру и собирались уезжать – деньги они отобрали, а главе семейства вбили в голову гвоздь. И что? У этой свиньи было дома ружье – и он даже не попытался из него выстрелить.
Платил Басаев мало, поэтому деньги добывали грабежами. Тут Исе повезло – одному его сородичу по имени Зелимхан, который тоже был с Центороя, нужен был человек, который мог бы водить машину – бензовоз, потому что сам Зелимхан этого делать не мог. Бензовоз, конечно, не трактор – но что-то похожее на него, а права на дороге давно никто не спрашивал, кто как хотел тот, так и ездил. Вот Иса и стал подрабатывать – они с Зелимханом подъезжали к трубопроводу, когда там гнали девяносто второй бензин, там была дырка, заткнутая деревянным колышком, на котором было имя Зелимхана, они доставали этот колышек и присоединяли шланг со специальным переходником, который Зелимхану сделали за пятьсот долларов – и горючее текло в цистерну. Потом везли в Город и продавали тем, у кого были уже большие машины – бензовозы, они везли топливо в другие республики, потому что в Городе смысла продавать его не было, кто хотел заправиться, тот простреливал трубу и заправлялся. От этих доходов Зелимхан платил Исе – немного, но выходило вполне достаточно, и Иса не обижался, потому что у него не было ни своего бензовоза, ни дырки в трубе.
Потом началась война.
Война началась неожиданно – и в то же время ожидаемо. В республике было много людей, которые ненавидели Дудаева, потому что тот слишком много брал себе, ничего не давал другим, и вокруг него постоянно были отъявленные бандиты. Сам Басаев, когда они сидели вместе, мужчины из ополчения – сильно ругал Дудаева, говорил, что тот гад – но был на его стороне. Потом взбунтовался Горсовет, бунт подавили – но многие ушли на север и там начали готовить ответ, а русисты им помогали. Хасбулатов, Авторханов, Лабазанов, Завгаев – все они были против Дудаева, и это были авторитетные люди в республике. Иса знал, что среди оппозиционеров есть Казиханов, и он, доведись им встретиться – не преминет свести с ним счеты. Отряды Басаева участвовали в рейдах против оппозиционеров – но Иса заметил, что Басаев бережет свой отряд и старается не посылать его под пули, иногда даже саботируя прямые приказы. Оно и было понятно – в Ичкерии было мало кадровых военных специалистов, а кто был – были на стороне оппозиции почти все. Положить отряд – можно было запросто, а он полковнику Конфедерации горских народов Кавказа, воевавшему в Абхазии – еще пригодится, Басаев нюхом это чуял.
Потом, когда стало понятно, что оппозиции не справиться – пришли русисты.
Фатиму, которая была беременная – он отправил из Грозного и сильно потом пожалел об этом. Лучше бы она погибла рядом с ним. Сам он с Басаевым и его отрядом жег русские танки, пока в первых числах января нового года русисты не узнали порядок замены людей на позициях и не нанесли удар «Градом» аккурат в это самое время[42].Тогда отряд Басаева потерял половину только убитыми, а из оставшейся половины многие были ранены, а кто и инвалидом стал – можно было говорить о полном разгроме басаевского отряда. Сам Шамиль в тот день едва не застрелился, Ису и некоторых других, раненных, вынесли ночью из Города и переправили в горы, а потом тайными тропами – в Дагестан, где тогда им помогали, а не встречали пулями. Поэтому-то он не участвовал в рейде на Буденновск, поэтому-то он и выпал из поля зрения российских спецслужб – его посчитали убитым, а потом просто забыли, потому что Ичкерия уже стала независимой, и все материалы на него пропали.
Фатиму убили. В их родной Центорой пришли омоновцы, и вместе с ними пришел Казиханов. Казиханов участвовал в фильтрации. Когда перед комиссией встала Фатима – на девятом месяце, – Дауд рассказал, кто она такая, и попросил у командира ОМОНа разрешения. Командир ОМОНа его дал – будь его воля, он бы вообще выстроил всех, до последнего человека, у рва и расстрелял. Война не располагает к пониманию врага, особенно после того, как третьего дня они нашли тела двоих солдат, которые пошли в самоволку и которых местные кастрировали и вбили в задний проход по бутылке. Получив разрешение, Дауд отвел Фатиму в сторонку и выстрелил ей в голову – надо сказать, что он ее не изнасиловал, как Иса изнасиловал его любимую девушку. Ребенок так и не родился, а тело Фатимы сбросили в общий ров и засыпали землей с бульдозера.
Иса выздоровел только тогда, когда закончилась война и русисты подписали капитуляцию в Хасавюрте. Казиханов, как ему сказали, сражался в здании МВД и погиб во время боев за Грозный. Мстить было некому. А мстить другим Казихановым было чревато – их было больше, а дело не столь однозначное, чтобы пускать с горы камень кровной мести всему роду.
Мстить надо было русским.
Тогда Иса пришел к своему амеру, теперь герою Республики Ичкерия, и сказал, что он хочет отомстить русским, всем русским – и спросил совета, как это сделать. Басаев – у него тогда появился кабинет, настоящий кабинет, как у большого начальника, и карта – отошел к карте, долго смотрел на нее – а потом сказал – вот! Вот эта вся территория – наша, та, которая должна принадлежать мусульманам. Ичкерия теперь свободна – но многие мусульмане по-прежнему находятся под пятой русистов. Добром это не кончится. Следующая война, которая будет, – это война за весь Кавказ, и он, Иса – ценный воин в этой войне, тем ценнее – что он не был в Буденновске и русисты не ищут его. Ему надо будет сказать, что он бежал от грабежей, найти себе женщину – тем более, что вдов много, а без женщины будет подозрительно – и поселиться в Русне. Там, куда они придут – и там должны быть готовы базы, схроны с оружием, явки. Когда они придут резать русских свиней – они придут не в голое поле, а на уже подготовленную инфраструктуру. Именно это – заключил Басаев – Иса должен сделать, если он настоящий чеченец, и это будет лучшая месть русистам.
Остальное было не таким-то сложным делом. Ему подобрали подходящую вдову по имени Малика, трое детей у нее было, муж погиб под пулями русистов, защищая Грозный. Мнением самой Малики никто не интересовался – в Чечне вдова – это существо даже не второго, а третьего сорта, с ней любой может делать все, что ему заблагорассудится, потому что нет мужчины, чтобы защитить ее. Когда в село спускаются с гор боевики, входят в какой-то дом и там есть вдова – то ее обычно отдают боевикам на потеху, всем вместе. Если боевиков нет – вдова обычно служит на положении рабыни (иногда и сексуальной, иногда просто рабыни) у близких или дальних родственников, а если таких не осталось – просто у односельчан. Теперь понятно, откуда берутся «черные вдовы»? Для них хоть в петлю, хоть в пояс шахида, хоть в захваченный кинотеатр – без разницы уже. Малике еще повезло, очень повезло – ей дали мужчину, который должен был теперь заботиться о ней и о ее детях, и она должна была поехать в Россию, туда, где нет войны. Иса ее не любил, не мог забыть Фатиму – но спать с ней спал, так появился четвертый ребенок, их общий, а потом и пятый. Остальные – тоже звали его отцом, потому что маленькие тогда были и ничего не помнили.
Поделиться книгой: