Атомная крепость

Позже ходили слухи, что Дядя Дарест-Хи чуть ли не в первый заход в Его Величества Королевский Генштаб прошлепал по коврам, с ходу пнул туфлей массивную дверь, отодвинул адъютанта-секретаря, махнул «вольно!» часовому с алебардой, прошествовал к доске, под опешившими взглядами генералитета отобрал мелок у трудящего руку полковника финслужбы, пытающегося рассчитать, от скольких башен на достраиваемом дредноуте «Грохотун» придется отказаться в связи с введением новой полевой формы одежды, и с места в карьер начертал схему сокрушения северной Империи минимумом сил, средств и мозговых ресурсов генералитета. И тогда, мол, старый подслеповатый маршал атомно-гренадерских войск Йярын-Ча расчувствовался, прослезился и с ходу назначил его старшим политолого-советником выездной конно-сессии минноядерноподрывной службы. Вроде бы со словами: «Ну слава Мировому Свету! Я все же дожил до дня, когда в этом штабе родили, наконец, достойный рассмотрения планчик».

Разумеется, в действительности все было не так трогательно и не столь быстротечно. Дядю Дареста-Хи тогда и Дядей-то еще не называли. Кликуха приклеилась к нему позднее и не совсем ясно, почему. По слухам, так его обозвал когда-то атташе-герцог Ран-Нэ. Окликнул его, перемещаясь по коридору. Типа: «Ну-кс, дядя, а чего вы тут шастаете без формы?» Но, скорее всего, это тоже была легенда чистой воды, приклеившаяся к Даресту-Хи задним числом.

А вот для теперешнего радиста-пулеметчика Бюроса-Ута, тогда, правда, еще ходящего под стол пешком, знатный ныне Дарест-Хи был действительно дядей. Просто дядей. Братом мамы. Пару-тройку раз они с этим «просто дядей» даже играли в «потопи кораблик с суши» и в «танко-шахматы». Играть с «просто дядей» Дарестом было до жути интересно, потому что он никогда и нисколечко не поддавался и страшно переживал, когда ему не везло на кубики и дело скатывалось к «последнему доводу танко-королей».

По слухам, крейсирующим уже только в пределах семейства Бюроса-Ута, карьера дяди была не столь безоблачной и стремительной. Конечно, между собой и не в присутствии дяди и папа, и даже сестра-мама обзывали Дареста этим плохим словом «карьерист». Еще они перемывали ему косточки в том плане, что он «удавится за знакомство с тем или с этим». И вообще, готов «родную мать и сестру, и племянника, и всех прочих продать на дыбу за то, чтобы…» Маленькому Бюросу, конечно, не сильно хотелось, чтобы его с прочими продали на какую-то дыбу, потому не сильно стремился оставаться с забредающим поужинать дядей наедине. Из-за этой мании, возможно, он упустил еще несколько великолепных партий в «танко-шахматы» или даже битв с бумажным корабликом в ванной комнате. Но то, конечно, дела личносемейные.

В большом мире тогда еще не «Дядя», а просто Дарест-Хи строил свою карьеру постепенно и бережно. Примерно так, как на устойчивом столе возводят башню из доминошек. Ну когда дышать в стороны башенки не рекомендуется, а подносить руки с очередной доминошкой надо со скоростью «волосинка в час». Понятно, что вначале дядя Дарест получал какое-то образование. Одно, второе, вроде бы третье. Правда, как подозревал уже повзрослевший Бюрос, образование само по себе дядю Дареста занимало мало. Гораздо больше его интересовали связи, которые можно завести, обучаясь в том или ином учебном колледже, университете или академии. И в общем, надо думать, план удался на все сто.

То есть, еще до того, как распахнуть двери в филиал Генерального штаба Его Величества Королевских военно-бомбовозных сил, Дарест-Хи прошел огонь, воду и медные трубы. Ну, или там в некой другой последовательности. Начал он с военно-промышленной палаты и общества ООН. Или, пожалуй, нет. Начал он с военных институтов. Каким-то путем, с помощью знакомых и блата везде и всюду, он умудрился заполучить допуск во всякие закрытые для простых смертных и даже для некоторых генералов лаборатории. Естественно, он не тренькал о секретах, ужиная у сестрички. Он переваривал все в собственной голове долго и тщательно.

Не исключено, что дядя Дарест искусственно развил в себе некий дар предвидения. Досконально взвесив то и это, он как бы чувствовал, какое из только лишь нащупываемых научных направлений разовьется во что-то путное. Потом он мысленно соединял его еще с чем-нибудь, ему известным. При этом абсолютно тайным для тех ученых-изобретателей, которые делали первичное нечто. Короче, дядя Дарест мысленно комбинировал то «нечто» с этим «что-то», потом накладывал на них еще «кое-что», а в результате получал такое, что Массаракш-и-массаракш.

Кто знает, быть может, он перебрал в голове тысячу возможных комбинаций? Не исключено, он выводил это на салфетках во время ужина. Правда, правила секретности он соблюдал четче некуда. Ныне, вспоминая светлые дни детства, Бюросу почему-то мнится, что дядя всегда ходил с карандашиком, а после ужина утаскивал со стола изрисованную между делом салфетку. Мама-то, конечно, злилась, что братец «даже салфетку со стола прихватывает на халяву».

Сам дядя Дарест никаким конструктором, инженером или, упаси Мировой Свет, математиком не был. Особых поползновений к наукам у него никогда не имелось. Но вот прожектер он был, видимо, отменный. Тот, что надо. И на каком-то тщательнейше выверенном этапе он сделал решительный маленький шажок. Как в «танко-шахматах». Двигаешь, двигаешь себе какую-нибудь «танко-туру» на дальнем фланге, а потом — хрясь! И это уже и не тура вовсе. Это уже «ядерно-ракетный ферзек»!

Вот и дядя Дарест таким же образом.

11

Родина снабдила эскадрон тяжелых бомбовозов атомными движками. Тут есть, конечно, свои отрицательные стороны. И какой-нибудь не в меру обюрократившийся лейтенант мог бы при случае накатать наверх толстую жалобу, что, мол, так и так, из-за этой урановой кастрюли на борту и из-за постоянных полетов наметились нелады с женой, потому как… ну там, простатит, а также… Все враки! И правильно, что подобного паникера тут же направляют… Нет, не к гинекологу какому-нибудь, а к психиатру. Потому как быть не может.

Весь личный состав «Принцессы Кардо» сидит закупоренный в свинцовой капсуле, и никакой паршивый нейтрон или там гамма-квант ни за что эту стену не проломит. Зубы обломает свои, а ни в жизнь не справится. Хоть взорвись тот реактор… Не, так сразу не стоит. Но вот если какая труба парогенератора там прорвет и бухнет наружу охлаждающая пена, то все равно, до лампочки экипажу в капсуле вся ее радиоактивность. Им главное — Мировой Свет в свидетели — всю тяжелющую бандурину на специальную полосу все-таки посадить, а уж потом пусть техники. У них там освинцованные наплечники, а также висюльники, берегущие производительность семенной жидкости. Им, в конце концов, бесплатно красное винцо наливают. Чего не ковыряться после стакана-двух в том парогенераторе? Тепло, жидкость вытекающая сама себя подсвечивает… Ладно, то дело аварийное. Ну этот массаракш подальше.

Короче, десять членов экипажа шестивинтового бомбовоза защищены как полагается. Тут вам не тырым-бырым. Ну и в остальных «Принцессах» бомбовозного эскадрона в плане личной гигиены от альфа-излучения тоже все чин-чинарем. Впрочем, в данном полете имеется один дисбаланс. И из-за него — с эйфорией некоторые проблемы. Одной из «Принцесс Кардо» на спину навьючен некий летательный причиндал. Оно, конечно, что здесь такого? Другим из эскадрона в отсеки напихали и тоже вроде летуче-парящее. В смысле, когда сбросишь, планирует вниз на пяти парашютах, а шелка в каждом столько, что можно трусы пошить на два полка благородных девиц.

Тем не менее наличествует жесткое отличие. Груз в трюмах «Принцесс» — это просто штатные атомно-слоеные дуры. Такое для разминки и привыкания бомбовозы таскали над океаном или до экватора Сферы Мира не один десяток раз. А вот то, что закреплено на «Принцессе» с бортовым номером «восемь», это нечто принципиально новое — гиперзвуковой управляемый снаряд. Со всего эскадрона «наблюденцы» взяли подписку о том, что никто из летчиков или пулеметчиков в глаза такую штукенцию не видел и знать не знает, о чем речь. «Как вы сказали? „Гипеперо…“ Как-как? Никогда не слышал столь мудреного слова».

И в общем, оно бы и массаракш с ней, с той титановой железякой. Мало ли какие железки время от времени вытаскивают из своих голов наружу яйцеголовые умники из Его Величества королевской Академии наук. Уж Бюросу-У ту-то и не знать? Если просто в океан сбрасывать подальше, топить, так и то — атомному эскадрону год кряду возить — не перевозить. Но здесь другая фишка. В заточенной под жуткую скорость титановой «массаракш знает чего» помещен живой пилот. И радист-пулеметчик Бюрос, и все остальные в экипажах прекрасно наблюдали, как этого беднягу запеленали поначалу в жуткий блестящий скафандр с десятком цветных трубок, потом в кресло — «ни шевельнись, ни пукни», а затем еще и в саму капсулу. Проверили его там… Ну, как обычно эскадронные авиамеханики проверяют укладку и готовность бомбовой загрузки. Проверили, значит, а после запаяли. В самом деле запаяли — жутким, в целый кузов грузовика, сварочным аппаратом. Ну а после приподняли краном сам гиперзвуковик и нахлобучили на «Принцессу» «восемь» вместе с двумя ракетными ускорителями. Причем поместили парня точнехонько над самым утолщением в фюзеляже. Аккурат над тягловым реактором. А ведь мужик хоть и в капсуле, но отнюдь не свинцовой. Пожалуй, вот у кого будут отныне и простатиты, и прочее в комплексе. Но, к сожалению, не будет. Или там, к счастью. Запутаться можно с этими — массаракш! — критериями истины.

Словом, именно наличие столь не спрятанного от реакторных нейтронов с электронами живого пилота и портит всю эйфорию наслаждения безопасностью полета. По крайней мере, Бюросу-Уту. Остальных он не расспрашивал, но и им наверняка тоже не совсем уютно.

И ныне вроде можно бы вздохнуть с облегчением. Выйдя в нужную точку и удалившись на безопасное расстояние от остального эскадрона, «восьмерка» умудрилась избавиться от оседлавшего ее гиперзвуковика. Осуществить запуск. В смысле тот парень наверху, по имени Уксун-Бу, нажал там, у себя в гнездышке, что положено, воспламенил свои ракетные ускорители и с ходу махнул куда-то вверх. Шепчутся, что в окрестности Мирового Света.

И вроде бы не нужно более переживать, что он облучит реактором какие-нибудь свои причиндалы, только на душе все едино гадко. Вот неприкаянная она какая-то — душа. Даже у радистов-пулеметчиков. Ведь дело-то в том, что Уксун-Бу унесся не просто в испытательный взлет-посадку! Он ушел прямехонько в один конец. Где-то там, в окрестностях Мирового Света, но над географическими координатами имперской Крепости он обязан что-то там эдакое в своей титановой капсуле надавить. Видимо, опечатанную и тщательно опломбированную кнопочку, что же еще.

Ну, и тогда то, что тоже проверяли озабоченные механики в свинцовых передничках, в соседнем отсеке его гиперзвуковой капсулы, наверное, громыхнет. Эх, не стоит в тот момент завидовать имперской Крепости. То бишь всему ОПРУ — Очагу противоракетного уничтожения.

12

Несмотря на то, что впоследствии многие были убеждены, что Дядя Дарест-Хи является двигателем главной доктрины Генерального штаба, все было несколько по-другому. На самом деле, если уж продолжать речь в духе механики, двигателем он не был. Но он был тем, кто накидывает на этот двигатель ремень, а другой конец ремня натягивает на вал какого-нибудь нужного агрегата. И таких ремешков, шестеренок и движков задействовалась целая система. Дарест-Хи знал всех и каждого в верхах. И не просто в верхах. Сами эти верха разбились на самостоятельные кучки. Тут тусовались всякие молодые капиталисты, там генштабисты, здесь ученая братия с кипящими от идей головами. Вот Дядя Дарест и протянул рабочие ремни от одной кучки к другим.

Понятное дело, большая государственная машина королевства вертелась бы и «чих-пыхала» и без него тоже. Лаборатории чего-то изобретали бы, промышленники бы «шпокали» какую-то туфту с конвейера, бодрые поджарые старички с лампасами шурудили пластмассовыми ракетными модельками по макету ландшафта, примерно как молодой дядя Дарест с мальчиком Бюросом в «танко-шахматной» баталии, только с более торжественным видом. Короче, все бы что-то творили, и все бы шло в колее, пока Мировой Свет не погаснет или там Сфера Мира не решит кувыркнуться как-нибудь по-новому. Но Дядя Дарест-Хи сумел всю эту суетность развернуть в совершенно новую сферу. А именно, к конечному результату.

В самом деле, на кой ляд вошкаться с северной Империей до конца времен? Ресурсов создать аналог защитного ракетного пояса, как у противника, у Королевства Ноюи попросту нет. А значит, все новые колониальные завоевания держатся на очень шатком допущении. На том, что имперцы никогда не пригрозят прямым атомным шантажом. И не колониям каким-нибудь, а приставят нож к сердцу самой метрополии Ноюи. Конечно, у нее есть союзники. Но Мировой Свет знает, не отступятся ли они, когда дело дойдет до действительно жареного?

С другой стороны, идеи Дяди Дареста открывали государству Ноюи, хотя бы в перспективе, лидирующее положение на материке. Ну а тот, кто лидирует на единственном континенте, тот, следовательно, доминирует над всей Сферой Мира.

13

Уксуна-Бу приговорили яйцеголовые. Заочно, правда, и загодя. Понятное дело, они могут умыть ручки. Мол: «Мы ничего, мы так, стояли рядом, ковырялись в формулах». Оно, да. За то, как идеи используются, они вроде ответственности не несут. Отмазка у них, конечно, глубинная. Тут не придерешься. И правда, считали там себе что-то, локационные импульсы всякие в сторону Мирового Света пускали. Осциллографы подкручивали. Разумеется, без известного всем в научном мире Дяди Дареста не обошлось. Он тут как тут. Массаракш из коробочки просто. Смазал где надо шестереночки: нашел банкиров, не ведающих, куда тратить дивиденды. Тут-то у яйцеголовых физиков-атмосферщиков и появились деньжата на серьезный «бу-бух». Естественно, такие дела без военных ни в коем разе. Со всеми генералами-единожды-майорами, у которых, кроме извилины, заведующей уставом строевой службы, есть еще хотя бы одна, Дядя Дарест-Хи за ручку. Ну и там, перспективы: бомбовозы бороздят просторы и т. д. У генералов глаза — что эполеты у маршалов; горят, в смысле. И пошло, и пошло.

Само собой, секретность, подписка о невыезде; и вообще, прикидывают, может, всем окончательно рты зашить, языки «чик-пык» — в секретку, в сейф на кодовый замок? Ну, может, кого для острастки и действительно того. В смысле под замок вместе с языком. А что? «Наблюденцам за нутром» тоже надо медали-ордена за службу нелегкую и разоблачения громкие!

В общем, там, где оборона Королевства, там и деньги. Выделили со склада завалящую «специальную» боевую часть и баллистическую соответствующего фасона. Над Королевством все-таки решили, что ну его нафиг. Да и секретность опять же. Соседи, они хоть и тоже в Оборонительном Союзе, но друг за дружкой бдят. Так что оттарабанили всю нужную инфраструктуру на небольшой островок Луппопо. Пусковую, все тип-топ. Ну и физиков-атмосферщиков этих яйцеголовых. Куда ж без них? Просто так фейерверки сандалить, что ль?

Короче, забросили эту спец-БЧ аж километров на сто ближе к Мировому Свету. Визуально, понятная песня, ничего не видать: зря долгоносики яйцеголовые попритаскивали с собой подзорные трубы и прочий линзовый инструмент. Некоторые надеялись, что после рассеивания взрывом перистой пелены удастся пронаблюдать сердцевину Мирового Света вживую. Ага, как же!

Но все едино, рвануло так, что вся секретность чуть не пошла коту под хвост. В отстоящем на тысячу километров в стороне острове Хаззалг вырубило все электричество. Куча аварий на транспорте. Несколько летательных аппаратов, лифтов и фуникулеров бухнулось вместе с находящимися там хаззалганцами. Посольство королевское из Ноюи, конечно же: «Ой-ой, какое несчастье! Надо же! Ох, жаль». В общем, концы в воду. Никто на том Хаззалге и подумать, разумеется, не мог. Ну, на Луппопо суета сует. Пусковую — подальше в океан и за борт, типа, «ручки-то вот они».

Само собой понятно, если на ни о чем не подозревающем Хаззалге такое, то что тут в эпицентре, так сказать, под местом подрыва, если спустить отвес со ста километров. Все приборы яйцеголовых — можно смело в «цветмет». Но зато успех. Маршалу атомно-гренадерских войск Йярын-Ча доложили, он от радости чуть не подпрыгнул на высоту гипоцентра. В смысле поверил с ходу. Военные люди, они доверчивые. Если им про новые «бу-бухи» или там «тра-та-та» рассказывать, они уши сразу вывешивают, что тот спаниель: уже на погонах лежат, можно лапшу класть и класть. А здесь тем более и не лапша вовсе, правда правдивейшая — лапша «ням-ням» просто.

Теперь в дело пора и стратегов. Дядя Дарест-Хи тут как тут, а как же? Маршалы напряглись — «не спать! не спать!» — потому как двух- и даже трехизвилинные полковники в очках чего-то там, у доски, бубнят, формулами меряются с линейкой. Сочиняют, значит, тактику. Если очень неожиданно, без всяких там дипломатов и нот, некую бамбулину поболе, чем бухнули над Луппопо, громыхнуть над какой-нибудь нехорошей тоталитарной страной, то…

Тут линейки логарифмические уже идут в ход, по очкам и по яйцеголовым лысинам. Но маршалы — «кхе-кхе» — армия все ж! Так что беседуем тихо, мирно, с присовокуплением званий и должностей; все как положено. И короче, такая песня, господа маршалы…

Как только мощнейшая бам-бумбулина подрывается километрах эдак на пятидесяти и выше, то (смотрите формулу!) в радиусе тысячи и даже больше километров — полный швах. Происходит некая реакция с электронно-орбитально-магнитно-переходным трам-тара-там (см. формулу тут и вот там — еще четыре штуки!). Назовем это для ясности, маршалы и трижды-майор-генералы, Магнитный Переворот или, по аналогии, Магнитный Массаракш. ММ, значит. От этого ММ в некоем радиусе в сотни километров вся сложная электронная аппаратура сходит с ума. По лампам-пентодам с лампами-триодами бегают непонятно какие запирающие токи. Все трещит, горит. На всех локаторах сплошной белый шум. Из индикаторов — искры. На чуть меньшей площади — вообще!.. Замки зажигания автомобилей, электрическая аппаратура самолетов, схемы ракетных взрывателей — все в некоем самовозбужденном туннельно-токопроводящем режиме и к тому же трам-тара-та-там (см. формулу такую-то!). А в кабелях связи определенной длины, даже если закопанные, то опять же — силовые линии, и правило левой руки, и трум-турум-пурум (см. форм.) Такие вот тактические, а следовательно, стратегические дела.

То есть — специально для маршалов вкратце — все локаторы наведения, обнаружения противника ничего не наводят, не обнаруживают как минимум косинус, пи, гипотенуза, логарифм трум-пуру-рум, то есть до получаса. Опять же, ракеты врага не взлетают, не заводятся, отфутболиваются обратно на регламентные настройки. Бомбовозы… «Техник, подь сюды! Почему, трам-пам-па, мотор не чих-пыхает? Ты куда смотрел? Отвертки, ключи в зубы и кожух вскрыть шагом марш!». Короче, полное подавление как оборонительных, так и наступательных способностей всей электромеханики чуть сложнее паровоза.

В плане тактик-стратегий важно то, что действие конечно по времени. То бишь через время чик-брык-там-тарам-логарифм функции восстанавливаются, и враг опять цел-невредим. А значит…

Так точно, господа маршалы, после искусственного вызова катаклизма ММ следует незамедлительно и решительно нанести по противнику уничтожающий, и победный, и сокрушительный, и самый найглавнейший, и…

Ныне на острие удара пилот внесерийной гиперзвуковой машины Уксун-Бу. Именно в его капсуле находится заряд для производства ММ — Магнитного Массаракша. Эскадрон атомных бомбовозов трижды-майора Таваса-Пи — на подхвате.

14

Трудно разобраться, сколько идей Дяди Дареста пошли наперекосяк и не были доведены до ума вообще. Пусть с этим разбираются какие-нибудь биографы. Понятное дело, в будущих временах, когда со всяческих интересных документов снимется гриф секретности. Однако существовали три кита, на коих и покоилась репутация оборотистого дельца Дареста-Хи. Это — по-настоящему стратегические бомбовозы с ядерным приводом, это — сверхвысотный и сверхскоростной гиперзвуковой самолет-ракета, и наконец, это — гигамощный термоядерный супервзрыв на сверхвысоте в окрестностях Мирового Света.

И над тем, и над другим, и над третьим где-то кто-то потел и до того. Но в основном все ограничивалось некими теоретическими выкладками. В лучшем случае маленькими модельками. Никто не относился ни к одной из идей серьезно, никто не финансировал. И уж тем более никто не пытался создать из этих идей сверхубойную смесь. Так что, по всей видимости, Дядя Дарест-Хи все же был гением. С точки зрения каких-нибудь пацифистов — злым гением, но тут уж дело вкуса.

Очень может быть, что не вся комбинация сложилась у Дядюшки сразу. Не исключено, что, именно страхуясь от провала, он и ставил на нескольких лошаденок. Ну а уже после, когда все начинания удались, он и сообразил собрать из них свою чудо-юдо-идею. А вначале, разумеется, была долгая борьба.

Во-первых, борьба за ресурсы. Для того чтобы строить гиперзвуковые игрушки, нужна куча ценнейших компонентов. Одного титана чертова уйма. Денег требуется немерено. Причем в данном случае валюты. Как назло, титан в Королевстве Ноюи не добывался вообще. Нафиг он никому не требовался, этот титан. А тут, понимаешь: «А не выделите ли нам титана, тонн эдак двадцать — тридцать, а лучше сразу сто — двести?» Но недаром Дядя Дарест протирал штаны в престижных колледжах, а после отирался на банкетах промышленников. Заинтересованные нашлись, наскреблись и денежки. Ну и само собой, никому до того не ведомому конструктору-разработчику, на которого раньше могли смотреть только как на неприятного разносчика перхоти, теперь требовалось каким-то образом выколотить ведомственный институт. Найти шампунь против перхоти и приучить изобретателя хоть иногда мыть голову было на таком фоне делом куда более легким. Но ведь Дарест-Хи не зря дефилировал по Его Величества Королевской Академии, правильно? Нашелся и институт, и лаборатория, и самая лучшая труба для продувки моделей планера. Понятное дело, кого-то из менее расторопных директоров учреждения пришлось для дела подсократить. Тут, вероятно, тоже не обошлось без Дяди. Шепнуть кому-то из знакомых что-то тревожное в подразделении «наблюденцев за нутром», ответственных за нецелевое расходование финансов, — и все дела. Через какой-то месячишко вот тебе и институтик без директора, и без достойной хорошего заведения экспериментальной задачи.

Примерно так же Дядя Дарест сработал и по остальным пунктам.

15

Офигеть! Мировой Свет в свидетели, это воистину исторический миг. Четверка гигантских бомбовозов пересекает границу северной Империи. У всех трясутся поджилки. И больше всех, наверное, у первого штурмана Редесйя-Чи. Он сто раз делал это в штабных учениях на карте, а теперь вот и вправду состоялось. Да и штурмана-навигатора Баньолу-Су тоже, видимо, колотит. Некоторое время назад он передал смену напарнику, а сам сел за переднюю пулеметную машинку. Его задача была в проводке «Принцессы Кардо» над океаном. С задачей он справился. Слава Мировому Свету, навигационные гироскопы не умерли и компасы тоже лишь дрогнули, когда где-то над Империей сделал свое дело пилот подвесного гиперзвуковика. Разумеется, у Баньолу еще будет дело, если они вернутся. Ведь назад им тоже уходить по долгой дуге над океаном.

Все настороже. Те, кому положено управлять пулеметами, неотрывно пялятся в экраны. В отличие от управления оружием напрямую, сидя в «пузыре» наверху, здесь не приходится постоянно крутить шею, озирая небо. Камера, соединенная с прицелом, делает это сама, сельсины отрабатывают малейшее шевеление кнюппеля. Но зато на черно-белом экране контрастность хуже, чем в реальном мире. Потому имперский перехватчик может подобраться незамеченным ближе. Это проблема. По данным разведки, у Империи появились какие-то подвесные ракеты.

Бюрос-Ут вынужден делить внимание между нахождением цели на экране и возней с рацией. Он чрезвычайно осторожно подкручивает верньеры, потом шмыкает клавишей и изучает другие диапазоны. Раций у него всего две, а ему требуется не упустить момент, когда хоть какая-то имперская станция снова начнет чирикать. Пока в наушниках просто потрескивание. Пожалуй, «белый» природный шум нынче несколько необычный. Но еще бы! По словам дяди Дареста, из каких-то заумных теорий выходит, что после подрыва ядерной бомбы в окрестностях Мирового Света во внутреннем пространстве Сферы Мира образуется какая-то электрическая дуга. Типа шнур, только не из провода. И вроде бы этот шнур может «жить» несколько лет. Все-таки чудные дела может творить человек.

Ладно, наблюдать за всякими электрическими дугами длиной со Сферу Мира — это дело яйцеголовых. Для Бюроса и остального экипажа гораздо важней, чтобы просуществовавший всего доли секунды Магнитный Массаракш выжег к черту электронные лампы всех локаторов и противовоздушных ракет. Ну и истребителей, разумеется.

Бомбовозов по-прежнему четыре. Та из «Принцесс», что запустила гиперзвуковой ракетный самолет, идет теперь без полезной нагрузки. По идее, ее можно было отпустить на все четыре стороны, в родные пенаты. Однако, оставаясь с группой, она выполняет два полезных дела сразу. Во-первых, три пулеметные машинки вовсе не лишние при отражении налета имперских истребителей-перехватчиков. А во-вторых, когда они начнут работать по группе, перед ними будет на одну мишень больше. Откуда им знать, какой из бомбовозов уже выхолощен? И значит, шансы уцелеть для оставшихся возрастают ровно на одну четвертую. Вот такая простая жуть арифметики.

Это она самая — Арифметика Смерти!

16

Разумеется, трудностей на дороге встречалось пруд пруди. Бывало, какой-нибудь выскочка-профессор с соседней кафедры или из академической среды пытался чего-то критиковать. Мол, нерационально. Самолеты и без гиперзвуковых барьеров успешно… Но потом как-то получалось, что у того профессора отбирали допуск к секретной тематике и переводили разрабатывать что-нибудь более простое. Сковородки с покрытием, например, или более удобный мешок для пылесоса.

Трудности были.

И ладно самолеты с ядерным движком. В конце концов, даже барон какой-нибудь, живущий в состоянии опохмелки после придворных балов годами, и тот сообразит, что ничего особенного. Реактор наличествует. То, что он вырабатывает тепло, всем ясно-понятно. Тепло завсегда можно обратить в электричество. А электроэнергия раскрутит тягловые винты бомбовоза. Чего особенного-то? Реактор — тяжелая штукенция, господин академик? И генератор — тоже вещица не легкая? А не засиделись ли вы в Совете Его Величества Академии, господин академик? Не пора ли на почетную пенсию? Или, там, инспектором по спецшколам для послеядерных дебилов в колонии Малая Ноюи? Ведь не сообразили, что теперь-то этому лайнеру горючего-то вовсе не требуется, а значит, реактор бомбовоз потянет вверх за здорово живешь!

Самое сложное было, конечно, со сверхвзрывами наверху. Дело-то в секретах особой важности. Но если действительно в ракетку загрузить сверхзаряд и подорвать его в самой вертикале взлета, то массаракш его знает, что выйдет. Если судить по расчетам, то эффект будет таким, что заметят даже на другой стороне вытянутого с юга на север материка. Что делать-то? Ясный пень, за эту зацепку сразу ухватились какие-то очкарики из осторожничавших. Ну этим козявкам почетно присутствующий на заседании друг Дяди герцог Кудадо-Ге крылышки быстро так щипчиками «раз-раз».

«Молчать, бояться, яйцеголовые! Вы теоретические формулы во всю доску усекаете или не очень? Может, вас герцогской дланью прихватить да провести носами по доске, чтоб мела понюхали! Я — герцог, гувернантками в мини-юбках воспитанный, — и то усекаю, что есть такая штука, как моделирование. Взорвите что-нибудь небольшое. Потом посчитайте, как будет, если большое. Вам, очковтирателям, для какого насеста из королевского ресурса выделили время на Большой вычислительной машине? Вот и считайте. А заметят что-то там на своих датчиках наблюдатели соседних стран, так не ваше рыбье дело балакать с соседями. Есть Его Величеству подчиненный штат дипломатов. Им задачу поставят. А магнитные всякие аномалии появятся, так — феномен. Непонятный, неясный, апериодический феномен Мирового Света. А еще раз чего-то вякнете тут против формул, так мигом пойдете… В армии служили, яйцеголовые? А, не служили! Освобождение по случаю академических дел и здоровья? Так вы дезертиры, массаракш! Я вас, массаракш, упеку отдать долг родимому отечеству. Засунете цветные мелки себе в задницу и пойдете у меня исполнять военный долг на границу колонии Кальмиус-Ханги. Там как раз радиоактивно до сей поры. Вот и проведете заодно полевые изыскания!.. Э-э… Какой там у нас следующий вопрос по прейскуранту, господин Председательствующий?… Вот и ладно, вот и давайте обсудим…»

Короче, трудности имелись, но у Дяди Дареста-Хи завсегда наличествовали нужные связи. Когда требовалось, они работали на все сто. Причем с каждой новой удачей эти связи множились и множились.

17

Гиперзвуковое ноу-хау — это вам не чих-пыхающая на двенадцати кэмэ многовинтовая этажерка бомбовоза. Тут ускорение с вибрацией такие, что у Уксуна-Бу появляется ощущение, будто слой кожи на спине отклеился и отстал от тела на метр, а тот, что впереди, втиснулся в межреберные промежутки и даже, наверное, оклеил каждое ребро кожей отдельно. Еще ему кажется, что мозг выдавило инерцией в заднюю часть черепа и уплотнило там вдвое-втрое. Это уже не мозг человека, а что-то маленькое, куриное. Но как назло, этой утрамбованной массой, все едино, требуется думать. Глаза сведены в пучок, но ими надо отслеживать показание дурацких стрелок, потом сопоставлять с чем-то вызубренным непонятно когда и где. Теперь надо напрягаться, преодолевать жуткую неподъемную силищу и обхватывать не слушающимися перчаточными пальцами рычажные рукоятки. Массаракш! Этой несущейся со скоростью пять, а то и семь махов штуковиной надобно еще и управлять! Как будто она этот самый черепаховый бомбовоз.

Те, кто его запустил, остались где-то в статике пришибленного облачностью слоя. У них там ни забот, ни хлопот. Рули себе тихонечко, бубни какие-нибудь вялые доклады в рацию, пересыпай из головы в голову какие-то анекдоты. Что им еще делать, когда их в одной кабине целая толпа? А вот гиперзвуковому пилоту Уксуну-Бу не до говорильни. Массаракш-и-массаракш! Яйцеголовые лентяи так и не сумели к сроку сотворить чертову капсулу полностью автономной. Хоть тресни, но она из-за каких-то там «кавитаций и кориолисовых махинаций» не способна самостоятельно вырулить в рассчитанную теми же яйцеголовыми точку пространства Мирового Света. Теперь надо сводить в голове данные, полученные с помощью каких-то, все еще чудесно не остановившихся от тряски гироскопов, с данными, тоже все еще по странности щелкающего цифрами бортового вычислителя.

Уксун-Бу жмет пальцами в перчатках некие кнопки. Последовательность нажиманий настолько впечатана в память, что он может найти эти кнопки даже в полной темноте, если вдруг они перестанут подсвечиваться впаянными диодами или во всей кабине погаснет освещение. Так же точно он найдет и нажмет кнопки, если кабина волшебным образом наполнится водой. Когда-то, на тренажерах, в навсегда отдалившейся Сфере Мира отрабатывалось даже такое.

Тело давно уже потеряло чувствительность, но сейчас он помнит, что согласно его командам по сторонам капсулы пыхают в предположительно разряженное пространство небольшие коррекционные двигатели. Рули, плоскости, элероны и прочие побрякушки мира, в котором воздух столь плотен, что ветер можно запросто почувствовать без всяких приборов, ныне неприменимы. Преддверие Мирового Света — это мир исключительно реактивных тяг и моментов. Кроме того, из-за чудовищных скоростей, принятых в этом мире, время тут как бы прессуется. Эскадрон «Принцесс Кардо» дорулит в данную координатную привязку массаракш знает когда, а вот вдавленный в кресло пилот Уксун-Бу уже на подходе.

И значит, другая комбинация кнопок. Сейчас должна ожить торчащая из корпуса, и хочется верить, что не отвалившаяся от трения наружная антенна. Благо радиоволнам подвластны даже окрестности Мирового Света. Некий кодированный сигнал обязан сейчас возбудить рации бомбовозов, сообщить, что все по плану. Есть вероятность, что этот сигнал перехватят имперские службы слежения. Не исключено, что они удивятся, произведя триангуляцию. Потому как ни один искусственный радиоисточник не может располагаться так высоко. С другой стороны, удивляться им недолго: гиперзвуковик — слишком быстрая штуковина. Ныне он уже совсем в преддверии просчитанных яйцеголовыми умниками координат. Стиснутый креслом, ремнями, инерцией и еще Мировой Свет ведает чем, Уксун-Бу набирает на панели сложную кнопочную комбинацию. Она вбита ему в подкорку и нигде не записана. Это сигнал инициации заряда.

«Массаракш!» — вот какое слово как бы отпечатывается в голове гиперзвукового пилота в последнюю секунду. Где-то за его спиной — в соседней камере, за переборкой — воспламенившиеся пиропатроны вдавливают друг в дружку груду отполированных долек плутония. Ныне эта арбузная нарезка уже цельный, продолжающий прессоваться арбуз. Где-то на уровне триллионных долей метра и пикосекунд творят свистопляску нейтроны с ядрами. Затем происходит большое-большое «бу-бух!»

Ни гиперзвуковой капсулы, ни ее боевой начинки более не существует. Есть только расходящаяся по кругу сфера излучения. Идет какая-то реакция взаимодействия с Мировым Светом, вычисленная и предсказанная загодя яйцеголовыми умниками. И теперь вниз, на поверхность Сферы Мира, на землю северной Империи, в окрестности непреступной Крепости, рушится ММ, то бишь Магнитный Массаракш.

Теперь всё электрически активное железо внизу обречено.

18

Конечно же, из всего экипажа радисту-пулеметчику Бюросу-Уту повезло больше, чем всем остальным. Родственные связи есть родственные связи. Представьте, для кого-то «Дядя Дарест-Хи», а для него просто «дядя Дарест», сам лично растолковал ему все нюансы их миссии. Надо сказать, дядя сильно рисковал. А вдруг бы племяннику Бюросу ударило что-то в голову, и он поплелся поутру доложить закрепленному за подразделением «наблюденцу за нутром» о том, что его родственничек в свободное от службы время в совершенно не секретном помещении, не проверенном на «жучки» и прочую бяку, четыре часа кряду разглагольствовал о делах государственной сверхважности. Что бы было Дяде? Хотя, может, ничего бы и не было. С его-то связями. Ну попеняли б чуток или поподначивали. Переживается. Тем более дядя пресмыкается перед сильными мира сего с пеленок. Ему глотать обиды, что таблетки от кашля. А вот что было бы с Бюросом, это еще вопрос. Вряд ли это продвинуло бы его по служебной лестнице.

И кстати, с точки зрения морали, было б все же тоже нехорошо. Все-таки дядя Дарест с ним не только на военную тематику беседовал. Кстати, нечасто он это делал: по пальцам пересчитать. Но зато дядя несколько раз помог ему по службе. Не, у него были свои резоны. Скорее всего, он исходил из логики и карьеристских соображений. Типа того, что если б он сам был Бюросом, то к чему бы тогда стремился? Вот примерно в подобном ракурсе он и помогал.

То есть. Вот есть эдакий племяшка Бюрос. Денег у него не водится. Герцогского или там хоть какого-то аристократического происхождения не проглядывается. Ум? Как-то не слишком заметно. Благо, имеется некая способность к языкам, да и ключом рации он лабает, что тот маэстро. То, что сунулся в армию, к тому же не в «гряземесы» пехотные, а воздушно-бомбовозные силы, — это до жути правильное решение. Кем бы он стал среди гражданских шпаков? Тюхой-матюхой — преподавателем языка? Ну, в лучшем случае можно, конечно, пристроить — с помощью все тех же дядиных связей — при посольстве. Но и там дальше младшего клерка не двинут. С посольствами, кстати, мысль не следует зарывать насовсем, оставим на полочке. Быть может, когда-нибудь, имея медали героя войны, туда и можно попробовать постучаться. Не требуется ли помощник атташе со знанием нескольких языков?

Идем дальше. Итак, племяш Бюрос в авиации. Просто так летать туда-сюда радистом — дело глупейшее. Так что, не без помощи и подсказки дяди, Бюрос когда-то попал к штурмовикам, на настоящую войну. На войне, ясный перец, бывает всякое. Но Бюрос летал не на мелких одноместных и двухместных штурмовиках. Где там место для радиста-переводчика? Он летал с командиром штурмовой дивизии на большом, охраняемом эскортом «Джунгариптере». А война-то все же с партизанами в основном, не напрямую с имперцами. И очень маловероятно, что у партизан заведутся сверхдальнобойные ракеты для поражения многомоторного «летучего острова».

Тем не менее какое-то время назад дядя Дарест убедил Бюроса накатать рапорт с просьбой о переводе в стратегическую бомбовозную авиацию. Там, мол, его способности переводчика гораздо более важны. Номинально просьба вроде бы обоснована. Причем с точки зрения государственной пользы. Но кто на столь низком уровне командной цепи волнуется о глобальных делах? Само собой понятно, если бы не связи дяди Дареста, над рапортишкой Бюроса-Ута попросту бы порыготали где-то в строевой службе базы. А так — глядь, и он уже с нашивками стратегических бомбовозных сил. И не в абы каких, а в самых совсекретных. В единственном во всей Сфере Мира эскадроне бомбовозов с атомными движками.

Дядя Дарест все ж не столь болтлив, как кажется. Ведь не открыл же он секреты совета о переводе своему племяшке сразу? Нет, не открыл. Подождал, пока тот освоится. А главное, дождался, покуда все взведенные им пружинки наконец-то сработали. Его Величества Королевский Генштаб не только принял пропагандируемую им военную доктрину как руководство к действию, но уже назначил время и дату ее осуществления. Ясный массаракш, на уровне радиста-пулеметчика или даже радиста-шпиона узнать тонкости доктрины было совершенно невозможно.

Вот тут дядя и провел лекцию о совсекретных делах. Естественно, двадцать раз предупредив, что ничего из сказанного выбалтывать не рекомендуется никогда и ни при каких обстоятельствах.

Будет, мол, так и так, рассказал дядя. И пока у племяшки от удивления не закрылся рот, изложил свои доводы по поводу его дальнейшей судьбы.

— Если все получится, Бюрос, ты будешь среди очень-очень узкого числа героев, которые выиграли войну. Сам представляешь, что это значит. Вас на руках будут носить. Не знаю уж какими медальками-орденками вас наградят-отметят, но поверь: мне, гражданскому, такие не светят. А потом, если не захочешь остаться в авиации, у тебя куча возможностей. Любой промышленный концерн возьмет тебя консультантом. Причем даже без всяких моих протеже. Ты станешь сам себе протеже. Ну, а в плане армии, так опять же… Захочешь — попадешь даже в какую-нибудь комиссию по капитуляции северян. Будешь там, разумеется, не главным, а переводчиком. Но все равно. Представь: ко всем твоим фишкам-ферзям у тебя на стене будет еще красоваться фото: «Им-перцы склонили знамена перед…». Ну, усекаешь, племяш? Такие вот пирожки, массаракш.

Бюрос-Ут, понятное дело, офигел конкретно.

19

У Бюроса-Ута ощутимо дрожат руки. Он даже боится, что от нервозности случайно инициирует заднеполусферную пулеметную машинку. Но ему есть отчего нервничать, впрочем, как и остальным. Они сделали ЭТО! Мама родная! Да простит им Сфера Мира! Сейчас ее так тряхнет!

Только что у трех бомбовозов эскадрона, у трех «Принцесс Кардо», разом откупорились брюшные створки. Летающие машины работали согласованно. В отличие от всего окружающего мира у них внутри радиоаппаратура не умерла. Поэтому три радиста сделали друг другу ручкой посредством стерильно чистого — без всякой имперской трескотни — радиоэфира. Само собой, они всего лишь выполнили указание. Бюрос-Ут передал, а двое его коллег в соседних бомбовозах приняли простую команду трижды-майора Таваса-Пи. И значит, на всех трех самолетах три штурмана-бомбардира — у них на борту Чирини-Ук, а на других пара его копий в плане функциональных обязанностей — доложили, что с вверенными «спецбоеприпасами» все в норме, прогрев включен дистанционно и вовремя, а также сделано еще то и это. И все, конечно, сверено со сверхсекретными наставлениями по применению.

И тогда три бомбовозных командира отдали дублирующие приказы: «Сорвать пломбу!». И теперь уже не три, а сразу шесть рук в отстоящих строго на десять километров друг от друга «Принцессах» произвели указанное действие, а шесть голосов одинаково бесстрастно доложили, что все «ок!». Это к делу инженеров-физиков присоединились еще сидящие в стороне бортовые штурманы-бомбардиры, потому как у них тоже имелись свои кнопки, только предназначенные уже не для инициации зарядов, а для сброса. Ну а потом, опять же по команде, три физика надавили свои кнопки инициации. И разумеется, что-то там в этих жутких штуковинах, до того мирно дремлющих в толстенных чревах «Принцесс Кардо», сразу же затикало, а может быть, и забулькало, потому как откуда простому радисту-пулеметчику знать все эти ядерные сложности, что там и как? Ну и наконец, по новой команде три штурмана-бомбардира — на главной машине Тэшэ-Ки, а на других — два его аналога, согласованно надавили свои кнопки для сброса. И тогда три жутких бомбулины помчались куда-то вниз, а каждая из «Принцесс» стала на одинаковое количество килограммов легче.

В первые секунды радисту Бюросу-Уту было со своего экранчика пулеметной камеры не слишком хорошо видно, как они провалились. Но бомбовоз вовсе не покоился на месте — он такого не умел, — и значит, очень скоро бомбы отстали, и тогда их стало видно в прицеле. Точнее, по экрану пошла какая-то черточка именно их собственной «родной» бомбы.

Ведь другие оторвались и понеслись вниз от своих авиаматок.

Бомбы приобрели четкость, когда выбросили парашюты. Малюсенькие вытяжные выволокли на свет божий огромные тормозящие. Пять серых квадратных полотнищ, каждым из которых можно было бы накрыть, наверное, половину футбольного поля. В это же время где-то на краю сознания Бюроса-Ута прошли доклады. Он даже сам дублировал бодрые, но закодированные донесения с подчиненных машин.

И тогда командир эскадрона Таваса-Пи наконец-то разродился самой благостной командой на свете: «Сваливаем отсюда нафиг, ребята!». Правда, выразил он ее несколько другими словами и не столь эмоционально. Но смысл в ней был именно такой.

В самом деле, им надо было убраться как можно далече, покуда тяжеленные тюхи-матюхи опускаются вниз. Бюрос-Ут сейчас так обрадовался, что по новой вспотел оттого, что следит за задней пулеметной машинкой не непосредственно около нее, а с помощью кнюппеля и прицельной камеры. Когда-то давно он слышал историю, что один его коллега при испытаниях на островке Луппопо обгорел, хотя к тому времени они удалились от места сброса аж на двадцать пять километров. Ныне, в освинцованной камере, было как-то надежней.

20

Северные имперцы сами виноваты. Все им территории мало, все им новые зависимые народы подавай. Чуть зазеваешься, глядь, а они уже чуть ближе свою границу придвинули. Уже какого-то царька варваров облапошили, наобещали в три короба за проход войск, или вообще, с принцем-аутсайдером каким-нибудь снюхались, подкормили автоматическими винтовками, и вот — глядишь ты! — дворцовый переворот как по заказу. Оно, понятно, по заказу и есть. Короче, если на северную Империю иногда не замахиваться, — не сообщать по официальным каналам, что еще, мол, на шаг к югу двинетесь, тут же выступим против вас объединенным фронтом всех государств, расставленных южнее экваториальной линии, — то их не остановить. Вошли, понимаешь, в раж.

Правда, бывший сослуживец, бомбардир-штурмовик Боэси-Ти, вообще-то страшный молчун, тот как-то разговорился не в шутку. Выдвинул мысль, что, мол, все хороши. Типа, все царства-государства на одно лицо, то есть вместо лица — вонючее заднее место. Говорит, мол, мы, Королевство Ноюи, сами за последние пятнадцать лет расширились в полтора раза. Причем в северном направлении, так сказать, навстречу прущим помалу на юга имперцам. Не, ну как же иначе-то? Идти на юг-то нам некуда. Там отдельное княжество Куддуддуи. Оно б само расширилось, но упирается в южные приполярные моря. Тем не менее даже оно умудрилось. У Куддуддуи новая колония на экваторе не известной точно площади, потому как из-за джунглей оконтурено исключительно по карте и с хозяйским размахом где-то на два века освоения вперед. Ну и типа, все остальные страны Временного Союза, они нисколько не лучше. Всем, мол, нужны колонии позарез. Даже не колонии, а как он выразился, «рынки сбыта». Дурацкая, конечно, мысль по сути. Какого такого сбыта? Неужели не ясно, что мы, ноюийцы, заняли высоты Геллекле и долину Розовую чисто превентивно? Иначе б северные имперцы забросили свои десантные части еще и туда? Мы благородно, с риском нарваться на серьезное столкновение с северным монстром, спасли от истребления население долины и всех окрестностей.

Правда, у бомбардира Боэси-Ти и тут имелось какое-то свое мнение. Но что с Боэси-Ти взять? С него спрос маленький. Он, похоже, после инцидента опять же с превентивной бомбардировкой сдвоенного хребта Бурлан-Шаиро стал несколько не в себе. Ему, видимо, исключительно за боевые заслуги перед Отечеством дали возможность спокойно дослужить свое до законной пенсии. И вот тут «наблюденцы за нутром» облажались серьезно. Устроил им Боэси-Ти локальный массаракш. Не им непосредственно, не контрразведке, а всем остальным. Разумеется, можно только предполагать, скольким «наблюденцам» вставили потом по самые гланды. О делах военно-политического контрразведывательного ведомства узнать обычному пилоту неоткуда. Но вот сколько из-за молчуна Боэси-Ти пострадало его же боевых товарищей, то хорошо известно. Почитай, вся остальная штурм-дивизия.

Еще бы! У бомбардира Боэси-Ти наличествовал в распоряжении штатный «Король Зраффа». Хороший, удачно выполненный тип штурмовика. На малых высотах ему цены нет. В джунглях партизан крошить — лучше него не придумали. Эти «Зраффы» вроде бы все страны Временного Союза закупают, особенно те, у кого еще остались на территории леса приличной площади. Ясное дело, Боэси-Ти не какой-то экс-герцог, чтобы развлекаться личным самолетом. Был он лицом подчиненным, как и все остальные пилоты и штурманы. Но в тот злосчастный день проходили серьезные совместные учения. Привлекли воздушные силы не только Ноюи, но еще двух граничащих стран. Учения планировались на три дня. Тогда был как раз второй. Кстати, после него третий пришлось отменить начисто. Из-за расследования инцидента. Мало ли что? Вдруг заговор не одиночный, а «продолжение следует»?

Так вот, что же сделал бомбардир-штурмовик Боэси-Ти? Он в составе эскадрона поднялся в воздух с полной боевой нагрузкой, но в процессе полета неожиданно доложил, что на борту неполадки, после чего его «Король Зраффа» стал терять высоту, чуть не свалился в штопор, однако вскоре выровнялся. Тем не менее по повторному докладу выяснилось, что управление по-прежнему «не в дугу». Командир эскадрона велел ему возвращаться на базу, предварительно избавившись от бомбовой нагрузки, чтобы не рисковать зря. Знал бы дважды-майор Такка-Ун, каким образом ветеран Боэси-Ти «избавится от нагрузки». Конечно, он мог бы подстраховаться, отправить с поврежденной машиной какого-нибудь ведомого. Но молчун Боэси-Ти как-то убедил его, что и сам дотянет: «Ничего сложного, над сдвоенным хребтом и не такое бывало».

Такка-Ун был не против. По учебной задаче ему следовало нанести бомбовый удар по неким координатам. Отказ одной машины уже снижал учебный урон на одну шестую, а отправка следующего штурмовика ослабляла боевую мощь на целую треть. Учения — дело серьезное. С настоящими бомбами они проводятся не часто, а по их успеху судят о компетенции всего эскадрона, то есть, по сути, командирской выучки самого Такка-Уна. Так что он предпочел рискнуть отправкой Боэси-Ти в одиночку, но нанести по цели максимально возможный удар.

Удар, кстати, он нанес на пять баллов, только вот откуда ж дважды-майор Такка мог ведать, что теперь отменная выучка подчиненного личного состава обернется против него самого? Кажется, после чистки, устроенной государственной прокуратурой по случаю проделки Боэси, командир штурмового эскадрона не сумел отделаться исключительно снижением в должности. Его даже не просто выбросили вон из штурмовой авиации в гражданские «шпаки». Он умудрился получить восемь лет «строгача» с последующей пожизненной высылкой в горы Хафиф-Кольдильер. Основные обвинения: «наплевательское отношение к моральному климату в подразделении», «покрывательство антигосударственной пропаганды», «беспечность» и даже «обучение экстремистов за государственный счет». Благо хоть остальных сослуживцев не пересажали, но уж от летных должностей отстранили навсегда.

Так вот Боэси-Ти распрощался с непосредственным начальником и пожелал ему удачи. Кстати, и тот ему тоже. А ведь эфирные переговоры записываются, так что эти пленки очень скоро послужили большой подпоркой в деле привлечения к ответственности командира эскадрона. Ну, эту пакость ветеран Боэси-Ти, скорее всего, не планировал. Его задумка была куда круче. Дабы не отвлекаться, он отключил связь совсем и снова ушел на сверхмалые высоты. «Король Зраффа» по таким делам самолет неплохой и уж тем более в умелых руках. После подобного трюка никакие радары схватить его не могли, даже если б захотели. Тем более бомбардир знал расположение постов прикрытия как свои пять пальцев: он явно долго и планомерно готовился к нынешнему действу.

Менее чем через двадцать минут он появился в таком месте, где его никто ждать не ждал — в окрестностях приморского города-курорта Арисвэри. Причем в эти окрестности он сразу же зашел именно с предусмотренного ракурса. Короче, когда он, убавив обороты винта чуть ли не до нуля, пробарражировал над дворцом Шегре-Нерэдэн, никто из тамошних, включая стражу, совершенно ничего не понял. Да и на понимание у них уже оставалось секунды три, не больше. Бомбодержатели уже разомкнули крепеж, сама бомба пошла вниз быстрее камня. Но она еще не успела проломить своими восьмиста килограммами крышу левого крыла дворца, а штурмовик «Зраффа» уже развернулся над морем и теперь заходил в горизонтальной атаке на правое.

Первая бомба подбросила вверх череду мраморных лестниц, ансамбль цветных витражей, несколько тонн люстрового хрусталя, оглушила всех в радиусе километра, но бомбардирский «Король Зраффа» не сдвинулся с курса ни на миллиметр. Вторая бомба вошла точнехонько в окно бального зала и обрушила на него все три последующих этажа. Эти многотонные конструкции еще не успели осесть как следует, а штурмовик ветерана конфликта за хребет Бурлан-Шаиро совершил почти вертикальный взлет, наверняка только лишь для того, чтобы полюбоваться последствиями атаки, ну и наметить новые цели, само собой. Он растратил две подвесные «хлопушки», но ведь оставалась еще одна — под самим фюзеляжем. Может, стоило подрихтовать до горизонтали центровую часть дворца? Видимо, Боэси решил, что не стоит. Гораздо больше его заинтересовали деревянные и мраморные беседочки, поставленные со стороны моря. Ближайшие к дворцовым развалинам рухнули и некоторые даже загорелись.

Бомбардир Боэси-Ти опустил последнюю тяжелую вещицу на борту аккуратненько в точке схождения биссектрис треугольника из трех таких вот колончатых амурных беседочек. В воздух поднялся целый дендрарий мимоз и прочих красивостей; возможно, попутными ветрами эти покрытосеменные и остальные прелести обязались расселиться по миру более широко, увеличить, так сказать, свой ареал обитания.