Кланы Альфа-Луны

Макри на это ничего не ответил и продолжал, улыбаясь, дожидаться лифта. От внимания Мэри не ускользнуло, что вид у него был очень самоуверенный. А это, когда приходится иметь дело с психопатами, существенная ошибка. Возможно, даже роковая.

Прошло не меньше часа, прежде чем Мэри, возвращаясь к себе домой, в Приморский Округ, поняла основное противоречие в позиции правительства. Во-первых, оно решило прозондировать возникшую на Альфе-III-М2 культуру из опасения, что она может оказаться смертельно опасной для Земли, а во-вторых, такое зондирование может оказаться весьма полезным, ибо позволит установить, не породила ли эта культура нечто такое, чем можно воспользоваться. Однако еще почти столетие тому назад Фрейд установил, насколько фальшивой является двойная логика: в действительности каждая из этих посылок полностью опровергает другую. Правительство просто не смогло бы таким образом убить сразу двух зайцев.

Психоанализ показывает, что в общем случае, когда приводятся две взаимоотрицающие причины какого-либо действия, подлинным, глубинным мотивом совершения этого действия не является ни одна из них, а есть еще некий третий мотив, который, в данном случае, целый правительственный орган, — даже не осознает, готовясь совершить это действие.

И она серьезно задумалась над тем, что же является тем реальным мотивом, который побуждает ТЕРПЛАН организовать экспедицию на Альфу-III-М2.

В любом случае проект, для осуществления которого она добровольно предложила свои услуги, больше уже не казался ей сугубо альтруистическим, свободным от скрытых корыстных целей.

Что бы ни было подлинным мотивом, обусловливающим именно такое поведение правительства, интуитивно Мэри чувствовала, что предпринимаемые им действия были целесообразными, вызванными суровой необходимостью и преследовали чисто прагматические цели.

И в довершение ко всему этому, интуиция подсказывала Мэри, что, по всей вероятности, она так никогда и не узнает, что это за мотив.

* * *

Мэри была всецело поглощена упаковкой целой кипы свитеров, когда неожиданно поняла, что она не одна в комнате. В дверях стояли двое мужчин. Она быстро обернулась, выпрямилась во весь рост.

— Где мистер Риттерсдорф? — спросил посетитель постарше. С этими словами он быстро провел перед ее глазами черной книжечкой служебного удостоверения. Эти двое, сообразила она, были из учреждения, на которое работал ее муж, из сан-францисского филиала ЦРУ.

— Он съехал отсюда, — сказала она. — Я дам вам его адрес.

— К нам поступила информация, — сказал тот, что был постарше, — от неопознанного осведомителя о том, что ваш муж, возможно, замышляет совершить самоубийство.

— Ничего странного, он думает об этом постоянно, — спокойно заметила Мэри, записывая адрес трущобы, в которой угораздило поселиться Чака. — Я бы не очень-то за него тревожилась — он вечно болен, но все никак не загнется.

Агент постарше бросил в ее сторону откровенно враждебный взгляд.

— Насколько я знаю, вы разводитесь с мистером Риттерсдорфом?

— Да, это так, хотя вас это нисколько не касается. — Она одарила его наигранной, профессиональной улыбкой. — Я могу теперь продолжать собирать свои вещи?

— Наша организация, — сказал агент ЦРУ, — старается следить за безопасностью своих сотрудников. Если ваш муж все-таки совершит самоубийство, будет назначено расследование с целью выяснения вашей причастности к этому. И с учетом вашего статуса в качестве советника по вопросам брачных взаимоотношений, результаты расследования могут оказаться для вас в определенной степени компрометирующими. Вы со мной согласны?

Мэри ответила не сразу.

— Да, я полагаю, что это так.

Теперь заговорил агент помоложе, подстриженный ежиком.

— Считайте это всего лишь неофициальным предостережением. Будьте благоразумны, миссис Риттерсдорф; не слишком налегайте на своего мужа. Вы поняли, что я имею в виду? — глаза его были безжизненными, безразличными.

Мэри кивнула. И вздрогнула.

— А тем временем, — сказал агент постарше, — если он здесь объявится, передайте ему, чтобы он позвонил нам. Он взял отпуск на три дня, но нам хотелось бы переговорить с ним.

После этого оба агента вышли из комнаты и направились к входной двери дома.

Облегченно вздохнув после их ухода, Мэри снова принялась за упаковку.

Не ЦРУ советовать, как мне поступать, твердо решила она. Я скажу мужу все, что сочту нужным, и буду поступать так, как сама того пожелаю. А они не смогут защитить тебя, Чак, сказала она самой себе, вынимая из шкафа один свитер за другим, и яростно запихивая их в чемодан. На самом деле, отметила она про себя, из-за того, что ты вовлек в наши дела посторонних, тебе будет только хуже, так что берегись!

Смех да и только, ну какой же ты незадачливый все же плутишка! Будучи трусом, каких мало, ты еще вздумал припугнуть меня, подослав своих сослуживцев. Ты-то сам, может быть, их и побаиваешься, но вот я — ну нисколечко. Они всего-навсего тупые фараоны с заплывшими жиром мозгами.

Все еще продолжая собираться, она мысленно проиграла вариант со звонком своему адвокату. Может быть, сообщить ему о том, что ЦРУ прибегло к тактике давления. Нет, решила Мэри, лучше оставить это на потом. Надо подождать того дня, когда все необходимые для развода документы будут переданы судье Эриззолара. Вот тогда-то я и выложу это в качестве решающего довода, который раскроет глаза, что за жизнь у меня была с таким мужем.

Постоянные угрозы полиции. А когда я решила найти для него приличную работу, вдобавок ко всему, ко мне начали приставать с неприличными предложениями.

Ликуя в душе, она запихнула в чемодан последний свитер, опустила крышку и быстрым, ловким движением пальцев защелкнула замок.

Бедняга Чак, сказала она себе, у тебя не будет никаких шансов, когда я приволоку тебя в суд. Ты даже слова не успеешь сказать, а расплачиваться тебе придется всю оставшуюся жизнь. Сколько бы ты еще не прожил, дорогой, ты никогда по-настоящему от меня не освободишься; я всегда буду тебе чего-нибудь стоить.

Она начала осторожно складывать свои многочисленные платья, упаковывая их в огромный саквояж со специальными ручками.

Это будет тебе стоить больше, чем ты сможешь заплатить, окончательно решила она.

Глава IV

— Меня зовут Джоан Триест, — тихим, нерешительным голосом представилась стоявшая в дверях девушка. — Лорд Бегущий Моллюск сообщил мне, что вы только-только въехали сюда. — Взгляд устремленных мимо Чака глаз блуждал по квартире. — Вы еще не успели даже завезти сюда свои вещи, не так ли? Может быть, вы нуждаетесь в помощи? Я могла бы повесить занавески и вымыть полки на кухне, если вы не возражаете.

— Спасибо, — сказал Чак, — но у меня все в порядке. — Его до глубины души тронул поступок слизистого грибка, приславшего сюда эту девушку.

Ей не было, как показалось Чаку, даже двадцати лет. Волосы у нее были туго заплетены в толстую косу, причем самого заурядного коричневого цвета, без какого-либо оттенка. У девушки была очень белая кожа и довольно бледное лицо. И, как показалось Чаку, шея чуточку длинновата. Фигуры же, стоящей упоминания, у нее не было вообще, хотя девушка, по крайней мере, была стройкой. На Джоан Триест были темные, туго облегающие ноги, лосины и простая ситцевая рубашка мужского покроя, на ногах — тапочки; насколько он мог судить, на ней, как и диктовала мода, не было бюстгальтера, но соски ее просматривались под белым ситцем рубашки всего лишь непримечательными плоскими кружками; то ли недостаток средств не позволял подвергнуть их популярной ныне операции расширения, то ли она просто не удосуживалась это сделать. И тогда ему пришло в голову, что она довольно бедна. Возможно, студентка.

— Лорд Бегущий Моллюск, — пояснила девушка, — родом из Ганимеда. Он живет по коридору напротив. — Она слегка улыбнулась. Чак увидел, что у нее очень красивые, ровные белоснежные зубы, все как на подбор правильной формы и хорошо ухоженные. Они были фактически идеальными.

— Да, — сказал Чак. — Он перетек сюда через щель под дверью примерно час тому назад. Он обещал прислать кого-нибудь. По-видимому, он посчитал…

— Вы действительно пытались покончить с собой?

После некоторой паузы он только пожал плечами.

— Слизистый грибок подумал, что да.

— Значит, так оно и было на самом деле. Я даже сейчас могу подтвердить это. Я вижу, что это так. — Она прошла мимо Чака в квартиру. — Я… сами понимаете. Пси.

— Какого рода пси? — Он оставил дверь в коридор открытой и пошел за пачкой «Пэлл-Мелл», чтобы закурить. — Пси разные бывают. От тех, что в состоянии двигать горами, до тех, что умеют только…

— У меня, — не дала договорить ему Джоан, — способности самые никудышные. — Повернувшись к Чаку, она отвернула угол воротника рубашки. — Видите мой значок Действительного члена корпорации экстрасенсов Америки? А могу я вот что — я способна заставить время повернуть вспять. На очень ограниченной площади, ну, скажем, метра три на четыре, как, примерно, размеры вашей гостиной. А по длительности — до пяти минут. — Она улыбнулась, и он снова изумился ее зубам; они полностью преобразовывали ее лицо, делали его красивым. Пока она улыбалась, ею можно было прямо-таки любоваться. Как показалось Чаку, о ней говорило нечто существенное, заключавшееся в том, что красота ее исходила изнутри, свидетельствуя о красоте души. Внутренне она была просто прекрасна, и Чак понял, с годами, по мере ее созревания как женщины, эта красота будет постепенно больше проявляться внешне. К тому времени, когда ей будет лет тридцать — тридцать пять, она станет ослепительно прекрасной. А сейчас она все еще ребенок.

— Это полезный талант? — поинтересовался Чак.

— Использование его очень ограничено. — Примостившись на валике архаичной софы, она заложила пальцы за края карманов, туго облегавших ее бедра лосин, и пояснила: — Я работаю при департаменте полиции округа Росс; меня направляют в места наиболее тяжелых уличных происшествий и — вы будете смеяться, но это помогает — г я поворачиваю время вспять к моменту, предшествовавшему несчастью, или, если я опоздала, если прошло более пяти минут с момента происшествия до моего появления, то иногда мне все-таки удается вернуть к жизни человека, который скончался не сразу, а умер как раз перед моим появлением. Понятно?

— Понятно, — сказал Чак.

— Платят за это неважнецки. И что еще хуже, мне постоянно приходится быть начеку, ожидая вызова, все двадцать четыре часа в сутки. В мою квартиру передается уведомление, и я устремляюсь на скоростной ракетной «блохе» к месту происшествия. — Она повернула голову и показала на правое ухо. Чак увидел небольшой цилиндрик, вставленный в мочку уха, и понял, что это приемник полицейской информационной сети. — Я всегда нахожусь в эфире и не имею права находиться более, чем в нескольких секундах бега от транспортного средства. Мне не возбраняется посещать рестораны, театры, ходить в гости, но…

— Что же, — сказал Чак, — может быть, когда-нибудь вам и удастся спасти мне жизнь. — Если бы я выпрыгнул из окна, подумалось ему, вы могли бы силком вернуть меня к жизни. Вот уже великое одолжение…

— Я спасла много жизней. — Джоан протянула руку. — Можно мне сигарету?

Он протянул ей сигарету, дал прикурить, испытывая, как обычно, чувство вины за свою промашку.

— А в чем состоит ваша работа? — спросила Джоан.

Весьма неохотно, но не потому, что это составляло какую-то тайну, только из-за того, что работа его имела ничтожно низкий статус в глазах общества, Чак описал свою деятельность в ЦРУ. Джоан Триест внимательно его слушала, ни разу не перебив.

— Значит, вы помогаете нашему правительству — восхищенно улыбаясь, сказала девушка. — Как это замечательно!

Польщенный такой оценкой, Чак произнес, скромно опустив глаза:

— Спасибо.

— Но ведь это именно так! Подумать только — даже в это самое мгновение сотни симулакрумов по всему коммунистическому миру останавливают прохожих на улицах или в джунглях и повторяют ваши слова… — Глаза девушки сияли. — А все, что я делаю, это помогаю департаменту полиции округа Росс.

— Существует закон, — сказал Чак, — который я называю Третьим Законом Риттерсдорфа или законом ослабляющихся ответных реакций, который гласит, что чем дольше занимаешься какой-либо работой, тем менее и менее важной она кажется. — Он улыбнулся девушке. Было так легко улыбаться при виде таких лучистых глаз, таких сверкающих белизной зубов. Мало-помалу забывались еще совсем недавно казавшиеся невыносимыми тяготы, проходило то настроение полнейшей безысходности, что владело им всего лишь полчаса — час тому назад.

Джоан покинула столь полюбившийся ей валик и стала бродить по квартире.

— Вы собираетесь привезти сюда все свои личные вещи? Или вы намерены жить, ничего не мецяя? Я помогу вам навести кое-какой порядок, и Лорд Бегущий Моллюск тоже, по мере своих возможностей. А чуть дальше по коридору живет представитель жидкой металлической жизни с Юпитера по имени Эдгар; последнее время он находится в спячке, но когда пробудится, то тоже захочет помочь. В квартире слева от вас живет птицемаг с Марса. Знаете, с такой цветастой шевелюрой… у него нет рук, но он может перемещать предметы с помощью психокинеза. Он тоже захочет помочь, правда, пока что он высиживает яйцо.

— Боже, — взмолился Чак. — Что за полигенетический дом! Он был немало ошарашен услышанным.

— А этажом ниже, — продолжала девушка, — живет ленивец с Каллисто; он обвился вокруг трехрожкового торшера — стандартной принадлежности всех здешних квартир… образца 1960 года. Он проснется, когда сядет солнце; только тогда она выходит и отправляется покупать пищу. А со слизистым плесневым грибком вы уже познакомились. — Она энергично, но не очень умело, затянулась сигаретой. — Мне нравится это место — каких только форм жизни здесь не встретишь. До вас в этой квартире жил венерианский лишайник. Как-то я даже спасла ему жизнь. Он весь высох… Ему приходится все время заботиться о сохранении влаги на поверхности тела. А оказалось, что здешний климат, в Приморском округе, слишком сухой для него — и в итоге он переселился в Орегон, где постоянно идут дожди. — Она замолчала и внимательно посмотрела на Чака. — У вас такой вид, будто вас что-то очень тяготит.

— Ничего особенного. Все мои неприятности скорее воображаемые. Это пройдет. — Он задумался. Дело в том, что, если бы я хоть немножко подумал, то никогда бы не связался со своей теперешней женой.

— Как зовут вашу жену?

— Мэри, — удивленно ответил Чак.

— Не убивайтесь из-за того, что оставили ее, — сказала Джоан. — Через несколько месяцев или даже недель вы снова станете ощущать себя единым целым. А сейчас у вас такое ощущение, будто вы — всего лишь половинка организма, который неожиданно распался надвое. Расщепление всегда доставляет немалые муки. Я это знаю по опыту протоплазмы, которая проживала здесь… она так страдала всякий раз, когда расщеплялась, но ей вынужденно приходилось расщепляться, ибо без этого нельзя было расти.

— Насколько я понимаю, всякое развитие сопряжено со страданием. — Подойдя к окну, он еще раз глянул вниз на потоки пешеходов, автомобилей и ракетных «блох». Он был так близок к тому…

— Здесь очень неплохо жить, — сказала Джоан. — Уж кто-кто, а я в этом разбираюсь. Мне приходилось жить во многих местах. Разумеется, в департаменте полиции округа Росс прекрасно осведомлены о том, что представляет из. себя это здание, — честно призналась девушка. — Оно доставляет немало хлопот. Мелкие кражи, стычки, один раз здесь произошло даже убийство. Здесь не очень чисто… Да вы и сами это видите.

— И все же…

— И все же я убеждена в том, что вам следует остаться. Вы здесь не будете одиноки. Особенно по ночам, когда резко повышается активность инопланетян, в чем вы вскоре удостоверитесь. И вам очень повезло в том, что подружились с Лордом Бегущим Моллюском — он помог очень многим. Уроженцы Ганимеда обладают тем даром, который Святой Павел назвал «каритас»… И не забывайте, Святой Павел сказал, что «каритас» является величайшей из добродетелей. — Она задумалась на мгновенье. — Современный эквивалент этого слова будет, как мне кажется, «сопереживание».

Дверь квартиры открылась. Чак мгновенно повернулся лицом к двери. И увидел двоих мужчин, с которыми был очень хорошо знаком. Своего босса, Джека Элвуда, и коллегу по составлению сценариев Пита Петри. При виде Чака оба они, судя по всему, испытали явное облегчение.

— Черт побери, — воскликнул Элвуд, — мы уже думали, что опоздали. Мы остановились у вашего дома, решив, что вы можете быть там.

Обращаясь к Джеку Элвуду, Джоан Триест холодно произнесла:

— Я из департамента полиции округа Росс. Разрешите взглянуть на ваши документы?

Элвуд и Петри предъявили свои удостоверения, затем подошли к Чаку.

— Что здесь делает местная полиция? — спросил Элвуд.

— Приятельница, — ответил Чак.

Элвуд только пожал плечами. По-видимому, он не собирался требовать более подробных объяснений.

— А вы не могли подыскать себе квартиру получше? — Он обвел взглядом комнату. — Здесь буквально воняет!

— Это только временно, — сказал Чак, чувствуя себя очень неуютно.

— Не опускайтесь, — предупредил его Пит Петри. — Теперь, что касается вашего отпуска. Руководство сочло необходимым отозвать вас. Оно считает, что вам следует быть на работе. Ради вашего же собственного блага. Вам нельзя оставаться одному, предаваясь всяким ненужным мыслям. — Он искоса поглядел на Джоан Триест, явно пытаясь выяснить, насколько ее появление здесь связано с попыткой самоубийства. Никто, однако, не просветил его. — Итак, вы возвращаетесь в контору вместе с нами? Работы невпроворот. Возможно, вам придется пробыть там всю ночь.

— Спасибо, — сказал Чак. — Но мне еще нужно перевезти сюда свои вещи. Нужно привести квартиру в порядок, создать наиболее пристойные условия для жизни в ней. — Он хотел, чтобы его оставили в покое, как бы ни ценил он искренность намерений своих коллег. Чисто инстинктивным было желание уползти подальше, забиться куда-то, спрятаться. К этому взывало все его естество.

— Я могу остаться здесь на какое-то время, — сказала Джоан Триест, обращаясь к паре из ЦРУ. — Пока не получу экстренный вызов. Обычно такое происходит в пять часов, когда уличное движение особенно интенсивно. Разъезд по домам после работы. А до тех пор…

— Послушайте, — бесцеремонно перебил ее Чак.

Все трое повернулись в его сторону, вопросительно глядя на него.

— Если кто-то в самом деле желает совершить самоубийство, — сказал Чак, — вам его никак не остановить. Вы можете, пожалуй, только несколько отсрочить это. Не исключено, что пси, вроде находящейся здесь Джоан, может ему воспрепятствовать, вернув к жизни. Но даже если он и отложит осуществление этого на какое-то время, даже если его и насильно возвратят ко времени, предшествующему попытке самоубийства, он все равно придумает какой-нибудь способ, как совершить это еще раз. Так что оставьте меня в покое. — У него был очень усталый вид. — На четыре часа у меня назначена встреча с адвокатом. Мне еще многое нужно сделать. Мне совсем не с руки праздно стоять и болтать.

Глянув на часы, Элвуд предложил:

— Я отвезу вас к адвокату. Мне это ничего не стоит. — Он сделал отрывистый жест в сторону Петри.

— Возможно, я еще встречусь с вами, — сказал Чак, обращаясь к Джоан. Он чувствовал себя совершенно разбитым, и ему все уже было безразлично. — Спасибо за все, — произнес он нерешительно, не понимая, за что, собственно, он должен ее благодарить.

Умышленно делая ударение на каждом слове, Джоан Триест произнесла:

— Лорд Бегущий Моллюск находится в своей квартире и может улавливать ваши мысли; если вы снова попытаетесь совершить самоубийство, он почувствует это и воспрепятствует. Так что, если вы все-таки не оставили своих намерений поступить именно так…

— Ладно, — ответил Чак. — Я не стану делать этого здесь. — Он прошел к двери вместе с Элвудом и Петри. Джоан последовала за ними.

При выходе в коридор он обратил внимание на то, что дверь в квартиру слизистого грибка была открыта; по поверхности огромной бесформенной массы пробежала легкая волнистая рябь в знак приветствия.

— Вам тоже спасибо, — сказал Чак тоном, в котором не составляло особого труда уловить иронию, а затем последовал дальше по коридору вместе с двумя коллегами из ЦРУ.

* * *

Когда они летели в гиролете в контору Ната Уайльдера в Сан-Франциско, Джек Элвуд сказал:

— Это «Операция пятьдесят минут» — мы официально попросили разрешения включить нашего сотрудника в состав экспедиции. Наш запрос, естественно, был удовлетворен. — Он задумчиво поглядел на Чака. — Мы полагаем, что можем использовать в данном случае симулакрума.

Чак Риттерсдорф рассеянно кивнул. Использование симулакрумов в проектах, таящих в себе потенциальную угрозу со стороны враждебно настроенных элементов, было широко распространенным приемом. На операции, проводимые ЦРУ, выделялись весьма скудные средства, и руководству совсем не улыбалось терять своих людей.

— Фактически, — сказал Элвуд, — симулакрума уже изготовил для нас завод фирмы «Дженерал Дайнемикс» в Пало-Альто — он готов и находится у нас в конторе. Не хочешь ли на него взглянуть? — Он краем глаза заглянул в маленький блокнотик, который извлек из внутреннего кармана пальто. — Зовут его Дэниел Мэйджбум. Двадцать шесть лет. Англосакс. Окончил Стэнфорд, имеет степень магистра науковедения. Преподавал год в университете в Сан-Хосе, затем поступил на работу в ЦРУ. Это то, что мы скажем другим участникам проекта; только мы одни будем знать, что это симулакрум, собирающий информацию для нас. И все же мы пока не решили, кого поставить в качестве оператора. Джонстона, что ли?