Погоня

Ая звонит.

Желающие обменяться немедленно приезжают (они давно хотели съехаться, такая квартира, такая удача!). Они немедленно осматривают. Они немедленно соглашаются. Заявление от имени Светика и от имени инженера Разина на разъезд пишется в этот же день. А вечером обмен фиксируется в Обменбюро. Затем стараниями Аи обмен без проволочек утверждается. И выдаются ордера…

Машина летит вниз по склону — навстречу лес. Инженер Разин кое-как выруливает… Приходится съехать с дороги, и вот они мчат по траве, сминая лютики и конский щавель. Поворота не видно. А лес надвигается.

— Знаешь, Федор, у меня опять отказали тормоза.

— Проскочим?

— Повернуть негде… Боюсь, что финал.

— А?

— Боюсь, что это финал.

Воздух свистит, и пахнет приближающейся бедой. Уклон нарастает. Машина летит. Лес все ближе.

— Будет поворот? — спрашивает Федор.

— Нет!

У медлительного Федора оказывается отменная реакция. «Росомаха моя», — ласково говорит он Джуди. «Что?» — «Не пугайся». Он сгребает стройную англичанку в охапку — открывает дверцу машины…

Джуди умоляюще кричит: «Тедди, не надо! Не надо!» Бедняжка считает, что ее выбрасывают, — неужели смерть? Из России с любовью?.. Однако, прижимая к груди ее хрупкие и ломкие косточки, Федор передвигается по сиденью к краю… Еще к краю… Еще… И выбрасывается вместе с англичанкой, метя на мягкую луговую траву.

— Что происходит, Стивен? — Маргарет возмущена. — Мне кажется, он мог бы потерпеть, пока мы остановимся.

— Маргарет… Мы уже не остановимся.

— Почему?

— Отказали тормоза.

— Бог мой!

— Прыгай, дорогая, ничего лучше уже не придумать.

— Я?

— Прыгай!

Маргарет открывает дверцу машины. Но выпрыгнуть не в силах — машина летит как пуля. Они мчат вдоль речки. Вдоль воды…

— Если боишься, закрой глаза и прыгай!

— Стивен, не могу!

И тогда Разин, удерживая плечом руль, берет Маргарет на руки — она замирает от страха, ни жива и ни мертва…

Он смотрит на приблизившееся ее лицо, на ее широко распахнутые глаза, на ее прекрасные ресницы. «Персияночка…» — вдруг нежно шепчет он, затем бросает ее. «Стиве-е-ен!» — кричит Маргарет на лету…

Затем падает, врезаясь телом в набежавшую волну речки, на счастье, достаточно глубокой. Еще через полминуты Разин выбрасывается сам.

И почти тут же раздается грохот — неуправляемая машина врезается в сосны.

В общем, пострадали мало. Джуди и Федор без царапины. Маргарет расшибла колено и потеряла ресницы. Инженер Разин потерял машину. Таков итог. Кроме того, Маргарет заикается. Они бредут по колено в болоте. Они промокли. И дрожат от холода.

В ночь ударил морозец. В темноте они идут, выбираясь к дороге и постукивая зубами от холода. Спичек нет. Жилых мест тоже.

— Это уже тайга? — спрашивает Джуди.

Маргарет сердита:

— Если бы ты выбросился в-вместе с-со мной, как Федор (в-вот настоящий мужчина!), я бы не заикалась сейчас.

— Федор был свободен. А я должен был придерживать руль, — объясняет инженер.

— Не оправдывайся.

— А ты не злись. Заикание проходит.

— С-сама знаю.

Федор и Джуди не ссорятся. Они идут, держась за руки. Федор, как истинный охотник, растроган до глубины души — дело в том, что из всей четверки, включая и самого Федора, лучше всех переносит голод и холод именно Джуди. Настоящая женщина. Настоящая сибирячка. Но Федор не знает по-английски.

— Степан, скажи ей, что она настоящая женщина.

— Отстань!

Ранним утром их ноги ступают наконец на асфальт. А через полчаса их подбирает первый экскурсионный автобус. Маленький суетливый человечек (он тут как тут) закатывает истерику.

— Я доверил вам иностранных товарищей! — кричит он на инженера и Федора. — Во что вы их превратили?!

Он их еле узнал. Маргарет и Джуди не похожи на иностранок. Они не похожи на модных женщин. Они здорово смахивают на сезонных рабочих, заночевавших в болоте. Маленький суетливый человечек выходит из себя. И грозит:

— Стыд! Безответственность!.. Я вот узнаю ваши фамилии!

Он впускает в автобус Маргарет и Джуди. Перед носом инженера и Федора дверь внезапно и гневно захлопывается. Автобус покатил. Маргарет и Джуди (замерзшие, онемевшие и не понимающие русской перебранки) не сразу даже осознают, что они остались без своих друзей. Джуди спохватывается. Джуди требует, чтобы вернулись. Но маленький суетливый человечек ей говорит:

— Это невозможно. Маршрут есть маршрут.

Федор и инженер Разин расстаются во Владимире.

— Как мы прыгали из машины — ты помнишь? А какие потрясающие женщины, а? — восторгается инженер. — Ей-богу, на всю жизнь память. И вообще, на славу погуляли!

Федор тоже доволен:

— А какая природа здесь. Какие луга. — Федор качает головой и чмокает: — Краса!

Подруга Ая говорит:

— Бросай ты свои иголки и выкройки, Светик, иди к нам.

— В Обменбюро?

— С твоим-то умом, с твоей памятью, с твоей смекалкой — мы для тебя золотая жила!

Светик уже сама подумывает об этом. Картинки семейной и счастливой жизни, которые она себе нарисовала, рассыпались, их уже нет. Приходится подумывать о новых картинках.

— А какой оклад?

— Я скажу какой.

Светик переходит в Обменбюро. Она, разумеется, начинающая, но Ая, зная человека, сразу же доверяет ей многократный обмен: так называемые цепочки. Две комнаты в центре — на квартиру с участком в Подмосковье — на квартиру и комнату в Ялте — на квартиру и благоустроенный гараж во Львове. Светик быстро вникает в суть дела. Работа для смекалистых. И вполне узаконенная. Надежная. И куда легче, чем в ателье.

Инженер Разин в состоянии крайнего удивления — он как-никак явился домой. А дома нет. Люди живут здесь чужие. И недобрые.

— Разменялись? — удивляется он. — А куда же переехали мы с женой?

Ему наскоро объясняют, что человек он теперь холостой, совершенно свободный и что живет он теперь в одной довольно приличной комнатке за Савеловским вокзалом. С соседями, правда. Вот и адрес. Вот и ключи.

— А Светлана?

— Она не велела давать вам ее адрес. Она велела дать вам ваши ключи. Ваш ордер. И ваш паспорт.

Он едет за Савеловский вокзал, выбора нет. Комната довольно большая — в комнате его раскладушка, его белье, его книги и даже его Мона Лиза в рамочке. Чем-то неуловимым жилье напоминает то жилье, в котором он жил прежде. До встречи со Светиком. До любви… Инженер слишком утомлен, чтобы обдумывать случившееся, — он валится на раскладушку и засыпает.

Свидание оказывается кратким. Он, разумеется, узнал адрес Светика через Горсправку — явился, примчался бегом, а Светик, разумеется, была к этому готова.

— Как там во Владимире, в Суздале — ты не простудился, милый?

Инженер взволнован встречей. Он радостно машет руками. Он не понимает:

— Светланка! Что за дела?! Мы так прекрасно ладили, так любили друг друга — ничего не могу понять. Зачем этот развод?

Он действительно не понимает. Он чуточку под хмельком. Он весел. Он широкая натура.

— Брось! — кричит он. — Да мы сейчас с тобой выпьем по махонькой да закусим — и помиримся. Загулял я, Светланка, ох загулял. А какие обаятельные люди со мной были! Сейчас расскажу…

— Не надо, милый.

— Брось. — Инженер смеется. Душа горит. Душа жаждет поделиться радостью. — Слушай…

— Не надо, милый.

— Но почему?

— Отдай мне ключи. Да не эти. Эти оставь себе. От машины дай — машина моя, милый.

Инженер почесывает в голове:

— Она теперь ничья, Светик.

В двух словах он рассказывает, что произошло в том сосняке, — и тут же в двух словах ему объясняют, чтобы он шел вон. Светик подчеркивает: чтобы ноги его больше здесь не было. Иначе ему будет плохо. Иначе она обратится в милицию.

Инженер идет по улице. И пожимает недоуменно плечами:

— Ничего не понимаю… Так хорошо жили!

Прошло полгода. Инженер опять тих и застенчив. Жены нет. Денег нет. Скромное и обычное существование. Громкие слова, и размахивание руками, и широкие жесты, и добрые дела — все кончилось. Он на глазах ссыхается. Он ссутуливается. Он съеживается, как съеживается до времени налившийся плод, когда соки дерева вдруг начинают поступать в его мякоть ограниченно и замедленно.

— Пожалуйста, — говорит он опять вежливо и малокровно, говорит тихо и робко, — вы не скажете, как пройти к кинотеатру «Смена»?

Или:

— Извините. Я хотел вас спросить…

Он похудел. Он изменился. Он опять предпочитает, чтобы его называли Семен Разин, хотя, в общем-то, называть его по имени уже некому. Приятели исчезли. Женщины забыли. Да и сам он не замечает или почти не замечает окружающих. С работы он идет домой. Он приходит домой, радуясь тихому месту, — больше идти некуда. Переодевается. Пьет чай. Читает книгу. Ложится спать. Стол и кое-какой шкафчик он купил, а большего ему не надо. Телевизора у него нет.

Живет он тихо и скромно, как жил когда-то. Он неприметен. Он робок. Однако иногда все-таки случаются микроскопические вспышки (остаточное явление), и вот эти-то вспышки портят его тихую жизнь. Однажды, например, он говорит начальнику: «Что это вы чушь-то порете?» Он говорит и тут же спохватывается. Вспышечка коротка, как маленькая комнатная молния. Инженер тут же извиняется. Он лепечет, что это вроде как шутка.

Однако начальник вызвал его к себе в кабинет… Инженер стоит перед ним и пытается объяснить, что это у него такие срывы, остатки отпускного загульного периода… Это кончится. Это само собой сойдет на нет…

— Вы уверены? — Начальник смотрит сурово.

— Пожалуйста, поймите меня, — мягко продолжает свое объяснение инженер, — не могу же я поздравлять вас с Новым годом и тихо, как мышь, приносить чертежи на подпись.

— А почему не можете?

— Все-таки я с детства Степан… Все-таки Разин.

Начальник смотрит на него долгим взглядом: