Погоня

— Это обязательно?

— Или же в случае присутствия обоих лиц на суде.

— Кажется, дорогая, не сегодня-завтра мы познаем эту страну до конца, — говорит Маргарет.

— Возможно, дорогая, — смеется Джуди, — однако они чертовски целомудренны. Нам придется взяться за них всерьез.

— Чем целомудреннее мужчина, тем дороже его поцелуй.

— А заметь — нам болтали, что русские водят машину осторожно. Он же, на мой взгляд, гонит как дефективный. Только сумасшедшие так водят.

Инженер Разин вносит вежливо поправку:

— Я гоню, как умею, — тут уж ничего не поделаешь.

— О, вы знаете английский.

— Очень плохо. Но, во всяком случае, лучше, чем эту машину. Слава богу, я запомнил, где тормоз.

— Ваш товарищ такой молчун.

— Вы не правы. Он обаятельный человек.

— Однако пусть он скажет хоть одно слово. Он обаятельный, но он смахивает на глухонемого.

— Он сибиряк.

— О!

— Федор, пусть это не будет для тебя неожиданностью: они настраиваются определенным образом. Моя соседка уже поглаживает мне колено.

— Росомахи, — тяжело подтверждает Федор.

Это было первое произнесенное слово, которое молодые женщины услышали от Федора. Они поражены глубочайшим его басом.

— Что сказал ваш друг?

— Сначала я сказал ему, что взаимная симпатия англичан и русских тянется через века.

— Ода!

— На что мой друг (он исключительно тонкий человек) заметил, что эта симпатия через века специально тянулась прямо к нашей с вами минуте.

Англичанки смеются:

— Ода!

В Боголюбове они осматривают полуразрушенную усадьбу. Потом едут на Нерль. Осмотрев храм Покрова и пустив слезу («Какая краса!»), Федор полез в реку купаться — в этом занятии он совершенно одинок. В речке ни души. В ночь был небольшой заморозок.

— Мне даже холодно на него смотреть, дорогая.

— У меня тоже озноб. Но он на высоте.

Федор ныряет, фыркает, крякает, выбегает на берег — и снова ныряет.

— Как ты думаешь, дорогая, почему у него такие длинные трусы?

— Понятия не имею, моя радость.

— Как ты думаешь, я не попаду впросак, если спрошу об этом у нашего милого Стивена Разина?

— Но Стивен поехал договариваться насчет гостиницы…

Светик нервничает. И торопит события.

— Помнишь, — говорит она Ае, — когда я познакомила тебя с Разиным, ты сказала, что он похож лицом на какого-то твоего приятеля.

— На моего приятеля?

— Да.

— Точно… Олежка Болтиков. Пустой малый. И немного идиот.

— Тем лучше. Пусть он пойдет в суд вместо моего муженька.

— А паспорт?

— Паспорт лежит у меня. Все его документы — здесь.

— Но этот Болтиков потребует денег.

— Теперь мне денег не жаль.

Однако подруга Ая рисковать не хочет и советует быть честной:

— Зачем нам связываться с идиотом? Потерпи еще неделю — пусть будет его неявка. Пусть будет все законно.

Через неделю их развели — инженер Разин отныне свободный человек, хотя пока что этого не знает. Если же он вздумает протестовать, Светик скажет всего одно слово: «Пил».

И соседи, которые прекрасно помнят, как гулял Разин со своей голытьбой и как они, соседи, стучали, требуя покоя, молотком по радиатору отопления, охотно подтвердят и его загулы и пьянство. И подруга Ая тоже скажет: «Мерзавец пил беспробудно».

Но протестовать он не станет, Светик в этом не сомневается — он же теперь широкая натура. Да и оставленные ему 1508 рублей что-то значат. Пусть пьет. Пусть ест. Пусть напоследок погуляет. А машину Светик отсудит себе. Она уже подала на раздел имущества. Суд строг. Но суд справедлив. В конце концов, все, что у них есть, заработано ею — на суде (если уж будут копать глубоко) можно будет сказать и про Божью Матерь, икона подарена ей умирающим стариком, проживавшим там-то и там-то, разве не так?..

Он звонит утром:

— Светлана, я тут езжу по всяким знаменитым местам — меня попросили возить двух девиц и показывать им красоты.

— Обаятельные люди?

— Да. Невероятно обаятельные. Англичанки.

— Отдыхай, милый.

— С работы не звонили?

— Нет. Отдыхай спокойно.

— Светлана, ты тоже гуляй, не сиди сиднем дома. Не стесняйся — один раз живем, верно?

— Один раз, милый.

— Тут с нами еще один мужичок — Федор. Могучий парняга. Сибиряк! А как он чувствует и понимает природу!

— Обаятельный человек?

— Еще бы!.. Ну все. Целую тебя.

— Не простудись, милый.

Их номера рядом. Инженер Разин бухает кулаком в стену: «Эй, Федор! Чего вы там притихли — гулять так гулять!» Но из соседнего номера не отвечают.

Тишина. Это странно. В соседнем номере никаких признаков жизни.

Инженер откупоривает бутылку:

— Пей, Марго.

Маргарет встревожена:

— Я пью, дарлинг. Но постучи им еще.

— Я стучал… Может быть, они о чем-то разговаривают.

— Не глупи, дарлинг, — на каком они разговаривают? На латыни?

Наконец четверо выходят из гостиницы, садятся в машину и едут. Маргарет счастлива — она учит инженера Разина, как одной рукой править машиной, а другой пить из горлышка.

Инженер Разин счастлив тоже. Ему на все наплевать.

Машина летит вниз по склону — навстречу надвигается кустарник. И лес.

— Знаешь, Федор, у меня отказали тормоза.

Федор (он сидит на заднем сиденье вместе с прильнувшей к нему Джуди) некоторое время думает. Потом не торопясь спрашивает:

— Прыгать?

— Погоди. Может, проскочим на скорости.

— Тебе виднее. А посмотри, какая красота слева. А речушку видишь? Чудо!

Единственное, что потрясает Федора, — это природа.

— Да, — соглашается Разин, — речушка чудо.

— А посмотри, осинник в золоте весь — не чудо?

Подруга Ая ходит по пустой квартире. Осматривает.

— Квартира прекрасная, что и говорить… Но разменять даже прекрасную четырехкомнатную на две двухкомнатные — непросто. Требуется время.

Светик спрашивает:

— А на двухкомнатную и однокомнатную?

— Это проще.

— А на двухкомнатную и комнату?

— Это совсем просто.

— И что же, сразу найдутся варианты?

— Сколько угодно. Могу позвонить сейчас же.

Светик минуту-другую думает. И принимает решение.

— Звони.

Подруги идут к телефону. Телефон стоит на полу. Ая говорит Светику:

— Но комната может оказаться паршивая. С тараканами. С драчливыми соседями.

— Тем лучше. Он это заслужил.

— А если он не согласится на такой размен?

— Мы его не спросим. Звони.