Помоги проекту - поделись книгой:
Сохранение власти детей Романа в Галиче вызывало сопротивление ненавидевшего его галицкого боярства. Заметим, что Галицкая земля, как и несколько ранее Полоцкая, со времени смерти Ярослава Мудрого в достаточной мере обособилась от остальной Киевской Руси. Здесь рано возникла своя династия Ростиславичей — ветви Рюриковичей, восходившей к старшему, умершему еще при жизни отца, сыну Ярослава Мудрого — Владимиру. Роман Мстиславич был первым из Мономаховичей на престоле Галича. Он не желал мириться с боярским своеволием. Поэтому бояре, уверенные, что его сын продолжит такую же политику, пытались найти ему замену среди князей более отдаленных земель, не имевших на Галич «отеческих» прав.
Учитывая династические споры на Руси, галицкое боярство обратило свой взор на главных противников «Мономахова племени» — черниговско-северских Ольговичей. Тогда же на Галицкую землю стали претендовать и поляки. Андрею II удалось блокировать их силы, однако боярство, опиравшееся на прикарпатские замки и собственные дружины, не желало видеть в городе Анну с детьми и призвало с Северщины Владимира Игоревича с его братьями Романом и Святославом — сыновьями героя «Слова о полку Игоревом». Венгерский король, не рассчитывая на успех, отступил, признав их власть над Прикарпатьем.
Анна с детьми удалилась на Волынь, но и здесь она чувствовала себя неуверенно. Поднимала голову боярская оппозиция, связанная с галицкой знатью и по ее примеру стремившаяся к утверждению феодальных прав на земли и населявших их людей. Когда же Игоревичи, явно полагаясь на измену в городе, решили овладеть Владимиром-Волынским, вдова Романа с сыновьями покинула город. С младшим Васильком Анна обосновалась в Кракове, удерживая за собой часть Волыни. Даниила в 1207 г. отправили в Венгрию к Андрею, где мальчик и рос, готовясь к предстоящей борьбе за отцовские владения.
Галицкая земля на долгие годы превратилась в арену кровопролитных усобиц. Игоревичи скоро рассорились с пригласившими их боярами и в 1211 г. устроили настоящую резню, надеясь таким образом покончить с оппозицией. Однако местная знать и после гибели большинства своих лидеров оставалась достаточно сильной, поэтому северские князья были вынуждены бежать из Прикарпатья. Восторжествовавшие бояре совершили неслыханный в истории Древней Руси поступок. В 1212 г. они возвели на престол не прирожденного Рюриковича, как это было триста лет подряд, а своего лидера, боярина Владислава Кормильчича. Но он продержался лишь несколько месяцев. Недовольные им галичане обратились к королю Венгрии с просьбой вернуть на престол подраставшего Даниила, и он при поддержке войск Андрея II и волынских отрядов вернулся в Галич. Впрочем, этот успех был временным, и Анне с детьми вскоре опять пришлось укрываться на Волыни, продолжая вести упорную борьбу с боярством. Ничто не гарантировало успех семье Романа Мстиславича. Развал в Галицко-Волынских землях был полным, силы княжества истощили многолетние кровавые распри, а борьба все более приобретала характер соперничества за власть над Прикарпатьем и Волынью между Венгрией и Польшей. Позиции Венгрии оказались сильнее, и Андрей II, нарушив данные Анне обещания, с санкции Папы римского провозгласил галицким королем своего малолетнего сына Коломана, которого в 1217 г. посадил в Галиче.
Однако краковский князь Лешко, не в силах противодействовать утверждению венгров в Прикарпатье, призвал на галицкий престол княжившего в Новгороде Мстислава Мстиславича, прозванного за ратную доблесть Удалым. Неожиданно для Андрея Мстислав со своей дружиной в 1219 г. вошел в Галицкую землю и, изгнав венгерский отряд с Коломаном, овладел ее столицей. Эту акцию поддержал уже достигший совершеннолетия Даниил Романович, к тому времени прочно утвердившийся во Владимире-Волынском. Победа Мстислава давала ему шансы в будущем утвердиться в Галиче, и он сделал для этого первый шаг, сочетавшись браком с дочерью Мстислава Анной.
Этот успех еще не гарантировал окончательного достижения цели. Мстислав, будучи отважным воином, не сумел разобраться в сложном клубке социальных и династических проблем Юго-Западной Руси и, опасаясь изгнанных с Галицкой земли венгров, пошел на уступки полякам. Вот почему он не поддержал зятя в его стремлении отвоевать у поляков принадлежавшие его отцу Берестейскую и Забужскую земли. Но Даниилу удалось добиться победы над Лешко собственными силами и восстановить свою власть над этими территориями.
В то время на Русь с востока надвигалась страшная угроза. Разорившие Закавказье монгольские орды Чингисхана под командованием Субедея и Джебе, перейдя в 1222 г. Большой хребет, вышли на просторы восточноевропейских степей и начали громить половцев. Половецкие ханы, в большинстве своем состоявшие в родстве с русскими княжескими домами, обратились к Руси с просьбой о помощи. На съезде в Киеве князья Южной Руси, ведущая роль среди которых принадлежала трем Мстиславам, владевшим Киевской, Черниговской и Галицкой землями, приняли решение соединиться с половцами и встретить врага на их земле, не допуская к границам собственных территорий.
31 мая 1223 г. дружины русских князей и половцев встретились с монголо-татарским войском в Северном Приазовье на реке Калке. В целом их силы не уступали монгольским, а то и превосходили их. Однако между тремя Мстиславами, возглавлявшими кампанию, не было единства. Не дожидаясь других, Мстислав Удалой, увлекши за собой Даниила и половцев, он важно ринулся в бой, смяв передовые монгольские отряды. Однако монголы оттеснили половцев, смешавших в своем бегстве еще не вступившие в бой киевские, черниговские и смоленские полки. В итоге разрозненные действия отдельных князей привели к полному поражению и гибели множества дружинников и ополченцев. Погибли и два Мстислава — Черниговский и Киевский, тогда как главному виновнику поражения Мстиславу Удалому удалось спастись.
Участвовавший в этом сражении Даниил Романович проявил отменное мужество. При движении войск по степи он командовал авангардом, а во время боя продолжал натиск, несмотря на серьезное ранение в грудь. Ему удалось уйти от победивших монголов. Вместе с тестем и остатками дружины он добрался до своих владений. Трудным положением Мстислава не преминули воспользоваться венгры. Деморализованный князь не смог противостоять королю Андрею II и пошел ему на уступки. В 1225 г. он выдал свою дочь Марию замуж за младшего сына Андрея, отдал в приданое Перемышльскую землю, завещав ему и все Галицкое княжество. Более того, запутавшийся в интригах и обещаниях, Мстислав в 1227 г., под давлением галицких бояр, без сопротивления уступил королевичу Коломану Галицкую Русь, а сам перешел в Торческ, расположенный на южной окраине Киевской земли, где и умер в 1228 г. Перед смертью он раскаивался в содеянном перед приехавшим к нему Даниилом, но исправить уже ничего не мог. Видимо, чувство вины за поражение на берегах Калки окончательно сломило его.
Смерть Мстислава развязала Даниилу руки в борьбе за Галицкое княжество. По средневековым понятиям он имел на него преимущественные права, поскольку его отец некогда владел им, а сам он приходился зятем последнего властителя этой земли из дома Рюриковичей, чей суверенитет над Прикарпатьем сомнению не подлежал. К тому же боярские группировки Галицкой земли ослабляли друг друга в бесконечных усобицах, а усиливавшийся городской торгово-ремесленный класс, недовольный усобицами и установившимся венгерским господством, связывал с ним свои надежды. Сам Даниил, несмотря на потери в битве на Калке, даже расширил свои владения, к 1227 г. присоединив исконно принадлежавшие князьям Волыни Луцкую, Пересопницкую и Белзкую волости. Луцк он передал своему младшему брату Васильку, на которого всегда целиком полагался.
В неутихающей борьбе за Галицкую землю против Даниила объединились венгры и поляки, привлекшие на свою сторону отдельных второразрядных прикарпатско-волынских князей, среди которых был давний враг Даниила Александр Белзский. Однако союз этот оказался непрочным и вскоре иноземцы, претендовавшие на Прикарпатскую Русь, рассорились между собой, чем воспользовался Даниил. В течение десятилетия, последовавшего за смертью Мстислава Удалого, Галич несколько раз переходил из рук в руки, доставаясь, порой на непродолжительное время, и Даниилу. В качестве компромиссной фигуры галицкие бояре, разочарованные в венгерской власти и боявшиеся возвращения Даниила, пригласили Михаила и его сына Ростислава из дома черниговских Ольговичей. Венгерский король признал переход Галича под их власть и пообещал выдать за Ростислава свою дочь.
Ростислав, заручившись поддержкой Венгрии, хотел мирно уладить отношения с Даниилом, уступив ему Перемышльскую землю. Однако тот не удовлетворился этим, твердо намереваясь восстановить Галицко-Волынскую державу своего отца в ее прежних границах. Чтобы нейтрализовать венгров, он вошел в союз с их врагом, австрийским герцогом Фердинандом и, воспользовавшись отсутствием в городе Ростислава, в 1238 г. торжественно вступил в Галич. Как сообщает летописец, радостные горожане «бросились к нему, как пчелы к матке, как жаждущий к источнику», после чего Даниил Романович «принял стол отца своего и отпраздновал победу».
Восстановление единства Галицко-Волынской державы в год страшного опустошения Батыем всей Северо-Восточной Руси имело далеко идущие последствия. Перед лицом засевшего на Нижней Волге страшного врага Южная и Юго-Западная Русь наконец-то получили сильного и авторитетного лидера. Киевляне после смерти их князя Владимира Рюриковича были недовольны временно севшим на великокняжеский престол Ростиславом Мстиславичем, давним соперником Даниила, зато самого Даниила радостно приветствовали в своем городе в конце 1239 г. К этому времени монгольские войска уже опустошили Днепровское Левобережье с Переяславом и Черниговом. Всем было ясно, что следующий удар будет нанесен по Киеву.
Утвердившись в Киеве и распространив таким образом свою власть на всю территорию современной Украины от дельты Дуная до Припятского Полесья и от Карпат с верховьями Вислы до Днепра, Даниил Романович объединил все некогда принадлежавшие его отцу земли и стал наиболее могущественным князем дома Рюриковичей. Но неизбежность кровавой войны с Батыем была очевидна и он понимал, что сам не сможет устоять перед монгольскими войсками, оснащенными лучшей в то время китайской боевой техникой. Поэтому все свои усилия он направил на создание общеевропейской коалиции против монголов, уже захвативших всю Евразию от Японского моря до Днепра.
Взоры Даниила прежде всего были обращены к хорошо знакомому ему с детства венгерскому королевскому двору, поскольку Венгрия тогда была чуть ли не сильнейшим (не считая более мощной, но политически децентрализованной Германии) государством Центральной Европы, а также на раздробленную на отдельные княжества Польшу. Поручив оборону Киева своему тысяцкому Дмитрию, князь отправился на запад уговаривать соседей объединиться перед лицом могущественного врага. Однако в странах католической Европы пока еще плохо осознавались масштабы нависшей угрозы. Более того, многие правители воспринимали монголов как естественных союзников крестоносцев в борьбе с мусульманами на Ближнем Востоке. Поэтому дипломатические усилия князя успехом не увенчались.
Весть о падении Киева застала Даниила в Польше, князья которой не откликнулись на его призыв к совместным действиям. Все надеялись на то, что их земли минет монгольская угроза. Батый стремительно продвигался на запад и в первые месяцы 1241 г. овладел основными центрами Прикарпатья и Волыни — Владимиром и Галичем. Не тратя времени на осаду хорошо укрепленных крепостей Кременец и Холм, завладеть которыми монголам так и не удалось, уже весной 1241 г. Батый обрушился на Польшу и Венгрию. Главные города этих стран постигла жестокая участь. Остальную Европу спасло от разгрома лишь то обстоятельство, что уже стоявший в 1242 г. у границ Италии Батый получил известие о смерти великого хана Удегея и повернул войска назад, чтобы успеть в Монголию на выборы нового властелина Евразии и связанный с этим передел владений между членами дома Чингизидов.
Получив передышку, Даниил вернулся в свои владения. Многие города были сожжены, однако большинству сельских жителей, составлявших основную массу населения, удалось укрыться в лесах и горах, что вселяло надежду на скорое восстановление сил. Но даже в страшные годы монгольского нашествия усобицы между князьями не утихали. В 1242–1245 гг: Даниил вел упорную борьбу с давним своим соперником Ростиславом Михайловичем, также вернувшимся из Центральной Европы на Русь. В августе 1245 г. под Ярославом Даниил разгромил Ростислава с его венгерскими и польскими союзниками, но победа эта не прибавила ему сил.
В 1242 г. Батый на общемонгольском курултае закрепил за собой западную часть необъятных владений дома Чингизидов и, прочно обосновавшись на Нижней Волге, начал строить свое государство, названное позже Золотой Ордой. На земли Руси он смотрел как на свою добычу и, не возражая против сохранения там прежних династий, приказал князьям явиться к нему для изъявления покорности и получения мандата на владение их землями.
Даниил дольше всех князей не ехал в ставку Батыя. Он все еще надеялся, что европейские властители объединятся для борьбы с монгольскими завоевателями и поддержат его в этом деле. Но все надежды на западную помощь оказались тщетными, а хан требовал немедленной явки. Не зная, что ожидает его в ханской ставке (не все князья возвращались оттуда), Даниил Романович в 1246 г. отважился на путешествие к берегам Волги. Батый принял его благосклонно, и после заверений в преданности и верности, сопровождавшихся выполнением соответствующих монгольских ритуалов, князь получил «ярлык», ханскую грамоту, подтверждающую его права на владение Галицкой и Волынской землями.
Однако князь не собирался мириться с подчинением хану и в том же году через папского легата Плано Карпини, возвращавшегося в Рим из монгольской столицы Каракорума, установил контакты с Ватиканом. В обмен на обещание войти с Римом в церковную унию (в которую в то время входил константинопольский патриарх) папа Иннокентий IV обязался оказать Даниилу помощь со стороны Европы.
Никакой помощи от папского престола и монархов Европы получено не было. Однако Даниил не терял времени и восстанавливал былой авторитет Галицко-Волынской державы среди ее соседей. В 1248 г. он в составе значительной коалиции боролся с усилившимся в результате монгольского разорения Руси литовским князем Миндовигом, претендовавшим на часть Полесья, а в 1252 г. участвовал в конфликте в Австрии, на дочери герцога которой был женат его сын Роман. Возвращаясь из Австрии, Даниил встретился в Кракове с папскими послами, которые несли ему «благословение и ненец и сан королевский» с обещаниями оказать вооруженную поддержку в борьбе с монголами. В 1253 г. Даниил короновался этим венцом, приняв титул «короля Малой Руси».
Переговоры Даниила с Папой римским и центральноевропейскими правителями были составной частью разработанного им широкомасштабного плана создания антимонгольской коалиции христианских народов. Неоднократно убедившись в том, что не следует полагаться на помощь Запада, он хотел видеть своими союзниками прежде всего князей Руси, начинавшей оправляться от нашествия Батыя.
В 1249 г. престол Владимиро-Суздальского княжества с санкции монгольского хана занял младший брат Александра Невского (правившего в уцелевшем от монгольского погрома Новгороде) Андрей Ярославич. Этот молодой князь, как и Даниил, вынашивал планы освобождения от владычества завоевателей. Вскоре они наладили контакты и уже в 1251 г. заключенный между ними союз был скреплен браком Андрея с дочерью Даниила. Свою помощь обещал и католический мир.
Шансы сбросить ордынское иго были вполне реальными, однако монголы, проведав о готовящемся против них выступлении, нанесли упреждающий удар. В 1252 г. против Андрея выступило ханское войско под командованием Неврюя, и наспех собранные войска молодого князя были разбиты, а сам он бежал в Швецию. Ярлык на Владимиро-Суздальское княжение получил Александр Невский, лояльный к монгольской власти ввиду того, что подвластным ему землям в первую очередь угрожали немецкие рыцари и шведы.
В том же 1252 г. монгольские отряды под командованием Куремсы появились у границ Галицко-Волынского княжества. Даниил с сыном Львом сумели отразить их атаки, а в конце следующего года сами перешли в наступление, нанеся Куремсе ряд поражений. Успешными были также боевые действия против полчищ Куремсы в 1256–1257 гг.
Успехи Даниила во многом обусловливались реорганизацией войска. По образцу западных соседей были сформированы отряды тяжелой кавалерии, в которых доспехами были защищены и всадник, и конь. Так на Руси появилась рыцарская конница, хорошо зарекомендовавшая себя в боях с монголами. В войске Даниила появились специальные, экипированные по монгольскому образцу, отряды легкой кавалерии, защищенные китайскими кожаными панцирями. В те годы были восстановлены укрепления старых городов и крепостей и одновременно возведены новые. Один из молодых городов, Львов, названный в честь старшего сына Даниила — Льва, — впервые упомянут летописцем под 1256 г.
В сложившейся ситуации Даниил с братом Васильком и подросшим сыном Львом несколько лет сдерживали монгольский натиск, фактически выйдя из повиновения Золотой Орде. Это были первые победы Руси над монголами. Им способствовала неразбериха в Золотой Орде, вызванная смертью Батыя в 1255 г. и последовавшей через год кончиной его сына и наследника Сартака, христианина и личного друга Александра Невского. Престол наследовал другой сын Батыя — Улагчи, но и его правление оказалось недолгим. Смерть Улагчи в 1258 г. открыла трон для брата Батыя — Берке, принципиального приверженца ислама, определившего в дальнейшем мусульманский цивилизационный выбор Золотой Орды.
Берке реально оценивал опасность со стороны собравшегося с силами Даниила Романовича, и едва вступив на престол в 1258 г., послал против него свои основные войска под командованием опытного и осторожного Бурундая. Монгольская армия во много раз превосходила силы Даниила, а помощи ждать было неоткуда. Единственным способом предотвратить повторное опустошение Галицко-Волынских земель было выполнение монгольского ультиматума, главное требование которого заключалось в том, чтобы Даниил разобрал укрепления своих городов.
Этот приказ был выполнен. Юго-Западная Русь была спасена от военного разорения, но и с надеждами на освобождение от монгольского ига пришлось надолго распрощаться. Для шестидесятилетнего Даниила, всю свою жизнь проведшего в изнурительной борьбе с многочисленными врагами, как правило, превосходящими его в силе, это было тяжелым ударом. Болезни все чаще одолевали его. В 1264 г. он скончался в городе-крепости Холме, передав власть, хотя и в зависимом от Золотой Орды, но вполне восстановленном и окрепшем государстве, своему сыну Льву, сохранившему за собой и королевский титул.
Полная ожесточенной борьбы, утрат и побед, жизнь Даниила Романовича демонстрирует удивительную стойкость и отвагу этого выдающегося человека, которому постоянно приходилось идти наперекор судьбе. В XIII в. на Руси с Даниилом по масштабу можно сопоставить Александра Невского. Однако насколько различную историческую роль им довелось сыграть!
Даниил всеми силами добивался освобождения от монгольского владычества, ради этого стремясь к союзу с католическим Западом, но в конечном счете не получил оттуда ничего, кроме мало что значившего королевского титула. Александру нужно было бороться с немцами и шведами, и ради победы над ними он широко использовал силы Золотой Орды.
Промонгольская ориентация Александра была такой же вынужденной, как и прозападная Даниила. Их выбор, продиктованный крайне неблагоприятными для Руси внешними обстоятельствами, непосредственно отразился на дальнейшей участи древнерусских земель. Западная и Южная Русь со временем была интегрирована в центральноевропейские политические структуры в качестве зависимого от Польши региона, тогда как Восточная и Северная, сбросив иго потомков Батыя и объединившись вокруг Москвы, органически впитали многие черты золотоордынской политической системы.
XVI–XVIII ВЕКА
Дмитрий Вишневецкий
(?—1564) князь, основатель Запорожской Сечи
История княжеских династий Украины не закончилась с гибелью Галицко-Волынской державы и наследников короля Даниила Романовича в середине XIV в. В небольших городках и замках продолжали удерживаться представители различных ветвей дома Рюриковичей. Вместе с тем Волынь, а приблизительно с 1360 г. и Подолия, Среднее Поднепровье и Подесенье, переходят под верховную власть литовского великокняжеского дома Гедиминовичей, представители которого занимают княжеские столы Киева и других, оправившихся к тому времени от монгольского разорения, городов.
В конце XIV в. возрождается Киевское княжество во главе с новой, ославянившейся и принявшей православие, династией Олельковичей (ветвь литовских Гедиминовичей). Однако в 1480-х годах Киевская земля с ее древней столицей подверглась страшному разорению ордами крымского хана Менгли-Гирея. Великое княжество Литовское (точнее, Литовская Русь, поскольку 9/10 его населения составляли православные славяне, предки украинцев и белоруссов) оказалось неспособным эффективно бороться с угрозой со стороны мусульманского Крыма, за которым стояла могущественная Османская империя. Поэтому оно еще более сблизилось с Польшей, с которой и ранее (для совместной борьбы с немецкими крестоносцами Тевтонского ордена) находилось в конфедеративных отношениях.
Крымские татары угрожали населению Польского королевства, включившего в свой состав Галицкую землю, и Великого княжества Литовского с зависимыми от него землями Южной Руси — Украины. Но поляки и литовцы мало чем могли помочь их населению, страдавшему от разбойничьих набегов татар. В первой половине XVI в. на украинских землях казачьи отряды уже играли заметную историческую роль, однако из их среды еще не выходили личности большого масштаба. Казаки же имели силу и мощь при условии, если их возглавляли люди образованные, имевшие авторитет как в их среде, так и у властей Польско-Литовского государства.
Одной из наиболее ярких таких личностей был князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, воспетый в украинских народных думах под именем Байда. Представитель знатного рода, занимая высокий военно-административный пост, он стал легендарным организатором украинского казачества и стоял у истоков прославленной Запорожской Сечи. С конца XVI в. она служила надежным заслоном Украины и расположенных за ней московских, белорусских и польских земель от опустошительных татарско-турецких нашествий.
Жизнь Дмитрия Вишневецкого, родственного по духу итальянским кондотьерам эпохи Ренессанса, испанским конкистадорам, могла бы стать основой сюжета захватывающего приключенческого романа. Он был одинаково прост и свободен в общении как с польским королем, московским царем, так и с любым из украинских или донских казаков, с которыми делил все трудности и опасности воинских будней.
Род князей Вишневецких происходит скорее всего от полесской ветви древнерусской династии Рюриковичей, представителями которой были великие князья киевские и московские, в том числе и царь Иван Грозный.
С ним Д. Вишневецкий был не только лично знаком, но и состоял в отдаленном родстве. Существующая наряду с этим версия относительно происхождения князей Вишневецких от великокняжеского литовского дома Гедиминовичей представляется менее достоверной. Фамилию же свою они получили от их родового замка Вишневец на Волыни.
В XVI в. прославились многие представители древнего рода Вишневецких: Иван был старостой (правителем) Пропойским и Чечерским, Константин — старостой Житомирским, а Андрей — воеводой Брацлавским (наместником Подолии). Но наибольшую известность получил Дмитрий Иванович Вишневецкий.
Первые известия об успешных походах Д. Вишневецкого в пределы турецких владений относятся к 1548 г. Эти операции принесли молодому князю (в то время ему было не многим более 20 лет) широкую славу и любовь народа, видевшего в нем защитника. В 1550 г. он был назначен старостой двух важнейших городов-крепостей — Канева и Черкасс. Этим назначением Сигизмунд II Август, король польский и великий князь литовский, доверил молодому православному аристократу наиболее опасный, среднеднепровский, участок обороны Украины и всей обширной Польско-Литовской державы от татарских нападений.
Д. Вишневецкий энергично приступил к выполнению обязанностей старосты и, не имея достаточного количества регулярных воинов, стал сплачивать вокруг себя казаков, занимавшихся в Приднепровье различными промыслами — рыболовством, добычей и продажей соли, охотой и пр. Вскоре он стал их признанным и любимым лидером — атаманом Байдой. Таким образом, Д. Вишневецкий соединил в себе три самостоятельные роли: волынского князя, наместника польского короля и великого князя литовского в Среднем Поднепровье и казацкого атамана. Как староста каневский и черкасский он должен был подчиняться общегосударственной политике, но в роли казачьего атамана мог действовать, пусть и к неудовольствию государственных властей, на свой страх и риск.
Свободолюбивая натура Байды не мирилась со сковывающими его действия королевскими директивами. Существуют сведения о его конфликте с Сигизмундом, в результате которого князь-атаман в 1553 г. ушел с верными ему людьми в турецкие владения. Там, в Аккермане (современном Белгороде-Днестровском), а по некоторым данным — в Стамбуле, он провел несколько месяцев. Однако вскоре с королем произошло примирение. Сигизмунд пожаловал Дмитрию дополнительные привилегии и вернул под его управление Черкассы и Канев, после чего гордый и строптивый князь возвратился в Украину.
Очевидно, именно в это время у Д. Вишневецкого созрел масштабный i план создания укрепленного, постоянно действующего казачьего лагеря за Днепровскими порогами в районе главной переправы через реку. Вопрос о точной дате основания первой Запорожской Сечи легендарным Байдой окончательно не решен, но не исключено, что это произошло в 1552 г.
Идея создания постоянного казачьего лагеря ниже Днепровских порогов, где пересекались главные сухопутные и водные пути Северного Причерноморья, выдвигалась еще в начале XVI в. одним из предшественников Вишневецкого — Евстафием Дашкевичем. Однако она не получила практической поддержки польско-литовских властей.
Вишневецкий, вероятно, тоже предлагал такой же план королевской администрации, возможно, даже после создания казачьей базы ниже порогов. Но, судя по тому, что дальше князь-атаман действовал на свой страх и риск, его намерения не встретили в Кракове должного понимания. Сигизмунд-Август явно не желал обострять отношения с Крымским ханством и могущественным турецким султаном Сулейманом Великолепным.
Однако мысли Д. Вишневецкого относительно создания казачьего лагеря в стратегически важном месте неожиданно оказались созвучными намерениям царя Ивана IV (Ивана Грозного) распространить свою власть до Азовского и Черного морей. В 1552 г. этот царь завоевал Казанское ханство, а вскоре его войска овладели Астраханью. Из осколков Золотой Орды в качестве отдельного (зависимого от Турции) государства оставалось только Крымское ханство. Оно представляло угрозу как Польско-Литовскому, так и Московскому государствам, а прежде всего входившим в их состав (Москва тогда владела Подесеньем до Чернигова включительно) землям Украины. Иван Грозный мечтал завоевать и Крымское ханство.
Царь снарядил против крымских татар корпус русских ратников и проживавших в пределах Московского царства украинских (главным образом путивльских) казаков. Их задачей был захват опорных пунктов Северного Приазовья между нижними течениями Дона и Днепра для подготовки дальнейшего широкомасштабного наступления на крымского хана.
Вступив в контакт с командовавшим московскими силами дьяком Ржевским, Д. Вишневецкий в 1556 г. со своими каневско-черкасскими казаками двинулся вниз по Днепру и, заняв район порогов, развернул боевые действия против татар и турок в Нижнем Поднепровье. Крымский хан и турецкие военачальники не ожидали появления христианского военного лагеря у своих владений. Казакам удалось удержаться на острове в черте современного города Запорожье, известном под названием Малой Хортицы или острова Байды.
Укрепившись на Малой Хортице, у важнейшей переправы через Днепр, Д. Вишневецкий предпринимает смелые боевые рейды против татарских и турецких крепостей в низовьях Днепра и Южного Буга — Ислам-Кермена и Очакова, опустошая их окрестности и блокируя гарнизоны. О своих успехах в борьбе с татарами и турками он не замедлил известить короля Сигизмунда-Августа. Однако тот в вежливом, но уклончивом ответе на просьбу поддержать созданную Сечь («замок») людьми и боевыми средствами, фактически отказался помочь Байде.
Тогда Дмитрий, уже в качестве казачьего атамана и без согласования с польско-литовскими властями, продолжал укрепляться на каменном острове за порогами. Он заключил соглашение с донскими казаками и царем Иваном Грозным. Их общей целью стала организация совместного похода против Крымского ханства и турецких крепостей Северного Причерноморья в следующем году. Эти договоренности не составляли тайны для польского двора и отношения с королем были испорчены окончательно.
Чтобы сорвать планы союзников, ранней весной 1557 г. крымский хан Девлет-Гирей двинулся со всем своим войском на Дмитрия и почти месяц держал его Сечь в осаде, однако взять ее так и не смог. В мае Вишневецкий писал об этом Ивану Грозному, а в сентябре того же года, не получив обещанной помощи из Москвы, даже предлагал перейти со своими казаками на службу к царю. Более того, в октябре того же года князь-атаман отплыл в низовья Днепра и взял турецкую крепость Ислам-Кермен. Захваченные там пушки он отвез в основанную им Сечь на Малой Хортице и созданное им укрепление получило свою артиллерию.
Однако помощь из Москвы, как и ранее из Варшавы, все не приходила. Замыслы Ивана Грозного резко изменились. Вместо того, чтобы продолжать наступление на юг (в чем его мог поддержать весь христианский мир), он развернул свои силы против прибалтийского Ливонского ордена и вскоре ввязался в многолетнюю и губительную для Московского царства Ливонскую войну.
Прекрасно задуманный план, состоявший в том, чтобы двумя армиями с Днепра и Дона одновременно ударить по Крыму, был сорван. Вишневецкий остался один на один с Крымским ханством и стоявшей за ним Османской империей. Осенью 1558 г. Девлет-Гирей с турецкими пушками и янычарами, а также войсками молдавского князя (тоже зависимого от султана), вновь появился у порогов.
После упорного сопротивления, оставшиеся без провианта и боеприпасов казаки, не надеясь на чью-либо помощь, были вынуждены на ладьях («чайках») оставить остров и отступить вверх по Днепру к владениям Ивана Грозного. В то же время воевавший Сигизмунд-Август заключил против московского царя союз с крымским ханом, пообещав удерживать украинских казаков от нападений на его владения. Таким образом, Д. Вишневецкий, формально не выходя из подданства польско-литовской короны, фактически оказался на стороне ее врага — московского царя, поскольку вместе с ним воевал с союзником Сигизмунда-Августа — крымским ханом.
По приглашению Ивана Грозного и получив от него в качестве пожалования город Белёв с прилегающей волостью, Дмитрий в конце 1558 г. перешел на территорию Московского государства. Пользуясь тем, что российские войска были заняты в Прибалтике, крымская орда неожиданно для Ивана Грозного стремительно двинулась на Москву. Над столицей нависла угроза разорения. Однако казаки Вишневецкого к этому времени уже достигли Тулы. Благодаря мужеству ее защитников, в том числе отряда украинских казаков, хану не удалось овладеть городом и в конце 1558 г. он отошел в Крым.
Военные действия на зимний период были прекращены, однако мир не наступил и Д. Вишневецкий готовился к новому походу. В декабре 1558 г. в Москву прибыло посольство от черкесских племен Северного Кавказа с просьбой поддержать их в борьбе с Крымом. Иван Грозный, надеясь предотвратить возможное повторение нашествия татарской конницы вглубь своих территорий, согласился послать горцам помощь и назначил командующим сформированного для этой операции пятитысячного казацко-стрелецкого корпуса князя Вишневецкого. Весной 1559 г. Дмитрий на высокой воде прошел Днепровские пороги, восстановил свою Сечь у Хортицы и, оставив там небольшой отряд, соединился с донскими казаками.
В июле 1559 г. находившиеся под командованием Вишневецкого украинские и донские казаки при поддержке стрельцов осадили мощную турецкую крепость Азов в устье Дона. Однако овладеть этой твердыней без мощной осадной артиллерии и сильного флота было невозможно. К тому же на помощь осажденным подоспели ногайцы, а вскоре и вся черноморская эскадра турок. Казакам пришлось отступить, довольствуясь разорением пригородов Азова.
Однако вскоре казаки во главе с Байдой неожиданно атаковали с моря также принадлежавшую туркам Керчь, в то время, как на Таманском полуострове (явно по договоренности с Вишневецким) против султана вновь выступили черкесы. Вероятно, это был отвлекающий маневр. Турки и татары передислоцировали свои силы в Крым, а Байда с казаками и черкесами зимой 1559–1560 гг. снова осадил Азов.
У стен города развернулись ожесточенные бои. Казацко-черкесские войска то отступали, то вновь атаковывали город. Однако поддержка из Москвы не приходила, а корабли турецкой эскадры в июне 1560 г. снова бросили свои якоря в устье Дона. С прибытием турецкого флота надежды овладеть Азовом не оставалось. Не дождавшись прихода московских сил, князь-атаман вынужден был отступить. Он более не полагался на соглашение с царем, который увяз в бесперспективной Ливонской войне против соединенных войск едва ли не всей Центральной и Северной Европы.
Разочаровавшись в союзе с Иваном Грозным, уже начавшем практиковать казни своих прежних соратников, бояр и воевод, Дмитрий в 1561 г. отходит в Украину, где разбивает лагерь в урочище Монастырище над Днепром. В это время на должности старосты Канева и Черкасс находился его двоюродный (или троюродный) брат Михаил Александрович Вишневецкий, а во главе Киевского воеводства (охватывавшего все Среднее Поднепровье) стоял православный князь и меценат Константин Константинович Острожский. Именно благодаря их посредничеству Дмитрий достиг примирения с Сигизмундом-Августом.
Ценивший военный талант и личное мужество Д. Вишневецкого, король возвратил князю-атаману все его ранее конфискованные имения на Волыни. При этом с Байдой остались верные ему казаки, а также черкесский отряд, которые составляли его преданную, закаленную в боях дружину. Вместе с ней Дмитрий в том же 1561 г. (очевидно, пока примирение с польской властью достигнуто еще не было) вновь успешно воевал во владениях крымского хана и вблизи Очакова, вернувшись оттуда со славой и добычей. Не исключено, что верный ему отряд в это время оставался и за порогами у Хортицы. Облюбованный остров у переправы, очевидно, использовался им в качестве военной базы и в этой кампании.
Принимая Д. Вишневецкого опять к себе на службу, польский король мотивировал проявляемую благосклонность к нему тем, что князь находился в Московском государстве якобы не для чего иного, как разузнать «дела неприятеля» и «тем принести возможно большую пользу» Польско-Литовскому государству. По приглашению короля Дмитрий отправился в Краков, где его, как доблестного рыцаря, прославившегося в войнах с татарами и турками, радостно приветствовали горожане и милостиво принимал Сигизмунд-Август.
Почти десять лет беспрерывных походов и битв надломили здоровье героя. Он слег на несколько месяцев, однако его энергия и во время тяжелой болезни не утихала. Он, вникая в обстановку в Подунавье и на Балканах, знакомясь с политической ситуацией в Европе в целом, принялся разрабатывать новые планы борьбы с турками и татарами. На этот раз средоточием его интересов стала Молдавия.
Запорожец в разведке.
Находясь в Кракове, князь Д. Вишневецкий сближается с Альбрехтом Ласким, который владел крепостью Хотин на Днестре и мечтал подчинить Польше Молдавию, находившуюся в вассальной зависимости от Османской империи. Под влиянием Альбрехта Вишневецкий проникся идеей освобождения Молдавии от власти султана и овладения ее княжеским престолом.
Успеху дерзкого замысла должно было способствовать то обстоятельство, что в Молдавии в это время разгорелась ожесточенная борьба за власть между Яковом Василидом и боярином Томжей. Однако значительная часть молдовской знати, тяготясь турецким верховенством и не желая признавать ни одного из претендентов на престол, согласилась поддержать кандидатуру Вишневецкого, за которым стояло Польско-Литовское государство. Перспектива зависимости от Польши выглядела менее мрачной, чем турецкое господство.
В 1563 г. неугомонный князь во главе 4-тысячного войска перешел Днестр. Но на этот раз удача изменила прославленному воину. Дмитрий попал в плен и был выдан турецким властям, которые отправили его в Стамбул к султану Сулейману.
Желая наказать дерзкого князя-атамана за разорения турецких владений в Северном Причерноморье, султан, после допросов и пыток, в 1564 г. приказал сбросить Дмитрия с башни над заливом. Однако тот, падая, зацепился за крюк ребром, и еще, мучаясь от нестерпимой боли, поносил султана и магометанскую веру перед собравшимся у башни народом. Не стерпевшие таких злословий турки расстреляли его из луков.
Дмитрий Вишневецкий уже при жизни пользовался славой героя не только среди украинского народа, но и в высшем обществе Польско-Литовского и Московского государств. По словам польского писателя Несецкого, турки, в надежде перенять его мужество, якобы вынули у него, еще живого, сердце, порезали на мелкие кусочки и, разделив их между собой, съели. В сложенной в его честь украинской думе (народной исторической песне) князь воспет под именем казака Байды, который был так смел, что султан предложил ему в жены свою дочь с условием, чтобы он перешел в мусульманство. Однако Байда, преданный православной вере, с презрением отверг это предложение и резко высмеял самого «царя турецкого» и его религию. Взбешенный султан повелел своим «слугам молодецким» схватить отважного казака, связать, а затем подвесить его на крюк в Царьграде. Однако Байде хитростью удалось заполучить лук со стрелами и поразить султана. Песня эта хорошо известна и в наши дни.
Героически-романтический образ казака Байды — князя Дмитрия Вишневецкого — стоит у истоков запорожского казачества. Его полная приключений и напряженной борьбы жизнь является своеобразным прологом к славной истории Запорожской Сечи, вбиравшей в себя лучшие силы украинского народа. Князь-атаман служил примером последующим атаманам и гетманам Запорожья, таким как Петр Сагайдачный и Иван Сирко, в том, что во имя борьбы с общей для всех славянских народов угрозой можно идти на сотрудничество и необходимые компромиссы как с польским королем, так и с московским царем, не поступаясь при этом казацкой свободой, честью и православной верой.
Константин Острожский
(1526 или 1528–1608)
просветитель, меценат, воевода киевский
Константин Острожский.
XVI столетие в истории Украины имело особое значение. Это было время завершения формирования украинского народа, который складывался, главным образом, из потомков жителей княжеств Южной и Юго-Западной Руси: Киевского, Черниговского, Новгород-Северского, Переяславского, Галицкого и Волынского.
На рубеже XV–XVI веков на территории лесостепной Украины, преимущественно в пределах Среднего Поднепровья, значительно ускоряется процесс этнической консолидации.
Именно на фоне процессов национальной консолидации и разворачивалась деятельность двух выдающихся представителей династии князей Острожских, отца — Константина Ивановича, и его сына — Константина-Василия Константиновича.
Род князей Острожских, как полагают, происходит от полесской ветви династии Рюриковичей. Константин Иванович Острожский (1460 или 1463–1530) — староста Подолии, гетман Великого княжества Литовского, выдающийся полководец, политический деятель и меценат, прославился прежде всего тем, что сумел добиться перелома в войне с крымскими татарами. Он стал применять новую, выработанную им тактику ведения боевых действий: нападал на врага уходящего, обремененного добычей и пленниками, потерявшего мобильность и маневренность.
Летописцы утверждают, что Константин Иванович одержал победы в 60 битвах. Наиболее выдающимися из них были сражения с татарами в 1512 году под Вишневцем на Волыни (сейчас — Тернопольская обл.) и в 1527 году под Ольшаницей на Киевщине. Натиск татар был остановлен и ранее опустошенные ими южные районы Подолии и Среднего Поднепровья вновь начали заселяться. Славу Острожскому принесла и победа над войсками великого князя Московского Василия III под Оршей в 1513 году.
В условиях усиливавшегося католического влияния на литовский великокняжеский двор, Константин Иванович — ревнитель христианской веры восточного обряда — возглавлял в стране православную «партию», оказывая материальное содействие и политическую поддержку развитию церковно-культурной жизни в Украине. Именно он ратовал за восстановление духовного величия Киево-Печерской лавры. Восторженные отзывы об Острожском-старшем оставили не только православные летописцы, но и польские авторы, усматривавшие его единственный недостаток в том, что он был «схизматиком» (православным).
Не менее отца, но уже не столько ратными подвигами, сколько меценатством и культурно-просветительской деятельностью, прославился его сын и наследник, Константин-Василий Константинович Острожский. Он был одним из наиболее влиятельных военно-политических деятелей Речи Посполитой (федеративного государства, образовавшегося в 1569 году в результате объединения Королевства Польского и Великого княжества Литовского). Более трех десятилетий, с 1576 года и до смерти, он стоял во главе Киевского воеводства.
На высоком посту киевского воеводы Константин-Василий противостоял татарским набегам, активно привлекая к обороне еще разрозненные и малоорганизованные казацкие отряды. Однако главной его заслугой была неустанная борьба за сохранение и развитие православной культуры на украинских землях в условиях давления, а затем и неприкрытых гонений со стороны католической церкви и возникшей на Брестском соборе 1596 года униатской иерархии.
Князь был разносторонне образованным человеком, владел несколькими языками и глубоко разбирался в основах православного, католического и протестантского богословия. Понимая значение образования, просвещения и книгопечатания он, перед лицом католического наступления, на собственные средства основал в Остроге «трехъязычную» греко-славяно-латинскую коллегию (которую называли также академией). Это было первое на восточнославянских землях учебное заведение европейского типа, которое опровергло утверждения иезуитов о невозможности на основах православия развивать высшее образование.
При Острожской школе собрался кружок высокообразованных православных разных национальностей. Выли среди них греки, уже успевшие получить высшее образование в университетах Западной Европы (Никифор Лукарис, впоследствии патриарх), но преобладали выходцы из украинско-белорусской среды. Наиболее значительными учеными среди них были богословы и филологи Герасим Смотрицкий и его сын Максим, более известный под своим монашеским именем Мелетий, церковные полемисты Иван Вишенский и Василий Красовский, писатель и ученый Демьян (Дамиан) Наливайко, старший брат Северина Наливай ко — сотника надворной хоругви князя Острожского, ставшего легендарным предводителем казацкого восстания 1595–1596 годов.
Острожская Библия. 1581. Титульная страница.
Поделиться книгой: