Полная капитуляция

— Противный цвет! — объявил Стивен. — Маме надо что-нибудь красивое. Голубое или розовое. Она очень красивая в розовом.

— Что ж, тогда подберем ей розовое платье. Посмотрим вместе все платья, и ты мне скажешь, какое больше всего пойдет твоей мамочке. А теперь надо сесть и пристегнуться — самолет уже идет на посадку.

Самолет медленно снижался. Энн смотрела в иллюминатор, и ее все больше охватывало смятение. Вот он, Суэньо, остров-мечта, где ей так сладко грезилось и где рухнули все ее надежды на счастье. Омываемый теплыми водами Карибского моря, Суэньо и впрямь казался сказочным местечком. Буйная растительность порой утомляла, зато глаза отдыхали на ласковом зелено-сине-золотистом море и нежнейшем песке цвета слоновой кости. Здесь был совершенно необыкновенный микроклимат: всегда тепло, но никогда — слишком жарко. Этому способствовали южные ветры, овевавшие остров. И сама атмосфера была тут необыкновенной — спокойной, но не расслабляющей.

Некогда один из предков Рубена получил в собственность этот крохотный клочок земли и создал на нем нечто вроде миниатюрного королевства, где семья Каррильо де Асеведа властвовала безраздельно. Население Суэньо составляло всего несколько сотен человек, и все они были преданы «владыкам» острова. Впрочем, не все, Энн печально усмехнулась, вспомнив свое бегство с Суэньо.

Резиденция Рубена находилась не в центре острова, а на его южном берегу. Отсюда он управлял семейной империей, которая включала нефтяные скважины и банки, газеты и кофейные плантации, рудники и целый флот грузовых судов, заводы и портовые причалы. Причем не только в Венесуэле, но и во многих других странах континента. До материка от Суэньо был всего час лету, так что в случае необходимости добраться туда труда не составляло. Хотя современные средства связи позволяли Рубену проводить в фамильном гнезде достаточно времени, все же нередко ему приходилось отлучаться. Эти отлучки в свое время страшно бесили Энн.

Кроме Каррильо де Асеведа на острове была еще пара-тройка родовитых семей, но, конечно, не таких богатых и знатных. Так что светская жизнь на Суэньо была не слишком насыщенной, но Рубена это вполне устраивало. Он был слишком занятым человеком и умел ценить уединение и выпадавшие на его долю минуты покоя.

Самолет мягко сел и побежал по полосе. Еще мгновение — и он остановился у низкой ярко освещенной постройки. Рубен поднялся с кресла. Перед посадкой он успел сменить свитер и мягкие брюки на строгий темный костюм с ослепительно белой рубашкой и полосатым галстуком. Вид у него был в высшей степени внушительный.

У трапа выстроился целый почетный караул из телохранителей и служащих Рубена. Среди них Энн сразу увидела Марсело Риваса — личного секретаря и помощника своего мужа. Как только они спустились, Марсело подошел к Рубену и что-то тихонько ему сказал. Тот коротко кивнул и подхватил Стивена на руки. Их тут же взяли в плотное кольцо телохранители, оттеснив от Энн. Стивен бросил через плечо испуганный взгляд на мать, но ничего не сказал. Рубен же продолжал шагать как ни в чем не бывало.

Энн рванулась вслед, но ее тоже окружили телохранители, не давая пройти. А Рубен с ее сыном на руках все удалялся.

— Стивен! — отчаянно выкрикнула она, но кольцо мужчин вокруг нее сомкнулось еще плотнее, так что она уже не могла разглядеть, куда ушел муж, унося ее ребенка.

У Энн было такое ощущение, словно ее рот забит песком, и она судорожно сглотнула, пытаясь обрести голос. В это время окружавшие ее мужчины двинулись, увлекая ее за собой. Что происходит? Куда ее ведут? Она не сразу сообразила, что прохрипела вслух все эти вопросы, но тут у нее над ухом раздался спокойный голос, говоривший по-английски с легким испанским акцентом:

— Не волнуйтесь, сеньора. С вашим сыном и с вами ничего не случится.

Не волнуйтесь? Легко сказать! Стива у нее забрали, а эти безжалостные цепные псы и ее тащат неизвестно куда. Господи, что же могло прийти Рубену в его извращенную башку?

Энн подвели к роскошному лимузину, и один из охранников услужливо распахнул перед ней дверцу. Энн ничего не оставалось, как забраться внутрь. Дверь тут же захлопнулась, и автомобиль тронулся с места.

— Куда мы едем? — спросила Энн водителя, стиснув руки на коленях.

Тот бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида, и глаза его, как показалось пассажирке, странно блеснули. Однако вопрос остался без ответа. Снова и снова Энн пыталась хоть чего-то добиться от безмолвной фигуры, сидевшей за рулем, но — бесполезно. Очевидно, шофер получил на этот счет строгие инструкции. А может, он просто не говорит по-английски? С Рубена станется, с его-то дьявольской изобретательностью, посадить за руль даже глухонемого, с горечью подумала Энн.

Бессильно откинувшись на сиденье, она закрыла глаза. Как мог Рубен так жестоко поступить, отняв у нее ребенка? И куда он теперь ее отправит? Здесь, на Суэньо, она целиком в его власти, он может даже заточить ее в каком-нибудь глухом углу. За Стивена Энн не опасалась, твердо зная, что с Рубеном ее мальчику ничего не грозит. Отец станет беречь его как зеницу ока. Он может ненавидеть ее сколько угодно, но что сына уже полюбил — в этом Энн не сомневалась.

Массивные ворота медленно поползли в сторону, и Энн с облегчением вздохнула. В темноте она не очень хорошо различала дорогу, но эти ворота узнала сразу. Слава Богу, ее привезли в особняк Рубена, где они прожили первый и единственный год своей супружеской жизни. Стало быть, Стивен должен быть где-то здесь. Только бы его увидеть!

Автомобиль остановился, и Энн, не дожидаясь, когда водитель откроет дверцу, выскочила из машины и побежала к крыльцу. Она знала, что нарушает этикет, но ей было наплевать. В конце концов, поведение Рубена было тоже далеко не безупречным!

На крыльце Энн ждал высокий темноволосый мужчина. Марсело! В сердце Энн всколыхнулась надежда. Марсело был, пожалуй, единственным, у кого она могла сейчас узнать, где находится Стивен. За то время, что она была замужем за Рубеном, Энн так до конца и не поняла, какую роль играет при ее муже этот слишком спокойный и немногословный для латиноамериканца человек. Марсело Ривас совмещал множество обязанностей — от камердинера до личного секретаря Рубена, вел как бизнес, так и семейные дела. Он занимался буквально всем — от деловых совещаний до организации увеселительных поездок. С Энн у него всегда были хорошие отношения, и она с радостью бросилась навстречу старому знакомому.

— Здравствуйте, Марсело, рада вас видеть. Как поживаете?

— Спасибо, хорошо, сеньора.

Марсело слегка поклонился. Энн знала, что он был выходцем из хорошей, но обедневшей семьи, получил прекрасное образование и поступил к Рубену еще совсем молодым. Умный, тонкий, деликатный человек, Марсело сразу стал относиться с пониманием к молодой жене своего босса.

— Ради всего святого, Марсело, помогите мне. Рубен куда-то увел моего сына. Вы не знаете, где он? Что случилось?

Марсело снова слегка поклонился, лицо его оставалось непроницаемым.

— Позвольте мне проводить вас в вашу комнату, сеньора.

— Никуда я не пойду, пока не повидаюсь с Рубеном. Мне нужен мой ребенок! Где они? Они уже приехали?

— Прошу вас, сеньора, не надо поднимать шум. Пройдите к себе. Ваша горничная ждет вас.

— Я должна увидеть Рубена, — сквозь зубы прошипела Энн.

В глазах Марсело на мгновение что-то промелькнуло: намек на жалость, сочувствие, легкое презрение — Энн не разобрала. Затем он отвернулся и стал смотреть куда-то через плечо. Энн поняла, что отвечать ей он не собирается.

— Умоляю, Марсело! Речь идет о моем сыне! — взмолилась Энн, однако секретарь лишь чуть пожал плечами.

— Ваши комнаты уже приготовлены, — словно попугай, повторил он. — Надеюсь, вы найдете их удовлетворительными.

Энн словно окатили ушатом ледяной воды. От Марсело ей ничего не добиться. Даже если он что-то знает, а он знает наверняка, то не намерен делиться с ней информацией.

Секретарь повернулся и зашагал по холлу, мягко ступая по мраморным плитам. Энн последовала за ним: все равно никто ей ничего не расскажет, пока не получит соответствующие указания от Рубена.

Как только они подошли к двери, ведущей в ее комнаты, та распахнулась, и на пороге возникла невысокая худая женщина. Марсело кивнул ей и тут же бесшумно удалился. Что ж, он свое дело сделал, с горечью подумала Энн. Доставил хозяйку в ее покои и сдал с рук на руки прислуге. Она молча смотрела вслед преданному помощнику своего мужа. Он вел себя с ней так же, как и Рубен, стараясь унизить. Что ж, очевидно, именно таковы были указания его патрона. Щеки Энн вспыхнули. Ну и положение! Хуже могло быть только одно — если вдруг надумает вернуться Каролина.

Однако, как выяснилось, ее ждало еще одно испытание. Обернувшись к стоявшей у порога женщине, которую она сначала толком не разглядела, Энн тихо ахнула:

— Долорес!

Женщина молча наклонила голову. Долорес служила домоправительницей в доме семьи Каррильо де Асеведа уже много лет, придя сюда еще совсем молоденькой девушкой. Насколько Энн знала, она была няней еще у Каролины, а потом — у Рубена. Со временем Долорес дослужилась до положения домоправительницы, и, наверное, на всем острове не было человека, любившего Рубена больше, чем она. Человек большой души, Долорес была к тому же мудра и обладала широтой взглядов, которой иной раз не хватало ее хозяевам. Именно потому что она всем сердцем любила Рубена, Долорес смогла преодолеть предубеждение, довлевшее над остальными, и приняла Энн как родную. Если Энн и было стыдно посмотреть кому-либо в глаза в этом доме, то только Долорес. Ведь в глазах старой женщины она была самой настоящей предательницей, пренебрегшей любовью ее обожаемого воспитанника.

— Я… я рада вас видеть, — сбивчиво пробормотала Энн. — Как поживаете? — Попадись ей сейчас на глаза Рубен, она бы просто убила его. Ведь наверняка и эту пытку мстительный дьявол устроил ей намеренно.

— Благодарю вас, сеньора, — сдержанно отозвалась домоправительница, лицо которой оставалось бесстрастным. — Я хотела убедиться, что вас устроят со всеми удобствами. Позвольте представить вам вашу горничную. — Она жестом, подозвала молоденькую девушку, которая, как только сейчас заметила Энн, скромно стояла в углу комнаты. Девушка подошла и робко поклонилась Энн. — Это Роса. А теперь, с вашего позволения, я вас оставлю.

С этими словами Долорес молча вышла, тихонько притворив за собой дверь. Энн не решилась ее окликнуть. Замкнутое выражение обычно приветливого и спокойного лица Долорес лучше всяких слов сказало ей, что та о ней думает.

Энн охватило отчаяние. И в прежние времена, когда она была счастливой и беззаботной женой Рубена, которую он холил и всячески оберегал, у нее хватало недоброжелателей в этом доме. Что же будет с ней теперь, когда любящий муж вообразил себя ангелом возмездия, а двое из тех немногих, кто хорошо к ней относился, отвернулись от нее?

Роса принялась оживленно хлопотать вокруг Энн, поминутно спрашивая на ломаном английском, нравятся ли сеньоре ее апартаменты и не следует ли ей отдохнуть, но Энн почти не обращала на нее внимания. Пытаться что-то вытянуть из этой девицы было бесполезно. Та явно не разбиралась в ситуации. Она знала лишь, что ее взяли горничной к самой богатой и влиятельной даме на острове, и была на седьмом небе от счастья, что ей выпала такая честь.

Взгляд Энн упал на небольшую изысканно инкрустированную перламутром шкатулку, стоявшую на прикроватном столике.

Боже, ее шкатулка для драгоценностей! В памяти Энн тут же всплыл тот ужасный вечер, ее лихорадочные поиски выхода из создавшейся ситуации. Ее последняя ночь в этом доме три с половиной года назад.

Сердце Энн на мгновение замерло, при воспоминании о той ночи ее затрясло от отвращения. Она невольно попятилась, словно стремясь отгородиться от призраков прошлого, но тут же взяла себя в руки. Прошлое мертво и больше ничего для нее не значит. Женщина решительно откинула крышку шкатулки, и ее ослепил блеск рубинов, бриллиантов и сапфиров, сиявших на пурпурном бархате.

Нет, этого просто не может быть! Она ведь вывалила содержимое шкатулки в свою сумочку перед бегством в ту ночь. Все до последней мелочи — браслеты, серьги, кольца, колье — все, подаренное ей Рубеном. Именно драгоценности помогли ей бежать с острова, хотя она и не очень-то на это надеялась. Наверное, то была судьба. На берегу ей посчастливилось встретить знакомого рыбака, который отвез ее на стоявшую на рейде яхту, и с помощью драгоценностей «уговорить» капитана увезти ее с острова. Путешествие было ужасным, и всю дорогу Энн тряслась от страха, что ее ограбят или изнасилуют. К счастью, все обошлось. Она благополучно добралась до материка и, заложив за мизерную сумму оставшееся у нее колье, сумела оплатить перелет в Штаты.

Однако сейчас все драгоценности были здесь, в знакомой шкатулке. Если, конечно, это не копии. Сердце женщины сжалось от боли: Рубен верил Каролине, а не ей, сестре он доверял, жене — нет. Энн осторожно опустила крышку шкатулки, та с негромким стуком легла на место. У нее такое ощущение, словно и ее сердце вот так же замкнулось.

Она медленно присела на край кровати и слегка разгладила шелковое покрывало. Из памяти не уходила та ночь, ее последняя ночь в этом доме, в этой комнате… Ужасная ловушка, которую подстроила ей Каролина… Мужчина, пытавшийся стащить с нее платье. От него шел противный кислый запах, при одном воспоминании о котором к горлу Энн подступила тошнота…

— Это ведь ваша прежняя комната, сеньора? Вам тут нравится?

Прежняя комната… Да. Это ее комната… Энн поднялась и решительно скрестила руки на груди. Ее охватила злость: она не желает быть запертой в этой комнате и в этой жизни.

— Мне очень жаль, — ледяным тоном заявила она, — но я не хочу здесь жить. Вам придется сказать сеньору, что мне нужна другая комната.

Роса открыла было рот, чтобы возразить, но Энн отстранила ее и направилась к двери.

— Не надо, я сама ему скажу.

Однако выйти из комнаты Энн не удалось. За дверью оказались двое дюжих молодцев, не пожелавших пропустить ее. Загородив проход, они молча стояли перед дверью, словно каменные статуи.

— Немедленно пропустите меня, или я буду кричать!

Однако охранники и глазом не моргнули, на их лицах не шевельнулся ни один мускул. Похоже, они вообще не понимали по-английски.

И Энн действительно закричала — пронзительно, истерически, так, словно ее ранили или убивали. Однако на ее крик никто не откликнулся, и стражи у дверей по-прежнему стояли неподвижно. Лишь Роса в испуге метнулась к Энн и попыталась затащить ее назад в комнату.

— Ради Бога, сеньора, не надо кричать, пожалуйста, прошу вас! — И она внезапно залилась слезами.

— Что с вами, Роса? Немедленно прекратите!

— Сеньора, мне из-за вас попадет! Если я не смогу угодить вам, меня отошлют назад, в деревню! Пожалуйста, не кричите! — пролепетала Роса по-испански. Энн плохо знала испанский, но суть слов горничной все же уловила.

— Да что вам могут сделать? Уймитесь, у меня и так полно забот!

Но девушка продолжала умолять ее, что-то нечленораздельно бормоча то по-испански, то по-английски. Единственное, что Энн удалось разобрать, — это что хозяин накажет девушку, если она будет плохо служить хозяйке. А она не хочет, чтобы с ней случилось то же, что с ее предшественницей. Неужели же Рубен выместил свою злость на бедной Марибель — ее прежней горничной?

— Я должна увидеться с мужем, — твердо заявила Энн. — Непременно должна.

— Вы его обязательно увидите, он пришлет за вами. А сейчас, сеньора, пожалуйста, успокойтесь. Выпейте лучше чаю.

Рубен не пробыл дома и трех часов, как раздался телефонный звонок. Из Европы. Это была Каролина. Закончив разговор, он медленно повесил трубку и взял в руки фотографию, стоявшую на его письменном столе. Со снимка в серебряной рамке на него смотрело тонкое лицо старшей сестры, красивое и строгое.

Старше его на пятнадцать лет, она всегда была для него и воспитательницей, и наставницей, практически заменив ему мать. Рубен доверял сестре безгранично. Умная, образованная, она нередко давала ему дельные советы, особенно в первое время, когда отец отошел от дел из-за болезни и Рубен взял управление всеми делами на себя. В свои сорок шесть лет Каролина все еще была очень хороша собой. Почему она так и не вышла замуж, осталось для Рубена загадкой. Претендентов на ее руку всегда хватало, однако Каролина методично и хладнокровно всем отказывала. Казалось, дела семьи составляли весь смысл ее жизни, поэтому Рубен был крайне удивлен, когда вскоре после бегства Энн сестра внезапно объявила, что устала и хочет наконец пожить в свое удовольствие. Он не стал ее отговаривать, и Каролина уехала.

Связь они поддерживали постоянно, но что-то в их отношениях неуловимо изменилось, что именно — Рубен не мог понять. За три с лишним года Каролина ни разу не выразила желания вернуться домой, и вдруг — на тебе! Почему именно сейчас она решила приехать? Почему не полгода назад? Или не две недели? Неужели ее приезд как-то связан с возвращением Энн, размышлял Рубен, вглядываясь в прекрасные темные глаза и сурово сжатые губы. Что ж, тем лучше. Он так и не понял, что за кошка пробежала между его сестрой и женой, но, может быть, как раз сейчас пришло время положить конец слухам и недомолвкам. Что бы там ни было, он докопается до истины.

— Когда ты вылетаешь? — спросил Рубен у сестры в конце разговора. И, помолчав, прибавил: — Честно говоря, я соскучился и буду очень рад тебя видеть.

Энн машинально провожала глазами каждое движение Росы, которая проворно начала распаковывать ее небольшую дорожную сумку. Вот она вынула из сумки пакет с бельем хозяйки и аккуратно разложила все в шкафу. Вот она извлекла со дна сумки дешевенькие платья и брючный костюм…

— Эти вещи совсем не годятся для знатной дамы, — покачала головой горничная.

Не желаю я быть никакой знатной дамой, мрачно подумала Энн, продолжая сидеть на краю кровати, и наградила Росу сердитым взглядом. Она хотела быть обычной двадцатичетырехлетней женщиной, матерью своего сынишки, с самым узким кругом общения. Пусть у нее было немного друзей, зато они были верными и душевными. Энн создала себе в Массачусетсе спокойную, мирную жизнь. Без роскоши, конечно, — ведь она постоянно была стеснена в средствах. Но это была ее жизнь, и Энн на нее не жаловалась.

Роса, между тем, развесила ее скудный гардероб в шкафу. Затем она открыла вторую дверцу шкафа и жестом показала Энн на содержимое. Та изумленно раскрыла глаза. Здесь было самое настоящее многоцветие радуги. Шкаф был буквально забит дорогими туалетами: бирюзового, фиалкового, розового, лимонно-желтого, белого, золотого цветов. Шелк, шифон, атлас, бархат…

— Вот это для настоящей сеньоры, — с гордостью объявила Роса. — Нравится?

Господи, это было что-то невероятное! Сколько же времени эти шикарные тряпки провисели в шкафу, ожидая ее возвращения? И сколько денег потратил на них Рубен?

Шкатулка, полная драгоценностей. Шкаф, набитый дорогими туалетами. В специальном отделении — туфли самых разных моделей…

Все — как прежде. Рубен хотел, чтобы и теперь все было, как тогда. Все изменилось и одновременно осталось неизменным.

На глаза Энн навернулись слезы. В сердце вкралось чувство вины. Только теперь она поняла, как тяжело было Рубену ждать ее. Он ведь действительно не хотел окончательного разрыва — просто решил дать ей время повзрослеть. Он ждал, что она вернется…

Роса тихонько прикрыла дверцы шкафа и обернулась к Энн.

— Ну вот, все готово. Пойдемте, я приготовила вам ванну.

Раздеваясь в ванной комнате, отделанной мрамором, Энн поймала свое отражение в огромном зеркале. Длинные белокурые волосы висели неряшливыми прядями, под глазами залегли темные тени, отчего ее серые глаза будто выцвели. Господи, ну и вид! Впрочем, она выглядит так же жутко, как чувствует себя.

— Сеньора, вода не слишком горячая? Идите, пожалуйста. — Роса жестом пригласила Энн забраться в розовую ванну, заделанную в белый мрамор с черными прожилками. Краны и ручки — позолоченные. Мрамор и золото. Ванна для царицы. На поверхности воды, меж холмиков пышной пены, плавают лепестки роз.

Энн отбросила полотенце и поспешно погрузилась в воду. Она стеснялась, когда при ее мытье кто-то присутствовал. Но по этикету, она это помнила, горничная должна находиться поблизости и следить, не понадобится ли ей что-нибудь…

Внезапно тишину прорезал властный голос Рубена.

— Оставь нас, — велел он Росе. — Я хочу поговорить с женой наедине.

Горничная тут же попятилась к двери и, что-то невнятно бормоча по-испански, исчезла.

Первым порывом Энн было выскочить из ванны и схватить полотенце, однако справилась с собой и лишь глубже погрузилась в воду, словно пытаясь спрятаться в душистой пене.

— Что ты здесь делаешь? Где Стивен?

— На какой вопрос я должен ответить в первую очередь?

Энн почувствовала, как в ее жилах начала закипать кровь.

— Ради Бога, не издевайся! Где Стивен? И что произошло у самолета?

— Ничего не произошло.

— Надеюсь, Стивену ничего не угрожает? Что вообще происходит на твоем райском острове? Зачем у тебя столько секьюрити? Я не могу допустить, чтобы мой сын рос в обстановке нестабильности!

— У тебя снова разыгралось воображение. Просто я принял меры предосторожности, вот и все.

— Мне не нравится, что моего сына куда-то забрали. Верни его!