Том 9. Наброски, конспекты, планы

Казалось, класс избирателей должен был приобресть совершенную олигархию, однако ж и всё дворянство пользовалось большими привилегиями и гораздо меньше было в феодальной зависимости, нежели во Франции. Этот высший класс аристократии назывался князьями. Они брали участие во всех сеймах и, хотя не избирали императо<ра>, но пользовались такими же правами, как и герцоги или избиратели. Многие не уступали и владениями своими, как-то князья Австрии, гессенские, Брунсвика и Мизнии.

Низший класс дворянства носил название графов. Они, кажется, в XII веке были отделены от князей и потеряли право подавать голос на сеймах. Было много в Германии, особенно на Рейне и во Франконии, дворян, не имевших никаких титлов и зависящих непосредственно от императора.

Рудольф (избран — 1272) имел порядочные поместья в Швейцарии и по общим берегам высшего Рейна, был храбр, деятелен и справедлив. Его качества состояли в искусном отправлении суда и умении пользоваться обстоятельствами. Говорят, что он разрушил 40 крепостей, служивших убежищем благородных, которые опустошали разбойничествами Турингию и другие провинции, и наказал их. Но он умно избегал подозрений могущих князей и спас Германию от бунта. Он отнял от короля богемского Оттокара общины и плодор<одные> провинции Австрию, Штирию и Корниол, обращенные Оттоном великим после победы над венграми в маркграфства, превращенные Фридрихом Барбаруссою в герцогства с большими привилегиями и с правом наследования женщинам, — привилегиею до того неизвестной германскому феодализму. Однако ж Фридрихом II <оно отдано> по прекращению дома Бамбергского одному из его двоюродных братьев, тоже Фридриху, после смерти которого споры о наследовании произвели многие перемены и дали средства Оттокару овладеть <им>. После двух раз успешной войны с королем Богемии он, с согласия сейма, отдал приобретенную провинцию, как вакантную, во владение своему сыну Альберту (1283). От Адольфа до Сигизмунда каждый почти император должен был бороться с искателями. Власть императора, видимо, ослабевала. Но формы и сила германской конституции оставались. Только в сохранении это<го> избиратели видели свою выгоду. Случай произвел 7 избирателей. Было гораздо более могущественных вне этой коллегии. Саксония была <так> разделена и подразделена между детьми, что право избирания принадлежало князю, имевшему только одно маленькое княжество Виттенберг. Блистательные фамилии австрий<ская>, баварская и люксембургская не участвовали в избирании (хотя были главами существенными Германии). Две первые в продолжение некоторого времени теряли влияние, иногда через разделы. Но обыкновенно из сих трех домов империя выбирала своих монархов.

Когда владения в Германии были совершенно феодальные, старший сын наследовал преимущественно, однако ж меньшим оставалась некоторая часть. Закон аглицкий благоприятствовал исключительно старшему сыну, во Франции он получает большие преимущества; в Германии около XIII века начинает установляться правило совершенно отличное: равный раздел без всякого предпочтения. Иногда владение оставалось нераздельным и два брата соглашались вместе править. От этих разделов произошло множество княжеств, независимых от их дома, как существует много в Германии. В 1589 считалось 8 царствующих принцев из фамилии палатинов и в 1675 четырнадцать из саксонской. Золотая булла Карла IV избирательное имение утвердило неспособным к разделу и принадлежащим старшему сыну.

Карл IV. Без личной храбрости, нечувствительный к стыду, унижался без стыда перед папою, перед италианцами, перед избирателями, столько беден и так мало почитаем, что был остановлен в Вормсе своим мясником, которому не в состоянии был заплатить. Карл IV доказал, что некоторое проворство и обдуманное постоянство могут заместить в правителе отсутствие великих качеств. Он занимался только частными выгодами или, лучше, у него не было других, как свои. Он заботился много об Богемии, говорят обыкновенно, что он хотел Германию сделать провинциею сего королевства. Богемия долгое время была феодальное имение империи и оттого владела избиратель<ным> голосом. Карл IV дал закон, повелевший штатам избирать короля по прекращению царственной фамилии, что казалось вопреки преимуществам императорским. Он сделал нововведение еще важнее: приобретши Бранденбургию в 1373 частию завоеванием, частию наследственно, отдал не только по обычаю инвеституру сыновьям, но соединил навсегда сей электорат с Богемией. Он резидентствовал постоянно в Праге, где основал знам<енитый> университет и воздвиг множество зданий. Он завещал свое королевство, увеличенное в его царствование приобретением Силезии, своему сыну Венцеславу, которого он силою своей гибкости перед избирателями и римским двором против всех примеров <сделал> наследником империи.

Золотая булла. Акт, утвердивший окончательно привилегии избирательной коллегии. Он положил конец спорам между членами этого же дома относительно права голосов, которое было объявлено наследственно при известных землях. Число 7 установлено навсегда. Франкфурт назначен местом соединения, Ахен — коронования, которое должно делаться архиепископом кельнским. Однако ж акт этот не всегда наблюдался, и это производило споры о действительности избрания. Золотая булла сильно возвысила достоинство избирателей: их достоинство равно царям, и всякое покушение против них преступление высшей измены. Им даны были привилегии, делавшие их совершенными монархами в их землях. Причина такого усиления олигархии была та, что Карл, во-первых, желал подъехать к избирателям, но наконец он желал унизить Баварию и Австрию под влиянием других членов. К тому же присоединение Бранденбургии ему давало идею о присоединении другого голоса к своему. При этом интриги, которые Карл предпочитал оружию, лучше было делать с малым числом, нежели со всем собранием.

Избиратели, показавшие всю силу своей власти над его сыном Венцеславом, не занимавшимся, так же, как и отец его, вовсе делами Германии, низложили его в 1400. Война австрийской партии кончилась поражением ее, и принцы этой фамилии не смели притязать более в продолжение окончания XIV века. Но они прибавили к своим владениям Каринтию, Истрию и Тироль, С другой стороны, несчастная война против Швейцарии отняла порядочную часть отцовского наследства. Впоследствии их государства разделились между тремя ветвями их фамилии. Одна царствовала в Австрии, другая в Штирии и в смежных провинциях и третья в Тироле и Альзасе. Хотя это разделение и помрачило блеск Габсбур<гского> дома, но после <солнце его> взошло, чтобы не заходить. Альберт II, умерший спустя два года после восшествия, оставил <в> 1437 супругу свою, беременную сыном Ладиславом Постумом, который царствовал потом в Венгрии и Богемии. Выбор пал на Фридриха III, герцога Штирии, сына двоюродного брата покойного императора, и корона не выходила из этой фамилии до прекращения мужской линии в 1740.

Фридрих III, ничтожнее всех, царствовал долее всех — 53 года (1440–1493). Счастливец, он ни разу не имел против себя открытого намерения низложить <его>, хотя заговорщ<ики> и действовали. Его царствование — эпоха чрезвычайно интересная, обильная происшествиями замечательными, и содержит зародыш других, еще более важных. Разрушение империи греческой и появление победоносного воинства на берегах Дуная означили несчастные первые годы его царствования и выказали в наружу его характер, низкий и малодушный в обстоятельствах, требовавших героя. Позднее он должен был вмешаться в ссоры Франции с Бургундией, ссоры, которые произвели новые совокупления, общие в политической системе Европы. Фридрих всегда бедный, с трудом защищавшийся в Австрии против возмущения своих подданных и против нападений венгерского короля, был, однако, основатель своей фамилии. Брак его сына Максимилиана с наследницей Бургундии начал увеличение дому австрийского. Избиратели, уже начинавшие терять прежний дух, не противились избранию Максимилиана королем римским при жизни отца. Провинции австрийские были соединены при Фридрихе и в первые годы царствования Максимилиана. Это дало средства Германии сохранять равновесие между Францией и Испанией.

Города. Время между Родольфом и Фридрихом III отмечено тем, что города достигают своей зрелости в начале периода. В X веке города Германии были одни в непосредственной зависимости <от> империи, и обыкновенно управляли ими епископы в качестве викариев императорских; другие в землях герцогов и графов. Некоторые из первых, большею частию на Рейне и во Франконии, приобретают некоторую важность к концу XI века. Вормс и Кельн для доказательства старания и привязанности к Генриху IV держали его сторону, несмотря на своих епископов. Сын его Генрих V дал привилегии низшему классу обитателей городов, ремесленникам, которые тогда были отличны от высшего класса людей свободных, и освободил их от тягостного обыкновения, в силу коего господин по смерти захватывал всё их движимое имущество, или, по крайней мере, что видел лучшего, что называлось hériot или похоронный отказ. Тот же принц в некоторых случаях сколько можно было отнял у епископов временную власть и привел города в непосредственную зависимость <от> империи. Горожане были поделены в цехи сообразно их занятиям. Это постановление скоро было установлено на других коммерческих землях. Ни один город в Германии не получал во время сего императора право избирать магистрат, что в то же время имели некоторые города во Франции. Но скоро они тоже начали составлять магистратуры, род сената, вероятно при Фридрихе I, при внуке же его <последние> были совершенно утверждены. Советы однако ж ограничивались <во время> заседаний императором назначенными чиновником или епископом, вероятно, отправлявшими уголовный суд. Но в тринадцатом столетии обитатели городов сделались более богаты и сильны <и> получили сами это право. Одни его купили, другие, покровительствуя неглижированию начальника, похитили, наконец, иные изгнали судей силой. Революция, которую причинило падение Гогенштауфенов во Франконии и Швабии, окончила победу городов. Те, которые находились в посредственном отношении к господину, в непосредственном очутились относительно к империи, столь слабой, что могли суммою золота приобрести от императора увольнения от податей и привилегии, какие им хотелось.

Приобретши такую важность, города начали участвовать в сеймах и генеральных собраниях конфедерации германской. Известно, что они были владетели, как избиратели и князья. Закона не имеется о времени допущения их, но в хрониках <мы читаем, что> Рудольф Габсбургский возобновлял свою клятву в 1291 с принцами, господами и городами. Упоминаются в царствование императора Генриха VII три класса, составляющие сейм: избиратели, князья и депутаты городов. В 1344 их видим назначаемы<ми> как третий класс на собрание во Франкфурте. Города, менее мятежничавшие против императора, принимали поселян. Много иностранцев поэтому поселялись. Они останавливались в предместьи за валом-палисадом, оканчивавшим землю. Отсюда Pfahlbürger, или мещане палисада. Существовал еще другой класс — Ausbürger, или граждане (мещане) внешние. Они допускались к привилегиям самих городов, впоследствии потребовали быть исключенными от всякой ответственности в отношении к прежним их властителям. В 1255 году 60 городов по Рейну образовали под начальством трех избирательных городов союз. Благородные с своей стороны составили сообщества под именем общества святого Григория, святого Вильгельма, Льва, Парда.

Княжества представляли в миниатюре империю. Те же отношения и в самом сейме. Никакая подать не налагалась без согласия вассала, и в некоторых случаях князья должны были доказать, что они истратили сумму сообразно назначению. Штаты совещались о избрании князей в случае прекращения линии. Штаты провинциальные производили прения с князьями о введении законов, которых не было в общем собрании германском. Город Вюрцбург в XIV веке представлял своему епископу, что если бы властитель ввел какое-нибудь новое постановление, он должен по обычаю советоваться с гражданами и, если без их согласия будут принимаемы противные прежним постановления, они будут противиться.

Владение императорское или земли, принад<лежащие> шефу империи, вначале были очень обширны. Кроме великих местностей, которыми он владел в каждой провинции, император до XIII века пользовался исключительно землями по обеим сторонам Рейна, которые потом были заняты графами палитинатами и духовными избирателями. Его имущество было более, чем нужно поддержать жизнь. Император по избрании оставлял свою вотчину, нужда Фридриха II и возмущение лишили его почти всего. Родольф делает некоторые усилия получить <его> владения. Карл IV соединил слабые остатки владений Оттона и Карла Великого. Это постепенное уменьшение произвело перемену. Альберт I отдал Австрию своему сыну. Людвиг Баварский I сохранил свое наследство и установил там резиденцию. Карл IV и Венцеслав тоже. Сигизмунд оставался постоянно в Венгрии, Фридрих III в Австрии. Эта резиденция императоров много способствовала их власти, нечувствительно соединяя их выгоду с выгодою империи.

Царствование Максимилиана замечательно сеймом в Вормсе в 1495, знаменитым учреждением вечного мира и имперского суда, высшего судилища. Фридрих сил<ил>ся прекратить частные войны регламентом. Это был закон о поединках (jus diffidationis), требовавший торжественного объявления войны, предшествовавшего тремя днями началу неприятельских действий. Все, преступившие это постановление, не должны рассматриваться как законные неприятели, но как бродяги. Фридрих II наложил новые ограничения праву защищать лично свою жизнь. Он повелевал в таком только случае, когда невозможно получить правосудие, <действовать вооруженной силой>. Но всё это ничего не прибавило для юстиции в несчастные годы междуцарствия. Частные войны редко оканчивались завоеваниями. Мало фамилий увеличилось ими. Графы, рыцари империи долго противились всем бурям веков. Набег, небольшая баталия, осада, тракт<ат> — вот небольшие войны сред<них> веков. Замок укрепленный, город, окруженный стенами, непреодолимы, если только не взяты голодом.

Второе дело Вормского сейма было найти средства против несправедливостей частных, которые бы могли уничтожить предлог к начатию войны. Управление правосудием было одно из важных преимуществ императора. Вначале они производили его сами или чрез палатинатов рейнских. В провинциях герцоги были снабжены этою должностию. Но желая уменьшить их влияние, <Оттон I> назначил графов палатинов провинциальных, которых судопроизводство в некоторых отношениях было исключено от того, которым владели герцоги. По мере, как сии последние делались независимы от империи, действия графов палатинов провин<циальных> теряли их важность, хотя еще находят их в XII, XIII веке. Обыкновенное правление правосудия императорского вышло из употребления. В случаях, если дело шло <о> выгоде империи, в собрании или на личном собрании им принадлежало право судить. В 1235 в сейме в Майнце Фридрих II сделал первую попытку учредить императорский трибунал. Он наименовал судей, чтобы заседать все дни с некоторыми асессорами, которых половина должна быть благородных и половина юрисконсультов; он приписал сему трибуналу знание всех дел, где не могли участвовать принцы империи. Родольф Габсбургский пытался утвердить власть этого судилища, но с его царствования она пала. Преиму<щество> императора было отвергнуто. Сигизмунд пытался возобновить этот трибунал, но так как он не сделал его постоянным и не назначил место его действий, эта мера не произвела ничего другого, как только желание регулярности. Установление этой системы, отлагаемое в продолжение всего царствования Фридриха III, было исполнено на первом сейме его сыном.

Имперский суд (камера; назв<ание> нов<ого> трибунала) составлял высший суд; из князей или графов и 16 асессоров из части дворянства или рыцарства и части юрисконсультов. Они наименовывались императором с согласия сейма. Императорская камера, или суд имел два главные действия. Он принимал апелляции дел судебных в провинциях. Только апелляции. Потому <что> по первоначальным правам Германии никто не может судиться иначе, как в провинции, к которой он принадлежит. Почитая эту основную привилегию, древние императоры объезжали различные части своего государства, чтобы отдавать правосудие. Когда Иоанн Люксембургский приехал в Богемию, судопроизводство суда высшей инстанции само уступило древнему своему обыкновению. Однако ж это не всегда было так, и мы видим императоров, судящих частные преступления совокупно с провинциальным судом. Они сами себя избавили от этой должности, давая привилегию non evocando*. Когда государство пользовалось этим правом, ни один подданный его не мог предаваться на суд империи. Золотая булла дана всем избирателям. Это исключение, которое в частности было дано бургграфам нюренбергским и некоторым другим князьям. Это было окончательно решено на Вормском сейме. Там совершенно запретилось имперской камере заниматься делами первой инстанции, хотя бы даже штат империи имел участие.

Вторая часть дел камеры было разбирательство между двумя владениями империи. Но эти разбирательства, как частные причины, представать пред нее могли только по апелляции. В продолжение времени анархии, предшествовавшей установлению сего трибунала, ввелось обыкновение, имевшее целью предупредить частые возобновления неприятностей. Недоразумения двух владений и ссоры подвергались некоторым посредникам, называемым austrègues, выбранным из государств одинакового ранга. Это посредничество сделалось народным, так что князья предпочитали <его> камере имперской.

Определение камеры требовало средств исполнения. В времена отдаленные меры понудительные были более нужны, нежели судопроизводство. В 1501 году только организовалось постановление, которое было еще покровительствуемо Венцеславом, испытываемо Альбертом II. Империя, за исключением электората и штатов Австрии была разделена на 6 округов. Каждый из них имел свое собрание государственное, своего директора, обязанного созывать его, и свои воинские силы, назначенные к понуждению почитать его решения. В 1512 составилось четыре новых округа. Они составили области, которые не вошли в первое разделение. Полиция округов обязана была к исполнению решений камеры против непослушных государств.

Надворный совет. Так как судьи камеры имперской были делаемы только с согласия сейма и как они держали свои совещания в свободном городе империи, установление этого суда казалось нарушением прав и прерогатив древних императоров. Максимилиан установил другой суд в Вене — надворный совет, состоящий из судей, им назначенных, подчиненных влиянию политическому правления австрийского. Этот трибунал не нравился многим немецким патриотам и продолжал существовать до разделения империи. Надворный совет во всех случаях имел право отправлять правосудие совокупно с имперскою камерою и ведение исключительно дел феодальных и других, но он был также ограничен только случаями апелляции и, вследствие многочисленных привилегий de non apellando*, данных избирателям и князьям первого класса, эти случаи находились не слишком в пространных границах.

Конституция при всем несовершенстве покровительствовала права государ<ственные> против сильных. В Германии прежде были изучены права людей и отсюда источник публичного права? Ограничивать, сколько им было возможно, право войны и побед было натуральным началом небольших государств, которых честолюбие ничто почти не возбуждало.

Границы империи. Поморие северное от Эльбы до Вистулы было занято племенами славянского племени, известными под именем венединов, и так<же> собственно вандалами. Они сохранили независимость, были страшны королю датскому и князьям немецким до Фридриха Барбаруссы. Эпоха, когда два из сих князей, Генрих Лев, герцог саксонский, и Альберт Медведь, маркграф бранденбургский, покорили Мекленбург и Померанию, которые сделались впоследствии герцогствами империи.

Богемия, без сомнения, была в отношении феодальном к Фридриху и его наследникам, но некогда тесно связана с Германией. Императоры имели несколько раз власть над Данией, Венгрией и Польшей, но всё, что прибавлено ими с этой стороны к их власти, было уменьшено с другой отделением Голландии, королевства Арлского. Дом бургундский владел большею частию Нидерландов и едва-едва признавал власть императора, но сеймы германские в царствование Максимилиана продолжали считать их покорными законной власти, как государства по правому берегу Рейна. Но провинции между Роною и Альпами были навсегда отрезаны от империи. Швейцария совершенно установила свою независимость, а Франция даже и не исполняла торжественной церемонии на императорскую инвеституру за Дофинэ и Прованс.

<5.> БОГЕМИЯ.

Богемия, которая получила христианство в X веке и королевство к концу XI, была с своими герцогами в феодальной зависимости от императора, от которого они получали инвеституру. Они имели избиратель<ный> голос и высшее место при дворе. Но отдалением от Германии, различием происхождения, языка, горами, национальными предрассудками они оставались на много чуждыми общей конституц<ии> конфедерации. Правление имело мало аналогии с правлением феодальным и походило на польское. Но дворянство разделялось на 2 класса: баронов и рыцарство. Горожане составляли третий класс. Что до крестьян, они в рабстве. Власть королевская ограничивалась клятвою коронования, постоянным штатом и частыми сеймами, где дворянство вооруженное поддерживало свои вольности золотом или силою. Во времена ординарные скипетр переходил к ближнему родственнику, но король богемский ни один не мог считаться наследственным. Царствующая династия прекратилась смертью Венцеслава в 1306, сына Оттокара. Богемцы избрали Иоанна Люксембургского, сына Генриха VII. Под государями этой фамилии, царствовавшей в XIV <в.>, богемцы сделали несколько успехов в гражданственности и познаниях. Университет Пражский сделался одним из славных в Европе. Сожжение Яна Гуса, на совете Констанском восставшего против злоупотреблений церкви, произвело войну. Она сделала начальником человека, который, можно сказать, был чисто создан одною натурою и счастливо раскрылся обсто<ятельствами> в самом уже действии. Без всяких сведений он стал лучшим полководцем до того времени в Европе. Жиска, или Циска признаваем изобретателем нового искусства укреплений. Его искусством знаменитая гора близ Праги, называемая Табором, сделалась страшным ретрашементом. Его стратегию сравнивают с Анибалом. Когда он не имел кавалерии, он помещал в небольшом расстоянии телеги с солдатами, чтобы увеличить трудн<ость> для кавалерии неприятельской. Его место было всегда возле первого штандарта, и там, всмотревшись в положение неприятелей и местное обстоятельство, он давал свои повеления. Жиска никогда не был разбиваем, и энтузиазм войск его был так велик, что они никому не хотели повиноваться после него и назвали себя сиротами. Он был жесток к неприятелям и даже зверски неумолим, но рачителен и великодушен между своими (Lenfant — Ленфант, История войн гусситов; Шмидт, Кокс). При жизни самого Жиски секта гусситов разделилась. Обитатели Праги и большое число благородных ограничились требованиями умеренными. Между тем таборит<ские> партиз<аны> предавались излишеству фанатизма. Первые приняли название каликстин, чашников, потому что они сохраняли употребление чаш, которое священники считали приличным запретить светским. Этот пустой предлог воздвиг упорное гонение римской церкви. Табориты, несмотря на сиротство свое, еще одержали несколько побед и, наконец, совершенно были разбиты. Партия чашников получила некоторое удовлетворение. Сигизмунд, наследник брата своего Венцеслава, им позволил употребление чаши. Но трактат, хотя заключенный в Ба<зе>ле сеймом, был мало охраняем по причине ханжества римского двора. Реформаторы взяли вновь оружие, <чтобы> защищать свои религиозные права, и избрали на богемский престол одного из благородных своей партии, именем Георга Подиеброда, который удержался на всю жизнь, сохраняя сколько храбрости, столько и благородства. По смерти его избрали Владислава, сына Казимира, короля Польши, впоследствии получившего и Венгрию. Эти две короны перешли <к> сыну его Людовику. Он погиб в сражении при Могаче. Фердинанд Австрийский сделался обладателем обоих королевств.

<6.> ВЕНГРИЯ.

Венгры, этот ужасный для Европы народ в X веке, при короле Степане, стал христианским. Хотя происхождения отличного от готов и славян, но система правления почти такая <же>. Брак Карла II, короля неаполита<нского> с принцессою венгерскою связывает действиями его с Италией. Набег на Неаполь Людовика Венгерского и война его с Венецией. Браком с старшею дочерью Людовика Сигизмунд приобретает Венгрию. Сигизмунд, не имея от нее детей, передал ее своему зятю Альберту Австрийскому, за дочерью <от> второго брака. Начало соедин<ения> Австрии с Венгрией. Два года спустя Альберт умер, оставя вдову беременною. Но чины Венгрии, боясь властолюб<ия> Австрии, не ожидая ее разрешения, предложили <корону> Владиславу, королю польскому. При рождении Владислава, сына покойного Альберта, возникли в пользу его притязания, превратившиеся в гражданскую довольно продолжительную войну, кончившуюся однако ж соединением <с> Австрией.

Завоевания турок и покорение всей Сербии заставили Владислава идти в Болгарию с многочисленною армиею. Присутствие кардинала Юлиана давало <этому> вид крестовых походов. После многих успехов король Венгрии заключил выгодный контракт с Амуратом II, но, подстрекаемый кардиналом, его нарушил. В сражении при Варне <в> 1444 Владислав был убит и венгры разбиты. Тогда Ладислав юный надел корону (родился — 1440, в год воцар<ения> Владис<лава>). Но чины вверили регентство воину, какого не видела страна их, Иоанну Гунниаду. В продолжение 12 лет герой этот, рожденный в Валахии, из знатной фамилии, которого поляки обвиняли в слабости при битве Варнской, греки обвиняли за то, что он оставил войско при Коссове, где был разбит в 1448, останавливал усилия турков. Его слава скреплена сильным свидетельством ненавистных и ужасных турков, пугавших его именем детей своих, и уважением аристократий к такому человеку. Он передал юному Ладиславу должность, которую он исполнял с благородной верностью, но его услуги слишком велики были, чтобы простолюдины и двор смотрели на него завистливым оком. Блестящий подвиг Гунниада — защита Белграда. Спустя три года после взятия Константинополя, этот могущ<ественный> город был осажден магометанами, его взятие открыло бы <им> всю Венгрию. Гунниаду была вверена мятежная армия, собранная проповедью одного монаха. С нею он проник в город, сделал счастливую вылазку, в которой турки были отражены и Магомет ранен, и заставил своего противника в беспорядке снять осаду. Взятие Белграда было очень важно, потому что одушевило Европу, приведенную в уныние беспрерывными успехами неверных. Магомет сам чувствовал силу удара и с тех пор редко нападал на Венгрию. Немного спустя Гунниад умер и был сопровожден к гробу королем. Император Фридрих III домогался <престола>, но чины, опасаясь его и Австрии, избрали сына Гунниада, Матиаса Корвинуса в 1458 году. Этот государь больше тридцати <лет правил>, пользуясь славою и поощряя ученых, и в сию эпоху Венгрия была страшна для нападен<ий> и занимала как независимое государство замечательное место в политической системе Европы.

<7.> ШВЕЙЦАРИЯ.

Королевство Бургонское, или Арлское обнимало все эти горные страны, что ныне Швейцария. Вследствие постановления Рудольфа <в> 1032 эти земли были присоединены вместе с другими его владениями к империи Германской. Дворянство, древнее и многочисленное, которого члены были вассалы один другого. <Между> ними империя разделила владение сими провинциями вместе с духовными. Из первых, благородных, главн<ыми> были графы Карингены. Кибурги, Габсбурги и Токенбурги, из вторых главн<ые> — епископ Коарский, аббат Сент-Галльский и игуменья Зекинген. Все роды феодальных правлений существовали с давнего времени в Швейцарии. Ни одна страна не показывает лучше смешанных отношений собственности и повелительства, которое существует между поземельной аристократией и ее вассалами. В XII веке города приобретают важность, Цюрих славится деятельностью своей торговли; начало возвышения его было от императора. Ба<зе>ль, хотя подчиненный своему епископу, владел привилегиями независимого правления. Берн и Фрибург, которые основаны только в этом веке, сделали быстрые успехи и в 1212 последний из них, так же, как и Цюрих, был Фридрихом II возведен в достоинство императорского города. Первые фамилии гельветические покорялись многим искателям в продолжение XIII века, к концу которого дом Габсбургский, опираясь на права Рудольфа над его сыном Альбертом, приобретает в силу различных титл и власти его великое влияние на Швейцарию. Титло попечителя (опекуна) монастыря очень много значило. Это обольстительное имя ввело вместе с ним род неограниченного права опеки и посредничества, которые часто оканчивались изменением <о>священных давностью условий духовного повелителя и его вассалов. Но во времена анархии феодальной это было, может быть, единственное средство сохранить богатые аббатства от совершенного расхищения. Между другими попечительствами получил Альберт несколько монастырей в долине Швица и Ундервальда. Эти страны, удаленные в сердце Альпов, были издавна обитаемы народом пастушеским, можно сказать, позабытым, но хранившим независим<ость> и управлявшимся посредством общих собраний, предоставя верховную власть импера<тору>. Обитатели Швица избрали Рудольфа своим попечителем. Недовольный законными правами, которые давало ему титло попечителя монастыря над частью южных кантонов, он силился присвоить новые. Он отправил в долины Швейцарии императорских судей воздавать правосудие в (уголовных) преступлениях. Но утеснения, ими произведенные, воздвигли обитателей трех кантонов <?> — Штауффахера из Швица, Фюрста из Ури, Мелхталя из Ундервальда; каждый с девятью друзьями избранными соединились ночью в уединенной долине и клялись поддержать общую их свободу без пролития крови, не выносить нарушения прав других. Три кантона, одушевленные, подняли оружие <и> изгнали <сво>их утеснителен. Альберт после этого скоро убит. Это помогло им образоваться лучше. Генрих VII смотрел сквозь пальцы из зависти к австрийскому дому, из ничтожности самого дела. Но Леопольд, герцог австрийский, призвал на помощь страшную армию, над которой нерегулярные пастухи, сильные законностью права, восторжествовали при Моргартене в 1315. Это утвердило независимость трех кантонов. Несколькими годами позже Люцерн, привлеченный к ним своим положением и общими выгодами, присоединился к ним. Около середины XIV века пристали Цюрих, Гларис, Цуг и Берн. Первый и последний город поддерживали несколько раз войны против дворянства гельветического, и их управление внутри городов было совершенно республиканское. Их независимость приняла повелительный вид, когда соединились они с собственными швейцар<ц>ами и по значительности своей приобрели первые степени в Союзе. Восемь кантонов этих называются старыми кантонами. Они до последнего времени продолжали пользоваться своим правом владычества над некоторыми землями, — выгоды, которых не разделяли пять кантонов Фрибур<га>, Солерна, Ба<зе>ля, Шафгаузена и Аппанцеля. Кантоны, особенно Берн и Цюрих, распространяли свою землю в ущерб сильному дворянству. В Швейцарии в тесной раме та же борьба между городами и дворянством и те же результаты, как в Ломбардии в XI и XII веке. Города гельветические подражали также политике <?> и умеренности ломбардцев в отношении к благородным, которых покоряли. Они их допускали к сообществу с титло<м> согражданина. Привилегии существенные составлялись из соединения против имуществен<ных> споров. Уважали постоянно законное право собственности. Они приобретали иногда покупкой. Так дом австрийский, владевший большими землями в графстве Кибурге, потеряв надежду покорить лесные кантоны, продал часть их Берну и Цюриху. Последние остат<к>и Арговии были отняты в 1417 у Фридриха, графа Тирольского, начальника имперского ополчения, неблагоразумно поддерживавшего папу Иоанна XXIII против собора Констанского.

Различие Италии от Швейцарии, добывающей свободу свою, чуждую заговоров несправедливых, кинжала и яда. В славной баталии при Земпахе в 1385, когда, вломившись, немецкая кавалерия принялась за копья и ряды швейцарские поколебались, Винкельрид, дворянин из Ундервальда, в сопровождении жены и детей ринулся в ряды и, захватив руками сколько мог ножей, всех их вонзил себе в грудь и тем открыл проход.

Швейцарцы — восстановители тактики греческой и римской, поставляли силу в множестве и массе пехоты. Сверх войны с Австр<ией> и дворянством, швейцарцы отразили в 1376 одну из несметных банд, бичей тогдашней Европы. В 1444 дофин, потом Людовик XI вошел к ним с корпусом бродяг, называемых Armagnacs (Арманьяки) — наемных банд, служивших в войну аглицкую. Швейцарцы решили их отразить и заставить почитать их храбрость. Это внушило Людовику XI о них высокую идею и заставило его уважать их во всю жизнь, что увеличилось еще более <при> виде его противника, герцога бургундского, разбитого при Гранзоне и Морете. Честолюбивые и привлеченные приманкою золота кантоны играли важную роль в войнах Ломбардии.

Максимилиан хотел их подчинить <?> суду империи и имперской камеры, но швейцарцы оказали сильное сопротивление. Это было сигналом войны. Тирольцы и Швабский союз, конфедерация городов в этой провинции, были первоначально намерены покорить швейцарцев, но получили нерешительный успех и, опустошивши ужасно границы германские, заключили мир, выгодный для них. Кантоны объявлены свободными от камеры имперской и всех контрибуций, наложенных на войне, и хотя литерно и не была объявлена свобода Швейцарии до Вестфальского трактата, но она всё же ею пользовалась.

<8.> АНГЛИЯ АНГЛОСАКСОНСКАЯ.

Королевства Мерси, Эст-Англия и Нортумберланд продолжали управляться по своим законам, и Эгберт, как его пять непосредственных потомков, имел только титло короля вессекского.

Альфред никак не мог покорить всей Англии и датчан. Границы его владений были: Тамиза, Леа, Уза и римская дорога, называемая Watling-street.

Карта говорит, что основание главное монархии англосаксонской есть прямое наследование родственников, что кровь второго сына не имеет никакого права вступать прежде прекращения первой. Альфред и Этельред I устранили, однако ж, наследников старшего брата, основываясь на согласии дворянства вессекского, последней воле отца и одобрении брата его Этельреда.

В монархии англосаксонской дворянство не имело такой большой власти, и графства Англии, которые имели каждое своего алдермана или частного графа, <не были достаточно обширны, чтобы поощрять губернаторов к захватам>. Но когда всё королевство было покорено, начали вверять управление целых областей одному лицу. Мерси, Норт<умберланд> и Эст-Англ<ия> рассматривались как отличные части монархии. Альфред вверил правление Мерси одному благородному, за которого отдал дочь свою Этельфледу, управлявшую после супруга с благоразумием выше своего пола. При восшествии на престол Эдуарда III губернаторы пользовались властью королевскою, как после Карла Плешивого во Франции. Во время Эдуарда Исповедника государство, казалось, было разделено между пятью графами. Три из лих были: Годвин и его сыны Гарольд и Тостиг.

Сверх рабов были два класса: thanes и céorls, владетели и обрабатыватели земли или, лучше, благородные и высший народ.

Weregild, или примирение для смерти.

В законах англосаксонских находим два порядка вольных ленников: первые назывались thanes — танами короля, их жизнь стоила 1200 шилингов; за вторых же давалась половина этой суммы. Сеорлы стоили 200 шилингов. Танов было много. Этельред приказывал шерифу брать в каждом округе (дистрикт) 12 из высших танов для заседания при дворе юстиции, и в большой поземельной книге (Domesday-book) видно, что они составляли класс довольно замечательный при Эдуарде Исповеднике.

Кажется, сеорлы не были привязаны к земле, которую обработывали. Они иногда призывались к оружию для защиты. Его личность, имение были одинаково покровительствуемы. Он мог сделаться владетелем и пользоваться привилегиями, с этим соединенными. Если он будет владеть пятью hydes земли (около 600 акров) с церковью и домом господским, он может принять имя и пользоваться правами тана. Во время нападения они обращались иногда в villani (villain). Villani и bordarii* (Domesday-book). Socmen, упоминаемые часто в этой книге, по мнению Галлама, были сеорлы, купившие Freeholds (свободные земли) или получившие от своих повелителей. Они образовали корень растения благородного, давшего физиогномию англ<ийской> конституции.

После сеорлов следуют покоренные бретоны. В государствах твердой земли большею частию остался язык латинский, и если он испортился, то от невежества и незнания правил, мало от смешения. В Англии же, напротив, язык чисто тевтонический и поражает доныне сходством <с> языком отечественной земли англосаксов. Бретоны были в рабстве, и хотя многие были и вольные, однако ж были ниже вольных саксонов. Сеорлы могли привесться в рабство своими преступлениями и тиранией.

Великий совет, в котором заседали англосаксонские короли во всех нужных случаях их правления, назывался Wittenagemot, или собранием умных людей. Одобрение этого совета входило во все дела, и есть примеры уничтоженных дел потому только, что они были сделаны без его участия. Оно состояло из прелатов, аббатов и, как обыкновенно говорят, благородных и умных людей государства. Низшие таны, или небольшие владельцы составляли часть шир-гемота (Shir-gemot) — судилища в графстве, хотя это было не так важно, как заседать в национальном совете. Сообразно с историей Ели, никто, какой бы благородный ни был, не имеет права заседать в Wittenagemot, — по крайней мере около времени Эдуарда Исповедника, не владея 40 hydes земли, или около 5000 акров (подвержено сомнению) в такой конфедеративной земле.

Англосаксонские таны сохранили доныне право суда в своих графствах, составившее основание конституции аглицкой.

Разделение на графства и управление сими графствами алдерманами и шерифами существовало до Альфреда. Можно предполагать, что он назначил им только границы. Не доказана древность низших разделений. Hundreds, по мнению Галлама, установлены законом Эдгара и tythings. Но как Альфред владел только половиною Англии, то ему невозможно было совершенное разделение Англии на дистрикты. Hundreds, кажется, состояли из ста вольных фамилий (лиц). Tythingman действовал лично, без магистратуры, как десятский. Суд сотенный (hundred) не был, как во Франции, председательствуем сотником, но шерифом графства. Этому суду графства англичане обязаны сохранением прав своих. Это собрание управлялось епископом и графом, а в отсутствие его шерифом, было несколько раз в год, а иногда и каждый месяц. Все свободные приносили клятву верности, соединялись против нарушения мира, судили преступления и частные споры.

Гикес (Hickes) издал очень древний англосакский акт судопроизводства. «Да будет ведомо: в суде графства (Shir-gemot), держаном <в> Агельнотстане (Aylston в графстве Herefort) во время царств<ования> Канута, где заседали Athelstan епископ, Ranig, алдерман, Едвин, его сын, и Леофвин, сын Вульфига, и Туркиль белый и Тофиг, как комиссары короля, заседали, в присутствии Брининга, шерифа, Ательвеарда де Фрома, Леофвина де Фрома, Годрика де Штоке и всех танов графства Герефорда, Эдвин, сын Эннавна, представился суду против матери своей, требуя у ней земли Weolintun и Cyrdeslea. Тогда епископ требовал, не желает ли кто отвечать за его мать. Тогда Туркиль ле Блан <говорит>, что он отвечал <бы>, если бы знал, в чем это дело, но не отвечает, потому что не знает. Тогда увидели в собрании трех танов, которые были из Фелигли (Fawley в пяти милях от Айлстона) — Леофвин де Фроме, Агельвиг Красный и Тинзик Штегтман. Они шли к матери и требовали от нее, чтобы она сказала насчет земель, о которых говорит ее сын. Она сказала, что не имеет никаких земель, принадлежащих сыну, и проклинала его ужасными словами. Она вызвала свою родственницу, жену Туркиля, и ему сказала в сих словах перед танами: «Леофледе, моей родственнице, даю я мои земли, мое серебро, мои одеяния и всё, что ни владею, после моей смерти». Потом она обратилась к танам и им сказала: «Ступайте к танам и расскажите это всем добрым людям собрания: поведайте им, кому я даю мои земли и все мои богатства, и скажите им, что я ничего не оставляю моему сыну». И она их приняла свидетелями всего этого. Сии возвратились тотчас в собрание и поведали обо всем, что происходило. Тогда Туркиль ле Блан отнесся к собранию и просил всех танов укрепить за его женою владения, которые отдала ему его родственница. Они согласились на его требование, и Туркиль возвратился тотчас в церкву во имя Этельберта, в присутствии и с одобрением всего народа и вписал сей акт в книгу сея церкви».

Некоторые свободные были призываемы в сии собрания; они заседали как свиторы суда (homines-curiae), следуя обычаю англосак<сонских> законов, и их отсутствие было наказываемо. Но они были призываемы, чтобы исполнять другие должности, Чтобы брать обязанность земской защиты (frankpledge), а не участвовать в законосудейской власти.

Судопроизводство не подвинулось до XI века у саксонов. Апелляции нельзя было подавать в королевский трибунал, прежде окончания в суде графском, и когда устанавливались королевские суды.

Установление суда присяжных относят также <к> Альфреду. В законах Альфреда, по крайней мере, есть некоторое сходство: «Если обвинен в преступлении убийства тан короля, при оправдании ему позволялось это делать с 12 танами короля. Если обвинялся тан низшего разряда, он мог оправдываться с 11 танами его разряда и одним таном короля». Этот закон, по Никольсону, не мог иметь в виду суда присяжных.

Ни один народ не был более англосакского предан грабительствам, ссорам и войнам за наследственные мщения фамилий. Налоги и штрафы за такие самоуправства с несостоятельных образовали банды, предавшиеся разбойничествам.

Положения для удержания беспорядков Leges Alfredi с. 33: «оставляющий свое графство должен получить позволение своего алдермана». 2. Leges Athelstani, p. 56: «всякий человек должен иметь своего повелителя, от которого должен зависеть. Он мог его бросить, но с условием иметь другого, иначе он может быть остановлен, как вор, всяким встречным». Leges Edwardi Confess<oris>, p. 202: «Поселяне, несмотря на свою свободу, не могли <бросить> места жительства; гостеприимство не давалось иностранцу более двух дней».

О поручительстве hundred и tything. Сир Генрих Спельман в своем глоссере говорит, что земли не были феодальными до эпохи завоевания норманнами.

Предполагают вообще, что земли были разделены между англосаксами на bocland и folkland. Первые удерживались в полной собственности и могли быть переданы другому чрез boc, или письменную дарственную запись. Другие были занимаемы классом народа, приемлющим на проценты, на платеж дохода или другие услуги, и которые по своему владению имели только то титло, которое давал им повелитель. Можно сравнить эти два рода земель с freeholds и copyholds, если владение сим последним зависит еще от воли господина. Bocland мож<но> завещать, он разделялся поровну между детьми; он мог быть конфискован в пользу короны за измену, трусость, побег из армии. Земли, завещанные Альфредом некоторым дворянам, должны возвратиться в его фамилию за недостатком <наследников> мужеского пола. Кажется, существовали земли, которые нельзя было завещать без ведома короля. Гикес думает, что это следствие их бенефиция.

В Англии все ленные земли, за выключением церковных, были покорены трем главным обязанностям: 1) услугам военным в экспедиции короля или, по крайней мере, в войнах для защиты страны; 2) поправке мостов и <3>) содержанию королевских крепостей.

За дурное поведение в войне даже наследственные земли тана конфисковались, чего на твердой земле не было. В древнейших саксонских законах sithcundman, соответствующий тану, подвергался конфискации за небрежение к обязанностям военным, тогда как во Франции аллодиальный владелец должен только платить herribannum, или штраф. Sithcundman, или небольшой дворянин зависел от высшего господина. Но весьма вероятно, что отношения личные клиента иногда превращались в вассальные, потому что в Англии, как и во Франции, в смутные времена прибегали к покровительству сильных.

Слово thane не означает всего класса дворянства в первоначальных законах саксонских, где слово eorl противопоставлено сеорлу и sithcundman — тану королевскому. В Domesday-book содержится множество имен ленников и условий их владения частию от короны, частию от владетелей частных, называемых thanes, вольными людьми (liberi homines), ou socagers (socmanni). Одни из них могли продать земли, другие лишены были этого права. Одни могли идти с своими землями, как выражается Domesday-book, куда угодно, то есть могли выбрать патрона, какого пожелают, другие не могли бросить господина, которому покорились, то есть в отношении владения, а не лично. Владетели имели суд, на котором производили правосудие своим подчиненным.

<9.> ИТАЛИЯ.

По смерти Карла Толстого в 888 часть Италии, признававшая Западную империю, была так же, как Фр<анция> и Германия, разделена между могуществен<ными> наследника<ми> правителей провинций. Первыми были герцоги Сполетто и Тосканы, маркизы Ивре, Сузский и Фриуля. Герцогство Беневентское, обнимавшее более половины нынешнего королевства Неаполя, было в упадке и утесняемо греками в Пуиле и с противоположной стороны — владетелями Капуи и Салерно, которые были привязаны к <его> землям.

Карловинги во Франции не сумели Италию заставить повиноваться. Владетели частные стояли сил<ьно> за себя. Беренжер, первоначальный маркиз Фриуля или де-ла-Марша Тревизанского, царств<овал> 36 лет, беспрестанно обязанный сохранять оружием право своего владения. По смерти его Италия угнеталась тиранами и нападениями венгров разрушительны<ми> на Ломбардию, сарацинов, обладателей Сицилии, на южные берега. Это заставляет их просить помощи у Оттона. Беренжер II согласился свое государство признать от него зависимым (феодальным). Но возмущения призывают вновь Оттона. Беренжер низлагается, и <Оттон> получает от папы Иоанна II императорство, вакантное около 40 лет.

Древние предрассудки, воспоминания об Августе и Карле заставляют италианцев идею императора соединять <с> верховным владычеством. От Велизария до XI века история Рима темна. Папы при экзархах имели временную власть, увеличившуюся по отделении от Константинополя, но опять оскорбились владычеством новых монархов. В городе всегда императорский чиновник или префект. Король давал клятву верности императору, а императоры при избрании пап становились посредниками. Рим X века управляет своей городовой магистратурой, сенатом, консулом и трибунами. Свою независимость приобретает во время падения Карловингов и делается добычею страшных непорядков от избрания пап, получаемого силою, насилием и убийством. Две женщины, славные званием, богатством и развратом, Теодора и ее дочь Марозия, дают церкви своих пап. Король Италии, избранный в Ронкаглии на сейме принцев и епископов ломбардских, не приобретает никакой власти над Римом и пренебрегается по бессилию (нижѐ над избранием пап). С такими обыкновениями Рим не мог терпеть власти чужеземных повелителей, и как только императоры возвращались в Германию, они бунтовались (Кресцентий).

По прекращении саксон<ского> дома с Оттоном III (1002) италианцы считали свое обязательство к императору поконченным и избрали впоследствии Ардуина, маркиза ивреского, королем Италии. Но неудовольствия против оскорбления Ардуина, — и партия, приверженная к Германии, предлагает Генриху II корону. Ардуин был отставлен, но с пьемонтцами долго противился Генриху, который мало пробыл в Италии, и оспаривал его корону. В продолжение этого времени Ломбардия не имела над собою власти, должна была управляться своею внутреннею полициею. Грубость, пьянство, буянство немецких войск делают их ненавистными. Мщение против них граждан. <В> наказание за месть Генрих II в 1004 превратил город Павию в пепел. Это внушило гражданам глубокую ненависть против императора. После Генриха италианцы хотели еще раз разорвать связь с императором и предлагали Роберту, герцогу французскому и Вильгельму гвиеннскому <корону>. Оба не захотели. Наконец Ериберт, епископ миланский, с ломбардскими грандами предложил в Констансе корону Конраду II (1024). Принц, избранный королем Германии, не мог назваться императором римским и короноваться папою, что было до Максимилиана.

Период между Конрадом и Барбаруссою объемлет: ссоры императоров с папою за инвеституру, установление норманскои династии в Неаполе и образование республик почти независимых между городами Ломбардии.

Южные провинции Италии принадлежали в начале XI века грекам, управлялись наместником, или катапаном, резидентствовавшим в Бари, в Пуиле, на берегах Средиземного моря. Три герцогства: Неаполь, Гаета и Амальфи — в продолжение многих веков признавали владычество (только по имени) греков. Княжества ломбардские, Беневента, Салерно и Капуя были слишком в упадке. Но Константинополь был бессилен делать новые покорения.

Норманы по установлении во Франции сделались ревностными христианами и отправля<лись> миссионерами по старой привычке к походной жизни. В небольшой, хорошо вооруженной дружине, они проходили и Италию и даже <доходили> до Св<ятой> земли. В начале XI столетия некоторые из них были приглашены ломбардским князем Салерно против сарацин. Они отличились. Это призвало новых из Нормандии. Они построили маленький город Аверсу близ Капуи и были употребляемы греками против сицилийских сарацин. Недовольные неблагодарностью греков, они покорили Пуилию и <разделили> между 12 нормандскими графами. Но Роберт Гискар (1042), один из 12 сынов Танкреда, из которых многие славны в Италии, приобрел верховное начальство, а присоединение Калабрии уничтожило в Италии власть восточного императора (1057). Он потерял княжество Салерно и Беневент по разд<елу> с папою. Папа взял во владение город, Роберт землю кроме его. Рожер, его младший брат, нормандскими волонтерами в 1061 покорил Сицилию, разделенную между сарацинскими владетелями, и после долголетней войны сделался ее обладателем с титлом графа. Сыновья его по пресечении дома Роберта Гискара наследовали и его владения и, покорив свободные республики Неаполь и Амальфи и княжество Капую, дали своему государству границы, с тех пор не переменявшиеся (1127).

Папы глядели завистливым оком на успехи норманов. Леон IX лично с немецкими наемниками шел против Роберта Гискара, но он был за это неблагоразумие заключен в темницу, и или в благодарность, или за освобождение папа утвердил Гискара во владении Апулиею. Во время споров с имп<ераторами> Генр<ихом> IV и Генр<ихом> V эти права их папы, нуждаясь в норманах, распространили. Наконец, в 1139 году Иннокентий пожаловал Рожеру титло короля Сицилии. Норманы для большего утверждения своих владений, захваченных оружием, искали папского авторитета и согласились для этого платить небольшую подать. Оттого королевство Неаполитанское и при могущественных владетелях не переставало платить подать феодальную папе.

В Ломбардии при ломбар<дских> и франкских принцах каждый город вместе с землей его округа управлялся и правосудился графом, подчиненным герцогу или маркизу провинции. Первые императоры немецкие ввели в употребление отделять от сих графов некоторые города или земли, которые они жаловали на феодальном основании другим сильнейшим господам, из которых многие принимали также титло графов. Оттого правление первых наместников заключалось наконец только в средине города. Во многих местах епископы предоставили себе [это правление] и отправляли должность графа.

Совершенно точно неизвестно, когда ломбардские города приобрели независимость (миланцы в 991 выгнали архиепископа), вероятно, в междуцарствие между Ардуином и Генрихом, в начале XI <в.> Тут ничего не было, что произошло в это время во Франции (строгой феодальности, нет войны между низшим и высшим феодальным благородством). Конрад Салический не мог уничтожить эти войны замечательным эдиктом в 1307, которым утвердил яснее феодальные законы Италии. Но это разъединение членов феодальной <конфедерации> способствовало городам приобресть свободу.

Причины частых разъединений — непостоянство происшествий италианских, беспрестанные перемены, <появление> врагов и новых жителей, норманы, сарацины, греческие дела, отношения папистов и антипапистов, пап и ломбардцев между собою, разнообразие элементов, установившихся в Италии.

Города ломбардские были гораздо более населены и защищены, нежели во Франции (причина — большинство среднего сословия); причина освобождения еще и та, что они были управляемы часто духовными епископами, которые не могли так повелевать, как воины. Притом необходимость укреплять владение. После них всегда было избрание, и города справедливо могли вывести, что оно зависело от них. В Милане, древнейшем и знаменит<ейшем> из ломбар<дских городов> являлось три иногда претен<дента>, и, не находя возможности решить за отсутствием императ<ора>, прибегали к заговорам. Другие причины тайны, потому что архивы всех городов италь<янских> до Фр<идриха> Барбаруссы затеряны (пропали). Известно, что города Ит<алии> во всё XI столетие были в беспрерывной войне между собою. Хроники не упоминают имени шефа, но говорят о народе. В 1002 и 1004 говорят о войне пизанцев под Луккою и в 1006 о завоевании Сардинии пизанцами и генуэзцами. Ссоры за инвест<итуру> Генр<иха> IV и Генриха V не только отняли у них возможность препятствовать Италии в свободе, но заставляли их большими уступками приобретать их вспоможение. В 1081 Генрих IV дал Пизе харты с важными привилегиями и обещание не избирать маркиза тосканского без согласия народа. Известно, что еще до смерти Генриха V в 1025 все города ломбардск<ие> и большая часть тосканских имели обычай избирать магистратов и действовать независимыми общинами как в войне, так и в мире. Они, наконец, стали возвращать себе прежние, отнятые у них императорами земли у низшего или сельского дворянства и покоряли их замки. Они уничтожили некоторые низшие общины, сделанные по их примеру городами их округа. Высшего благородного класса было мало, кроме маркиза Монферата д’Есте и Маласпин. Находятся контракты между благородными и городами. Сельское провинциальное дворянство, созданное замком, стало получать земские должности в городах. Города Ломбар<дии> имели политику принимать иностранцев и давали им права города. Оттого Милан и другие города Ломбар<дии> были более населены, нежели столицы государств больших. Ремесленники, презираемые прежде рыцарями, получили право носить оружие для защиты себя и города. Граждане были разделены по роду занятий на компании (классы). Каждый из них имел своего трибуна или знаменосца, под начальством которого собирались на рыночную площадь. Города, несмотря на демократию свою, злоупотребляли и тиранствовали над соседями. Более всех Милан. В 1111 миланцы разорили крепость города Лоди, разделили его обитателей на шесть деревень и покорили самому жестокому деспотизму. То <же> с городом Комом они сделали в 1118. Города взаимно выжигали жатвы и разоряли деревни.

Имя императора выставлялось на актах и монетах, когда они входили в Италию. Они имели право на продовольствие, называем <ое> fodrum regale, на счет издержек города, в котором проживали. Во время их пребывания магистрат и отправлен<ие> правосудия представлялись им. По опасению ломбардцы выстроили дворец императорский вне города. По поводу этого была давно уже ссора еще между Конрадом II и жителями Павии, не хотевшими возобновить в центре города его дворец, разрушенный во время бунта.

Италия от Барбаруссы до уничтожения дома швабского (около 108 лет) содержит три главные события: борьбу ломбардских городов за независимость, окончательное утверждение папского светского владычества над срединой Италии и присоединение Неаполя к другим владениям дома швабского.

Барбарусса, прибыв в Италию, держал совет в Ронкаглии, где собирал все жалобы против миланцев. Обитатели Пиемонта и Павии рады были действовать против своих неприятелей. Бресчия, Тортона и Кремона были союзники или, лучше, в зависимости от миланцев. Тортону однако ж удалось <ему> разрушить. Но император отправился по делам с папою Андрияном IV в Рим. Миланцы выстроили вновь Тортону и изгнали из жилищ лодезанцев. Фридрих набрал новую армию, усиленную из милиции ломбардских городов до 100 тысяч. Многолюдство и оттуда происшедший голод не позволили миланцам выдерживать долго сопротивление.

После сдачи Милана Фридрих держал сейм в Ронкаглии, где сильно ограничил права епископов, дворянства и вольных, отнял у городов и владетелей право бить монету и собирать пошлины или поземельные сборы или позволил некоторым за деньги установить магистрат под титлом подестат, управлявший правосудием, споспешествующий консулам. Он не мстил, кажется, миланцам, ибо капитуляция была в утеснительных обстоятельствах. Часть земель только была у них взята. Миланцы воспользовались отсутствием войска, чтобы начать войну, но это было несчастливо. Городок Крем, верный союзник Милана, выдержал осаду против императора. Армия упорно <сопротивлялась>, но, наконец, желая избежать смерти, сдалась на капитуляцию, и мстительные кремонцы пожгли свои домы. Наконец Милан был взят голодом. Три недели была отсрочка. Наконец миланцы получили повеление оставить город. Армия императорская заняла улицы. Обитатели Павии, Кремоны, Лоди и Кома показали всю мстительность над кварталами города, и в немного дней в Милане остались только одни церкви среди развалин. Фридрих установил по всем городам своих подестатов, которые были чужды <итальянцам> и большею частию иностранцы, исполненные предубеждением против граждан. Миланцы, рассеянные по соседним деревням их разрушенного города, не могли удовлетворять требований податей и налогов. В некоторых штатах императорские офицеры требовали двух третей их оставшегося богатства — землю. Фридрих мало уважал просьбы угнетенных, привыкши в них видеть бунтовщиков. Когда ломбарды тайно образовали союз, в котором Кремона играла значительную роль, города по ту сторону Адижа, не участвовавшие вовсе в войне Средней Ломбардии, образовали частный союз против хищений, тем более несправедливых, что они никогда не поднимали оружие против императора. Фридрих был вытеснен из земли Вероны (1164). Тогда два союза городов, к востоку и западу от Адижа, соединились и образовали знаменитую Ломбардскую лигу на 20 лет для взаимного защищения против угнетателей. Они впоследствии требовали возобновления их избирательных магистратов, права открывать войну и мир и все те привилегии, которые были отняты на сейме Ронкаглии.

Фридрих, между прочим, с восшествия на престол был в беспрестанной борьбе с папою. Следуя тогдашней политике, он намеревал<ся> противу<по>ставить ему антипапу. Но граждане римские выдерживали слишком долго осаду его многочисленной армии, истребленной до конца моровой язвою, обыкновенно осенью свирепствовавшею в окруж<ностях> Рима. Тогда миланцы (Фридрих в Германию набирать войска) объявили возобновление города и состави<ли> вновь свою республику сильную. Лоди принуждается войти в лигу. Одна Павия остается на стороне императора. Для обезопасения от Павии и маркизства Монтферата выстроили на границах их в богатой долине на юг от р. По новый город Александрию в честь папы Александра III чрезвычайно быстро. Фридрих после многих войн, не имевших решительных следствий, наконец в Миланской земле при Леньяно был совершенно разбит (1176). Фридрих дал мир на 10 лет на условиях, выгодных для Ломбардской лиги (Венеция была посредницею). Лига взамен лишилась некоторых союзников. Кремона согласилась в перемирии быть помещенною на стороне императора, Тортона и Александрия сделали то же, и доказали, что неудовольствие <и> причина бед Италии не угасли. Фридрих, желая доставить своему сыну корону, заключил замечательный мир в Констансе, доставивший городам ломбардским совершенную независимость (1183). Лига ломбардская была утверждена, и города могли возобновляться по своему желанию, только через каждые 10 лет должны присягать императору. Граждане сохранили название их консулов и магистров, но сии получали инвеституру от императора. Подать для продовольствования императора во время пребывания его в Италии была сохранена, и он мог в каждом городе наименовать апелляционный суд для частных дел. Словом, император принял права чужестранного повелителя без возможности вредить счастью города.

Фридриха меж тем занял новый сюжет — увеличение швабского дома, женитьба сына Генриха на Констанции, тетке и наследнице Вильгельма II, короля Сицилии. Это государ<ство>, основанное Рожером, находилось в упадке, причиною его — дурное поведение Вильгельма, и не поправилось при другом Вильгельме, названном Добрым, не имевшем наследника ближе Констанции. Генрих в 1186 женился на Конст<анции> и чрез три года наследовал королевство. Раздраженный смелым, но напрасным восстанием нормандских баронов в пользу незаконной линии, он облек себя свирепою жестокостью. Тогда Гогенштауфен был сильней нежели кто-либо по обе стороны Альп. После смерти отца, заставившего германских князей избрать при жизни Фридр<иха>, еще младенца, Констанция пережила его годом, и Сицилия перешла к его сыну. Но во время детства Фридриха II от 1198 до 1216 папский престол был занят Иннокентием III. Юный, благородный, честолюбивый и предприимчивый, он к духовным хищениям своим, простертым слишком далеко, присоединил желание совершенно неограниченно установить светскую власть в центре Италии. Несмотря на дарственные свои земли от Конст<антина>, Пипина, Карломана и Людовика, папы боролись в самом Риме с префектами, офицерами, присягавшими императору, с народом неустроенным, буйным. Городки в окружности мало признавали власть столицы и были, как в Ломбардии, независимые. Так, Рим боролся с Тибуром и Тускулом, покоренными только в конце 12 стол<етия>. Далее были герцогства Сполетто, Марш, Анкона и древний экзархат равеннский. На всё это папы изъявляли притязания. Знаменитая графиня Матильда отказала Григорию VII свои обширные владения, иные как собственность, другие зависимые от императора. Княжествами Мантуей, Моденой и Тосканой, как феодальными землями императора, она не могла совершенно располагать. Герцогствами Сполетто и Анконой она располагала как феодальными землями, не перестававшими по Галламу зависеть от императора с тех пор, когда Годефроа Лотарингский, супруг матери и отец супруга Матильды, владел ими. Они достались Матильде по смерти ее мужа. Фридрих Барбар<усса> в 1177 обещал восстановить вотчину Матильде, но Генрих VI не расположен был и вверил графство одному из чиновников своих. По смерти его обстоятельства благоприятствовали Иннокентию III. Констанция вверила ему опеку короля Сицилии. Между тем германцы, позабывшие о Фридрихе, занялись междуусобной войною по случаю двойного избрания Филиппа, брата Генриха VI, и Оттона, герцога Брунсвика. Ни один из претендентов не был в силах идти в Италию, оставшуюся без властителя. Хотя Оттон, благоприятствуемый папою, был коронован, Иннокентий пользовался сим обстоятельством для поддержания папских претензий. Ему помог довольно подозрительный акт — завещание Генриха VI, найденное в поклаже Маркарда, одного из офицеров, который получил феодальные земли от последн<его> императора. Города, ныне составля<ющие> Церковную область, были в состоянии ломбардских, с средствами менее сохранить независимость, и прибегнули к папе, желая избежать Маркарда. Сполетто и Анкона подчинились Иннокентию. Не имея возможности сохранить таких больших владений, <он> отдал феодальное владение Анкону маркизу д’Есту. Он Рим ограничил привилегией и окончил над ним власть императора. Префект отныне давал клятву в верности папе. Политика Рима тогда выказалась яснее. Чтобы сохранить свои быстрые приобретения, ему нужно было унизить в Италии власть императора и поднять демократизм городов. Тоскана была управляема маркизом от императора, но города цвели и внутреннее правление имели независимое. Подстрекаемые Иннокентием, они образовали тогда, за выключением Пизы, всегда приверженной императору, конфедерацию, подобную городам ломбардским с целью сохранить свое правление. Здесь влияние папы было виднее, чем в Ломбардской лиге. Соединение городов было в честь увеличения апостольского престола. Члены образовались за счет владения и прав церкви и не признают никакого владетеля и императора без согласия папы (Muratori). Тосканцы наклонны были к папе более ломбардцев, которыми водила только ненависть к дому швабскому: когда Иннокентий стоял за Фридриха II против имп<ератора> Оттона, Милан и его союзники были на стороне императора, тогда как тосканцы с папской. Около 1200 стали слышны имена гвельфов и джибелинов. Наследница последнего из герцогов гвельфских сочеталась браком с младшей линией дому Есте, благородной фамилии, в соседстве Падуи учредившейся и владевшей землями значительными по обоим берегам Нижнего По. От сего союза произошла вторая ветвь, от которой произошел царственный дом Брунсвикский. Имя джибелина от древней Франконии, где родился Конрад Салический, творец по жене фамилии швабской. Избрание Лотаря в 1125 удалило фамилию швабскую. Отсюда начало ненависти между сею фамилиею и гвельфами, с которыми Лотарь был связан браком на дочери герцога Баварского. Генрих Гордый и Генрих Лев, представители сей фамилии, были гонимы Фридрихом. Между тем, старшая фамилия Естов, не пользующаяся таким великим призванием, как гвельфы, продолжала процветать в Италии. Маркиз д’Есте был могущественнейшим владетелем Восточной Ломбардии и был к концу 12 столетия начальником папской партии в их соседстве. Они были часто призываемы городами Романии к должностям подестата, верховного магистрата. Жители Феррары в 1208 избрали Аццо (Azzo) VII, маркиза д’Есте, верховным владетелем.

Восшествие на престол Оттона IV, сына Генриха Льва и, след<овательно>, начальника партии гвельфов, дало другие направления итальянским заговорам. Ненависть против дома швабского была так велика, что Милан и все города, составлявшие лигу против Фридр<иха> I, стали за императора даже против папы, всегдашнего врага императ<ора>. Под эгидой имен гвел<ьфов> и джиб<елинов> действовали совершенно другие виды. Во многих италианских городах привязались к стороне императора из ненависти к другому городу, державшемуся папы, и наоборот. Так старинные соперничества между Пизою и Флоренцией, Моденой и Болонией, Кремоной и Миланом держали их в беспрестанной оппозиции.

Иннокентий, увидев непослушание императора гвельфск<ого>, начал более прилагать стараний о своем воспит<аннике> Фридрихе II и сделал его главою оппозиции из городов, привязанных к императору, и городов, слепо повиновавшихся папе. Когда Иннокентия сменил Гонорий III, а Фридрих II Оттона, папе сильно угрожала императорская сторона обширностью своей власти и владений, характером сильным монарха, Ломбардскою лигою и владением самосто<ятельным> землей Неаполя и Сицилии. Временное владычество Иннокентия, с таким трудом основанное, явилось не более как дозволительное от императора, открытое со всех сторон атакам. Фридрих истребил всю жизнь в борьбе с церковью и подданными своими, употребляя оружие и притворство. Папы наконец употребили против него <следующее> средство: он не исполнил данного при восшествии обещания идти в Палестину. И только вследствие отлучения, <произнесенного> против него Григорием IX, отчалил от бер<егов> Италии. В Палестине Фридрих узнал, что папские войска ворвались в неаполит<анские> земли. Его трактат с сарацинами возбудил против него новые неудовольствия и ругательства. Чтобы уверить в своем правоверии, он объявил эдикт против еретиков, сделавший ему мало чести, и успел оправдаться. Он управлял неаполитанскими землями с строгостью, оправданной легкомыслием и непокорным духом, характеризовавшими <их> жителей. Но Гонорий и Григорий искусно воспользовались этим, чтобы итальянские республики отделить от него.

Со времени Констанского мира новое поколение возвысилось в Ломбардии. Трактат, почти никогда не исполняемый, был вовсе забыт во взаимных оппозициях. Только ненависть к швабскому дому сохранялась. Фридриха II миланцы не хотели признать и допустить короноваться железною короною в Монце. Папы употребляли все меры возбудить вновь ломбардские города, но эта вторая лига вовсе не похожа была на первую недостатком единодушия. Частные партии заменяли общую цель, и имена гвельфов и джибелинов были средства, только сильнее разжигавшие их.

Для лучшего уразумения истории Ломбардии Галлам разделяет республиканские города на четыре системы, имевшие каждая свой отдельный круг течения и границы. Первая состояла из городов центральной Ломбардии, ограничивалась Сезией и Адижем, Альпами и горами Лигурии, состояла из городов Милана, Кремоны, Павии, Бресчии, Бергама, Пармы, Плаценции, Мантуи, Лоди, Александрии и других, не столь замечательных. Милан глава сих, гвельфский. Со времени Констанск<ого> трактата <он> присоединил в зависимость Лоди и Павию и заключил тесный союз с Бресчией и Плаценцией, но Парма и Кремона остались всегда крепко привязанными к императорской стороне. Во втором классе города Веронского маркизства между Адижем и границами германскими. Четыре из них достойны, <чтобы их> назвать: Верона, Виченца, Падуя и Тревиза. Обитатели сих городов были гвельфы. Но могущественный класс благородных, который не был, подобно другим при верхнем По, принужден оставлять крепости и селиться в городах, остался приверженным к партии оппозиционной. Замечательны Есселин и Альберик да Романо, происходившие из богатой фамилии, известной преданностью к императору. Есселин да Романо, одаренный крепостью и необыкновенным мужеством характера, достиг притворством, клятвопреступничеством и беспримерною жестокостью <положения> независимого владельца Падуи, Вероны и Виченцы, и в продолжение его жизни партия гвельфов была сокрушена по ту сторону Адижа. Третья группа состояла из городов Романии: Болонии, Имолы, Фаенцы, Феррары и других. Могущественнейший — Болония. Они все почти были гвельфы и подкрепляемы влиянием дома д’Естов. Хотя Модена по географическим границам не входит в это разделение, но ее можно включить сюда по вечным войнам с Болонией. Четвертый класс составляла Тоскана, которой политические выгоды были совершенно отдельны от выгод Ломбардии и Романии. В этой провинции Флоренция управляла городами гвельфов, Пиза — джибелинов. Впоследствии партия джибелинов нечувствительно усиливалась. Сиена, Ареццо и Лукка переменили политику, следуя внешним обстоятельствам и движению их внутренних заговоров. Маленькие города на стороне Сполетто и Анконы едва заслуживают титла республик, и неизвестно куда поместить Геную, если не рассматривать как привязанную к Тоскане войнами с Пизою.

После долгих годов распри и неудовлетворительных трактатов гвельфские города Ломб<ардии> начали долгую войну с Фридрихом II с переменными успехами. Император разбил миланцев при Corte-Nuova в 1237, но имел потерю в предприятии против Бресчии; одержал с помощью пизанцев победу над флотом генуэзским в 1241, но должен был снять блокаду Павии, отстранившейся от джибелинов, в 1248. Такая изнурительная борьба окончилась исчерпанием сил дому швабского. Джибелины Италии имели переменные успехи, но Италия и самые джибелины нечувствительно отставали от древнего соединения своего с Германией. В сей войне ломбардские города были сильно вспомоществуемы папами Григорием IX и Иннокентием IV, его последователем, носившим сильную ненависть к швабскому дому, не погашенную никакой уступкой, таившими <ее> при самых искренних примирениях. Мешали много Фридриху его отлучения папами, производя на народ влияние. В 1240 году Григорий объявил крестовый поход против Фридриха, кой в отмщение умерщвлял всех крестоносцев, попадавшихся ему в руки. Григорий предполагал собрание всеобщего совета, которое исполнил Иннокентий IV. Совет был держан в Лионе (1245), имперском городе, где император не сохранил больше власти. На нем появилось 50 прелатов <чтобы> судить, должен ли быть Фридрих низложен. И этот государь унизился до того, чтобы предстать для оправдания. Папа в присутствии всего собрания, не отбирая голосов, произнес решение, возобновлявшее отлучение Фридриха, отнял у него империю и все земли при безмолвном одобрении всего собрания. Фридрих II, умирая, оставил своему сыну Конраду IV, спорную корону и войны для поддержания всякой и каждой части его наследства. Дом швабский потерял свою силу. Конрад был доведен защищать против рук Иннокентия IV свое королевство неаполитанское, единственное владение, которое он думал сохранить. Папа, ненавистный преследователь фамилии <его>, объявил это королевство как вотчинное по праву конфискации святого престола, которого власть оно издавна признавало. Конрад, похищенный в 1254 преждевременной смертью, оставил трон Менфруа, своему побочному брату, который храбростью и талантом достиг сохранить <его>, несмотря на папу, до той эпохи, когда сей оказался принужденным прибегнуть к наказа<нию> более сильному. Этот период был совершенно ломбардский, соответствовавший швабскому в Германии.

Причины успехов городов ломбардских — непостоянство и несубординация феодальной армии императоров; оппозиция против них внутри самой империи; Неаполь, беспрерывно волнуемый, не доставлял (Ландульф, история Милана от 1094 до 1103; Histoire de Florence par Villani*; Annales de Gênes par Stella*; Annali d’ltalia*) императору помощи; свобода ломбардских городов, их могущество и народонаселение, невероятное в отношении к их землям.

Гальва̀ней Фламма, миланский писатель, оставил нам любопытную статистическую таблицу его города в 1288. В нем считалось 2000 обитателей и 13 000 домов, благородные одни занимали 60 улиц; государство могло располагать 8 тысячами рыцарей или кавалеров (milites) и 240 000 человек, способных носить оружие — сила достаточная, замечает писатель, чтобы истребить всех сарацинов. В Милане было 600 нотариусов, 200 медиков, 80 учителей и 50 копиистов манускриптов; земля заключала 150 замков с прилежащими деревнями (Фламма льстил Висконти. Muratori). Миланская земля весьма немного занимала (может быть, около 12 миль в длину и 8 в ширину) и была стеснена на малом расстоянии городами Лоди, Павией, Бергамом и Комом. Возможно, что Фламма одни из этих городов считал зависящими <от Милана>. В эпоху своей свободы, после баталии при Леньяно, миланцы начали большой канал, приведший в столицу их воды из Тезина. Строения религиозные, может быть, имели более величия во Франции и Англии, но ни в той, ни в другой не было ничего, подобного дворцам и публичным памятникам, улицам, вымощенным плитами, каменным мостам и удобству частных домов в Италии.

Внутреннее правление. Магистрат, по мере освобождения от влияния графов или епископов, стал называться консульством, консулами. Консулы возобновлялись каждый год. Они командовали национальною милицией во время войны, отправляли суд и сохраняли общественный порядок. Но их число было разно, иногда два, четыре, шесть и даже двенадцать. Правление их, будучи копируемо с римского, соединяло выгоду аристократства с верховною исполнительностью народа. Они имели тайный совет, составленный из небольшого числа граждан, отправлявших публичные дела, которых можно назвать государственными министрами. Назывался этот совет della credenza. Но дела важные, как-то: союзные трактаты, объявления войны, наименование консулов и посланников были покорены решению главного совета. Как верховная <власть> была вручена народу, то при всякой перемене в форме конституции собиралось всеобщее собрание. Фридрих I заместил избирательных консулов подестатом по своему назначению. Без сомнения, испытавши партии и зависимость правосудия от домашних заговоров, решили под именем подестата избирать гражданина другого государства исполнять главные должности, уголовный суд и сохранение мира. Это требовало человека твердого и беспристрастного. (В средние века преступление и покушение на публичное спокойствие были общи всем классам и еще более людям, сильным богатством и доверием. Во времена своевольства и грубости, фамильных ссор и частных мщений, дерзости, силы исполнялось уголовным преступлением на практике то, что ныне в теории, — необходимость защиты бедного. Магистрат не мог обвинить могущественного виновного, не произведши беспорядков. Редко можно было исполнить решение, не употребляя силы. Преступник после своего обвинения не был, как ныне, предметом ужаса для общества, стыдившим существом, от которого отрекаются родственники и силятся истребить из памяти. Напротив, обвиняемый видел друзей своих, собравшихся около него для его защищения. Долженствовало поддержать авторитет законов не только против одного, не только против фамилии, не только против местного заговора, но часто против всего того, что носило имя гвельфа или джибелина, ибо все партии находили выгоду в ссоре. Подестат должен был принудить вооружить республику против бунтующего гражданина. Нужно было его осадить, разорить его дом и покорить его друзей силою оружия. Отсюда дерзость и грабителей, и всего народа, и обвиняемого. Подестат был выбираем иногда всеобщим собранием, иногда только замечательными государственными лицами. Продолжительность его должности была один год, в некоторых случаях и более. Необходимо, чтобы он был выбран из благородной фамилии, хотя бы даже в той республике благородные были исключены из правления. Он должен был оставаться в городе после своей отставки, чтобы отвечать на обвинения, которые могло возбудить его поведение. Ему не позволялось жениться на женщине туземке, иметь родственника, поселившегося на той земле, даже пить и есть в доме какого-нибудь гражданина. Эти чужеземные магистраты не везде пользовались одинаковою властью. В некоторых городах они исполняли должности консула и командовали армией во время воины, в других, как Милан и Флоренция, они имели власть часто судейскую.

Действия пагубного духа беспорядков, потрясавших республики ломбардские, не ограничивались одними интересами национальными или разделением гвельфов и джибелинов. Каждый город был одолеваем им по мере удаления войны с соседями. Феодальная гордость сильно прокралась в города, когда владетели деревень принуждены были жить в городах, вместе<?> с богатством и высокостью происхождения, что внушало к ним уважение и заставляло по влиянию их могущества из них выбирать людей должностных.

Находится в 1041 году в Милане пример гражданской войны между capitanei, или вассалами империи, и городскими плебеянами. Должно было Генриху III войною установить порядок. Война продолжалась три года; благородные должны были выйти из Милана и поддерживать их ссоры в соседственных долинах. Один из них, Ланзон, из тщеславия или самоотвержения сделался главою народа.

Около 1220 войны гражданские принимают выразительный характер. В пространстве большого числа годов вопрос о власти аристократии или демокр<атии> разрешался оружием в Милане, Плаценции, Модене, Кремоне и Болонии. Иногда аристократия, недовольная правом народа на их избрание, стремилась к похищению, иногда купцы, гордые богатством, стремились сами занять. Иногда ремесленники образовывали общества с частными правилами, известными в Милане под именами Motta и Credenza. Казалось, что члены фамилии на одной и той же улице обитали. Их домы, защищенные с боков толстыми четырехугольными башнями необыкновенной высоты, походили на укрепленные замки внутри города. Бранкалеон, знаменитый римский сенатор, разрушил 140 сих укрепленных жилищ — очагов, споспешествовавших беспорядкам. Часто выгнанные из города благородные пользовались их начальством над кавалерией и до тех пор опустошали окрестности, пока жители не примирялись, но часто, обманутые надеждою или принужденные необходимостью, они жертвовали публичною свободою собственной выгоде и подавали помощь своим оружием иностранцу или собственному похитителю.

Победители были безжалостны. Побежденные, изгнанные, ограбленные удалялись в другие города, привязанные к их партии, и ожидали часа мщения. Оттуда весь ужас взаимной ненависти. Когда джибелины вступили во Флоренцию после разбития партии, властвовавшей в 1260, стоял вопрос, разрушить ли город, выбросивший их из своего лона, и если бы не красноречие Фарината degl’ Uberti, то мщение изгнало бы чувство патриотизма. Это самое чувство заставляло их метаться во все стороны за помощью чужестранцев и соглашаться на все условия, чтобы сразить только противников.

Кроме двух главных причин, раздиравших италианские республики: формы правления и отношения к империи, были другие, не столь важные, но не менее гибельные. В каждом городе фамильные ссоры производили несогласия, заговоры, изгнания.

Пример: Имильда де Ламбертацци из благородной фамилии в Болонии была найдена своими братьями в любовном свидании тайном с Бонифацием Жиеремеи, которого фамилия была с ее фам<илией> в закоренелой вражде. Она имела только время убежать, тогда как Ламбертацци вонзили в сердце ее любовника отравленные кинжалы. Имильда, возвращаясь, находит тело лежащее еще теплым. Надежда воскресить его дает ей мысль высосать рану. Но яд переходит к ней, и оба найдены мертвыми. Это воспламенило всю ярость Жиеремеев: они соединились с некоторыми соседними городами. Ламбертацци сделали то же, и после сорокадневней битвы в улицах Болонии последние были выгнаны из города со всеми джибелинами, которых они держались. 12 000 граждан приговорены к изгнанию; их дома разрушены, собственность конфискована (Sismondi, t. 3, p. 442). Флоренция была спокойна до 1215 года, эпохи, когда убийство одного <гражданина> возбудило между Буондельмонти и Уберти смертельную войну, в которой принял участие весь город. Оскорбление, совершенное в Пистое, в 1300 разделило жителей сего города на 2 партии: Bianchi и Neri*. Они пронесли до самой Флоренции зародыш своей вражды и произвели одно из печальных разделений, колебавших Флоренцию. В одной из революций, произведенных сим разветвлением заговоров, Флоренция изгнала из стен своих Данта Алигиери, юного гражданина, имевшего должность в магистрате и державшего сторону Bianchi, искавшего убежища при дворе принцев джибелинских. При начале республик ломбардских их ссоры взаимные и домашние были ограничиваемы посредничеством императора, и потеря этого влияния, может, была одна из причин, доведших Италию до такого состояния в продолжение XIII века. Папы силились удержать их своим влиянием, основанным на народном почтении, если бы сами не увлекались духом мщения против некоторых. Они <в> джибелинах видели неприятелей, а потом Григорий X и Николай III устрашились излишней власти Карла Анжуйского, думали, <что> нужно равновесие, и старались восстановить джибелинов.

К сему времени относится единственная история брата Джиованни де Виченца, доминиканского монаха, начавшего свое поприще в 1233 году в Болонии, где он проповедовал мир и прощение оскорблений. По его голосу граждане бросали оружие и обнимали своих неприятелей. Многие республики с энтузиазмом его просили исправить их законы и умирить несогласия. Всеобщее собрание было созвано в долине Пакварской, на берегах Адижа. Все ломбардцы из Романии и ла Марша, гвельфы и джибелины собрались вокруг их carrocios слушать из уст святого мужа слова мира и исполнять их. Но брат Джиованни, не довольствуясь быть законодателем и арбитром италианских городов, захотел сделаться повелителем и употребил во зло энтузиазм Виченцы и Вероны для приобретения верховной власти. Но скоро он должен был отказаться от этого.

Время от смерти Фридриха в 1250 до вторжения Карла VIII в 1494 есть долгий и неясный период, время поэзии, искусств, письмен и усовершенствований. Италия стала выше по ним государств заальпийских, но погрязла в политическом лабиринте мелких дел.

Главные происшествия: учреждения мелких тираний на развалинах прав респуб<ликанских> большей части городов; постепенное возвышение трех государств: Милана, Флоренции, Венеции; морское и торговое соперничество между сим городом и Генуей; окончательное владычество пап в поземельном владении, которым владеют ныне, и перевороты королевства неаполитанского под династией анжуйскою и потом арагонскою.

По смерти Фридриха названия гвельф<ов> и дж<ибелинов> не имеют значения, но служат мечтою для фанатиков. Как гвельфы, так и джибел<ины> императору дают только власть по имени. Триумф Рима и гвельфов по случаю падения дома швабского был увеличен двумя событиями: 1-е — смерть Есселина да Романо, угрожавшего ужасным деспотизмом всей Италии. Гвельфы и дж<ибелины>, забывши ненависть, соединились, чтобы его ниспровергнуть. Другое — еще важнее, перемена династии в Неаполе, Менфруа, брат Конрада, мало заботился о выгодах юного Конрадина, но был твердым и мужест<венным> шефом джибелинов и заставил папу противопоставить себе Карла Анжу с его крест<овым> походом, и был от него в 1266 году разбит и погиб в толпе. Семнадцатилетний Конрадин пытался возвратить свое наследство, но попал в руки Карла и возведен на эшафот. Но Констанция, давши руку Петру III, перенесла в дом арагонский права на Неаполь.

Карл Анжу исчерпал всё в Италии, изгнал джибелинов из Флоренции, где они пользовались независимостью со времен битвы на берегах Арбии. Падение Конрадина расстроило их совершенно. Германия не могла подать помощь, народ везде был гвельфы. Войска Анжу были поддержаны папскими отлучениями, и в продолжение конца XIII века имя джибел<ина> было знаком изгнания в республиках Ломб<ардии> и Тосканы. Карл, назван<ный> папою викарием посл<едней> провинции (Тоск<аны>), желал владычества всей Италии и возродил ревность Григория X и Николая IV.

Города Ломбар<дии>, гвельф<ские> и джи<белинские> не были более одушевлены благородною гордостью презрения к деспотизму. Ненависть личная и желание не дать торжествовать противникам истребляли всё. Тогда некоторые из их граждан делались их синьорами или тиранами. Пример доброхотного пожертвования гражданами власти показала Феррара, отдавшись д’Есте. Если в лом<бардских> гор<одах> и низвергали тирана, то замещали его новым. Прежде средины XIV века все города, так упорно отказывавшиеся от легких знаков покорности императору, потеряли даже память о независимости и были разделены как вотчины их новых повелителей. Милан был долго волнуем раздорами между благородными и народом. Силы обеих <партий> были почти равны, каждая имела своего подестата, отличного <от> законного город<ского> магистрата. Архиепископ Fra Леон Perego (Перего) был главою благородных. Народ избрал Мартина делла Торре, дворянина, из тщеславия взявшего сторону демократическую. <Когда> один благородный был убит своим заимодавцем, обе партии подняли в 1257 году оружие. Эта народная война, переменная в успехах, была прекращена трактатами, но продолжалась много времени и была окончена к концу двух лет разбитием аристократии и избранием Мартина делла Торре в достоинство полководца и повелителя (capitano e signore) народа. Пять из фамилий делла Торре царствовали постепенно в Милане, хотя наследственно, избранием. Двадцать лет после фамилия Висконти, привязанная к противной партии, выслала торриан, и соперничество обоих домов окончилось в 1313 учреждением Матвея Висконти.

Итак, партия джибелинов начала опять возникать. Этому помогла война Анжу с арагонским королем, которому отдались возмутившиеся сицилианцы. Несколько энергичных характеров поддерживали джибелинов в Ломбардии и даже в Тоскане. Висконти были шефы этого заговора. Фамилия де ла Скала, царствов<авшая> в Вероне, сохранила владычество джибелинов в стране между Адижем и Адриатическим морем. Каструкцию Каструкани, бродяга, исполненный талантов, сделался князем луккским и дал джибелинам подкрепление в сердце самой партии церкви, в Тоскане. Мелкие тираны были иногда гвельфы, иногда джибелины, смотря по ходу вещей, но вообще сии последние нечув<ствительно> делались преобладательными. Иностранные принцы были страшнее по-настоящему. Карл Анжуйский мог врываться в Пьемонт и Милан гораздо удобнее.

Роберт III, государь этой династии, открыто замышлял обладать Италией. Если он предлагал помощь городам гвельфов в войне, то сопровождал ее требованиями обладания. И таким образом в 1314 признан повелителем-синьором Лукки, Флоренции, Павии, Александрии, Бергама и городов Романии. В 1318 году гвельфы в Генуе, не находя помощи против изгнанных джибелинов, бывших под их стенами, обратились к Роберту, согласись дать ему над собою владычество в продолжение 10 лет, которое он продолжил еще на 6 лет. Папы авиньонские и особенно Иоанн XXII из ненависти к Людовику баварскому и фамилии Висконти помогали его честолюбивым прожектам, остановленным его смертью и возмущениями в его королевстве.

В конце XIII <века> считалось на севере Италии столько же принцев, сколько было свободных городов в предшествующем веке. Равенство сил, домашние революции, потрясавшие их троны, препятствовали им похищать владения у соседей. Но число их уменьшалось. Города желали впоследствии <лучше> прибегнуть к блистат<ельным> фамилиям, чем к толпе мелких неизвест<ных> тиранов. Около 1350 города средней Ломбардии были покорены Висконтиями. Четыре фамилии стояли на второй линии: д’Есты в Ферраре и Модене, Скала в Вероне, которые при государях Кане и Mastino — Мастино де ла Скала оспаривали у государей миланских власть над Ломбардией; дом Каррара в Падуе, последней из городов Ломбардии, пожертвовавшей своей свободою; наконец в Мантуе фамилия Гонзаго, не приобретавшая никогда больших владений и оттого, может быть, существовавшая спокойно до XVIII века. Но их соединенные силы могли с трудом бороться с могуществом Висконти, как и было. Эта фамилия, предмет всех лиг, образовывавшихся в Италии в продолжение 50 лет, постоянно противилась церкви, презирала ее запрещения и отлучения. Эта фамилия, не произведшая ни одного великого полководца, но обильная тиранами, справедливо ненавиденными за их вероломство и жестокость, была благоприятствуема беспрестанными успехами, давшими ей присоединять город за городом к могуществу Милана до того, что он наконец покорил север Италии. При Галеасе, царствовав<шем> в 1385, уж (отличитель<ный> знак его войска) принял угрожающее телоположение. Этот принц ниспроверг могущ<ественную> фамилию Скала и увеличился их землями. От Версейля в Пиемонте до Фелтры и Беллюны всё было ему покорено; свободные города Тосканы: Пиза, Сиена, Перуза и самая Болония, обольщенные, добровольно покорились коварному тирану. При всем том Висконти были пренебрегаемы в глазах законных владетелей Европы как похитители. При осаде Генуи в 1318 Роберт, король неаполитанский, отверг с презрением предложение Марка Висконти решить битву поединком. Но, употребивши 100 000 флоринов, Галеас Висконти купил своему сыну руку французской принцессы, какой союз историки Франции считают унижением. После Лионель, герцог Кларенский, второй сын Эдуарда III, женился на дочери Галеаса, партия не менее блистат<ельная>. Наконец, свадьба Валентины, дочери Иоанна-Галеаса, с герцогом орлеанским в 1389 имела следствия еще более важные и передала Людовику XII и Франциску I права на Милан, причину долгих войн. После этой свадьбы вскоре они стали наряду с государями Европы, превратив Милан в герцогство в силу патента императора Венцеслава.

Отношение к империи. Рудольф оставил Италию. Генрих VII, деятельный и умный, имел мало средств, еще менее войск. Людовик Баварский и Карл IV после мгновенных успехов решительно ничего не делали. Однако италианцы никогда не прерывали этой нити, привязавшей их невидимо к Германии. Тщетное титло императора еще сохраняло действие и внушало повиновение, хотя они избирались семью тевтонами без их участия. Даже самая гордая из республик, Флоренция, и самая независимая сделала в 1355 году трактат с Карлом IV, подтверждавший их вольности устами императора. Сему помогали много поэты, юрисконсульты, вещавшие италианцам о верховности императора, которому покорны различные их княжества, республики, имевшие законную власть только во время его отсутствия. От одной только провинции империя отказалась: со времени дара Пипина, дара, укрепленного несколько раз после, папы имели справедливое притязание на Романию или экзархат равеннский, но те папы, которых трепетала оконечность Европы, были слабы, как светские государи. Сам Иннокентий III не мог утвердить этой части вотчины святого престола в свое владение. Рудольф наконец в 1278 признал верховную независимость, право пап на эти области. Отсюда эпоха в истории светского могущества Рима; но папа только сменил императора и не мог утвердить неограниченной власти над вольными городами и их похитителями. Болония, Фаенца, Римини, Равенна и толпа других менее важных дали папе клятву в верности, но отстояли свою свободу во внутренних установлениях и внешних отношениях. Болония слишком превосходила прочих народонаселением и знаменитостью и сохранила свободу республиканского правления до конца четырнадцатого века. Другие были рабами мелких тиранов, еще <более> незначительного происхождения, <чем> ломбардские. Папам из Авиньона было очень трудно утвердить власть свою. Но они употребляли все средства, употребляя духовное оружие и еще действительнее наемные труппы.

Рим самый был не слишком расположен к своим епископам. Права пап не были ни установлены, ни утверждены никаким законом. Император был там прежде долго властителем. Римляне не знали свободы прежних времен. Около средины XII <века> нововводитель политический Арно<ль>д де Бресчиа еще более воспламенил их своим красноречием против светской власти церкви. Их сопротивление, республика, <созданная> против Барбаруссы, были наказаны жестоко германцами. Пап еще менее боялись: многие были выгнаны из Рима, Люций II умер от ран в бунте. Правление было вверено 56 сенаторам, которых народ избирал каждый год чрез посредничество избирательного совета, составленного из десяти депутатов от каждой из 13 частей города. В 1192 Рим, подражая другим городам, избрал иностранца магистрата, долженствовавшего быть только на год в отправлении должности. Сенатор Рима отличался от подестата только именем. Он заменял представительный сенат, не могший сдержать мятежнейшей аристократии во всей Италии. Черты строгой и неколебимой справедливости Бранкалеона великий историк извлек из забвения (NB). Более 6 веков протекло, и место сенатора существует еще, иностранный чиновник заседает в Капитолии, но уже не место железной доблести Бранкалеона, народ не участвует в его избрании, принадлежащем верховному первосвященнику. В 12 и 13 веке сенат и сенатор, ему последовавший, владели правом бить монету золотую и серебряную с надписями совершенно республиканск<ими>. Иннокентий III заставил сенатора присягнуть себе. В 13 веке, самом безначальном, удаление папы в Авиньон благоприятствовало Риму. Дерзость, хищения, беспорядки чинились в его улицах. Благородные были в вечной войне; их не удовлетворяли их укрепленные дворцы, они превращали в крепости священные памятники древности и докончивали опустошения времени. Никогда Рим не испытывал еще этого. Несчастные ссоры Орзини и Колонн были кровавее самого падения Константинополя. Эти могущественные бароны презирали власть, была ли она в руках Авиньона или земского правления. Среди этих раздорных времен неизвестный человек, Николай Риенци, составил прожект ввести порядок в свое отечество и возвратить ему древнее величество. С воспитанием выше происхождения, с начитанностью энтузиаста, мимо дворянства, заснувшего в своих ссорах, он поднял восстание с успехом, провозглашен трибуном, главою нового правления с властью почти неограниченною. Беспорядки были прекращены строгостью, улицы очищены. Республики и принцы Италии многие отправили к трибуну своих посланников. Сам папа молчал в Авиньоне. Венгерский король и королева Неаполя избрали даже его посредником, но он не осмелился решить их ссору. Но такое возвышение застелило его разум и открыло множество недостатков; ученость, красноречие, энтузиазм к прекрасному идеалу, тщеславие, неопытность, нерешительность и природная робость. Он был принужден оставить правление и удалиться в изгнание. После удаления от дел в продолжение нескольких лет и сидения в авиньонской темнице, Риенци был введен в Рим с титлом сенатора, но в зависимости от легата. Несколько месяцев сохранялось к нему почтение; но римляне наскучили им, и он был убит в мятеже.

Из рыцарей выбрали магистраты в 13 частях города, которые, имея в повелении милицию, составленную из 3000, были главою республики. Причина была усмирить благородных, <вышедших> из законных границ. Многие пали в первые годы по приказанию рыцарей. Нерадение и отдаление папы заставило римлян поневоле положиться на себя, не имевших намерения отпасть от папы и готовых всегда принять его. Перед его возвращением в 1362 римляне оставили неизвестно по какой причине их республиканскую конституцию и передали бразды правления легату Иннокентия VI. Однако после рыцари опять получили власть. В 1435 римляне <передали> правление Евгению IV и избрали семь главных правителей по примеру приоров Флоренции. По смерти Евгения не решались, вручить ли <власть> будущему папе. Стефан Поркаро, гражданин, благородный по рождению и жаркой любви к свободе, был шефом партии демократической, но не мог сообщить народу огня, его воодушевлявшего. Поркаро, увлеченный воображением, попался в новый заговор и был казнен при Николае V.