Помоги проекту - поделись книгой:
Но пока установки меняли позиции, выключив локаторы и потеряв контроль над воздушным пространством, две оставшиеся беспилотные машины успели нанести удар.
Они рассредоточились и, обменявшись информацией с машинами, которые отвлекали ПВО, ринулись на цель в тот самый момент, когда мобильные установки меняли позиции, а комплекс С-300 был условно уничтожен. Меньше минуты потребовалось зенитчикам, чтобы, сменив позиции, вновь прикрыть объект, но этой минуты оказалось достаточно. Когда командир одной из мобильных систем, побив все рекорды времени, врубил на полную мощность локатор, все, что он успел увидеть, – это две жирные точки в своем секторе, прямо на рубеже сброса. Игра была проиграна – сбросив планирующие боеприпасы, два «Ската», заложив резкий вираж, пустились наутек, выходя из зоны поражения. Через двадцать с небольшим секунд условные боеголовки накрыли территорию воинской части, одна бухнулась метрах в двадцати от транспортера с «Ранжиром» и остановилась, пропахав борозду в асфальте.
– Мосин-один – Волку, учебное задание выполнено, учебная цель номер три поражена, прошу подтверждения!
– Волк – Мосину-один, выполнение подтверждаю, чистая победа!
В просмотровом зале бункера включилась половина из утопленных в бетонный потолок ламп, слегка разогнав полумрак. Многие до сих пор не могли прийти в себя от того, что увидели.
– Итак, господа… – слово снова взял Манн, – это чистая победа. Объект, предельно плотно прикрытый системами ПВО, получающий данные со спутникового канала, оказался уничтожен без потерь с противоположной стороны. Стратегическая система ПВО, прикрывавшая объект, была уничтожена.
– Как же тогда их сбивать? – спросил кто-то.
– Господа, наш центр, в сотрудничестве с фирмой Северского, готовит объемный доклад на эту тему. Вы наверняка заметили, что над объектом не было ни одного самолета ПВО. Если бы они были, нападавшие потеряли бы как минимум один аппарат. Вероятность победы, то есть уничтожения прикрытого объекта, снижается до пятидесяти-семидесяти процентов при действиях группой из пяти беспилотных машин. Но тут есть очень много «но», господа. Первое «но» заключается в том, что беспилотный летательный аппарат может маневрировать с такими перегрузками, с которыми не способен пилотируемый. В настоящее время фирма Северского готовит еще один вид беспилотного летательного аппарата, собранный на основе обычного истребителя. У него будут чуть хуже показатели радиозаметности, но он возьмет свое именно за счет сверхманевренности, по которой боевые летательные аппараты других стран отстают от нас примерно на полтора десятилетия. В будущем возможен полет и другого аппарата – с гиперзвуковым прямоточным двигателем, позволяющим развивать скорость от пяти до восьми Мах. Надежно перехватить такой аппарат не сможет ни одна система ПВО, ни отечественная, ни зарубежная. Второе «но» заключается в том, что уже сейчас мы отрабатываем технологию совместного использования пилотируемых и беспилотных летательных аппаратов в одной группе, нацеленной на выполнение единой задачи. В этом случае истребители ПВО будут скованы боем с истребителями противника и не смогут бороться с БПЛА, а система ПВО объекта будет скована боем с БПЛА, ей придется постоянно менять позиции, и она не сможет плотно прикрыть объект.
Какие-то шансы на уничтожение БПЛА будут иметь современные истребители четвертого и пятого поколений, а также тяжелые самолеты-охотники на крылатые ракеты. Но в целом – да, господа, это сложная и малоуязвимая цель. С началом массового производства и применения таких аппаратов в вековечном противоборстве щита и меча верх снова возьмет меч. При массированном применении таких аппаратов никакая система ПВО прикрыть страну не сможет.
Первыми опомнились генералы Стратегического авиационного командования. ПВО всегда была бичом тяжелых, не слишком маневренных машин. Если же где-нибудь над побережьем САСШ или Британии сбросить с самолета свору таких вот дьяволов – то они запросто могут отвлечь на себя внимание, сковать боем истребители ПВО и наземные системы, дать возможность стратегам прорваться к рубежам пуска. Эксперименты велись давно – бомбардировщик-авиаматка и три или пять истребителей, подвешенных под крылом. При нападении самолетов ПВО истребители отстыковываются и принимают бой, позволяя бомбардировщикам уйти, оторваться от преследования. Проблемой было то, что отстыковаться истребитель мог, а вот пристыковаться обратно – уже нет. То есть нужны были летчики-смертники. Таких не отыскалось, и программу прикрыли. Теперь ее можно возродить на новом уровне – беспилотник можно и бросить. Да, это дорого – пожертвовать беспилотником после выполнения им всего одной задачи. Но когда речь пойдет о прорыве сотен бомбардировщиков с ядерным оружием на борту на рубежи пуска, понятия «дорого-дешево» покажутся бессмысленными. А отрабатывать сопровождение можно и над своей территорией, сажая беспилотники на аэродромы после выполнения ими учебных задач. Сейчас стратегов в дальних рейдах должны прикрывать такие же стратеги, но имеющие ракеты «воздух – воздух» на борту и мощные РЛС. Рисунок боя должен выглядеть так: за счет технического превосходства в средствах обнаружения машины сопровождения обнаруживают истребители ПВО первыми и запускают ракеты дальнего и сверхдальнего действия, чтобы их сбить. Специально для этого была разработана ракета КС-172 «Питон» с дальностью четыреста километров. Самое главное в такой ситуации – не подпустить истребители противника близко, не позволить им навязать ближний бой – в ближнем бою бомбардировщик беспомощен. Надеялись также на авианосные группировки – если им удастся прорваться в открытый океан, они должны создать силами своих авиакрыльев безопасные коридоры для пролетов стратегической авиации. Но если удастся сделать дешевый, пусть даже разовый беспилотник, способный вести бой или хотя бы сковать боем истребители ПВО…
– Господин Северский, вы здесь? – громко спросил один из генералов.
– Сударь?
– Мы вот тут немного посовещались… А не будет ли у вашей фирмы в закромах беспилотника, способного вести маневренный воздушный бой и при этом по габаритам не превышающего размеры крылатой ракеты? То есть нам нужен аппарат, который можно подвесить в бомболюк бомбардировщика.
– Такого сейчас нет. Но думаю, что нет ничего, что не позволило бы добиться успеха в его создании.
Цесаревич тоже напряженно думал. Хоть он и был десантником – он любил флот. Не в последнюю очередь – из-за своего друга детства, князя Воронцова. Все представители рода Воронцовых были флотоводцами, а Цесаревич часто проводил лето в Одессе, бывал и на кораблях.
«Кто-то говорит, что флот – бесполезная игрушка и предпочтительнее укреплять наземную армию, системы ПВО. Произошедшее на его глазах подтвердило, насколько эти люди не правы. Флот позволяет проецировать мощь государства в любую точку земли. Флот позволяет не победить в войне – он позволяет ее предотвратить.
Допустим, есть такая держава, как Великобритания. Это империя, без всяких сомнений. Или пример еще лучше – Североамериканские Соединенные Штаты. Они хотят насадить в Российской империи демократию – пусть попробуют. Пока у России есть флот, они не чувствуют себя в безопасности. Океаны больше не защищают их. Корабли с Андреевским флагом могут появиться у их берегов и нанести удар. Да и элементарно – как североамериканцы смогут наладить переброску войск на европейский или африканский континенты, если у Российской империи будет мощный флот? Да никак! Транспорты с войсками не рискнут покинуть гавани, пока в Тихом и Атлантическом океанах оперируют русские авианосные группировки. Стратегическое авиационное командование – а у североамериканцев ему подчиняются и ракетные полки – не рискнет нанести обезоруживающий удар, потому что на океанском дне, в местах, известных только русскому Главному Морскому Штабу, затаились в ожидании ракетоносцы с парой десятков ракет на борту у каждого. Североамериканцы знают, что эти ракетоносцы ежедневно получают условный сигнал на сверхдлинных волнах, что все в порядке, – и, если в один прекрасный день они его не получат, ракеты уйдут в полет. И пусть знают – меньше глупостей будут умысливать против России.
А нельзя ли сделать беспилотные аппараты вертикального старта? Ведь тогда катапульты беспилотного старта можно будет поставить на любой крейсер и даже эсминец, не говоря о линкорах. И тогда они смогут, пусть и в минимальной степени, защитить себя от нападения с воздуха сами, даже оперируя вне зоны прикрытия авианосной группы.
А что если беспилотники будут взлетать с подводной лодки? Допустим, те же «Тайфуны», которые сейчас переделываются под носители крылатых ракет и подводные базы спецназа. Если «Тайфуны» смогут нести беспилотные аппараты? Пусть даже немного: например, два ударных аппарата Ка-70 и несколько легких беспилотников для транспортировки припасов и наблюдения. Такая лодка может доставить группу спецназа в любое место и поддержать ее действия в самом широком смысле этого слова: от доставки припасов до удара по наступающей на позиции спецназа бронетехнике вертолетами. А если дело пойдет совсем худо, то и удара крылатыми ракетами.
А если эти ударные аппараты базировать на десантных кораблях и авианосцах? Сколько места в результате этого освободится? Насколько повысится эффективность действия?
Надо найти Сашку и рассказать ему обо всем этом. Он в «Молодых офицерах» входит в группу, которая занимается флотом, мозгует над тем, как еще более эффективно совместить флот и войска специального назначения, – вот пусть и мозгует, сидя в своем посольстве.
Да, надо найти Сашку, обязательно…»
– Ваше Высочество…
– Господа? – цесаревич вернулся в реальный мир.
– Четвертое – и заключительное на сегодня действие. Будем смотреть?
– Мы же использовали все, что было. Я полагал, что четвертое поле накрыто для комбинированной атаки.
– Отнюдь, Ваше Высочество. Есть четвертый беспилотный комплекс, просто он стратегического уровня и не может действовать отсюда. Он взлетел с базы в Прилуках три с лишним часа назад…
На экране снова сменилась картинка…
База тяжелобомбардировочной авиации,
Прилуки, Российская империя
За четыре часа до этого
Дождь не прекращался уже вторые сутки, то переходя в мелкую водяную пыль, висящую в воздухе, то вдруг с новой силой обрушиваясь на землю, затапливая ее тысячами тонн воды. Погода была мерзкой, почти нелетной.
Генерал от авиации Владимир Михеевич Останин, командир особой эскадры Стратегического авиационного командования, остановил свой открытый внедорожник у вышки, где располагался штаб, не глуша мотор, вышел из машины, преодолел несколько метров до двери, топая прямо по лужам, коих на бетонке аэродрома было немало. Очутившись под крышей козырька, стряхнул воду с прозрачного полиэтиленового плаща – и только потом пошел внутрь.
Народ собрался в комнате отдыха летчиков на втором этаже. Увидев входящего генерала, все на мгновение подобрались – и расслабились, повинуясь его отмашке, означающей «вольно».
– Небо прохудилось… – сказал кто-то.
– Бунчук! Бунчук!!!
Бунчук появился через минуту после раздраженного крика генерала.
– Что с погодой?
– Северный фронт… очень сильный циклон, никак не уходит. Часов через десять-двенадцать должны открыться.
– Ты это говорил вчера!
Бунчук вместо ответа только плечами пожал, мол, не господь бог, погоду по требованию не обеспечиваю.
– Уйди с глаз долой! – старый генерал по-настоящему разозлился.
Бунчук исчез, чтобы не попасть под раздачу.
Генерал оглядел подчиненные ему экипажи, лучших профессионалов страны. Этих – отбирал он лично, со скандалами отрывал из эскадр, бывало, что и экипажи разбивал, хотя знал, что не дело. Но дело, которое делали они здесь, было важнее.
Сейчас все профессионалы, рассевшись по креслам и койкам и включив большой, висящий над столом телевизор, сладострастно предавались самому приятному для мужиков занятию – безделью. Благо погода – однозначно нелетная.
Любой разозленный комэск поступил бы просто – загнал бы в класс, заставил бы заниматься теоретической подготовкой: до упаду учить технические характеристики машин противника или до одури прокладывать курс по картам к условной цели. Но генерал знал, что это только оскорбит тех, кто был под его началом.
И тогда генерал просто снял фуражку, обнажив седую голову, и бесхитростно произнес:
– Императорский смотр. Надо, господа…
Императорский смотр… Раньше это выглядело так – конные каре до горизонта, кавалеристы в мундирах, сложностью и роскошью шитья не уступающих театральным костюмам, Государь на белой лошади, джигитовка. Приглашались послы и высший свет, на джигитовку любили смотреть дамы. Теперь – Государь сидел не на белой лошади, а в укрепленном бункере, место лошадей заняли летательные аппараты, некоторых из них в Средние века хватило бы, чтобы одним ударом испепелить всю рыцарскую Европу. Время шло, но суть оставалась прежней, и заключалась она всего лишь в одной короткой фразе:
Мы сильнее вас!
…Сердито ревя четырьмя огромными моторами, тяжелый транспортник Сикорского выползал на полосу, самую длинную. Перед этим по ней проехала техника, дважды, как смогла, подготовила ее. По крайней мере, согнала с полосы лужи. Но все равно сырость осталась, и порывы бокового ветра, едва не срывающие фуражки с голов, – тоже. Просто удивительно, как при таких порывах небо до сих пор не очистилось.
Все как назло…
Самолет этот был необычным. Первоначально он был простым транспортником, потом его переоборудовали для того, чтобы таскать на спине тяжелые космические корабли многоразового использования. Потом в какой-то момент фирма Сикорского получила контракт на изготовление деталей фюзеляжа для «Юнкерсов», в Российской империи, при ее дешевом алюминии, это было выгодно. Вернее, выгоден был дешевый русский алюминий, но вывозить его запрещалось, разрешалось вывозить только готовые детали самолетов. Вот и возникла проблема транспортировки почти готовых фюзеляжей на заводы Юнкерса в Священной Римской империи. Под эти цели фирма Сикорского построила два точно таких же мастодонта, несущих нагрузку на спине. Они курсировали между Новосибирском и Франкфуртом-на-Майне с расписанием «через день» – и мало кто замечал, что почти все рейсы выполняет только один самолет.
Второй самолет стоял сейчас в самом начале длинной взлетной полосы, и на его спине как будто бы выросли еще одни крылья – черные, словно крылья падшего ангела, изгнанного Господом из рая. Летающее крыло было просто огромным, по размаху оно решительно превосходило самолет-носитель. У этого летательного аппарата не было фюзеляжа, не было кабины, не было хвостового оперения – только огромное крыло, два воздухозаборника спереди и два сопла сзади. Североамериканцы подозревали о его существовании и даже дали ему название «Призрачный всадник». На самом деле тема эта проходила в конструкторском бюро тяжелых бомбардировщиков Сикорского как «Факел», в бумагах беспилотный стратегический бомбардировщик обозначался как Б2010 – бомбардировщик две тысячи десятого года.
Обычной проблемой стратегических бомбардировщиков, ставящих их в заведомо проигрышную позицию перед ракетами, было топливо. Запас топлива. В ракете запас топлива выгорает, запуская ракету, потом она сама идет по баллистической траектории, расходуя заданный разгонными и маршевыми двигателями импульс. Бомбардировщик нужно поддерживать в воздухе часами, при этом возможность для дозаправки у него будет не всегда, заправщик могут и сбить. Чем больше на бомбардировщике запас топлива, тем мощнее нужны двигатели для поддержания его в воздухе; чем мощнее двигатели, тем больше они потребляют топлива. Замкнутый круг. И когда Стратегическое авиационное командование выдало техническое задание на новый самолет – дальность беспосадочного перелета без заправки тридцать две – тридцать пять тысяч километров, получившие копии этого задания научно-технические разведслужбы противника написали свое заключение: в течение ближайших десяти-пятнадцати лет нового русского стратегического бомбардировщика можно не опасаться. Задача имеет решение, только если применить ядерный двигатель, такие эксперименты велись, но были прекращены.
Русские справились за четыре года.
На самом деле решение этой задачи было до невозможности простым – следовало просто поделить самолет на две части. Первым взлетает самолет-носитель, какой-то отрезок пути преодолевается за счет его двигателей и его запаса топлива. Далее, когда запасы топлива на самолете-носителе подойдут к концу, ударный самолет отделяется от носителя и выполняет свою задачу. Причем и самолет-носитель, и ударный самолет можно было делать на базе существующих. Носитель – в его роли может выступить любой тяжелый транспортный самолет, у которого вместо полезного груза будут установлены дополнительные топливные баки. Ударный самолет – это переработанный в беспилотный тяжелый бомбардировщик «Хортен-90», выполненный по схеме «летающее крыло». Бомбардировщик-невидимка, не обнаруживаемый радарами ПВО противника, да еще и с генераторами радионевидимости. Он может отделиться от самолета-носителя, преодолев три четверти пути до цели, – и начать полет с полными баками горючего. По расчетам конструкторов, если единственной полезной нагрузкой носителя будут дополнительные топливные баки, – удастся добиться радиуса действий «спарки», равного двадцати пяти тысячам километров без дозаправки. То есть пятьдесят тысяч в один конец. На фоне этого британские «Викторы» и североамериканские «Тени» с «Блэкджеками» выглядели… не очень.
И единственной технической проблемой было обеспечить надежность сцепки и расстыковки, в том числе при маневрировании самолета-носителя. Но Российская империя была космической державой и решала вопросы стыковки-рассыковки космических кораблей на орбите. Стыковочный аппарат орбитальной космической станции и взяли за основу при разработке механизма расстыковки в воздухе.
…Генерал определил в самолет-разгонщик самый опытный экипаж, такой, какой эту махину и на земляную площадку фронтового аэродрома посадит. Взлет при таких погодных условиях – слепой, считай, они тоже отрабатывали. Но все равно – ведь императорский смотр…
Самолет занял исходную для взлета, дворники метались по остеклению кабины, разгоняя заливающую их воду. Дождь лил стеной…
– Двигатели в рабочем режиме. Закрылки исходное положение приняли, – доложил второй пилот.
– На полосе чисто. Мы на исходной, – доложил штурман, потому что ему лучше было видно.
– Игла, я Звезда-один. Занял исходную, все системы стабильны. Прошу разрешения на взлет.
– Звезда-один, я Игла. Сектор взлета свободен. Ветер десять – двенадцать метров в правый борт, порывистый, сильные осадки. Нижняя граница облачности пятьдесят, верхняя – две триста. Погода ниже метеоминимума[93]. Взлет на ваше усмотрение.
Диспетчер привычно подстраховался. Командир же страховаться не собирался – он всю жизнь жил как под куполом цирка, балансируя на тонкой проволоке, и не хотел жить по-другому.
– Игла, я Звезда-один. Принял решение на взлет.
Уверенной рукой командир двинул секторы тяги двигателей – РУДы – вперед, ориентироваться приходилось больше по наитию, они словно плыли в воде.
– Сто!
Машину чуть водило по полосе, оставалось только парировать тягой двигателей и молиться. Управлять самолетом на земле очень непросто, его передняя стойка не поворачивается, как это принято у автомобилей, все маневры производятся либо с помощью аэродромного тягача, либо двигателями. На скорости сто километров в час все это превращается в безумный аттракцион.
– Сто восемьдесят!
Ревущий ветер бьет в кабину огромного лайнера, струи дождя размазываются в сплошную пленку на стеклах.
– Двести двадцать! Точка принятия решения!
– Продолжаем!
Ускорители сработали так, что даже в двухсоттонном разгонщике это почувствовали.
– Идем влево!
– Держи! Парируй рулями.
На такой скорости рули высоты уже помогают машине маневрировать. Самолет управляется с задержкой – парусит огромная конструкция второй ступени на его спине.
– Закрылки пятнадцать!
– Есть закрылки пятнадцать! Механизация включена!
Темной полоской в залитом дождем остеклении чернел горизонт. Вылететь с полосы проще, чем кажется.
– Двести семьдесят!
– Мы сходим с полосы!
– Двести восемьдесят! Отрыв!
Матерясь (потом ему сказали, что матерился он во весь голос), командир экипажа принял штурвал на себя – и почувствовал, как самолет медленно задирает нос.
– Есть отрыв! Мы в полете.
– Пять метров. Десять метров. Скорость двести девяносто.
– Закрылки пять.
– Есть закрылки пять.
– Двадцать метров. Двадцать пять метров.
– Группа запуска, доложить по нагрузке.
– Господин полковник, нагрузка штатно, повреждений нет.
Группа запуска в летающем космодроме располагалась в обширном полупустом десантном отсеке транспортника, там же находилась и аппаратура управления бомбардировщиком, хотя на нем была такая система управления, что он мог совершать полет и в полностью автономном режиме. На время запуска аппарата командование переходило от командира корабля к командиру группы запуска. Но сейчас было не время – им просто следовало убедиться, что большой и тяжелый аппарат не поврежден при запуске.
– Доложить по самолету.
– Высота шестьдесят, скорость двести девяносто, курс сто семьдесят.
– Мы в секторе два, сектор свободен.
– Все системы стабильны.
– Новый курс двести десять, механизацию убрать, приступить к набору высоты до эшелона пять – два нуля.
– Есть!
Поделиться книгой: