Подлецы и герои

– Мы же должны отработать связку «обнаружил – уничтожил». При нынешней организации работы один ведет разведку, второй – уничтожает разведанные цели. В данном случае один аппарат может и найти цель, и передать данные о ней, и уничтожить ее.

– Но там же наши люди.

– Мы дадим им сигнал и уберем их. Удар будет нанесен по пикапу. Мы заблокируем руль и поставим его на постоянный ход, так будет интереснее. Как вы видите – здесь плоская поверхность, и машина просто пойдет по прямой.

– Приступайте, полковник, – сказал цесаревич. Происходящее увлекало побольше, чем интересный остросюжетный синематограф.

– Есть приступать. Дайте нам минуту, Ваше Высочество.

Видимо, кто-то из «оркестровой ямы» дал команду, потому что машина остановилась. Двое выпрыгнули из кузова и побежали.

– Внимание, новая информация для Волка. Цель остановилась, два агрессора пытаются скрыться пешком!

– Принято, продолжать наблюдение!

– Есть!

Водитель, видимо поставив блокировку на руль и на педаль газа, открыл дверцу и вывалился из набирающей уже ход машины. Машина стала удаляться от группы людей, бегущих в противоположную сторону.

– Внимание, новая информация для Волка. Водитель покинул машину, цель начала движение. Три агрессора пытаются скрыться пешком!

– Принято! У нас есть добро на применение силы, повторяю – есть добро на применение силы! Приказываю нанести удар по движущемуся грузовику и уничтожить его, повторяю – нанести удар по движущемуся грузовику и уничтожить его! По агрессорам не стрелять, повторяю: по агрессорам не стрелять! Отсчет тридцать секунд!

– Принял – тридцать секунд для удара по грузовику, красный свет для стрельбы по агрессорам! Внимание четвертому – есть добро на применение силы! Приказ: нанести удар по движущемуся грузовику и уничтожить его, красный свет для уничтожения агрессоров. Отсчет тридцать секунд.

– Принято, тридцать секунд – удар по грузовику! – судя по голосу, оператор, скрывающийся под обозначением «четвертый», был очень молод. – Красный свет для удара по агрессорам! Пошел обратный отсчет! Аппарат в зоне, все системы стабильны.

На экране появилось что-то вроде перекрестья прицела, но гораздо сложнее, чем простое перекрестье.

– Есть разрешение, есть выбор боеприпаса, есть расчет зоны накрытия, есть прицеливание, есть сопровождение!

В правом верхнем углу экрана бежал счетчик цифр, начавшийся от тридцати и стремительно, с каждой секундой приближающийся к нулю.

Аппарат чуть заметно тряхнуло – даже стабилизированная камера на какую-то долю секунды не удержала изображение.

– Первый отделился. Второй отделился. Боеприпасы отделились! До поражения семнадцать секунд! Шестнадцать секунд! Траектория цели стабильна! Тринадцать секунд! Есть захват, есть коррекция! Десять секунд!..

Кое-кому из присутствующих показалось, что они видят пикирующие на цель бомбы – у летчиков всегда очень острое зрение, – но, возможно, это была всего лишь помеха.

– Есть цель! Угол места цели пятьдесят один! Дистанция тридцать! Азимут одиннадцать!

– Подтверждаю, цель наблюдаю!

– Локатор в режим сопровождения! Начать синхронизацию!

– Принято, пошла синхронизация!

Цесаревич посмотрел в сторону, жестом подозвал ижевского конструктора.

– Что произошло? поясните.

– Ваше Высочество, когда машина открывает бомболюки – ЭПР резко увеличивается. Пока мы ничего не можем с этим сделать, это общая проблема для разработки беспилотных малозаметных аппаратов. ПВО в этом случае реагирует поздно; когда машина открыла бомболюки, – удар почти нанесен, но вот сама машина может погибнуть. Она беспилотная, но все равно стоит каких-то денег и труда.

Наследник понимающе кивнул.

– Что планируете предпринять?

– Ваше Высочество, мы сейчас экспериментируем с новой конструкцией бомболюков – они раскрываются не створками наружу, а… ну примерно, как хлебница на кухне, вы понимаете, о чем я говорю?

Николай улыбнулся.

– Мне приходилось бывать и на кухне, господин инженер, так что я понимаю, о чем идет речь. Значит, хлебница.

– Именно, Ваше Высочество, как хлебница. Такая конструкция бомболюков отработана на тяжелых бомбардировщиках, она дает засветку вполовину меньшую с самого начала, даже если не принимать дополнительные меры, не оптимизировать конструкцию люков. Но проблема в том, что наш аппарат – это не стратегический бомбардировщик, отсек боевой нагрузки и так невелик, а подобная конструкция бомболюков еще уменьшит его вместимость.

– Спасибо.

Наследник, да и все те, кто прислушивался к тихому разговору, повернулись к экранам, где в этом момент разыгрывался заключительный акт драмы.

На беспилотнике были датчики, они передали оператору сигнал беды – аппарат попал под сильное облучение локатора, не поискового, а под самое настоящее прицеливание. Мгновенно отреагировав, оператор отключил двигатели, переведя машину в режим планирования. Аэродинамическая схема аппарата была настолько хорошо отработана многочасовыми продувками, что даже с выключенным мотором аппарат не закувыркался в воздухе, не рухнул вниз камнем, он просто начал полого снижаться, держа машину террористов в прицеле. На самих бомбах не было аппаратуры прицеливания, это были простые бомбы, на которых повесили блоки планирования. Поэтому держать машину в прицеле было непременным условием для успешного исполнения упражнения.

– Две секунды! Одна секунда! Поражение!

Там, где только что была подпрыгивающая на ухабах машина – не верилось, что шла она без водителя, – теперь возникло бурое пылевое облако…

– Каким боеприпасом был нанесен удар, господа?

– Господин генерал, для выполнения упражнения мы выбрали разовую бомбовую кассету на двести пятьдесят с блоком планирования. Движущаяся по пересеченной местности машина – цель весьма сложная, и, чтобы обеспечить гарантированное накрытие, мы выбрали именно этот боеприпас. Машина небронированная, поэтому, будь там и в самом деле террористы, все они сейчас были бы мертвы. Давайте посмотрим, что там у нас получилось…

Но полковника никто не слушал – все завороженно смотрели на экран, где опытный расчет зенитно-ракетного комплекса пытался выполнить свою учебную задачу.

– Первый, он пропал с экрана! Отметка для стрельбы отсутствует!

– Он пикирует! Выключил двигатели!

– ТОВ, ты его наблюдаешь?!

– Подтверждаю, он уходит из сектора!

– Активизировать прицеливание! Выдать данные для стрельбы вручную!

– Есть прицеливание! Есть ручная синхронизация!

– Обратный отсчет!

Экран сменился счетчиком обратного отсчета, отработавшим десять секунд и остановившимся…

Полковник Манн снова взялся за микрофон.

– Как видите, господа, сопровождение локатором во второй раз было успешно сорвано, но расчет зенитно-ракетного комплекса сумел поймать цель через ТОВ и выдать данные на ракеты вручную. При такой цели и ручных данных для стрельбы вероятность поражения составляет примерно 0,25 – то есть на каждую такую цель следует запускать разом по четыре ракеты, чтобы добиться поражения, близкого к стопроцентному. Поэтому результат упражнения неоднозначен. Аппарат уничтожил назначенную цель, но и сам попал под огонь. Правда, вероятность его поражения при ручном наведении невысока…

– Один-один, господа! – громко сказал цесаревич. – Есть возражения?

Генералы зашумели, но возражений никто не высказал. Это увлекало. Быстрая и жестокая игра в трехмерном пространстве, где совместно действующие игроки отстояли друг от друга на сотни верст, но играли в одну игру и делали одно дело. Это была настоящая мужская игра – и то, что на кону не стояли человеческие жизни, не делало ее менее острой и увлекательной.

– Принято, господа! Счет один-один! Аппарат выполнил программу, но был сбит! Дайте картинку!

Беспилотный вертолет подлетел к собравшимся кружком террористам – один из них помахал рукой в объектив. Потом прошел дальше, камера отчетливо показала искореженный множеством взрывов, обгоревший остов пикапа и иссеченную осколками землю вокруг него. Разовая бомбовая кассета – страшное оружие, это как если с высоты высыпать на землю несколько десятков осколочных гранат, взрывающихся при ударе.

– Счет один-один, продолжаем игру! Дайте картинку с поля-два. Аппарат «Ворон» отныне будет ассистировать – давать картинку и подсвечивать цели по необходимости. Ка-70 в игре! Дайте данные по РВП!

– Аппарат в воздухе, РВП четыре – тридцать!

«Сбитый» «Ворон» успел подняться почти на предельную высоту; на нем были дополнительные баки, и топлива на выполнение еще одного учебного упражнения должно было хватить. С предельной высоты он почти сразу дал картинку второго игрового поля.

– Итак, господа, задача следующая. Перед нами – сильно укрепленный объект. Мало того, еще и находящийся в местности со сложным рельефом. Мы построили примерно то же самое, что строят боевики наркомафии в Афганистане, – горный укрепленный комплекс с подземными ходами. Неплохо укрепленный, прикрытый ПВО – автоматическими зенитными пушками калибра двадцать, крупнокалиберными пулеметами 14,5 и 12,7. Все это у нас есть, пусть и на подходе к объекту. Вертолет должен пролететь через огонь систем ПВО, прорваться к горной, сильно укрепленной базе и уничтожить ее. Еще раз подчеркиваю: пушки и пулеметы самые настоящие, и обстрел тоже будет самый настоящий, беспилотный вертолет не станет в данном случае избегать огня противника, не будет вести по системам ПВО огонь в ответ. Это, скорее, демонстрация боевой живучести машины. Итак, господа, приступаем…

На сей раз на большой экран дали картинку с «Ворона»: сильно изрезанная ущельями гористая местность, что-то вроде долины, едва заметные белые, чуть пульсирующие пятна – костры. На одном из боковых экранов дали две картинки с камер, установленных прямо на месте лагеря, – и представитель Командования специальных операций едва заметно вздрогнул. Все это – панорама долины в ущелье, что разворачивалась перед ним, – было ему до боли знакома и напомнило то, что он хотел бы забыть. Горный Бадахшан, группа из шестнадцати человек, уходящая в горы, проводник из местных, который до сих пор стучал на наркокурьеров и исламистов, а сейчас предал, – и отчаянный четырехчасовой бой против прорывающегося от границы бандитского отряда, торящего дорогу крупному наркокаравану. Погода, как назло, была нелетной, о бронетехнике в горах следовало забыть – и они бились насмерть, вцепившись зубами в камни, против втрое превосходящих по численности бандитов, прошедших специальную подготовку на той стороне границы, почувствовавших вкус крови русских и прущих напролом. Потом ему рассказывали, что, когда его оперировали, никак не могли вынуть намертво зажатый в руке пистолет.

– Внимание, входим в зону!

Вертолет управлялся с того же самолета, проверялась еще и готовность воздушного командного пункта эффективно «дирижировать» беспилотными летательными аппаратами различных классов и типов. На большой монитор дали картинку – пугающую, надо сказать. Вертолет шел в режиме «огибания местности» на минимальной высоте, буквально царапая брюхом землю. Ни один зенитно-ракетный комплекс, отечественный или зарубежный, сбить такую цель не в состоянии. Для нее опасна только скорострельная зенитная артиллерия – старая добрая скорострелка с радаром, изрыгающая море огня и буквально нашпиговывающая снарядами небо.

– До цели три километра! Входим в зону, внимание!

Этого никто не видел. Невозможно было установить камеру, ее бы сразу снесло шквалом огня. В одном из ущелий несколько замаскированных зенитных установок самых разных типов – от повидавшего виды ветерана ДШК на станке до четырехствольной скорострелки «Эрликон» швейцарского производства – открыли огонь по пролетающему вертолету, стремясь шквалом огня сбить его с курса и обрушить на землю. Борт вертолета – он был окрашен в бурый с разводами цвет для маскировки – моментально заискрил рикошетами, пули и снаряды били по броне, но пробить ее пока не могли.

Поняв, что машина попала под обстрел, оператор сделал то, чего делать был не должен – но и прямого запрета на это не было. Развернуться – этот тип вертолета был очень маневренным и мог уверенно лететь хвостом вперед – и нашпиговать горный склон снарядами тридцатимиллиметровой пушки он не мог, но уйти из-под обстрела и не доводить испытание на боевую живучесть до конца он был способен. В конце концов, несмотря на молодость, оператор был профессионалом, а там, в нескольких сотнях километров от воздушного командного пункта, пытались испортить его инструмент, тот самый, которым он собирался делать работу. Это был его аппарат, его вертолет. И потерять, и даже допустить, чтобы ему причинили хоть какие-то повреждения, он не хотел, пусть это и была игра. И поэтому он, резко сработав шагом винтов, буквально выстрелил вертолет вверх, выводя его из зоны огня. Маневр был настолько быстрым и четко выполненным, что ни один из операторов зенитных установок не успел на него среагировать. Вертолет на какие-то мгновения выпрыгнул из-за гребня холма, стоящий в обзоре поисковый локатор зенитно-ракетного комплекса засек его, но даже не успел точно классифицировать его как цель. Мгновение – и вертолет снова ринулся в ущелье, миновав зону огня. Особенно эффектно маневр смотрелся с экрана – сначала будто небо прыгнуло зрителям навстречу, а потом им показалось, что еще немного – и они останутся на этих скалах вместе с догорающим вертолетом.

– Лихо…

– Волк – Мосину-один, прошу доложить о повреждениях и возможности выполнения учебной задачи, прием! – полковник Манн не забывал о своих обязанностях.

– Мосин-один – Волку, повреждения незначительные. Выполнение учебной задачи возможно, как поняли?

– Мосин-один, принято, приступить к выполнению учебной задачи!

Вертолет появился над полем боя внезапно – только что на большом экране перед зрителями проносились лишь каменные стены ущелья, мелькала лента горной речушки внизу – и вдруг они вынеслись на полном ходу в небольшую долину. Какие-то палатки, горящие костры, остовы бронетехники – все это мелькнуло на мгновение, стремительно надвигаясь, а потом почти все поле зрения скрыл дым от стартующих НУРСов и ракет – и сплошная стена разрывов внизу.

Дирижеры из «оркестровой ямы» своевременно переключили на большой экран картинку с парящего в небесах «Ворона» – и там, где совсем недавно пульсировали белые точки костров и стояли черные квадратики техники, сейчас было лишь сплошное бурое облако.

– Мосин-один – Волку, учебная задача выполнена, прошу подтверждения, как поняли?

– Волк – Мосину-один, подтверждаем: цель поражена, возвращайте аппарат на базу, как поняли?

– Мосин-один, вас понял, приступаем к процедуре вывода.

Не сдержавшись, кто-то захлопал, кто-то подхватил…

– Как видите, господа, – чистая победа. Только секунду-две беспилотный вертолет был в поле зрения систем ПВО. Нормальный контакт установить так и не удалось. В гористой, пересеченной местности эта машина неуязвима. Сложнее будет на других ТВД, на Востоке – там ровная местность, пустыня, не спрячешься. Но и там свою роль сыграет внезапность удара. Не забывайте – выставленные нами расчеты зенитных пушек и пулеметов заранее знали о пролете машины и были готовы к нему. В реальной жизни это будет по-другому – полевой лагерь, незнакомая местность, техника, скучившаяся у заправщиков, вымотанные маршем расчеты зенитных средств, всеобщий бардак. В этом случае такой вот вертолет имеет возможность первым же ударом выбить все зенитки, а потом не торопясь добить тех, кто останется.

– Так что же получается, у этой машины совсем нет врагов?

– Ну, почему нет… Британцы и североамериканцы разрабатывают оснащенный тридцатимиллиметровой пушкой высокоманевренный штурмовик – как раз для борьбы с нашими вертолетами, которых они боятся. Но тут они загоняют в ловушку сами себя. Они создают самолет с крейсерской скоростью, позволяющей охотиться именно на боевые и транспортные вертолеты. Но такой самолет становится предельно уязвимым от огня с земли – а ведь они его делают легкобронированным. «Шилка» распилит такой «противовертолет» напополам. Если вертолетчики примут воздушный бой – у них тоже есть шансы, и неплохие, ведь мы уже совместили систему управления огнем вертолета с Р-73, ракетами ближнего боя. Может также состояться ситуация боя «вертолет – вертолет», но основной североамериканский боевой вертолет АН-64 «Апач», например, бронирован только от огня с земли. Да, он пока превосходит нас в электронике, его система управления огнем, например, позволяет одновременно выстрелить все шестнадцать «Хеллфайров» с минимальными промежутками по шестнадцати целям, но попадания даже одного тридцатимиллиметрового снаряда в двигательную установку он не выдержит. В бронировании этого вертолета имеются критические пробелы. Третье поле, пожалуйста.

Третье поле было самым представительным. Воинская часть – действующая, со всей техникой, только без солдат. Солдат на время представления убрали, потому что риск для их жизни существовал. Но в остальном это была самая настоящая воинская часть, хорошо, даже слишком хорошо прикрытая средствами ПВО.

– Господа, задача номер три. Эта воинская часть прикрыта не только четырьмя расчетами ЗРАК «Тунгуска», но и комплексом С-300ПМУ, находящимся на небольшом удалении от нее. Посередине охраняемой зоны стоит станция «Ранжир», координирующая работу системы ПВО и обмен информацией между различными ее составляющими. Мало того, есть еще и радиолокационная станция, поднятая на дирижабле, чтобы просматривать мертвую для наземных станций зону. Группе аппаратов «Скат» нужно будет преодолеть заграждения ПВО, выйти к цели и поразить ее. При этом в бою с системой ПВО станут применяться как пассивные средства противодействия, так и активные. Два аппарата из пяти будут нести учебные противорадиолокационные ракеты, их задача – проломить систему ПВО, еще на одном аппарате установлена станция РЭБ. Только два последних будут нести учебные бомбы и попытаются ударить по воинской части ими, если их не собьют.

Беспилотные самолеты взлетели уже давно, с другого аэродрома. На них не было никаких камер, потому что любой обмен информацией мог быть засечен средствами ПВО. Для усложнения задачи в их программу не завели точки базирования средств ПВО, потому что при реальной операции их положение на местности может быть и неизвестным. Самолеты не обменивались информацией между собой, хотя возможность такая была, – для скрытности обмен начнется после того, как хотя бы один аппарат будет засечен системой ПВО. В отличие от обычных беспилотных машин, управляемых операторами, на этих была установлена более сложная система пилотирования, при которой летательный аппарат сам оценивал обстановку, рельеф местности, наличие угроз и сам принимал решение – потому что вести самолет на скорости, превышающей 1Мах[91], не находясь в нем, почти невозможно.

Избегая обнаружения радарами и поисковыми локаторами противника, машины снизились и пошли над самой землей, стараясь как можно плотнее прижиматься к ней, иногда опускаясь до высоты десять метров над поверхностью. Хотя местность и была малонаселенной, но люди здесь все же проживали. В тот день в полицию поступило немало звонков, взволнованные свидетели рассказывали о самом разном – от низко летящих самолетов до происков дьявола. Один из кулаков-землевладельцев, лично вносивший подкормку на свои поля, выскочил из кабины трактора и бросился наутек, когда две машины пронеслись над его полем на предельно низкой высоте, с двух сторон обогнув кабину его огромного пропашного трактора. Бесшумно – а потом, когда они уже скрылись, трактор даже качнуло звуковой волной. На одной из дорог случилось дорожно-транспортное происшествие…

Но это все будет потом. А пока взоры всех присутствующих обратились на боковые мониторы, передающие обстановку на постах управления системами ПВО. Основой, нервным центром «группы защиты», была станция «Ранжир», в которой работали три опытных оператора.

– Внимание, есть контакт! – игра началась…

– Подтверждаю, есть контакт, – сразу же отозвался другой оператор, – цели малозаметные, высокоскоростные, идут по азимуту сто сорок!

– Подтвердить контакт по ТОВ!

– Контакт подтвердить невозможно, наземные станции их не видят!

– Цели реагируют на контакт! Цели увеличивают скорость! Цели ставят помехи! Контакт потерян!

– Восстановить контакт! Откорректировать по Легенде!

Легендой называлась спутниковая группировка двойного назначения, ради сегодняшних учений группе защиты выделили отдельный канал для работы с ней. Это было более чем щедро, потому что никакой возможности скрыться от всевидящего глаза спутника не существовало. Даже облачность не была для него помехой. А сегодня облачности не было – видимость сто.

– Есть контакт! Контакт слабый!

– Выдать данные для стрельбы!

– Барсук – всем! Воздушное нападение с азимута сто сорок, начинаю передачу данных! Готовность к стрельбе!

Огневые станции одна за другой доложили, что целей не видят. Времени для принятия решений совсем не было.

– Барсук – всем! Выдать данные на ракеты вручную! Открыть заградительный огонь по азимутам!

– Цели разделились! Две идут прямо на нас! Азимут сто сорок! Одна заходит с азимута двести, активно маневрирует!

Вырвавшись на позицию для стрельбы, два аппарата дали залп ПРР-ками[92] – с предельной дальности, больше наудачу. Затем снова резко сменили курс, начали маневрировать, сбивая прицел и не позволяя захватить их по данным, получаемым на поисковых локаторах вручную. Все локаторы были переключены из поискового режима в режим прицеливания и сейчас узконаправленными импульсами простреливали горизонт, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Но устойчивого контакта не было, а на одной из целей в полную мощь работала система радиоэлектронной борьбы – РЭБ. Установки открыли огонь – самый настоящий – по приближающимся ПРР, пытаясь сбить хоть одну из них.

– Барсук – всем! Выключить локаторы! Начать движение! Заградительный огонь!

ПРР – страшная штука. Скорость под две звуковых, идет в режиме огибания местности, автоматически отслеживает работающие локаторы и нацеливается на них. Если локатор вдруг выключился – она идет на последнюю точку, где была отслежена его работа. Взорвавшись, она выбрасывает стальную шрапнель, пронизывающую пост управления станцией ПВО и убивающую сидящих там специалистов. Вот почему в перспективных комплексах пост управления был выполнен бронированным, потому что подготовленные специалисты ПВО важнее техники, слишком долго их приходится учить, и слишком много вкладывается в обучение. Но как бы то ни было, попадание ПРР в позицию системы ПВО означает выход установки из строя.

Две ракеты были сбиты, лопнули грязно-дымным облаком, пересекшись со струями огня, выплескиваемыми четырьмя мобильными установками ЗРК. Две остальные нанесли удар – одна уничтожила комплекс С-300, менее мобильный, чем легкие установки на гусеничном шасси, вторая попыталась уничтожить одну из мобильных установок, но та вовремя выключила локатор и сорвалась с места. Удар пришелся по оставленной позиции.