Государство, армия и общество Древнего Египта

Во многих частях Египта, где природные условия были неблагоприятными, люди, без сомнения, сильно отставали в цивилизованности от остальных своих соотечественников – например, люди, жившие в болотах (сохете), которые изображены на памятниках Древнего царства как пастухи или охотники на птиц с силками. Их одежда из тростниковых циновок, а также прически и бороды придавали им весьма варварский вид. Возможно, эти болотные жители принадлежали к иному народу, чем коренные египтяне. Мы знаем, что на северо-западе дельты жили ливийцы и что было время, когда какое-то иноземное население существовало также на ее северо-востоке. Под этим населением мы имеем в виду тот народ, чьи хорошо заметные отличительные черты мы узнаем у так называемых гиксосских сфинксов из Таниса и чьими потомками были средневековые башмуриты.

Глава III

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

В предыдущей главе мы, к несчастью, были обязаны иметь дело главным образом с условиями жизни в доисторическую эпоху, о которых мы можем лишь делать предположения. С появлением первых надписей мы оказываемся на более твердой почве исторического знания. Читатель не должен ожидать очень многого от короткого наброска истории Египта, который будет здесь дан: значительная часть наших знаний – это лишь имена царей и последовательность, в которой они сменяли один другого, а для некоторых периодов даже цари определены не вполне точно. Как правило, из надписей можно узнать мало фактов, поскольку эти надписи содержат в основном глупые преувеличенные славословия в честь монарха. Сто текстов расскажут нам о том, что фараон был «другом богов» и что он «разгромил варваров», но, возможно, всего одна-единственная надпись сообщит нам, какой храм он построил или против какого народа посылал сражаться своих воинов. О гражданских войнах и спорах по поводу наследования престола надписи всегда умалчивают, чтобы потомки знали лишь о том, что «боги возвели фараона, своего сына, на трон, чтобы мир мог радоваться».

Солнечный диск с ярко окрашенными крыльями – символ победоносного царя

Хронологических данных нам тоже не хватает. Мы можем с уверенностью сказать, что сын Псаметтиха царь Нехо II правил в 610–595 годах до н. э., царь Шешонк I в 950–929 годах до н. э., Рамсес II в 1317–1251 (или 1290–1224) годах до н. э., а Тутмос III[15] в 1525–1473 (или 1490–1436) годах до н. э., но кроме этого мы мало что можем сказать. Правление Аменемхета I одни помещают примерно в 2130-е гг. до н. э., другие примерно в 2380-е гг. до н. э., а третьи около 2466 года до н. э. (современные источники дают около 2000–1970 годов до н. э. – Ред.), а для царя Снофру и его преемников количество различных предлагаемых дат еще больше. Выберем ли мы 2830 год до н. э., как предлагает Эдвард Мейер, или 3124 год до н. э., как Лепсиус, или 3766 год до н. э., как Бругш, одну дату так же невозможно доказать, как другую (в современных источниках принято: или XXVII век до н. э., или 2613–2589 годы до н. э. – Ред.). Мы смогли бы составить почти точную хронологическую таблицу, если бы у нас был весь Туринский папирус, а не лишь несколько его отрывков, поскольку в этом документе содержится список царей с указанием длительности их правления, – или если бы до нас дошла целиком вся история Египта, написанная на греческом языке Манефоном, а не всего несколько скупых цитат из нее.

Но и тогда наши датировки не были бы вполне достоверными, поскольку мы знаем, что и составитель Туринского папируса, и Манефон не всегда имели верные сведения о самых древних царях.

Лепсиус собрал вместе все, что можно найти в этих двух источниках, и его хронология в целом дает нам верное представление об истории Египта, в особенности о ее более поздних периодах. Поскольку было бы невозможно назвать точные данные, я предпочитаю давать в этой книге хронологию в круглых числах, чтобы читатель с первого взгляда понял, что они только приблизительные. Я буду следовать хронологии, которой придерживается Эдвард Мейер в своей прекрасной «Истории Древнего Востока», и приведенные цифры могут считаться близкими к истине начиная примерно с 1530 года до н. э. Для более раннего времени это лишь наименьшие даты, то есть наиболее поздние из возможных даты царствования того или иного правителя; например, сказано, что Аменемхет I царствовал в 2130 г. до н. э., это значит, что он правил не позже этого времени, хотя мог править на одно или даже два столетия раньше (как уже было ранее показано, современные данные – около 2000–1970 годов до н. э. – Ред.). Разумеется, чем более ранний период мы рассматриваем, тем меньше уверенности, и, когда мы заявляем, что самая поздняя возможная дата правления царя Снофру 2830 год до н. э., мы, возможно, помещаем его на пятьсот лет позже времени, когда он жил (современные источники дают XXVII век до н. э. и даже позже – см. выше. – Ред.). Чтобы справиться с трудностями, возникающими из-за неточной хронологии, египтологи по примеру Манефона разделили царей Египта на династии, которым дали номера. С точки зрения истории это деление не всегда точное, но оно полезно с практической точки зрения и помогает нам сохранить привычные старинные названия различных периодов египетской истории. Кроме этого, нам почти нечего делать с 30 династиями, на которые было поделено время до завоевания Египта Александром и из которых главные перечислены ниже:

Мы должны принимать во внимание только это деление на три периода и просим читателя хорошо запомнить их и обратить внимание на следующие факты: после трех первых династий не осталось никаких памятников, периоды с VII по X и с XIII по XVII династии были т. н. переходными (смутными) эпохами, а от времени после ХХ династии сохранилось так мало надписей и папирусов, что они дают слишком мало материала для нашей цели (XXI–XXV династии, XI–VII вв. до н. э. – третий переходный период. – Ред.).

К началу эпохи IV династии Египет уже был объединен в одно царство, но мы можем быть уверены, что политическое положение в этой стране не было таким с самого начала. Нет сомнения, что до этого она делилась на две части, граница между которыми проходила немного выше Мемфиса. Мы не знаем, при каком царе эти «две страны» были объединены (они не слились по-настоящему в одну страну); вероятно, этим царем был один из правителей Верхнего Египта, поскольку более поздние цари всей страны носили только титулы этих правителей. Это мог быть Менес, о котором в египетской легенде говорится, что он был первым царем людей, что он был родом из Тина (Тиса) в Верхнем Египте и основал Мемфис. В этом случае Египет ко времени правления IV династии уже около трехсот лет был единым царством, но каким бы сильным ни было это единое царство, нет никаких следов того, чтобы оно заявляло свои права на власть где-либо за пределами Египта. Мы не знаем ни о великих войнах, ни о завоеваниях, возможно, потому, что эти правители находили более важное, по их мнению, применение ресурсам своей страны. Они должны были строить себе гигантские гробницы – те стоящие на Мемфисском плато пирамиды, которые стали символами Египта.

Все цари Древнего царства позволили себе эту роскошь, и эта эпоха по праву получила название век пирамид, поскольку практически вся жизнь страны вращалась вокруг строительства этих царских гробниц.

Особенно прославились постройкой своих гробниц три царя из IV династии – Хуфу (Хеопс), Хафра (Хефрен) и Менкаур (Микерин). Им мы должны быть благодарны за три знаменитые пирамиды в Гизе. Преемники этих фараонов тоже построили себе великолепные гробницы, и если ни одна из них не может соперничать с усыпальницами Хуфу и Хафры, то, возможно, потому, что более поздние цари не могли уделять своим гробницам так много времени, как эти два монарха, чьи царствования были очень долгими. Одновременно велись и другие работы: восстанавливались или расширялись храмы, разрабатывались месторождения на Синайском полуострове, возводилось бесчисленное множество частных гробниц для придворных, причем частично на средства государства.

Царь Хафра (музей в Гизе, из книги Перро – Шипье)

Так египтяне активно удовлетворяли во времена Древнего царства свою безумную любовь к строительству, столь характерную для них, и принцы с гордостью носили титул «надзиратель за работами царя». Мы должны быть благодарны этим древним архитекторам, потому что без нерелигиозных рельефов, которые украшают частные гробницы, окружающие каждую пирамиду, мы почти ничего бы не знали о веселой и приятной жизни этой древней эпохи.

Менкаур (Микерин), Хафра (Хефрен), Хуфу (Хеопс). Долина Нила. Пирамиды в Гизе – вид с юга (согласно L. D. I. 19)

Интересно отметить, какой эпоха Древнего царства казалась египтянам, жившим позже. Во времена Нового царства люди смотрели на нее как на туманное прошлое, которое было намного раньше классической эпохи, и, если они желали представить какое-то событие (например, обнаружение священной книги) как произошедшее очень давно, они приписывали его одному из этих древних правителей. Людям времени Псаметтиха (VII в. до н. э.) Древнее царство, напротив, казалось самой прекрасной эпохой в истории Египта; они с наслаждением подражали обычаям того времени, даже там, где это было нежелательно, – например, в трудной орфографии. Простой же народ поздних времен и греческие путешественники, получавшие сведения от простых людей, смотрели на век пирамид как на время, когда низшие слои населения Египта были тяжело угнетены принудительным трудом. И наконец, современному миру кажется, что Древнее царство было временем молодой силы и ничем не нарушаемого развития, поскольку не только в рисунках из гробниц не видно отвращения к земному миру, но и само по себе искусство этого времени свежее, чем в любую последующую эпоху. Позднейшие художники не смогли достичь уровня таких произведений, как статуя писца (сейчас в Лувре. – Ред.) или статуя царя Хафры.

Согласно подсчетам, IV и V династии правили около 300 лет, и за это время могли смениться пятнадцать царей. Народ за это время тоже не остался без изменений, и если мы сравним какой-нибудь памятник времен Снофру, одного из первых царей IV династии, с памятником эпохи Исеси или Унаса, правивших в конце V династии, мы сразу увидим, что старинная простота уступила место большей роскоши.

Сфинкс из Таниса

Пепи I (Пиопи), третий царь VI династии, достоин особого внимания. Он, видимо, был могущественным монархом, поскольку его памятники обнаружены по всему Египту, а также в различных рудниках и каменоломнях. Он строил здания и в Дандаре, и в Танисе, и все же в его время, видимо, произошла децентрализация власти. Это могло случиться во время возвышения VI династии. До этого времени знатных людей страны, хотя едва ли все они жили в столице, хоронили в мемфисском городе мертвых, а в эти годы в стране возникли и другие кладбища. Многие княжеские семьи находили вечный покой возле своих домов (например, так появились гробницы в Завиет-эль-Мейтине), а другие, особо набожные, возводили себе гробницы на священной земле Абидоса, возле могилы Осириса. Одна надпись рассказывает нам о большом походе Пепи I в Палестину и Сирию (для чего созывалось общеегипетское ополчение, а также вспомогательные отряды «эфиопов мирных» или «прирученных», всего «много десятков тысяч». – Ред.).

О царях, правивших непосредственно после Пепи (Пиопи) I, мы знаем мало, хотя их гробницы и имена все же дошли до нас. После них наступает период, о котором нет никаких исторических сведений. Мы не знаем, что случилось с царством Пепи I, и, хотя можем предположить, что оно потом распалось на маленькие княжества, история по этому поводу молчит. Мы не можем сказать и о том, как долго страна была расколота таким образом – вероятно, это продолжалось долго, поскольку в эпоху Среднего царства Египет выглядел уже совершенно по-иному.

Востоком дельты в это время, вероятно, управлял могущественный род правителей, первый царь которого, по сообщению Манефона, был более могущественным и более злым и порочным, чем любой предыдущий монарх. Эти варвары, вероятно, были исконными жителями этой части дельты, и я полагаю, что именно ими созданы те замечательные неегипетские статуи и сфинксы, которые обычно считаются памятниками более поздней эпохи вторжения гиксосов.

В Фивах тогда же правила другая династия, которую называют XI. Все правители в ней носили имена Антеф (Иниотеф) и Ментухотеп. Один из последних представителей этой династии, Ментухотеп II, снова объединил все царство и восстановил систему централизованного правления. Со смертью Ментухотепа IV эта династия, сделавшая так много для Египта, прервалась, и фараоном стал Аменемхет I, ближайший к предыдущему царю сановник, основавший XII династию. Он продолжил наведение порядка в стране, «чтобы одолеть зло, он, сиявший как бог Атум, должен был восстанавливать то, что находил разрушенным. Он отделил один город от другого, он определил границы земель каждого города и установил межевые камни, прочные, как небосвод».

Царь делал это не руководствуясь только собственным желанием, «он искал сведения в книгах о том, какой округ орошаемых земель принадлежал каждому городу, и границы такого округа проводились согласно старым записям, потому что он очень любил истину»[16].

Таким образом, первые цари XII династии продолжали организовывать страну, и в результате они сумели поднять свое царство на более высокий уровень цивилизации.

Эти цари, которые носили имена Аменемхет (I, II, III, IV) или Сенусерт (I, II, III) (а также была и фараон-женщина Нефрусебек. – Ред.), возвели во внутренних областях страны много построек, и не только храмов и гробниц, но и таких, которые служили на благо всем. Аменемхет III разработал замысел постройки огромного водохранилища в Файюме – того, которое обычно называют озером Мериса и о котором мы говорили в первой главе. Литература и искусство тоже процветали.

Результатом этого преуспеяния в собственном доме стало распространение власти египетских правителей на другие страны. Насколько нам известно, в это время египтяне активно завоевывали чужие земли, и в первую очередь направили свое оружие против Нубии. Там их привлекали не пахотные земли узкой в этой стране долины Нила, а золотые рудники в пустыне. Цари XII династии снова и снова сражались в Нубии за обладание ими, а Сенусерт III построил большую пограничную крепость в Семне. Поэтому он считался подлинным завоевателем Нубии, и через пятьсот лет после него Тутмос III, когда вел такие же войны, посчитал своим долгом воздвигнуть храм в память своего великого предшественника. Цари XII династии постоянно поддерживали связь также с Сирией и Южной Аравией, но это общение, похоже, чаще было мирным (известно, что Сенусерт III ходил войной на Палестину. – Ред.). Короче говоря, двести с лишним лет правления XII династии были для Египта эпохой такого процветания, что легко понять, отчего египтяне более поздних времен смотрели на это время как на классическую эпоху своего народа. Цари XII династии считались идеальными мудрыми правителями, а язык того времени – образцом хорошего стиля для письменных сочинений.

Затем наступила долгая эпоха безвестных царей, от которой до нас дошло мало памятников и построек. Вероятно, снова наступило время политических беспорядков, когда царство расшатывалось и разделялось на части в результате споров за наследство (хотя такого распада, который последовал за периодом Древнего царства, не произошло. – Ред.). В конце концов смертельный удар ослабленному государству нанесло знаменитое вторжение «правителей пастухов», которые у греков назывались «гиксосы». Чужеземные кочевники (весьма пестрого племенного состава – от арийцев до семитов. – Ред.) вторглись в дельту с северо-востока и завоевали Египет. Мы не знаем всех подробностей истории гиксосов. Но мы знаем, что их правители сделали столицей Египта Аварис на востоке дельты и что гиксосы молились своему местному богу Сутеху (который хотя и именовался по-египетски Сет, но, видимо, только отождествлялся с ним. – Ред.). Вероятно, события развивались так же, как при подобных этому вторжениях варваров. Царство, ослабленное междоусобной борьбой, было уничтожено ужасающим по силе ударом, но затем, когда наступил мир, гиксосы, вероятно, обнаружили, что, хотя они смогли завоевать Египет, они не могут им управлять. Тогда возродилась старая форма правления, и только гарнизоны варваров остались единственным признаком того, что страна находилась в руках у чужеземцев. Силу гиксосам давала их крепость Аварис; правители жили в этой крепости и были довольны, что князья провинций присылают им большую дань. После смены нескольких поколений завоеватели, разумеется, стали цивилизованными людьми, и гиксосы, возможно, были такими же хорошими египтянами, как потомки Чингисхана и Хулагу стали хорошими мусульманами. И так же, как монголы, гиксосы лишились своего могущества, поскольку цивилизация в конце концов уничтожает грубый кочевой народ так же верно, как растения пустыни гибнут в плодородной почве. Если бы гиксосы достаточно долго оставались в Египте, они бы, несомненно, были поглощены египетским народом и не оставили после себя никаких следов. Но случилось иначе: гиксосов после ста с небольшим лет владычества прогнали из Египта силой.

Местом рождения Нового царства стали Фивы. Там правила, выплачивая дань гиксосам, т. н. XVII (по Манефону) династия, которая, возможно, вела свой род от прежних царей (от XIII династии. – Ред.). Один правитель из этой династии, по имени Таа, начал борьбу с гиксосами (третий гиксосский царь Апопи I перед этим передал часть своей власти семейной ветви, классифицированной Манефоном как XVI династия). Преемник Таа, Секененра, продолжил национально-освободительную войну (его мумия свидетельствует о насильственной смерти), его сменил Камос (пал в бою) и, наконец, Яхмос, ставший основателем XVIII династии. – Ред.). Гиксосы оказали отчаянное сопротивление в Аварисе, и только с третьего раза этот город был взят приступом. Яхмос сумел очень выгодно использовать свою победу: сразу же после нее он повел войска на восток и дошел до далекого Шарухена в Палестине. Этот поход играет важную роль как один из шагов в том направлении, по которому политика Египта развивалась потом в течение нескольких веков. Новое царство – эпоха завоеваний – начинается с Яхмоса. Кажется, что Египет в предыдущие годы накапливал силу как поле, лежащее под паром, и теперь эта страна поднялась до таких высот процветания и могущества, каких она не достигала ни до, ни после этого. Ее сила проявилась не в гигантских постройках, как в более ранние дни ее славы, а в завоевании чужих земель. Фараоны этой эпохи довели свои войска до Евфрата и ввели их в далекий Судан. Египтяне словно вышли из тьмы и взошли на вершину: они стали одним из сильнейших народов мира, и результаты этого нового положения скоро стали видны.

Египтяне вошли в соприкосновение с чужеземными народами, на которые раньше смотрели сверху вниз, считая их варварами, – и теперь обнаружили, к своему удивлению, что их северные соседи имеют цивилизацию, почти равную их собственной. Они начали восхищаться этой цивилизацией; вскоре стало допустимым поклонение Балу (Ваалу) и Астарте и сделалось модно щеголять чужеземными ханаанскими словами – это очень похоже на то, как в прошлом (то есть XVIII. – Пер.) веке было у немцев с обрывками французского языка.

Затем XVIII династия направила свои военные действия против Нубии, которую нужно было завоевывать снова. Яхмос снова и снова сражался за обладание Нубией, а его внук Тутмос I покорил эту страну до третьего порога Нила. С этого времени «презренная страна Куш» была превращена в провинцию Египта и постепенно стала цивилизованной; но при этом она находилась под отдельным управлением, а правивший в ней наместник носил титул «царский сын из страны Куш» и был одним из самых важных должностных лиц при дворе в эпоху Нового царства. Аменхотеп I сражался только против ливийцев, но его сын Тутмос I помимо того, что завоевал Нубию, провел еще одну большую войну на севере. Он покорил всю Палестину и всю Сирию, разбил войско такого крупного государства, как Митанни (хурриты, во главе которых стояло арийское племя митанни. – Ред.), проник в Месопотамию и восточнее Евфрата поставил стелу, чтобы сообщить потомству о своих победах. Однако эта великая война не имела долговременных результатов, так как после смерти этого царя Тутмос II и его сводная сестра и супруга, царица Хатшепсут, которые стали царствовать после него, предпочли отказаться от обладания провинцией, которую было очень трудно удерживать. Согласно завещанию их отца, эти царь и царица правили совместно, но как долго, мы не знаем; вероятно, это продолжалось лишь короткое время. Когда Тутмос II умер, Хатшепсут начала свое царствование в качестве единственной правительницы с того, что стерла имя своего брата со всех памятников, и подозрение, что она была в какой-то мере причастна к смерти своего брата, видимо, справедливо. У нее был номинальный соправитель, несовершеннолетний племянник Тутмос III (сын Тутмоса II от одной из жен (не главной).

Тутмос III (гранитная статуя в музее Гизы)

Царствование этой женщины, египетской Екатерины II, было мирным; похоже, что ее единственным подвигом в чужих странах было великое плавание на родину благовоний – в страны Красного моря, о котором у нас часто будут случаи упомянуть позже. Она также очень много строила; мы должны особо упомянуть ее храм в Дейр-эль-Бахри, в западной части Фив. При подобном правлении царицы всегда существует могущественный фаворит. В этом случае фаворитом был, видимо, некто Сененмут, который первоначально был жрецом в храме Амона, а затем и управляющим личным хозяйством фараона и хозяйством Амона. В надписи на своей статуе, которая находится в Берлинском музее, он хвалится тем, что его государыня сделала его «великим в обеих странах» и «вождем над вождями» во всем Египте[17].

Хатшепсут умерла, процарствовав более двадцати лет, и Тутмос III расплатился с ней за тот вред, который она причинила его отцу, – приказал стереть ее имя со всех памятников, и снова мы не можем не подозревать, что смена власти произошла насильственным путем. Как бы то ни было, правление Тутмоса III было великой эпохой в истории Египта, поскольку этот молодой правитель шел вслед за своими предками по пути завоеваний. На двадцать втором году своего формального царствования, то есть в первый год своего настоящего правления, он повел войска в Сирию. На юге Палестины у него не было никаких трудностей, но возле города Мегиддо, на севере Палестины, он впервые встретился с серьезным сопротивлением: на его пути встала армия союза всех городов Палестины и Сирии под командованием правителя города Кадеш. Произошло сражение, и египтяне одержали полную победу, а Мегиддо сдался после нескольких недель осады, и вся страна покорилась завоевателю. После этого первого похода неутомимый победитель совершил еще не меньше четырнадцати других и этими войнами в конце концов укрепил свою власть над всей Палестиной и Сирией (на севере вплоть до современного залива Искендерун) к западу от Евфрата, через который он переправился со своей армией. Более далекие страны, например Сангара (восточнее Евфрата, современные горы Синджар), Ассирия, Киликия и Кипр, не принадлежали ему, а так называемая дань, которую он получал от них, на самом деле была подарками, которые они добровольно присылали своему могущественному соседу. В летописи, где описаны дела Тутмоса III, мы впервые встречаем упоминание о царе народа хета (хетты): их город Кадеш этот египетский монарх захватил во время одного из последних походов. Примерно через сто лет как раз хетты сумели занять в мировой политике то место, которое прежде принадлежало Египту.

Похоже, что одновременно с войнами в Сирии шли войны на юге, и границы Египетского царства были раздвинуты до Судана. Тутмос III также строил огромные здания, используя для этого военнопленных, и мы легко можем представить себе, каким героем он казался потомкам. Даже при XIX династии частные лица помещали его на своих печатях[18].

Счастливый случай сохранил для нас мумию этого великого завоевателя, и мы можем видеть, что он, подобно Наполеону, был мал ростом.

Его сын Аменхотеп II и его внук Тутмос IV, которые оба правили недолго, сохраняли единство царства, энергично подавляя все попытки восстания покоренных народов. Его правнук Аменхотеп III правил всеми странами от Эфиопии до Евфрата, и со временем эта обширная империя могла бы стать единым прочным царством, если бы после смерти Аменхотепа III в Египте не начались беспорядки, из-за которых стало невозможно удерживать сирийские владения. Эта смута произошла не из-за споров за наследство, которые обычно становятся причиной политических волнений на Востоке, а из-за попытки реформировать египетскую религию.

Аменхотеп III – изображение в его гробнице (из книги Шампольона)

Древняя религия Египта была, если говорить обобщенно, поклонением солнечным богам. Ра, Гор, Атум, Осирис все были различными представлениями о боге солнца (они были соединены в самый ранний период истории Египта. – Ред.): один был солнце – податель жизни, другой – солнце, разгоняющее тьму, третий – солнце, умирающее сегодня и снова восходящее завтра. В одной местности люди предпочитали называть своего бога Ра, в другой Гор, в третьей Осирис. В разных храмах возникли разные обычаи и разные легенды, связанные каждая только с одной из форм солнечного божества. Таким образом бог солнца в египетской религии был все же разделен на части, которые в представлении людей были отдельными богами. Едва ли могло быть иначе, потому что мифы о Горе были совершенно иными, чем мифы о Ра или Осирисе. Но даже в самые давние времена образованная часть общества считала, что по своей сути эти божества – одно и то же, и жрецы не отворачивались от этого учения, а боролись за то, чтобы усвоить представление о едином боге, которого поэзия и мифы разделили на разных богов. В эпоху Нового царства Ра, Атум, Гор и Осирис были лишь разными именами одного и того же бога. Чтобы усовершенствовать свою религиозную систему, они развили эту идею даже дальше – отождествили с богом солнца богов, которые на самом деле не имели с ним ничего общего, например Амона, бога урожая, и Себека, бога водной стихии и плодородия. Как обычно бывает в любой религии, когда она в упадке, границы, отделяющие одно божество от другого, были стерты, и верующие, обращаясь к своему богу, на одном дыхании называли его Ра, Амон, Атум и Гор. Однако сословию жрецов не хватило мужества на то, чтобы сделать последний шаг, то есть уничтожить те различия, которые они называли искусственными, и поклоняться одному богу под одним именем. Они продолжали жить по-старому, сохраняя поклонение всем богам так же, как сохраняли самые банальные обычаи более грубых времен. Легко представить себе, как много противоречий возникало из-за этого.

Аменхотеп IV. Статуя, находящаяся в Лувре, – из работы Шипье

И вот теперь один из египетских царей, Аменхотеп IV, сын Аменхотепа III и царицы Тии, которая, похоже, играла важную роль при дворе своего сына, попробовал сделать этот последний шаг: на место запутанной системы из многочисленных богов прошлого он попытался поставить бога солнца как единственного живого бога. Как этот молодой царь сумел освободиться от суеверного почтения к вере своих отцов, мы не знаем; по его портрету мы можем видеть, что у него было не слишком крепкое здоровье, и возможно, что фанатизм, с которым он взялся за эту достойную похвалы реформу, был вызван его телесной слабостью. Он ввел поклонение солнцу как единственному богу и, следуя, вероятно, гелиопольскому учению, называл этого бога Ра-Хармахис или, что бывало чаще, Этен (в книгах русских авторов по истории Египта это имя читается Атон. – Пер.), то есть солнечный диск. Если бы он ограничился лишь тем, что официально учредил новый культ, его усилия могли бы увенчаться успехом; но он попытался применить насилие, и потому его нововведение, хотя и имело временный успех, просуществовало недолго. Он начал истреблять всякую память о прежних богах, и в первую очередь объявил войну великому богу своих предков, Амону, имя которого стер со всех памятников.

Эхнатон, его супруга и шесть дочерей приносят дары солнечному диску. К царю спускаются лучи света, которые заканчиваются ладонями. В надписи указаны имена и титулы бога и царской семьи

Свое имя, в которое входило имя Амона, он сменил на новое – Эхнатон, что значит «благой для солнца» (или «угодный Атону»), а поскольку столица, где жили его знаменитые предки, была полна памятников, созданных в честь Амона, этот царь-протестант решил больше не жить в таком месте поклонения прежнему богу; поэтому он покинул Фивы и построил новый город под названием «Горизонт Солнечного Диска» («Горизонт Атона») возле того места, где сейчас находится Эль-Амарна. Мы не знаем, как долго он жил там со своей матерью Тией, своей супругой Нефертити и своими семью дочерьми. Рисунки в построенных там гробницах (о которых мы часто будем упоминать) показывают, что в новой столице были возведены роскошные здания и обитал блестящий царский двор.

Когда Эхнатон умер, престол занял сначала его зять Сменхкара, затем другой зять Эхнатона, Тутанхамон (первоначально Тутанхатон), а потом бывший начальник колесничного войска Эйе, который ранее был горячим приверженцем новой религии. Уже при Сменхкаре начался возврат к прежней религии, Тутанхамон его продолжил (в т. ч. сменив имя), а пришедший к власти через четыре года правления Эйе главный военачальник Хоремхеб приказал удалить из всех надписей в стране имена трех предыдущих фараонов (заменив их собственным), энергично положил конец реформации и сровнял с землей здания, построенные фараоном-еретиком. Мы всегда будем сожалеть о печальном конце реформации Эхнатона, поскольку, хотя прекращение беспорядков и было хорошо для страны, эта победа старой ортодоксальной партии навсегда определила судьбу египетской веры: больше никто не пытался ее реформировать, и потому религиозные взгляды египетского народа стали более узкими.

Преемники Хоремхеба, цари XIX династии, старались восстановить власть Египта на севере, но перед ними встали трудности, которые были теперь гораздо большими, чем у их предшественников из XVIII династии. Похоже, что во время религиозных столкновений, когда Египет был не в силах удерживать свои владения в Сирии, Хеттское царство хорошо использовало удачное время и завладело тем наследством, которое оставили в том краю фараоны. Хетты в те времена, видимо, были могущественным народом, поскольку они овладели Сирией, севером Месопотамии и большей частью Малой Азии. У нас мало точных знаний о них. Судя по названию этого народа (название заимствовано у местного кавказоязычного народа хатти, а первоначально хетты объединились вокруг племени несийцев. Пришли же они в Малую Азию около 2300–2200 годов до н. э. из степей и лесостепей Восточной Европы и родственны кельтам, славянам, германцам и другим арийским народам, а особенно будущим италикам, в т. ч. римлянам – прослеживаются лингвистические общности. – Ред.), его язык не был семитским (он был индоевропейским. – Пер.), но похоже, что его религия была преобладающей в Сирии. Этот народ был известен ассирийцам, в более поздние времена одно из хеттских княжеств, уцелевших после гибели державы, имело свою столицу на Евфрате (Кархемиш), полулегендарные «хиттим» Ветхого Завета, вероятно, тоже хетты. В то время, о котором мы рассказываем, это был народ с высокой цивилизацией, и нужно надеяться, что систематические раскопки на севере Сирии (и в Малой Азии, где с 1906 года раскопана столица Хеттского царства Хаттусас) могут значительно увеличить число известных нам памятников и надписей хеттских царей. Те немногие, которые уже найдены, позволяют нам увидеть, что этот народ писал иероглифами, немного похожими на египетские, но его искусство находилось больше под влиянием Ассирии и Вавилона. Таким образом, теперь египтянам противостояло могучее царство, а не несколько маленьких государств, и поэтому мы не удивляемся, узнавая о том, что эти войны были не такими успешными, как войны Тутмоса III. (Уже после смерти Тутанхамона Египет едва не был покорен хеттами. Вдова Тутанхамона предложила царю хеттов Суппилулиуме I прислать своего сына, чтобы тот взял ее в жены. Но молодого хетта умертвили египетские вельможи. Мстя за сына, Суппилулиума разгромил египетское войско. Египет спасла какая-то повальная болезнь, выкосившая хеттскую армию, наступление которой было прекращено. – Ред.)

Эти боевые действия начал Сети I, второй царь XIX династии. В первый год своего правления он воевал против кочевников, живших между Египтом и Ханааном, и в результате снова открыл себе путь в Северную Палестину, которая покорилась ему. Там его встретил Муваталлу, царь хеттов, и, поскольку завоевания были незначительны, вызывает сомнение, чтобы она действительно завершилась такими великими победами, как это описано в египетских надписях. Похоже, что царь Египта немного продвинулся и в южную часть Палестины.

В последующие годы своего правления он должен был воевать на западной границе Египта, отстаивая ее от ливийцев, которые вместе с «народами моря» (с островов и побережья Средиземного моря – народами «шардена, шакалаша, турша и акайваша» (акайваша – ахейцы, турша – тирсены, будущие этруски; шардены заселили позже Сардинию. – Ред.) вторглись в западную часть дельты. Сети разбил их, и таким образом эта опасность была устранена – правда, лишь на время. Его сын Рамсес II, вступив на престол, снова повел войска против Хеттского царства. Первые годы своего царствования он отдал покорению Палестины, а потом повернул свои войска против самих хеттов. Их царь Муватталлу собрал все силы своего царства и союзников; это войско заняло позиции возле города Кадеш на реке Оронт. В пятом году правления Рамсеса II (в 1312 или 1286 г. до н. э.) произошла великая битва; сначала она шла крайне неудачно для египтян, но в конце концов едва спасшийся Рамсес II приказал написать, что была одержана победа (хеттские колесницы, всего 2,5 тысячи, покинули поле боя, а свою пехоту хеттский царь так и не двинул в бой). Рамсес не решился штурмовать Кадеш и возвратился в Египет. Война продолжалась затем еще шестнадцать лет. Египтяне прорывались до самых подступов к Малой Азии, но итог боевых действий был скромным. Наконец на двадцать первом году своего царствования Рамсес II заключил с царем хеттов Хаттусили III не просто перемирие, а мирный договор. Египет сохранил за собой южную часть Палестины, а хетты закрепились в Сирии. Теперь Египет относился к Хеттскому царству как к равному. Это «согласие» продлилось долго, а через тринадцать лет Хаттусили III побывал в гостях у своего египетского союзника, и его дочь стала одной из главных супруг фараона. Вскоре между двумя царствами началось оживленное мирное общение, и египетская цивилизация была приближена к племенам Передней Азии, а сами египтяне стали все больше испытывать влияние своих ханаанских соседей.

После заключения этого мира Рамсес II правил еще сорок шесть лет, он умело распорядился этим временем и использовал его для великих дел. Ни один царь Египта не строил так много. От Таниса до пустынь Нубии он возвел бесчисленное количество храмов, и говорят (хотя трудно сказать, насколько это верно), что половина всех дошедших до нас египетских зданий может быть приписана ему. Похоже, что он особенно любил вести строительство на востоке дельты, в городе, который в его честь носил название Пер-Рамсес – «дом Рамсеса», или, официально, «дом Рамсеса, любимца Амона, великого образа бога солнца». В этом городе, недалеко от границы с Палестиной, он держал свое правительство; эта смена резиденции легко объясняется новым политическим положением царства.

Сети I. Рельеф из Абидоса

Рамсес II не только пережил тринадцать из своих сыновей, но, видимо, пережил и славу своего царства. Однако после его смерти страна все же смогла выдержать еще один удар извне. В пятый год правления его четырнадцатого сына Меренптаха, который унаследовал после него престол, орды уже упоминавшихся средиземноморских народов вторглись в западную часть дельты, и в это же время Мараю, царь ливийцев, повел свое войско на Египет. Меренптах в шестичасовой битве разбил объединенную армию противников, убив более 8500 и взяв в плен 10 тысяч воинов врага.

Вскоре после этого царь Египта умер; поскольку его сын Сети II был не в силах противостоять своим внутренним врагам, наступило время беспорядка и борьбы за престол. Появилось несколько претендентов на царский трон, но ни один из них не мог одержать верх.

Рамсес II. Статуя из Турина. По Перро – Шипье. Рисунок Уилке

Поэтому, как часто случалось в истории Египта, за этим последовало «много лет, когда страной Египта управляли узурпаторы, которые убивали один другого от гордости и высокомерия и делали то, что им нравилось, поскольку не имели главы»[19]. Так, казначей Ирсу, сириец, любовник правившей в то время царицы Тусры, сумел «в годы голода» фактически подчинить себе страну. Сын его противника с благочестивым ужасом рассказал нам, что во время правления Тусры (а фактически Ирсу) один объединялся с другим для пиратских набегов и «они обращались с богами так же, как обращались с людьми: никто не приносил никаких пожертвований в храмы».

Ирсу действительно, опираясь на свою силу, осмелился прикоснуться к доходам храмов, за это впал в немилость у жрецов, и они стали поддерживать одного из его соперников, который носил имя Сетнехт. На официальном языке мы читаем: «Боги посадили своего сына, рожденного от богов, на свой великий трон в качестве правителя всей страны. В гневе он был подобен богу Хепре-Сету. Он привел в достойный вид всю страну, в которой был беспорядок. Он убил врагов, которые были в стране», а когда он достиг власти, он «предоставил храмам священные доходы» и этим привлек жрецов на свою сторону.

Рамсес III (IV, если считать Рамсесом III Рамсеса-Саптаха, царя конца XIX династии), первый царь ХХ династии, пожал плоды трудов своего отца Сетнехта. Его царствование продолжалось тридцать три года и явно было одним из самых блестящих. Сам он желал уподобиться Рамсесу II с его славой и потому называл своих сыновей именами сыновей этого своего великого предшественника и дал каждому из них ту государственную должность, которую раньше занимал тот, в честь кого этот принц был назван. Снова верховным жрецом в Мемфисе был принц Хамуэсе, а верховным жрецом в Гелиополе – принц Мериатум[20].

Рамсес III (IV) завоевал дружбу жрецов тем, что преподносил им ценные подарки и огромные здания; он повсюду восстановил старые культы, «он творил истину и отменял ложь». Он по-новому организовал разработку рудников на Синайском полуострове и экспедиции в страны благовоний. Он также был и великим воином. Ливийцы в упомянутое здесь более позднее смутное время так же, как было при Сети I и Меренптахе, завладели западной частью дельты, и в этот раз они прорывались до самых окрестностей Мемфиса. Рамсес III разбивал их на пятом и на одиннадцатом году своего царствования. А в промежутке между этими двумя войнами стране угрожала еще более серьезная опасность.

Сети II (статуя из Лувра). Из Перро– Шипье

«Народы моря», которые уже несколько раз проникали в Египет, снова не могли жить спокойно. Они вторглись в Северную Сирию, и это было настоящее переселение народов. Они двигались вместе со своими женами и имуществом частично по суше в запряженных быками повозках, а частично по морю на кораблях. Похоже, что это они разрушили Хеттское царство (кроме них, на хеттов обрушилась новая волна арийских племен из Юго-Восточной Европы, таких как фригийцы и др. – Ред.), которое с этих пор исчезло из истории Египта, но в Палестине Рамсес III (IV), в восьмой год своего правления, встретил их в бою и победил на суше и на море. (Разбитые представители «народов моря», филистимляне, осели затем на палестинском побережье, возможно с разрешения фараона. – Ред.) Это последний раз, когда нам становится известно о вторжении ливийцев и «народов моря»; вероятно, больше они никогда не пытались напасть на Египет. Но они уже вошли в эту страну иным способом: со времен Рамсеса II значительная часть египетской армии состояла из наемников – шардена и ливийцев, и их предводители постепенно приобрели власть в египетском государстве.

Мы очень мало знаем о девяти царях, которые правили после Рамсеса III (IV). Все они носили имя Рамсес, и некоторые из них были его сыновьями. Большинство из них были лишь игрушками в руках двух тогдашних сил: могущественного жречества и иноземных наемников. Вначале одержала победу первая из этих сил: примерно через столетие после времени Рамсеса III верховный жрец Амона в Фивах Херихор заставил последнего из Рамсесов отречься от престола в его пользу. Цари-жрецы продержались на престоле примерно сто лет, а затем при великом царе Шешонке управление страной перешло в руки ливийцев, чьи вожди и до этого уже имели большую силу в египетском государстве. При них Египет стал совершенно ливийским: всеми городами управляли наместники-ливийцы, и даже верховные жрецы в Фивах и Мемфисе были ливийцами.

Похоже, что сторонники прежних царей-жрецов бежали в Эфиопию, где примерно в это же время возникло независимое царство с египетской цивилизацией, в котором власть священнослужителей была настолько абсолютной, что даже сам царь был обязан склоняться перед ней. В VIII веке до н. э. царю Эфиопии Пианхи I удалось временно овладеть Египтом. В конце VIII века до н. э. царь Шабака снова завоевал Египет (и покинул свою столицу, которая называлась Напата и находилась на широте южнее девятнадцатого градуса северной широты). Шабака был бы рад пройти еще дальше и ввести свои войска в Сирию, но ассирийцы, которые тогда господствовали в ней, были сильны, и потому этот его замысел не удался.

Слева: Принц Мереб, сын царя Хуфу (Хеопса) (L. D. ii. 20f.) Справа: Принц Ментухерхопшеф, сын Рамсеса III (IV) (L. D., ii. 217 a)

Тогда началась вражда между царствами Ассирийским и Эфиопским. Эфиопы участвовали в бурных событиях того времени в Сирии, но ассирийцы в годы правления царя Асархаддона в 674 году до н. э. вошли в Египет, а в 671 году до н. э. захватили эту страну до Фив, и правители египетских городов стали вассалами великого царя Ассирии. Египтяне и эфиопы дважды разбивали ассирийские гарнизоны, но вновь в страну приходила карательная армия из Ассирии, и эфиопы бежали. В 664–663 годах до н. э. ассирийцы страшно покарали Фивы за поддержку эфиопов. Однако власть ассирийцев была недолгой: около 654 г. до н. э. князь Псаметтих, потомок ливийских вождей, правивших в Саисе, сумел при помощи наемников-греков, карийцев и лидийцев царя Гига изгнать ассирийцев из Египта.

Псаметтих был основателем знаменитой XXVI династии, при которой Египет вновь поднялся на ноги и достиг процветания после тех бед, которые он перенес в предыдущие века. Знаменитые имена Псаметтих, Нехо и Амасис известны каждому, кто читал Геродота. Эти цари, с одной стороны, покровительствовали греческим поселениям в своей стране, а с другой – старались восстановить то управление Египтом, которое было в древности. Они старались связать себя с Древним царством и для этого пользовались в своих надписях теми же царскими титулами, тем же языком, даже той же орфографией. Искусства возродились, но, хотя в произведениях искусства этого времени много изящества и красивости, в них нет души, и мы чувствуем, что люди, их создававшие, жили в искусственном мире.

Таким образом, XXVI династия – это, по сути дела, период возрождения, когда люди старательно пытались вернуть к жизни цивилизацию, ушедшую в прошлое. Эта мечта о новом царстве фараонов просуществовала всего сто с лишним лет, и, когда в 525 г. до н. э. персидский царь Камбис напал на Египет, страна не выдержала этого мощного удара.

После этого Египет стал провинцией Персидской (Иранской) империи; несколько восстаний были жестоко подавлены, а страна была разорена. Позже (в 332 г. до н. э.) Египет был завоеван Александром Великим, а при дележе его империи достался Птолемею и его семье. И наконец, в 30 году до н. э. эта страна стала римской провинцией.

В эту долгую эпоху чужеземного правления жрецы поддерживали видимость существования Египетского царства. В храмах и иранский царь Дарий, и Александр, и Птолемей, и римский император Адриан – все считались истинными фараонами. Даже в 250 году н. э. Деций (римский император, известный тем, что сурово преследовал христиан. Правил очень короткий срок и погиб в 251 году в бою со скифо-сарматами при Абритте в современной Добрудже. – Пер.) назван фараоном в надписи, написанной иероглифами во времена, когда большинство египетского народа уже приняло христианскую веру.

В этой работе мы намерены говорить только о трех периодах египетской истории – Древнем, Среднем и Новом царстве. Состояние Египта в более поздние века – при ливийцах, эфиопах, ассирийцах, греках и римлянах – для нас является слишком сложной темой, чтобы ее можно было обсуждать вместе с Египтом более ранних времен. Но даже ограничившись временем с IV до XXI династии, мы все же должны будем обозреть самое меньшее восемнадцать веков – столько же времени, сколько отделяет современных римлян от римлян эпохи императоров.

Мы легко можем понять, что эти века, пройдя над египетским народом, не могли не оставить на нем своих следов. И действительно, если бы какой-то придворный из дворца царя Хуфу (Хеопса) смог каким-то чудом побывать при дворе Рамсеса III (IV), он бы решил, что попал в чужую страну. Никто бы не смог понять язык этого придворного, только ученые смогли бы разобрать то, что он написал, а его одежда была бы узнана только по изображениям богов или статуям царей. Я прошу своих читателей все время помнить об одном: Древнее царство по времени так же далеко от Нового царства, как времена полуфантастического короля бриттов Артура, героя романов, от более прозаических дней королевы Виктории (XIX в.).

Глава IV

ЦАРЬ (ФАРАОН) И ЕГО ДВОР

То представление о государстве, которое оставили миру в наследство греки и римляне, для древних народов Востока было таким же странным, каким оно выглядит и теперь для современного восточного человека.

На Востоке господствовала – и существует до сих пор – точка зрения, согласно которой вся государственная машина приводится в движение одной лишь волей правителя: налоги уплачиваются для того, чтобы наполнялась его казна, войны ведутся для его славы, и великие здания возводятся, чтобы ему оказывали больше почета. Все имущество страны принадлежит этому правителю по праву, и если он делится этим имуществом с кем-то из своих подданных, то всего лишь дает ему эту долю имущества взаймы и может в любой момент потребовать ее обратно. Подданные восточного правителя тоже принадлежат ему, и он может по своей воле распоряжаться их жизнями.

Однако это все лишь в теории, которую не всегда возможно осуществить на практике, потому что царь, хотя и считается, что может распоряжаться всем, как бог, редко бывает в состоянии действовать независимо. Такие народные массы, как те, что теперь являются такой важной составной частью современного государства, действительно не были известны в древности; но существовали другие силы, которые могли сделать правителя бессильным, каким бы абсолютным владыкой он ни выглядел.

Богиня Нехбет, покровительница царей

Царя окружали старые советники, которые раньше служили его отцу и которым чиновники и служащие привыкли слепо повиноваться, а также военачальники с войсками, которым платили жалованье, и священнослужители, власть которых над низшими слоями общества была безграничной. В маленьких городах старинные и богатые знатные семьи, живущие в своих сельских имениях, были ближе к домам простых людей, чем монарх, живущий в далекой столице. Царь боялся оскорбить любого из этих могущественных людей, он должен был оберегать самолюбие чувствительного к обидам министра, находить способ удовлетворить честолюбие военачальника, не создавая этим опасности для страны, внимательно следить за тем, чтобы его чиновники не нарушали права знати, и прежде всего оставаться в милости у жрецов. Только если царь умел выполнять все эти требования и одновременно понимал, как использовать в этой игре одну партию против другой, он мог ожидать, что его царствование будет долгим и станет временем процветания. Если ему это не удавалось, его шансы остаться у власти были малы, потому что рядом с ним поджидали своего часа самые опасные его враги – его родственники. Всегда существовал царский брат или дядя, который имел не меньше прав на престол, чем правящий царь, или жены покойного государя, каждая из которых считала роковой ошибкой, что царский венец унаследовал не ее собственный сын, а его соперник, сын другой жены. При жизни царя все они притворялись покорными, но напряженно ждали момента, когда можно будет сбросить эту маску. Они хорошо понимали, как надо вести интриги и как усилить любое недоразумение, возникающее между царем и его советниками или его полководцами, пока наконец один из них, посчитав себя пострадавшим или оскорбленным, переходил к открытой борьбе: поднимал бунт и начинал войну, провозгласив одного из претендентов единственным истинным царем, которого несправедливо не допускают к престолу. Результат всегда был один и тот же: остальные восхищались отвагой «повстанца» и спешили сделать то же, что и он; наконец в стране становилось столько же претендентов на престол, сколько было партий. Кто бы ни победил в этой борьбе, разница была невелика; победитель всегда прокладывал себе путь к престолу по крови своих противников, а потом начинал борьбу против тех, кто ему помогал. Если ему везло и он был энергичным, он оказывался в состоянии устранить их со своего пути, в ином случае новый царь становился игрушкой в руках тех, кто его окружал, и при первых признаках независимости с его стороны они организовывали его убийство и сажали вместо него на трон более послушного правителя.

Пока все это происходило, в тех частях страны, где не было гражданской войны, жизнь мирно шла своим обычным путем: земледелец трудился на своем поле, а мелкий чиновник на службе – с восточным безразличием к этой войне, словно ничего не происходило. Но если правительство было слабым, народу становилось особенно тяжело. Власть повышала налоги и собирала их в неустановленное время, чтобы удовлетворить желания алчных военачальников и их воинов; чиновники становились более бесстыдными в своих вымогательствах и капризах, а общественные здания, каналы и плотины разрушались от ветхости. В такой обстановке процветали только аристократы и жрецы: когда центральной власти не было, они становились чем дальше, тем более независимыми и могли получать все новые уступки и дары от каждого просителя. Следующий сильный правитель был должен тратить много времени на приведение страны в порядок и, даже сделав это, не мог тешить себя надеждой на то, что его труд будет долговечным, поскольку на Востоке все правящие семьи постигала одна и та же судьба.