Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра

Мы ступили на скрипучий деревянный настил, ведущий ко входу в салун. Мимо прорысила лошадь. Я остановила Брэдшоу как раз в тот момент, когда двери заведения распахнулись и на дорогу вылетел какой-то пьянчуга. За ним, вытирая руки льняным полотенцем, неторопливо вышел бармен.

— И не возвращайся, пока не заплатишь! — прорычал он, с подозрением покосившись на нас.

Я предъявила трактирщику свой беллетрицейский жетон, Брэдшоу бдительно следил за окружающей обстановкой. Область вестерна просто кишит вооруженными бандитами. Даже видавший виды Совет пришел в некоторое замешательство, когда во время инаугурации жанра увидел цифру на бланке заказа. При работе в здешних краях порой насчитываешь до тридцати перестрелок в час.

— Беллетриция, — представилась я. — Это Брэдшоу, я — Нонетот. Мы ищем Минотавра.

Бармен холодно посмотрел на меня.

— Сдается мне, вы не в тот жанр завернули, ребята.

Все персонажи или генераты внутри книги определяются по классам от А до D, от первого до десятого разряда. A-генераты — это всяческие Гэтсби и Джен Эйр, D-генераты — это рядовые, создающие уличные сценки и толпу в комнатах. Бармен располагал отдельными репликами, а значит, скорее всего, являлся генератом класса C-2: достаточно разумен, чтобы отвечать на вопросы, но для широты суждений сообразительности маловато.

— Он может скрываться под именем Нормана Джонсона, — продолжила я, показывая ему фото. — Высокий, тело человека, голова быка, любит пожирать людей.

— Ничем не могу помочь, — медленно покачал головой трактирщик, глядя на снимок.

— А как насчет вспышек фарсажа? — влез Брэдшоу. — К примеру, боксерская перчатка, выпрыгивающая на пружине из коробки, или падающие на человека тысячепудовые гири?

Бармен рассмеялся.

— Чтоб на кого гири сыпались, не видел, но, говорят, шерифу в прошлый четверг заехали по морде сковородкой!

Мы с Брэдшоу переглянулись.

— Как найти шерифа?

Следуя указаниям бармена, мы двинулись по деревянному тротуару мимо парикмахерской и двух седоватых старателей, оживленно толковавших о чем-то на характерной для фронтира тарабарщине. Когда мы добрались до переулка, я придержала командора за рукав. Из-за угла доносилась перестрелка. Вернее, доносилась бы, не возникни у сторон разногласия по поводу времени, отведенного на демонстрацию сил. Обе партии стрелков — двое в светлом, двое в темном, с низко висящими поясами, отягощенными рядами блестящих патронов, — спорили, чья очередь стрелять и по сколько, в то время как две совершенно одинаковые дамочки встревоженно наблюдали за ними. В перепалку вмешался мэр городка и велел немедленно прекратить склоку, а не то обе партии потеряют свое время на стрельбу и им придется возвращаться сюда завтра. Стрелки неохотно согласились бросить монетку. Победители жеребьевки выскочили на главную улицу, а мирные жители послушно побежали в укрытие. Противники встали в двадцати шагах друг против друга, положив руки на рукояти «кольтов» сорок пятого калибра. И понеслось: грохнули два выстрела, один из темных стрелков упал в пыль, а победитель мрачно обвел переулок взглядом — выстрел противника лишь эффектно сбил с него шляпу. Затем герой с торжествующим видом сунул пистолет в кобуру, а его пассия бросилась к нему с распростертыми объятиями.

— Ну и чушь, — фыркнул Брэдшоу. — Настоящий Запад совсем не такой был!

Написанная в тысяча восемьсот семьдесят пятом году «Смерть на ранчо „Два креста“» увидела свет рампы в тысяча девятьсот восьмом. Казалось бы, описание столь недавних событий должно отличаться исторической достоверностью, но ничего подобного! Большинство вестернов склонны живописать сильно приукрашенную версию Дикого Запада, какой на самом деле не существовало. На настоящем Западе перестрелки случались крайне редко, а уложить человека из короткоствольного «кольта» сорок пятого калибра можно было только с очень близкого расстояния — порох семидесятых годов позапрошлого века давал огромное количество дыма. Два выстрела в людном салуне, и все примутся кашлять и тереть ослепшие от дыма глаза.

— Дело не в этом, — возразила я, когда мертвого стрелка отволокли прочь. — Легенды всегда гораздо читабельнее, к тому же не забывай: мы сейчас вообще в халтуре. Плохая проза попадается куда чаще хорошей, и надеяться, что наш рогатый приятель спрячется в романе Зейна Грея или Оуэна Уистера, — беспочвенный оптимизм.

Мы как раз миновали отель «Мажестик», когда мимо нас, вздымая клубы пыли, прогрохотала почтовая карета; возница щелкал кнутом над головами коней.

— Туда, — показал Брэдшоу на дом напротив.

Кирпичное строение резко выделялось на фоне своих обшитых досками соседей. Над дверью теснились неровные буквы: «Шериф». Мы быстро перешли дорогу. Наша привычная одежда смотрелась довольно неуместно среди длинных платьев, капоров, брюк, сюртуков, пыльников, жилетов, патронташей и шнуровок. Только постоянные резиденты беллетриции в вестернах утруждают себя подбором аутентичного гардероба, к тому же многие из патрульных являются персонажами соответствующих книг, так что им и не надо специально одеваться.

Мы постучались и вошли. После яркого солнца внутри было темновато, и мы долго моргали, пока не привыкли к полумраку. На стене по правую руку от двери висела доска объявлений, вся залепленная листками «разыскивается», касающимися не только Небраски, но и всего Книгомирья. Например, желтый листок обещал награду в триста долларов за указание местонахождения Большого Мартина. Под доской на чугунной плите стоял выщербленный эмалированный кофейник, слева у стены притулился ружейный ящик. На большом бюро растянулся полосатый кот. Дальнюю стену образовывали решетки камер, в одной из которых на нижних нарах переливисто храпел пьяница. Посреди комнаты располагался большой стол, заваленный бумагами: циркулярами законодательного собрания штата Небраска, поправками к повествовательным законодательным актам Совета жанров, информационными бюллетенями Общества звонарей, а поверх всего лежал раскрытый на странице «Модные товары» каталог Сирса-Ройбака. Также на столе лежала пара сапог, в коих присутствовала пара ног, а те в свой черед вели к шерифу. В его одежде преобладал черный цвет, и к тому же ей требовалась основательная стирка. На жилетке тускло поблескивала жестяная шерифская звезда. Из-под низко надвинутого стетсона торчали усы. Хозяин кабинета спал, рискованно балансируя на задних ножках стула, поскрипывавшего в такт его храпу.

— Шериф!

Никакой реакции.

— ШЕРИФ!!!

Человек в черном мгновенно проснулся и начал вставать, но качнулся чересчур сильно и завалился на спину. При этом он тяжело грохнулся об пол, попутно ударившись об угол бюро, где как раз стояла банка с водой. Банка опрокинулась и вылилась на упавшего, отчего тот испуганно взревел. Разбуженный шумом кот с дурным мявом прыгнул на занавеску, карниз не выдержал, и вся конструкция с грохотом полетела на плиту, опрокинув кофейник. По занавеске побежал огонь. Я бросилась его тушить, зацепилась за стол и уронила заряженный пистолет стража закона. «Кольт» выстрелил и перебил веревочную петлю, на которой висела набитая опилками голова лося, и та незамедлительно рухнула на Брэдшоу. Впечатляющая троица: я тушу пожар, шериф сидит весь мокрый на полу, а Брэдшоу тычется в мебель, пытаясь снять с себя лосиную голову. Именно это мы и искали — самопроизвольную вспышку совершенно неуместного фарса.

— Извините, мне ужасно жаль, что так вышло, — причитала я, сбивая пламя, снимая лосиную голову с Брэдшоу и помогая мокрому служителю закона подняться на ноги. Он был выше шести футов ростом, на обветренном лице блестели ярко-синие глаза. Я показала свой жетон. — Я Четверг Нонетот, глава беллетриции. А это мой напарник, командор Брэдшоу.

Шериф расслабился и даже выдавил бледную улыбку.

— Я думал, вы тоже из Бакстеров, — сказал он, отряхиваясь и вытирая волосы полотенцем с логотипом «Бордели Доусон-Сити». — Страшно рад, что это не так. Беллетриция, стало быть? Сколько себя помню, никогда ваших тут не встречал. Заткнись, Хоуэлл.

Пьяница, Хоуэлл, проснулся и потребовал похмелиться.

— Мы ищем Минотавра, — объяснила я, показывая шерифу фотографию.

Он задумчиво поскреб щетину и покачал головой.

— Не припомню, чтобы видел эту тварь, мисси Нонетот.

— У нас есть основания полагать, что он не так давно побывал у вас в конторе. Его пометили фарсажем.

— Ага! — воскликнул шериф. — А я-то все кумекал, что за дурь такая? То-то мы с Хоуэллом последнее время спотыкаемся да бьемся обо все углы. Правда, Хоуэлл?

— Чтоб тебя, — буркнул пьяница.

— Он мог изменить внешность и взять псевдоним, — рискнула предположить я. — Вам ничего не говорит имя Норман Джонсон?

— Ох не скажу, мисси Нонетот. У нас тут двадцать шесть Джонсонов, но все они B-генераты седьмого класса, не такие важные птицы, чтоб имя им давать.

Я наскоро пририсовала на фотографии ковбойскую шляпу, пыльник, жилет и патронташ.

— О! — воскликнул шериф. — Так вы про этого мистера Джонсона!

— Вы знаете, где он?

— Да уж конечно. Всего неделю назад сидел у нас в кутузке — конокрада сожрал.

— И?

— Заплатил бабки и был отпущен. В штате Небраска нет закона, чтобы не жрать конокрадов. Минуточку.

Снаружи послышались выстрелы и вопли перепуганных горожан. Шериф проверил «кольт», распахнул дверь и вышел. Посреди улицы напротив конторы стоял молодой человек с весьма серьезным выражением лица и дрожащими руками сжимал пистолет. Изящная тисненая кобура последнего была привязана к ноге хозяина — явный признак очередной перестрелки.

— Ступай домой, Эйб! — крикнул шериф. — Неподходящий нынче день, чтобы умирать.

— Ты убил моего папочку, — затянул юнец, — и папочку моего папочки! И папочку его папочки. И моих братиков Джетро, Хэнка, Хосса, Реда, Перегрина, Марша, Джуниора, Диззи, Люка, Перегрина, Джорджа и остальных! Я вызываю тебя, законник!

— Ты назвал Перегрина дважды.

— Он был особенный!

— Абель Бакстер, — прошептал шериф, почти не шевеля губами, — один из этих несносных братцев Бакстеров. Они возвращаются регулярно, как по часам, и я с такой же регулярностью их приканчиваю.

— И скольких вы уже пристрелили? — тоже шепотом поинтересовалась я.

— По последнему подсчету десятков шесть. Ступай домой, Эйб, второй раз предупреждать не стану!

Юнец заметил нас с Брэдшоу и осклабился:

— Новые помощнички, шериф? Они тебе понадобятся!

Мы вдруг заметили, что Абель Бакстер не один. Из конюшни напротив вышли четверо сомнительного вида персонажей. Я нахмурилась. Как-то не вязались они со «Смертью на ранчо „Два креста“». Для начала, никто из них не носил черного, на груди у них не перекрещивались кожаные двойные патронташи и пистолеты не блестели. Шпоры не звякали на ходу, простые кобуры висели высоко на бедре, а в руках они держали по «винчестеру». Я с содроганием разглядела, что у одного на потертом жилете не хватает пуговицы, а подметка на носке сапога отстает. Вокруг их мрачных немытых рож роились мухи, шляпы были покрыты пятнами пота. Это были не B-2, генераты-задиры из халтурки, а тщательно выписанные A-9 из высококачественного романа, и если они стреляют так, как задумал автор, то мы серьезно влипли.

Шериф тоже почуял неладное.

— И откуда же твои дружки, Эйб?

Один из них поднял винтовку, положил ее на сгиб локтя и ответил, растягивая слова на южный манер:

— Нас послал мистер Джонсон.

И тут они открыли огонь. Не выжидая, без лишних слов, без повествовательной раскачки. Мы с Брэдшоу очнулись одновременно: стоять расправив плечи перед стрелком с винтовкой, может, и эффектно, но уж больно непрактично с точки зрения выживания. К сожалению, шериф осознал это слишком поздно. Доживи он, как положено, до страницы 164, словил бы пулю, дважды перекатился в пыли и после двухстраничного нагнетания обстановки еще успел бы немногословно попрощаться со своей милой и тихо угаснуть у нее на руках. Увы. «Смерть на ранчо „Два креста“» посетила нежданная гостья — реалистичная жестокая смерть. Тяжелый свинец вошел шерифу в грудь и вышел с другой стороны, оставив отверстие величиной с блюдце. Бедняга неуклюже рухнул вперед и затих, выбросив одну руку под очень неудобным углом — живые так не лежат — и придавив телом вторую. К тому же он не растянулся во весь рост, а упал на колени и ткнулся лицом в пыль, подняв зад к небесам.

Как только мишень опрокинулась, стрелок тут же опустил ружье. Но Брэдшоу, чей охотничий инстинкт никогда не подводил, уже взял убийцу на мушку и выстрелил. Раздался громкий хлопок, мелькнула короткая вспышка, и на мгновение все заволокло дымом. Ластиковая пуля нашла цель, и ковбой исчез на полушаге, рассыпавшись текстом по главной улице. Голубоватый туман смысла пару секунд висел над землей, а затем рассеялся.

Ковбой исчез на полушаге, рассыпавшись текстом по главной улице.

— Что вы наделали? — зашипела я, раздосадованная его поспешностью.

— Либо он, либо мы, Четверг, — мрачно ответил Брэдшоу, опуская «мартини-генри»[6] для перезарядки. — Либо он, либо мы.

— Вы видели, сколько текста на него пошло? — сердито возразила я. — Почти целый абзац! Такое описание полагается только персонажам первого плана, а значит, где-то недосчитаются одного из главных героев!

— Но я же не узнал бы этого, пока не выстрелил, правда? — удрученно отозвался командор.

Я покачала головой. Может, Брэдшоу и не заметил недостающей пуговицы, пятен пота и оторванной подошвы, но я-то видела. Стирание ведущего персонажа подразумевало такую гору бумажной работы, что страшно подумать. Только на отчет по форме F36/34 (израсходование ластиковой пули) и форме В9/39 (замена одного из главных героев), не говоря уже о Р13/36 (оценка нанесенного повествованию ущерба), я убью два полных дня. Даже в реальности бюрократия кого хочешь с ума сведет, но здесь, в книжном мире, она пронизывала буквально все.

— И что теперь? — спросил Брэдшоу. — Вежливо попросим их сдаться?

— Я думаю, — ответила я, доставая комментофон и нажимая кнопку с надписью «Кот».

В литературе общение посредством сносок — обычное дело, но в такой дыре…

— Черт! Нет связи.

— Ближайший ретранслятор находится в «Виргинце»,[7] — напомнил Брэдшоу, заменив обойму и прищелкнув на место казенник, прежде чем выглянуть наружу. — А напрямую из халтуры в классику мы прыгнуть не можем.

Он был прав. Мы перебирались из книги в книгу уже дней шесть, и, хотя средства экстренной эвакуации у нас имелись, такой поворот дела обеспечил бы Минотавру более чем достаточно времени для побега. В данный момент положение складывалось не блестящее, но и не катастрофическое — пока.

— Эй! — крикнула я из конторы шерифа. — Надо поговорить!

— Да ну? — послышался звонкий голос снаружи. — Мистер Джонсон сказал, с разговорами покончено, разве что вы надумаете предложить ему амнистию.

— И об этом тоже!

И тут у меня в кармане запищало.

— Проклятье, — пробормотала я, глядя на детектор сюжетного приближения. — Брэдшоу, главное действующее лицо подъезжает с востока, расстояние сто пятьдесят ярдов. Страница семьдесят четыре, строка шесть.

Брэдшоу быстро открыл свой экземпляр «Смерти на ранчо „Два креста“» и прочел, ведя пальцем по строке:

— «Макнейл въехал в городишко Провиденс с пятьюдесятью центами в кармане и жаждой убийства в сердце…»

Я осторожно выглянула из окна. Так и есть: ковбой на гнедом коне медленно въезжал в город. Честно говоря, вздумай мы слегка изменить повествование, ничего страшного не произошло бы, потому как за последние десять лет роман открывали всего шестнадцать раз. Но принцип нашей службы гласил совершенно недвусмысленно: «Сохранять историю в таком виде, в каком ее задумал автор!» Это намертво вбили мне в голову в самом начале обучения. Один раз я нарушила этот принцип, и последствия долго мне аукались. Повторять опыт я не хотела.

— Мне нужно побеседовать с мистером Джонсоном! — крикнула я, не сводя глаз с Макнейла, который был еще далеко.

— Никто не говорит с мистером Джонсоном, пока он сам того не захочет. Но если вы не передумали про амнистию, он согласится и больше не будет есть людей.

— Четыре отрицания подряд! — с отвращением прошипел Брэдшоу. — Как же я это ненавижу!

— Никаких условий до встречи с мистером Джонсоном! — крикнула я.

— Тогда сделка не состоится! — донеслось в ответ.

Я выглянула наружу и засекла еще троих стрелков. Очевидно, за время своего пребывания в жанре вестерна Минотавр обзавелся широким кругом почитателей.

— Нам нужна поддержка, — прошептала я. Брэдшоу явно пришел к аналогичному выводу.

Он открыл свой Путеводитель и извлек оттуда штуковину, напоминающую ракетницу. Текстовый маркер применяется для подачи сигнала другим агентам беллетриции. Путеводитель амбивалентен в смысле измерений: на самом деле устройство куда больше, чем книга, в которой оно помещается.

— Коллеги в курсе, что мы находимся на задворках вестерна, они просто не знают, где именно. Я подам им знак.

Брэдшоу набрал на задней части ракетницы координаты текста, затем подошел к дверям, направил ствол вверх и выстрелил. Глухо бухнуло, ракета ушла в небо и беззвучно взорвалась в вышине. На мгновение на голубом фоне небес светло-серым шрифтом проступил текст страницы. Слова, конечно, были написаны задом наперед, однако, заглянув в экземпляр «Смерти на ранчо „Два креста“» Брэдшоу, я заметила, что в названии «ПроВИДенс» появились лишние заглавные буквы. Помощь скоро придет. Демонстрация силы поможет разобраться со стрелками. Вопрос заключался в том, сбежит Минотавр снова или станет драться до конца.

— Думаете нас шутихами запугать, мисси? — снова послышался тот же голос. — Сами выйдете или нам вас выкурить?

Я посмотрела на Брэдшоу. Командор улыбался.

— Что? — спросила я.

— Здорово, правда? — хихикнул он, будто школьник, пойманный в чужом яблоневом саду. — Куда забавнее, чем охотиться на слонов, бороться со львом или возвращать дикарям барахло, украденное бессовестными чужаками.

— Когда-то и мне так казалось, — прошептала я себе под нос.

За два года мне не раз довелось участвовать в подобных переделках, и они действительно увлекали и горячили кровь, но в них всегда присутствовали мгновения ужаса, нерешительности и паники, а ведь у меня еще имелся двухлетний сын, которому требовалось куда больше внимания, чем я могла ему уделить. Руководство беллетрицией уже давно тяготило меня, требовался отдых. Отпуск в реальном мире, и отпуск длительный. Я осознала это с полгода назад, сразу после приключения, известного как «Великое фиаско Сэмюэла Пеписа»,[8] но старалась не поддаваться этому ощущению. Теперь оно снова нахлынуло, и гораздо сильнее.