Важное решение

Неожиданно у него болезненно сжалось сердце, и к горлу подступила тошнота. Одна мысль о том, что Пат может быть в объятиях другого, была нестерпима.

— Так как же?

Голос Шелла прозвучал неожиданно резко, но что ему еще оставалось делать, если она, похоже, собиралась уйти от ответа. А ему отчаянно необходимо было знать, есть ли в ее жизни другой мужчина.

Другой? Интересная, однако, формулировка. То есть, имеется в виду, что он, Шелл Грэммер, уже был одним из ее мужчин. Пока, конечно, это не так, но скоро так и будет, в этом Шелл не сомневался.

Резкий голос Шелла заставил девушку обернуться. Шелл смотрел на нее так пристально, словно хотел проникнуть в самые потаенные уголки ее сознания, прочесть все самые сокровенные мысли. Подтянув колени к подбородку, Пат обхватила их руками, бросила мимолетный взгляд на мужчину, затем перевела глаза на мирно спящую малышку.

Так и быть, она ему ответит. Во-первых, это нетрудно, во-вторых, даст возможность выиграть немного времени, прежде чем она бросит бомбу и разразится скандал.

— По-моему, это неуместный вопрос, но, в общем-то, и не государственная тайна. Я не отдаю особого предпочтения городу или деревне, мне везде хорошо. Что же касается молодых людей... — Пат вызывающе посмотрела на Шелла. Никаких больше сладких улыбочек, томных взглядов из-под опущенных ресниц — с этим покончено. Она уже отказалась от дурацкой затеи завести его, а потом залепить оплеуху. — Никаких серьезных романов у меня нет. Так, иногда хожу с кем-нибудь в театр или ужинаю в ресторане. Больше просто ни на что не остается времени. Я ведь прежде всего деловая женщина, стремящаяся сделать карьеру. Но это вовсе не означает, что я холодна, как ледышка...

— Ах, вот как?

Темная бровь иронически взлетела вверх, и Пат, сама не зная, почему, вдруг принялась защищаться:

— Послушай, при всей любви к моей матери, я не могу не признать, что она не из тех, кто способен за себя постоять. Она вышла замуж очень рано и до тех пор, пока папа не погиб во время несчастного случая на охоте, опиралась на него. А потом стала опираться на меня и, хотя это и может показаться странным, на бабушку. Я не хочу быть такой, как она. Я хочу стоять на своих ногах и создать свою собственную жизнь. Только после этого я подумаю о том, чтобы разделить ее с каким-нибудь мужчиной. Так что, пока я твердо не узнаю, что именно из себя представляю, карьера в моей жизни будет на первом месте.

— Правда?

Загадочный блеск в его глазах и странный изгиб чувственного рта должны были бы насторожить девушку. Он незаметно придвинулся ближе, поднял руку и осторожно провел кончиком большого пальца по руке Пат. От этого прикосновения у девушки сдавило горло, и ей стало трудно дышать.

— А что ты имеешь в виду под карьерой? Жизнь, заполненную чужими детьми, без своих собственных?

Палец скользнул выше по ее руке. Пат уже открыла рот, чтобы возразить, но палец мягко лег на ее губы, и глаза девушки в панике широко распахнулись.

В глазах мужчины мелькнуло удовлетворение, и на губах появилась довольная улыбка, словно он нашел подтверждение тому, что искал.

— Ты говорила, что никогда не остаешься в одной семье дольше, чем на несколько недель, потому что слишком привязываешься к своим юным подопечным.

Шелл ощутил, как дрогнули под его пальцем нежные губы, и вдруг сам стал себе отвратителен. Ему стало противно, что приходится вот так вытягивать из нее правду. Однако, отбросив угрызения совести, он продолжал допытываться. Так или иначе, а он должен вынудить ее признаться, что вся эта игра в няньку — сплошной обман.

— Это тебе ни о чем не говорит?

Палец спустился ниже, к подбородку, затем скользнул по шее и замер в ложбинке между ключиц, где он мог ощущать бешеное биение пульса.

— О чем, например?

Вопрос сорвался машинально, хотя слова не шли с языка. Его близость, казалось, полностью парализовала девушку, и она не могла даже шевельнуться.

— Например, о том, что тебе нужны собственные дети.

Эти слова всколыхнули в нем такие мысли, что Шелла бросило в жар. Черт побери, если Пат будет по-прежнему упорствовать в том, что она — настоящая нянька, он готов на все плюнуть и оставить свои попытки добиться истины. Ибо желание снова держать ее в объятиях, наслаждаться каждым изгибом ее восхитительного тела, каждой нежной ложбинкой, вбирать ее в себя глазами, руками, губами, упиваться вкусом ее кожи стало просто неодолимым. Шелл был уже не в силах дожидаться, пока она доверится ему и расскажет правду.

Ведь если он правильно истолковал ее реакцию, — а в этом Шелл не сомневался, — то Пат готова ответить на его нежность. Его рука двинулась к ее затылку, и золотисто-карие глаза девушки затуманились желанием. Шелл знал, что если она снова попросит его остановиться, на сей раз он этого ни за что не сделает.

С другой стороны, спешить было особенно некуда. И потом, было бы просто преступно воспользоваться тем, что он так действует на нее. Хотелось, чтобы девушка была готова отдаться ему не только телом, но и душой.

Времени у них сколько угодно, и, кроме того, пока рядом его драгоценная малютка, все равно ничего не будет. И тот факт, что девочка крепко спала, ничего не менял.

И все же... Его голова непроизвольно склонилась к девушке, рука крепче сжала шелковистый затылок. Один поцелуй, всего один, просто чтобы почувствовать вкус ее губ, насладиться восхитительным предвкушением того, что уже готово начаться... Могут пройти дни, даже недели, но все равно того, что началось, уже не остановишь.

Он услышал, как девушка едва слышно ахнула, ощутил, как напряглось от желания ее тело, как затрепетало ее дыхание на его губах. Маленькие руки скользнули по его спине, и Шелл задохнулся. Одного ее прикосновения достаточно, чтобы свести его с ума. Полные округлые груди слегка прижались к его груди, обжигая сквозь тонкую ткань рубашки, и тело мужчины занялось жаром, грозившим полностью лишить его остатков самообладания.

Боже мой, с ужасом думала в это время Пат, стоило ему лишь упомянуть, что ей нужны собственные дети, и вот что с ней творится! Он произнес эти слова таким низким, таким чувственным голосом, что ее тут же затопила волна первобытного желания, и девушке действительно захотелось иметь от него ребенка.

Направление, которое приняли мысли Пат, повергло ее в полную панику. Но все равно она не смогла сдвинуться с места. Да она уже и не стремилась бежать. Ей хотелось быть здесь, рядом с ним. Патриция не знала, как объяснить то, что происходит, — просто они отчаянно возбуждают друг друга, и ничто не в силах остановить этого бешеного влечения.

Его губы были уже совсем близко. Пат судорожно глотнула воздух, ощущая, как напрягается, прикасаясь к телу мужчины, грудь. Ее руки сомкнулись на его спине, прижимая к себе. Твердое мужское тело пьянило и кружило голову. А потом его грубы стремительно накрыли ее рот.

Девушка откликнулась на его поцелуй. Медленные чувственные движения, влажное скольжение языка сменились неистовым всплеском страсти. Лихорадочно сплетаясь телами, они упали на траву. И тут Шелл, оторвавшись от девушки, нетвердой рукой отвел с ее лица разметавшиеся волосы и, пристально глядя ей в глаза, словно стремясь придать убедительности своим словам, хрипло и настойчиво прошептал:

— Пат, ты решишь, что я спятил, но, по-моему, я начинаю в тебя влюбляться...

Его слова сразу вырвали девушку из страны грез. Влюбляться? Да он знать не знает, что такое любовь! Мужчины вроде него пользуются этим словечком исключительно ради того, чтобы затаскивать наивных дурочек в постель. Да и какое право он имеет признаваться ей в любви, раз несвободен!

И как только она могла поддаться слабости, как могла так страстно отвечать на его похотливые ласки! Пусть он умеет возбудить женщину, как никто другой, но ведь она-то знала, чего стоят все его обещания и нежности!

В первую минуту она даже была не в силах оттолкнуть его, а когда, наконец, обрела способность соображать, то поняла: вот долгожданная возможность!.. И девушка едва слышно прошептала:

— Интересно, что бы сказала твоя жена, услышав, что ты говоришь такое другой женщине?

Словно в тумане, Патриция вспомнила, что вообще-то хотела отказаться от своих планов уязвить его. Однако все получилось само собой.

Похоже, Пат добилась своего. Упоминание о жене произвело на него именно тот эффект, на который она рассчитывала.

Шелл неожиданно замер, каждый мускул его тела казался немыслимо напряженным. Кровь отхлынула от его лица, глаза потемнели, в них появилось какое-то странное выражение. Потом он решительно взял себя в руки и, резко отстранившись от Патриции, повернулся к ней спиной и провел обеими руками по взлохмаченным темным волосам. Затем поднялся на ноги. На его лице застыло ледяное презрительное выражение.

Он не верил своим ушам. И это первая женщина Бог знает за сколько лет, с которой он почувствовал себя как подросток, неспособный справиться с собственными гормонами, первая женщина, вызвавшая в нем незнакомую дотоле волну нежности, чисто мужского желания защищать ее, холить и лелеять, любить и уважать, всегда быть с ней рядом, а не просто затащить ее в постель! Одна произнесенная ею фраза доказала, каким полным идиотом он оказался.

Судя по всему, партнерша по агентству забыла сообщить Патриции о том, что миссис Грэммер, приехавшая с Шеллом из Канады и сейчас гостившая у друзей в Бостоне, была вовсе не его женой, а матерью. И ведь Патриция, принимая все его авансы и даже заигрывая с ним, все это время думала, что он женат!

У Шелла потемнело в глазах от ярости. Он был зол на нее, да и на себя тоже. На нее — за то, что оказалась легкомысленной вертихвосткой, на себя — что возвел на пьедестал богини колосса на глиняных ногах.

9

— Бедняжка Жюли умерла, когда Мэри не было и месяца.

Слова падали сурово, тяжело, и когда Шелл обернулся к Патриции, его лицо было лишено всякого выражения. Единственное, что в нем угадывалось, — это отвращение.

Неслышно ступая, Шелл подошел к тому месту, где в тени спала его дочь. Бережно подняв малышку на руки, Шелл нежно прижал ее к себе, а потом, едва шевеля губами, строго приказал Патриции:

— Потрудитесь собрать вещи. Мы уезжаем. Я буду ждать вас в машине.

Пат молча проводила его взглядом. Ей было дурно, сердце подпрыгивало в груди, как бешеное. Послеполуденная жара неожиданно навалилась на нее свинцовой тяжестью. И одновременно девушку бил озноб.

Так, значит, его жена умерла. Это известие совершенно ошеломило девушку. Все это время, пока у него служила, она старалась втиснуть Шелла в рамки образа, который сама для него придумала: легкомысленного красавца, чья неверность заставила его жену вернуться к прерванной карьере певицы, человека, способного в отсутствии жены крутить роман с собственной секретаршей, не говоря уже о няньке дочери.

Однако Жюли Грэммер была мертва уже больше года...

Пат понимала, что относилась к Шеллу чудовищно несправедливо, и от этого ей было тяжело. Но, с другой стороны, никто, и уж тем более Шелл, не объяснил ей ситуацию. И кого тогда имела в виду знойная красотка Линда, говоря о миссис Грэммер, черт побери?

Девушка мрачно собрала остатки пикника, свернула одеяло и отправилась к машине. Судя по всему, при упоминании о покойной жене Шелл отказался от мысли еще раз пройтись по дому, как собирался. А ведь сначала он был просто одержим этой мыслью. Теперь же ему не терпится поскорее уехать. И от этого девушке стало вдвойне тяжело.

Неужели он так сильно любил Жюли? Неужели одно упоминание о ней так больно отзывается в его сердце? Ведь прошло уже столько времени!

Ничего не выражающий взгляд, которым наградил ее Шелл, принимая вещи и укладывая их в багажник, убедил девушку в том, что она правильно расценила его поведение, и Пат порывисто прошептала:

— Шелл, мне очень жаль!

Несмотря на горе, которое он причинил Дане, девушка уже не держала на него зла и извинилась вполне искренне. Ей было жаль, что она так неверно о нем судила, жаль, что нанесла ему душевную рану, заставив вспомнить о трагической потере. Глубина собственной жалости испугала и озадачила Патрицию.

Однако Шелл лишь коротко бросил:

— Как только приберемся в коттедже, мы сразу возвращаемся в Бостон.

Он уже пристегнул по-прежнему крепко спавшую Мэри к сидению и держал дверь со стороны пассажирского сидения открытой, с едва скрываемым нетерпением, дожидаясь, когда Патриция сядет в машину.

Бросив озадаченный взгляд на его каменное лицо, на котором невозможно было ничего прочесть, Пат слегка пожала плечами, забралась в «гранд-чероки» и смотрела прямо перед собой сквозь лобовое стекло, пока Шелл усаживался на водительское сидение и заводил автомобиль.

Разворачивая машину и выводя ее на дорогу, Шелл даже не оглянулся на свой будущий дом, и Пат решила все же еще раз попробовать урезонить его.

— Я не знала, что ты один воспитываешь девочку, — мягко произнесла она. — Мне никто не сказал, что именно поэтому тебе нужна няня для Мэри. Я бы не стала говорить о твоей жене, да еще таким образом. — К своему смятению, девушка ощутила, как к ее щекам приливает краска. — Я ведь не знала, что она умерла...

— Я так и понял. — Голос Шелла звучал сухо и уничтожающе. — Кстати, поразмыслив, я пришел к выводу, что справлюсь и один. С этого вечера, как только мы доберемся до Бостона, я прекращаю найм. Можешь возвращаться в агентство к своим бумагам или что ты там еще обычно делаешь в качестве директрисы. Хотя, если ты разбираешься в делах так же, как и в уходе за младенцами, то скорая и бесславная кончина «Голдэн Крейдл» не станет для меня большой неожиданностью.

Глаза Пат широко распахнулись.

— Так ты знал... — прошептала она, едва обретя способность говорить.

— Разумеется.

— И ничего не сказал?

Вот так! А она-то радостно строила коварные планы, пребывая в блаженной уверенности, что он понятия не имеет, кто она такая, и никак не связывает ее имя с именем сестры. Господи, какой же она была дурой!

— Я все ждал, что ты сама мне объяснишь, с какой стати тебе понадобилось заработать несколько лишних долларов, разыгрывая из себя няньку. Насколько понимаю, у вас в агентстве какие-то сложности?

Пат пропустила его вопрос мимо ушей. Он показался ей совсем не существенным.

— Иными словами, я уволена?

Вот просто так. Без всяких объяснений. И уж во всяком случае, не по профессиональной непригодности, ибо если бы дело было только в этом, ее бы уволили через пять минут после того, как она приступила к своим обязанностям.

Пат взялась за это дело с единственной целью — отплатить ему за Дану. Однако все обернулось не так, как она предполагала. В дураках осталась она сама, и теперь, вместо того, чтобы удалиться с гордо поднятой головой, оказалась с треском вышвырнутой на улицу.

— Я тебе уже сказал, — между тем, отозвался Шелл. — Но, так и быть, я довезу тебя до Бостона и не заставлю добираться туда автостопом.

— Какое великодушие! — саркастически отрезала Патриция.

Она собиралась сказать еще какую-нибудь колкость, но слова неожиданно застряли в горле. К глазам ее вдруг подступили жгучие слезы. Она отвернулась, глядя на проплывавший за окном мирный загородный пейзаж, и притворилась, что вся поглощена этим зрелищем. Ей вовсе не улыбалось, чтобы Шелл заметил, насколько она расстроена.

Он вышвыривает ее не потому, что она не годится на роль няньки, — это, как выяснилось, было известно ему с самого начала, — не потому, что вдруг решил, будто ее нельзя даже близко подпускать к его дочери. Он хочет отделаться от нее, потому что она имела дерзость упомянуть о его жене. Нет, это как-то не вяжется. Патриция окончательно растерялась: она никак не могла разобраться в том, что им движет.

Только что он целовал ее так, точно вкус ее губ, ее тела был для него важнее всего на свете, шептал слова любви и, казалось, совершенно серьезно, а в следующее мгновение уже вел себя с ней, словно со злейшим врагом. Стало быть, слова любви все же были просто игрой. По-видимому, он считал, что так будет проще затащить ее в постель.

Но хуже всего было то, что она сама уже начала всерьез о нем думать. Он уже был ей очень дорог, а его присутствие в ее жизни играло для нее важную роль. Но самое ужасное, что она испытывала все эти чувства, думая, что он женат!

Мысль об этом была просто невыносима, да и вся ситуация была немыслимой. Патриция ничем не могла оправдать собственного безумия, кроме того, что у нее вдруг взыграли гормоны, физическое влечение вытеснило из головы остатки разума, а ее саму поставило на грань безумия!

У него-то, разумеется, голова была трезвой. А вот она, если дальше будет раздумывать над тем, что же все-таки произошло, точно скоро рехнется.

— Если ты сможешь сама уложить свои вещи, я займусь всем остальным, — холодно заявил Шелл, притормозив у коттеджа.

В ответ девушка повернула голову, и ее взгляд остановился на его сурово сжатых губах.

Единственным способом выяснить, почему так резко изменилось его отношение к ней, было спросить об этом напрямую. Патриция облизнула пересохшие губы, надеясь, что голос ее не подведет, и увидела, как потемнели его серебристо-серые глаза, а уголки губ презрительно опустились.

Шелл подчеркнуто насмешливо произнес:

— Ты что, ходить разучилась? У меня тут дела...

— Да пошел ты к черту!

Пат выпрыгнула из машины и направилась по дорожке к дому. После этой довольно глупой и откровенно детской выходки девушке стало намного легче. Все сентиментальные сожаления об этом потрясающе сексуальном мужчине, неотразимом, как прохладный ручей в жаркий полдень, манившим ее к себе, мужчине, в которого она чуть не влюбилась, отступили куда-то на второй план. Слезливые переживания вмиг сменились доброй старой яростью.

В мгновение ока Патриция побросала свои вещи в сумку и сдернула белье со своей кровати и с колыбельки Мэри. Как этот мерзавец Шелл собирался его стирать, она не имела ни малейшего понятия и уж точно не станет его об этом спрашивать, — как же, держи карман шире!

Однако, запихивая в сумку вместе с остальными детскими игрушками плюшевого зайца, девушка ощутила, как на глаза навернулись слезы, и снова почувствовала себя беспомощной дурой.

Патриция знала, что, хоть Мэри и была отпрыском ненавистного Шелла, плотью от плоти его, она будет ужасно скучать по малютке. Златокудрая кроха навеки покорила сердце своей неумелой няньки.

Злясь на себя за то, что в очередной раз поддалась ненужной слабости, Патриция отволокла сумки в крошечный коридор и бросила их там, — пусть Шелл сам их вытаскивает. Авось споткнется и шлепнется хорошенько, — поделом ему будет! Затем девушка вышла в сад и стала дожидаться, пока он покончит со своими делами и будет готов к отъезду.

Обратный путь оказался сплошным кошмаром. Мэри устала и раскапризничалась, ей было жарко и скучно. Пат изо всех сил старалась как-то отвлечь малышку, но без особого успеха. Шелл хранил упорное молчание. На подъезде к Бостону движение стало просто невыносимым, раскаленное послеполуденное солнце жгло немилосердно, и в машине было просто нечем дышать.

Стоя перед отелем, где остановились Шелл с Мэри, и изнывая от жары и духоты, Пат отчаянно затосковала по загородной тишине и чистому воздуху. Ей вдруг страшно захотелось вернуться назад, в Конкордские ключи.

С тяжелым вздохом девушка взяла Мэри на руки и ласково отвела мягкие белокурые локоны с вспотевшего лобика. Сейчас Пат была готова отдать все на свете, чтобы повернуть время вспять, вернуться к той минуте, когда Шелл держал ее в объятиях и шептал слова любви. Ради этого она бы отдала все что угодно.

Это внезапное озарение принесло девушке мало радости. Еще бы — ведь это означало, что она готова совершить немыслимое: влюбиться в него. Теперь, когда выяснилось, что Шелл свободен, Пат могла влюбляться сколько душе угодно. Ведь единственное, что ее останавливало прежде, — это мысль о том, что где-то у него все же есть жена.

Хватит, обругала себя Патриция. Этот дьявольски изворотливый мерзавец все равно лгал, и она это точно знала. Так что, влюбляйся — не влюбляйся, все равно конец был бы один.

— Ну, вот и все, Мэри, детка! — Выдавив улыбку, Пат сглотнула комок, застрявший в горле. — Давай-ка я отнесу тебя наверх и отправлю в ванну немного освежиться. Как тебе эта мысль?