Важное решение

— Однако ты, в отличие от других, считаешь, что мой ореол святого малость поизносился, — отозвался Шелл. Заметив, что движение впереди совсем замедлилось, он свернул в боковую улочку. — Может, ты снизойдешь до того, чтобы объяснить, что такого я сделал Дане? Но сначала скажи, она хоть что-нибудь предприняла для того, чтобы организовать свое дело и заняться декоративным оформлением цветов, о котором так мечтала?

— Не понимаю, о чем ты...

— Ах, вот как! Стало быть, Дана не поверяет тебя в свои сокровенные помыслы? Или она просто слишком боится блистательной старшей сестрицы?

— Вот уж нет!

Пат вспомнила, как Дана всегда прибегала к ней со всеми своими бедами — малыми и большими, а по большей части воображаемыми. Это было еще до того, как в ее жизнь ворвался Шелл Грэммер и разбил ей сердце. Пат вздохнула, и Шелл на мгновение оторвал взгляд от дороги и, саркастически усмехаясь, перевел глаза на девушку.

— Что, наступил на больную мозоль? Этот похоронный вздох означает запоздалое раскаяние?

— Он означает, что ты несешь полную ахинею. Не знаю, может, у тебя такая привычка, но меня это уже начинает утомлять. Посмотри в глаза фактам, Шелл.

— И каковы же они?

Теперь он уже был не столь невозмутим, как раньше. В голосе явственно чувствовались нотки раздражения.

Пат бросила на него быстрый оценивающий взгляд, однако выражение лица Шелла по-прежнему было непроницаемым, и девушка продолжала, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более ровно и бесстрастно:

— Как раз мне-то Дана доверяет. Не бабушке — ту она до смерти боится, и не маме, потому что та сразу начинает переживать. Но мне она рассказывает многое. В частности, она поведала и о том, почему хотела утопиться.

Девушка, услышала, как резко втянул в себя воздух Шелл, — он явно не верил своим ушам. Не обращая внимания, она снова заговорила:

— Дана была по уши влюблена в тебя и считала, что ты ее тоже любишь. Ты всем женщинам говоришь, что начинаешь в них влюбляться? Нашел самый скорый способ затащить их в постель? С Даной у тебя это здорово получилось!

Уловив в собственном голосе нотки горечи и сообразив, как может Шелл истолковать их, Патриция спохватилась и постаралась взять себя в руки. Она приготовилась нанести сокрушительный удар.

— В один прекрасный день, проснувшись и обнаружив, что все первые полосы в газетах пестрят твоими свадебными фотографиями, Дана решила, что ей больше нет смысла жить. Тот факт, что твоя молодая жена ждала ребенка, только усугубил ситуацию. Вот поэтому-то я и хотела тебе отомстить. За свою сестру.

Шелл молчал, и Патриций вдруг стало страшно, так страшно, что, казалось, даже волосы у нее на затылке зашевелились. Скажи он сейчас, что все это ложь, что он едва знаком с Даной и уж тем более ее не соблазнял, и она, к своему стыду, поверит каждому слову. Теперь ей уже отчаянно хотелось, чтобы ее худшие предположения не оправдались. Ведь в душе девушка прекрасно понимала, что Шелл просто не может быть тем мерзавцем, каким рисовался прежде в ее воображении.

К тому же, при всей своей любви к сестре, Патриция вынуждена была признать, что у Даны всегда была склонность взвинчивать себя по любому пустяку и временами уходить от действительности в воображаемый мир, который она сама себе создавала. Эта ее манера порой даже беспокоила Пат.

Если же все окажется вовсе не так, как описала сестра, то и она, Патриция, сможет наконец разобраться в собственных чувствах. Это было необходимо, ибо только так можно положить конец сумятице в голове, не дававшей последние несколько суток ей спокойно жить. С другой стороны, особого удовольствия это тоже не доставляло, так как девушке совсем не улыбалась перспектива признаться себе в том, что она влюбилась в мужчину, который возненавидел ее и теперь обливал презрением лишь за то, что она посмела всуе упомянуть священное имя его покойной супруги и тем самым осквернила ее память.

Шелл упорно молчал, и атмосфера в машине становилась все более гнетущей. Конечно, может быть, все его внимание было приковано к дороге, но они уже выехали на прямую, где движение было сравнительно свободным, так что опытному водителю не требовалось особой сосредоточенности. А может, он просто пытался осознать то, что она ему только что сообщила, и придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся, чтобы выйти сухим из воды...

Однако Шелла, по-видимому, занимали совсем другие мысли. Он вдруг сказал:

— Мы почти в десяти минутах езды от больницы. Нам надо поговорить о том, что ты мне рассказала. Но не сейчас.

11

— Так глупо все получилось. — Глаза Мары Уилл медленно закрылись, ресницы отбрасывали на бледные щеки темные полукружья теней. — Я просто грезила наяву...

Да, грезила наяву и слишком поздно заметила машину, выезжавшую сбоку на узкую улочку. Попытка уйти от столкновения привела к тому, что Мара врезалась в каменную стену. Все это рассказала Патриции Дана.

— Не надо разговаривать, мама. Ты должна как можно больше отдыхать! Вот так, умница...

Дана, смотревшая на сестру глазами, ставшими совсем огромными от пережитого, прошептала:

— Слава Богу, она теперь хоть просто спит! Это был такой ужас, когда мама была без сознания, — мы боялись, что она так и не придет в себя!..

Молодой врач, наблюдавший больную, заверил, что пройдет немного времени, и она поправится. Выслушав это обнадеживающее заявление, Шелл отвел Патрицию в палату к матери и ушел, не сказав ни слова, даже не попрощавшись. Девушке показалось, что он стремился как можно скорее унести ноги из больницы.

Что ж, прощай, сказала про себя Пат, глотая душившие ее слезы гнева. А еще говорил, что они должны обсудить ее обвинения при более подходящем случае. Если бы он действительно собирался это сделать, то наверняка предложил бы встретиться или хотя бы сказал, что свяжется с ней.

Однако Шелл ничего такого не сделал. Он просто испарился. Провалиться ей на месте, если она хоть раз еще с ним увидится, бушевала про себя Пат.

Оказывается, он все-таки именно такой негодяй, каким она его себе представляла до того, как его обаяние и ее не в меру разыгравшиеся гормоны посеяли в ее душе сомнение.

— Может быть, пока она спит, нам лучше уйти? — тихонько предложила Патриция, отметив про себя, что Дана очень бледна, и плечи ее устало поникли.

Ей стало мучительно стыдно за себя. Она настолько поддалась обаянию этого гнусного типа, что почти поверила, что он неспособен на подлость, а Дана, ее любимая сестренка, просто все придумала! Как она только могла!..

— У тебя был тяжелый день, ты переволновалась, — продолжала Пат. — И потом, здесь мы уже ничем помочь не можем. Сон для мамы сейчас — самое лучшее лекарство. Придем сюда утром.

Глаза девушки жгли слезы. Прикованная к больничной койке, мать казалась ей маленькой, хрупкой, беззащитной. Но она поправится, а это было самое главное.

— Бабушка приезжала в больницу? — спросила Пат, когда они на цыпочках вышли из палаты.

Дана покачала головой:

— Нет. По-моему, для нее это было бы слишком — дорога и потом это ужасное ожидание. Со мной все время был Джеф, то есть, пока мама не пришла в себя. И, слава Богу, потому что иначе я бы тоже не выдержала. Одной бы мне просто не справиться. Джеф уехал, как только узнал, что с мамой все будет хорошо, — ему ведь надо кормить собак и выводить их на прогулку. Но он все время держал бабушку в курсе, а она позвонила тебе. Ты на машине?

Пат покачала головой. Джеффри Данкер, старший садовник на вилле ее бабки, похоже, имел счастливое свойство оказываться под рукой в тяжелой ситуации и приходить на помощь, одобрительно подумала она. Но тут Дана снова заговорила, и краска, выступившая на ее щеках, заставила Пат подозрительно прищуриться.

— Тогда поедем с нами, — предложила ее сестра, бросив взгляд на часы. — Джеф сказал, что заедет за мной в восемь, это уже совсем скоро. Пойдем подождем на стоянке?

— Этот молодой человек заслуживает повышения зарплаты, — сухо заметила Пат, когда они вышли из больницы. — Тебе надо бы самой научиться водить машину, Дана.

— Я знаю. Джеф обещал научить.

— Похоже, вы с ним неплохо ладите.

— Еще как! — Дана закусила губу. — Кстати, я теперь работаю с ним в садах. Старый Дженнифер наконец ушел на пенсию, вот я предложила занять его место. Ты же знаешь, я всегда любила возиться с цветами и вообще с растениями.

Пат отступила в сторону, пропуская сестру вперед при входе на стоянку для посетителей. Золотисто-карие глаза девушки смотрели задумчиво. Шелл что-то говорил о том, что Дана хотела заниматься декоративным цветоводством... Ладно, сейчас она не станет об этом расспрашивать. Пока не станет...

— Может быть, бабуля тебе еще и жалованье платит? — лукаво спросила девушка.

— Представь себе, платит! — широко улыбнулась Дана. — Сначала она и слышать ничего не хотела. Сказала, что я просто придумала себе очередную забаву. Но Джеф настоял, а ему даже бабуля не смеет перечить, ведь он практически один содержит поместье в порядке — Макдермонты ведь уже совсем одряхлели. Так что теперь бабушка выплачивает мне, как она любезно изволила выразиться, ученическую стипендию, то есть примерно половину того, что платила старому Дженниферу, — исключительно, чтобы лишний раз подчеркнуть, что она по-прежнему всем заправляет. Ой, посмотри. — Дана все это время внимательно следила за подъезжающими машинами, и сейчас ее лицо осветилось. — Вот и он!

Джеффри Данкер подогнал к стоянке старенький, но весьма внушительный «форд». Джеф был очень симпатичным парнем, излучавшим силу и надежность. Увидев, как его глаза заблестели при виде сестры, Пат вздохнула с облегчением.

По крайней мере, на этот раз чувства ее сестры, которые та явно питала к молодому садовнику, не остались без ответа. Спустя полчаса, когда Джеффри привез их в поместье и остановил машину у охотничьего домика, предположения Пат получили новое подтверждение.

Бросив сумки на крыльцо, девушка обернулась посмотреть, идет ли за ней младшая сестра, и невольно улыбнулась, увидев, что молодые люди прощаются долгим поцелуем.

— Так, стало быть, у вас это серьезно? — спросила она, когда хвостовые огни «форда» скрылись за поворотом.

— Собираемся осенью пожениться, — сообщила Дана. — Бабуле это, может, и не понравится, но делать нечего, придется примириться. Представляешь, как она разъярится, узнав, что девица из благородного рода Уиллов собирается замуж, по сути дела, за слугу! Кстати, надо бы нам пойти проведать ее. Разумеется, Макдермонты и Молли пляшут вокруг нее, сдувают пылинки и вообще готовы выполнять любой каприз, но ты же знаешь, как бабуля надувается, когда ей кажется, что кто-то из нас ею пренебрегает.

— Я потом позвоню в большой дом и скажу ей, что мы вернулись из больницы, — отозвалась Пат. Сейчас ей было не до бабки — необходимо поговорить с сестрой. Девушки отправились в кухню, зажигая по пути свет. Пат мысленно поблагодарила Джефа Данкера. Похоже, общение с ним вселило в Дану уверенность в своих силах, и она впервые в жизни готова постоять за себя. Просто не верится: ее сестра говорит о бабкином гневе совершенно спокойно, не бледнея при этом и не трясясь, как осиновый лист.

И, тем не менее, придется эту новообретенную уверенность поколебать, с сожалением подумала Пат. Не хочется оживлять в душе сестры горькие воспоминания, но иначе ей не удастся выяснить до конца все подробности этой истории с Шеллом.

— Насколько мне известно, у бабушки в большом доме сейчас Шелл Грэммер, так что не стоит ее сейчас беспокоить, — заметила Пат.

— Шелл? Грэммер? А он-то что здесь делает?

Лицо Даны залила багровая краска.

— Что-то там, связанное с трастовыми фондами, — отозвалась Пат, берясь за чайник. — Чай будешь?

— Нет. — Дана тяжело опустилась на кухонный стол. — В холодильнике есть початая бутылка вина. Давай разопьем ее, хорошо?

— Почему бы и нет?

Разыскивая бокалы, а потом разливая холодное вино, Пат лихорадочно соображала, как лучше повести разговор. Напоминать сестре, которая сейчас благополучно собиралась замуж, о том, что два года назад она хотела утопиться из-за Шелла Грэммера, было как-то не очень красиво. Может быть, вино поможет сгладить неловкость.

Пат не стала бы называть имени Шелла, но ей необходимо было знать, как Дана будет реагировать, выяснить, пережила ли она ту печальную драму окончательно, или в потаенных уголках ее души по-прежнему таится тоска по мужчине, которого она любила и потеряла. Только выяснив все до конца, Пат сможет постараться забыть и его, и всю двусмысленную историю их отношений.

— А откуда ты знаешь, что Шелл у бабули? — неожиданно тонким голоском спросила Дана. — Ты с ним разве знакома?

— Я вела с ним дела через агентство, — уклончиво отозвалась Пат, понимая что еще не время сообщать сестре о своей попытке выступить в роли карающего ангела, да и вообще, наверное, нет смысла ей об этом рассказывать. — Так что, в принципе, можно сказать, что мы с ним знакомы.

Дана поставила бокал на стол и прочистила горло.

— В таком случае, знаешь, Пат, мне не так-то легко об этом говорить, но... — Глаза девушки подозрительно блестели, губы были плотно сжаты и тряслись. — Понимаешь, в свое время я сваляла жуткого дурака, — наконец выдавила она. — Решила, что влюблена в него, и мне казалось, что и он тоже ко мне неравнодушен.

Кончиком указательного пальца Дана чертила круги на столе. Голос ее звучал чуть слышно, и Пат пришлось напрягать слух, чтобы услышать ее ответ, когда она спросила:

— А где вы с ним познакомились? Я как-то не предполагала, что вы с ним вращаетесь в одних и тех же кругах.

— Мы познакомились на восьмидесятилетии бабули. Помнишь, ты тогда еще не смогла приехать, потому что свалилась с гриппом? Шелл застрял здесь, так как приехал консультировать бабулю по поводу ее капиталовложений. Я в него страшно втрескалась и, похоже, доставила ему кучу неприятностей. Он был просто добр ко мне, а я все напутала и вообще...

— Что значит «добр»? — перебила Пат. — Ты хочешь сказать, что он тебя не соблазнял?

— Что ты! — К щекам Даны снова прилила краска. — Неужели ты так подумала? Да, наверное, по моим словам так и выходило. Но, честно говоря, я даже не припомню, чтобы он хоть раз до меня дотронулся...

Пат во все глаза смотрела на разрумянившееся лицо сестры, утратив дар речи. Дана по-прежнему казалась таким эфирным созданием, что просто дух захватывало, и, как всегда, выглядела моложе своих лет, но теперь детское простодушие в ее глазах сменилось чем-то новым, более зрелым, более решительным. Ее младшая сестренка, похоже, наконец, повзрослела.

— А как же порванная блузка? — напомнила Пат. — Она тоже сама порвалась, или ты опять что-то напутала?

И невольно удивилась сама себе. С прежней Даной, какой та была до знакомства с Джеффри, Пат ни за что бы не решилась говорить в таком тоне, из страха, что это вызовет потоки слез, а потом ее сестра на весь день замкнется в обиженном молчании. Сейчас она еще раз убедилась в том, что Дана действительно выросла, ибо, порывшись в памяти, та воскликнула:

— Господи, какой кошмар! Ты что, решила, что это он ее порвал? Нет, просто на меня напали на улице. Слушай, я, пожалуй, начну с самого начала. — Дана допила вино и снова наполнила свой бокал. — С бабушкиного дня рождения. Собрались одни старики, и все только о том и толковали, что о своих болезнях. Со мной вообще никто не разговаривал. Мама помогала Молли и миссис Макдермонт возиться с едой. Я было тоже попыталась что-то сделать, но только путалась у всех под ногами. Ну, вот, я уже говорила, Шелл тоже был там и изо всех сил старался не показывать, что ему до смерти скучно. Я подумала, что он — самый потрясающий мужчина, какого я видела в жизни. И потом, он-то как раз со мной общался, восхищался тем, как я расставила цветы, и даже сказал, что я могу заниматься этим профессионально, если захочу. Понимаешь, он так со мной разговаривал, что я стала казаться себе совершенно особенной, а не просто пустым местом, как всегда...

Пат это прекрасно понимала. У Шелла был этот дар: он умел заставить женщину чувствовать себя особенной и неповторимой. А тем более Дану с ее вечной неуверенностью в себе, усугублявшейся постоянными бабкиными нотациями, и неистребимой страстью фантазировать. Дана, как и их мать, постоянно грезила наяву.

— Так вот, — продолжала Дана, — он сказал, что у меня талант и что в Бостоне, да и по всей стране, найдется огромное количество желающих заплатить кругленькую сумму за оформление цветами их банкетов. Ну, а потом я пару раз приезжала в Бостон и заходила к нему в офис проконсультироваться, как мне открыть свое дело.

— Ты всерьез собиралась этим заняться?

— Да нет, конечно! — Дана запустила руки в волосы. — Хотя тогда мне казалось, что серьезно. Но на самом деле это был просто предлог повидаться с ним, добиться, чтобы он уделил мне внимание. И он был очень добр и по-настоящему внимателен. Он водил меня обедать и давал советы — судя по всему, очень дельные, да вот только я ими не воспользовалась. Я и говорила об этом только потому, что это давало мне повод для встреч с ним, — продолжала Дана. — А потом был тот последний вечер. Я явилась к нему в офис, само собой, без приглашения. Он принял меня буквально на пять минут и заявил, что дал мне уже все консультации, какие были нужны, и больше помочь ничем не может. Я была просто убита. Нет, он, конечно, был со мной, как всегда, очень любезен, но это ничего не меняло. Я все равно была потрясена. Вместо обеда с любимым человеком в уютном ресторанчике я оказалась на улице, и в довершение ко всему на меня напали и ограбили. Вот тогда-то мне и порвали эту несчастную блузку.

Пат слушала сестру в полном шоке. Наконец, у нее уже просто не осталось сил сидеть и молчать. Кипя от ярости, она вскочила и задернула ситцевые занавески на окне. Уже начинало темнеть, и сквозь деревья неясно замерцали огни большого дома.

Вполне возможно, что за одним из этих окон по-прежнему находился Шелл Грэммер. Вспомнив о нем, Патриция мучительно содрогнулась. Ей было больно вспомнить о том, чего она ему наговорила и в каких ужасных вещах обвиняла! Но еще больнее были воспоминания о том, как он целовал ее и как она отзывалась на его ласки. Все могло быть по-другому, если бы...

Не замечая, что ее старшая сестра вся кипит, Дана продолжала рассказ:

— Я, разумеется, помчалась назад, к Шеллу. Секретарша вытащила его с какого-то совещания, и, естественно, хотя я-то в то время все истолковывала по-другому, он отвез меня к себе на квартиру, велел секретарше купить мне новую блузку взамен порванной и привезти к нему.

Дойдя в своем рассказе до кульминации, Дана стала нервно сплетать и расплетать пальцы сложенных на коленях рук. Слишком смущенная, она не отваживалась смотреть на сестру.

— Я-то, дурочка, на полном серьезе решила, что он привез меня домой, вместо того, чтобы разобраться со всем этим делом в офисе, только из-за того, что я была ему небезразлична. Господи, я была наивна просто до неприличия! Даже вспоминать не хочется — так я сама себе противна! Я не позволила Шеллу вызвать полицию. Сумку у меня, конечно, украли, но там была только мелочь на обратный билет домой да кое-какая косметика. Тогда он сказал, что сейчас позвонит маме, чтобы она приехала за мной. Вот тут-то у меня и началась истерика!.. Я окончательно потеряла голову. Я не желала, чтобы меня везли домой. Я хотела только одного — быть рядом с ним. Так я ему и заявила. Более того, я заявила, что люблю его и бросилась к нему на шею. Бедный Шелл, по-моему, был просто в ужасе...

— Могу себе представить... — сквозь зубы прошипела Патриция, и, не в силах заставить себя снова сесть за стол рядом с сестрой, угрожающе наклонилась к ней. — Так, значит, ты вовсе не думала топиться? Из твоих слов я поняла, что ты пыталась покончить с собой, а ты просто не стала меня разубеждать?

— Прости меня!.. — Вид у Даны был совсем несчастный. — Сейчас, когда вспоминаю об этом, я кажусь себе жуткой дурой. Все кончилось тем, что Шелл посадил меня в такси и отослал домой. Мамы дома не было. Я переоделась и вышла побродить по парку. Шла без всякой цели и даже не смотрела под ноги, вот и оказалась у этого проклятого карьера. Надо же мне было забрести именно туда! К тому времени уже стало смеркаться. И тут из леса на дорожку вышел Джеф — он прогуливал собак. Он поздоровался, собственно, просто крикнул: «Привет!», и все. Но я сразу повернула в другую сторону. Не хотела, чтобы Джеф видел мои слезы. Ну, вот, я оступилась и упала. Чувствовала себя такой рассеянной идиоткой! Так что когда ты ни с того ни с сего решила, что я это сделала нарочно, я... — Дана набрала побольше воздуха в легкие, собираясь с духом, и выпалила: — Мне показалось, что так будет выглядеть романтичнее и...

— Можешь больше ничего не рассказывать, — рявкнула Пат, у которой окончательно лопнуло терпение. — Я отправляюсь спать. Глядишь, к утру, может, и смогу разговаривать с тобой по-человечески. Но я этого не гарантирую. Сейчас мне больше всего хочется тебя придушить.

И девушка вышла из кухни. Будь ее воля, она бы никогда больше в жизни слова не сказала своей полоумной сестрице!

12

— Боюсь, я понятия не имею, когда он вернется, — с сожалением сказала Сара Грэммер, закрывая дверь апартаментов, ведущую в вестибюль.

Пат едва сдержала вздох разочарования, выдавила из себя улыбку и последовала приглашению войти.

— Его совершенно неожиданно вызвали в Нью-Йорк — улаживать какие-то юридические формальности с компанией, выпускавшей записи Жюли. Они собираются снова выпустить ее диски, и Шелл хочет договориться, чтобы часть доходов от продажи шла для Мэри, — пояснила Сара. — Я не очень разбираюсь в подробностях, но там все очень сложно, так что ему пришлось все бросить и лететь в Нью-Йорк.

Желание извиниться перед Шеллом не покидало Пат с того дня, как она объяснилась с сестрой, но девушке потребовалось время, чтобы собраться с духом. И вот теперь, когда она, наконец, решилась, ей сообщают, что он уже восемь дней как уехал в Нью-Йорк.

В большой гостиной Мэри, пристроив рядом любимого зайца, громко читала вслух потрепанную книжку, держа ее вверх ногами. Но стоило девочке увидеть входившую в комнату Пат, как лепет сменился радостным визгом. Малышка потянулась к ней, требуя, чтобы ее немедленно взяли на руки.

Пат послушно подхватила ребенка, злясь на себя за комок, неожиданно застрявший в горле. Она не видела Мэри больше двух недель и отчаянно скучала по ней. Девушка и представить не могла, что ей кого-то в жизни может так не хватать.

— Наверное, вы будете рады узнать, что с покупкой Конкордских ключей все прошло благополучно. Шелл нажал на все пружины и успел подписать контракт за день до отлета в Нью-Йорк. Скоро вы все сможете там поселиться. Шелл сказал, что сам по себе дом в отличном состоянии, надо только сделать внутренний ремонт да вывезти кое-какую рухлядь, оставленную прежними жильцами.

Сара сновала по комнате, собирая разбросанные Мэри игрушки. Пат показалось, что пожилая дама рада возможности поговорить со взрослым человеком после столь длительного сидения с маленьким ребенком.

— Я, конечно, ничего не хочу сказать — этот отель исключительно комфортный. И так удобно, что парк совсем рядом, не надо далеко водить Мэри гулять. Да и обслуживающий персонал необычайно внимателен и всегда готов помочь. Но ведь это совсем не то, что свой собственный дом, правда? А теперь скажите: позвонить сейчас, чтобы принесли чай, или будем пить его потом, когда Мэри поужинает? И расскажите, как там ваша бедная мама? Вы уверены, что уже можете со спокойной душой ее оставить? Если это из-за меня, то, ради Бога, не торопитесь!..

От чая Пат отказалась. Посадив Мэри на колени, девушка устроилась на диване, размышляя над последними словами Сары. Однако сначала надо было ответить на вопрос о здоровье матери.