Убийца (в сокращении)

— Надеюсь, ты права. — Мэри-то не верила ни в то, ни в другое — насколько она его помнила. — Но я действительно за нее боюсь. И чувствую себя виноватой.

— Ты всегда чувствуешь себя виноватой, такой уж ты родилась.

Мэри улыбнулась:

— Но я не бросила Триш в беде?

— Нет. Она сама виновата. Как можно влюбиться в такое чудовище?

Мэри не собиралась рассказывать Джуди, что и сама с ним встречалась и что он был самым популярным мальчиком в их классе, футболистом. И когда он подошел к Мэри, она была уверена, что ему нужна только помощь в уроках.

— Вот уж эти Плохие-парни!

— Он не был плохим, — буркнула Мэри.

— Ты его знала?

— Не слишком хорошо. В юности, еще до мафии.

— Ну так что ж? Послушай, ты не могла сделать большего. Если Триш отказывается уехать, отказывается подать в суд и отказывается обратиться в полицию, ты ничего не можешь сделать. Ты юрист, ты действуешь в пределах закона. Ладно, Мэри, хватит о Триш. У меня важные новости. — Джуди даже остановилась посреди тротуара. — В эти выходные мне позвонила Маршалл, она не могла разобраться в выплатах. Поэтому я приехала ей помочь и видела все счета и кто сколько заработал. Ты, я, Бенни, Энн.

— Разве это не закрытая информация?

— Когда Маршалл просит ей помочь, информация перестает быть закрытой. И я узнала удивительную вещь. — Голубые глаза Джуди блеснули. — Ты приносишь фирме больше дохода, чем Бенни.

— Что? — Мэри показалось, она ослышалась.

— У тебя оплаченных клиентами часов больше, чем у нас у всех. Почти двести пятнадцать в месяц. Ты, моя дорогая, выставила больше счетов, чем Бенни. Она насчитала тебе по двести пятьдесят долларов за час, а платит только сто двадцать пять, так же, как мне и Энн. Но мы-то работаем с ее людьми, а у тебя собственные клиенты.

— Ну и что? — растерялась Мэри.

— Ты приносишь огромный доход. Огромный!

— Не может быть. Все мои счета не выше пяти тысяч долларов. Все эти протекающие крыши, неисправные оконные рамы, заедающие гаражные двери. Сегодня утром, например, я была арбитром в диспуте, кто лучше: Дин Мартин или Фрэнк Синатра.

— Какая разница, платят-то они вовремя.

— Ну, это правда.

Клиенты Мэри, в основном дети иммигрантов, были как ее родители; они оплачивали счета заблаговременно, в наивной надежде, что это поддержит их репутацию в глазах американцев.

— Сейчас, да и почти целый год до этого, у тебя гонораров больше, чем у Бенни. У нее сложные случаи, следствия, суды, а они оплачиваются раз в два года. Гражданские процессы и разбирательства с полицией оплачиваются только после того, как суд утвердит представление на гонорар. Понимаешь, что это значит?

— Нет.

— Ты должна просить Бенни сделать тебя партнером.

— Что? — Мэри нервно оглянулась. Такие речи она считала мятежными и изменническими. — Это нехорошо.

— Хорошо. — Джуди засмеялась. — Ты будешь партнером.

— Но мы сотрудники.

Джуди покачала головой:

— Энн и я — да, но не ты. Ты — Добрая-волшебница-Южной-Филадельфии. Подумай только: «Розато и Динунцио». Серьезно, ты должна поговорить с Бенни.

— Это все равно как если бы Плутон просил равных прав с Солнцем, а Плутон уже даже и не планета. Понижен в должности, как и святой Кристофер, которого я всегда любила.

Джуди посмотрела на нее как на ненормальную.

— Мэри, разве ты не хочешь зарабатывать больше денег?

— Я зарабатываю достаточно, — ответила Мэри. — И я не хочу больше денег, если надо отнимать их у Бенни.

— Пока что она отнимает их у тебя. Ты их заработала.

— Но я работаю на нее.

Мэри никогда не думала иначе. Она — прирожденная подчиненная. Ведь все могло быть гораздо хуже. Она могла быть связана с мафией.

Глава 2

Мэри шла на последнюю в тот день встречу по тротуарам сорока кварталов, что определяли всю ее жизнь. Южный Филли — это такой городок в огромном городе, где все всех знают, где в каждом доме живут родственники или однокашники. Спускались сумерки, медно-красное солнце, уже не гревшее, садилось за плоские серые крыши. На темнеющем небе вырисовывались силуэты спутниковых тарелок и петли телевизионных антенн. По обеим сторонам узких улиц стояли старые простые кирпичные дома, у тротуаров — старые машины.

«Мар, как ты не понимаешь? Ничего из того, что ты тут наговорила, не пройдет».

В окнах красовались пластмассовые цветы, изображения Девы Марии и флажки — итальянские и американские. Новые иммигранты — вьетнамские, корейские и мексиканские семьи — тоже выставляли на подоконниках разные предметы, поддерживая негласные, но общие для всех правила.

«Этот мужик — зверь, а ты говоришь — суд!»

Каблучки Мэри стучали по мостовой в такт ее мыслям. Дозвониться до Триш ей не удалось, и она молила Бога, чтобы сегодня с ней ничего не случилось.

Вдруг одна из дверей открылась, и в ней показалась седая голова Эльвиры Ротуньо. Кругленькая старушка в цветастом платье и переднике вышла на крыльцо. Она тоже была клиенткой Мэри.

— Мар, ты к Рите? — окликнула ее Эльвира.

— Да. — Мэри остановилась у крыльца. — Вы же знаете, ее зовут Амрита, а не Рита. Она индианка, а не итальянка.

— Знаю, ну и что? Ты опоздала на полчаса, но Рита ничего не скажет. Я ей объяснила, что ты лучше Мэтлока. — Эльвира подняла вверх узловатый указательный палец. — Видела мой новый тент? Прекрасный тент! Ты сэкономила мне тыщу двести баксов!

— Спасибо, Эльвира, — улыбнулась Мэри.

— Мар, может, зайдешь на обратном пути. Ник сегодня вечером не работает, угощу тебя тирамису.

— Спасибо, но никак не получится.

Мэри пошла к соседнему дому. Вот только не надо ее снова ни с кем сводить, и особенно с Ником Ротуньо, который до сих пор живет с мамой и с третьего класса уже надоел.

Она подошла к дому Амриты, поднялась по ступенькам и позвонила в колокольчик. Дверь открылась, и Амрита, слегка улыбнувшись, пригласила ее войти. Она была зубным техником и еще, видимо, не успела переодеться. На ней была форма с изображениями милых улыбающихся зубиков в красных башмаках.

— Простите за опоздание, — сказала Мэри.

— Ничего, я сама только что вошла, — с англо-индийской певучестью ответила Амрита. Они с мужем-программистом переехали из Лондона — муж нашел здесь работу.

— Как Дайрен? — спросила Мэри.

Амрита, закрывая за ней дверь, молча показала на мальчика. В полосатой футболке и светло-коричневых шортах он лежал на диване, вытянув ноги и склонив кудрявую голову над «Геймбоем». Ему было девять лет, и он ходил в четвертый класс обычной школы, но ему это было явно не по силам.

— Дайрен, поздоровайся с мисс Динунцио, — сказала ему Амрита.

— Здравствуйте, мисс Динунцио, — с приятным акцентом отозвался Дайрен, не отрываясь от игрушки.

Амрита провела Мэри на уютную кухоньку, где пахло жареной рыбой. Мэри вытащила из-под стола деревянную табуретку.

— Чаю?

— Да, спасибо. — Мэри достала из портфеля папку. — Мы все еще не получили ответа от районного управления школ.

— Я так и предполагала. — Амрита наполнила водой кувшин, поставила его в микроволновку и нажала кнопку. — Они берут измором. Такая у них стратегия.

— Со мной это не пройдет. — Мэри спать не давал этот случай.

— Не знаю, зачем так усложнять. Ребенок не может читать.

— Я понимаю, но его должны протестировать. По закону они обязаны определить его уровень.

— Достаточно просто дать ему книгу и понаблюдать, с каким трудом ему дается чтение. — Амрита открыла микроволновку. — Мои родители давно уже говорят, что у него дислексия, а они в этом разбираются, они оба врачи. — Ее голос дрожал от гнева.

— Требуются результаты тестов на умственное развитие, обучаемость, успеваемость. — Закон о специальном образовании Мэри вызубрила наизусть. — И если обнаруживается значительное несоответствие, то принимается решение о том, что ему необходимо специальное образование. Тогда государственные органы находят соответствующую школу ребенку и платят за нее.

Амрита нахмурилась:

— Но показатель его умственного развития высокий, я же вам говорила. Он должен читать лучше. И писать. Но невозможно понять, что он пишет.

— Я знаю. — Мэри смотрела тетради Дайрена, где слова были написаны задом наперед или вообще была какая-то каша из букв. — В любом случае без тестов ему не дадут направление в специальную школу.

— Так что же нам делать, Мэри? Какой у нас план? — Амрита опустила в чашку чайный пакетик.

— Мы послали запрос на тестирование, все решится в течение двух месяцев.

— И все это время Дайрен будет страдать. — Амрита тяжело опустилась на стул напротив Мэри. — А никак нельзя побыстрее?

— Я постараюсь. Расскажите, как себя чувствует Дайрен.

— Плохо. Не знаю, что бы я делала, если бы работала полный рабочий день. Почти каждое утро он говорит, что заболел, — не хочет идти в школу.

— Сколько дней на прошлой неделе он ходил в школу?

— Два. До этого — три. Конечно, это плохо. Он сильно отстает.

— Вы начали работать в школе на общественных началах?

— Да, как вы и советовали. Я поняла, что происходит. — Амрита вздохнула. — Они начали новую тему «Война за независимость». Нужно было написать рассказ от лица участника зимовки в Валли-Фордже и прочитать его в классе. Я помогла ему с рассказом, но читать вслух он должен был сам. Дети называют его не Дайрен, а Даун. Передразнивают его акцент. Я слышала это собственными ушами. — Выражение ее лица было стоическим. — Представляете, чего стоят все эти издевательства над ним против запугивания нас мафией по телевидению.

Мэри снова подумала о Триш.

— На прошлой неделе он устроил драку. Учительница отправила его домой. — Амрита встала. — Стало еще хуже. Сейчас я вам покажу. Дайрен, пойди сюда, пожалуйста.

— У меня есть для тебя подарок, Дайрен. — Мэри потянулась к своей папке и, когда мальчик пришел на кухню, дала ему маленький сверточек. — Я не знаю, как с этим обращаться, но думаю, что такой умный мальчик, как ты, должен знать.

— Круто! — Дайрен развернул упаковочную бумагу и извлек коробочку — новый картридж для «Геймбоя». — Спасибо!

— Наклони, пожалуйста, голову, — сказала Амрита. Дайрен опустил голову, она раздвинула его волосы и показала кровавый струп. — Посмотрите, Мэри. — Затем откинула волосы от уха. — И вот еще.

— Кто это сделал? Мальчик, с которым ты подрался? Кто тебя обидел? — ласково спросила Мэри.

Дайрен покачал головой.

— Никто, — ответила за него Амрита. — Он пошел в туалет и сам их выдрал. Он сделал это сам! Он так расстроился, что стал рвать на себе волосы. Это началось на прошлой неделе. Сынок, скажи, зачем ты это сделал?

Дайрен смотрел в пол, забыв о новой игре.

— Не знаю. Пошел и сделал.

— Пошел и сделал, — резко повторила Амрита. — Нельзя так делать!

Дайрен кивнул.

— Иди поиграй, — сказала Мэри.

Дайрен вышел. Амрита чуть не плакала.

— Мэри, прошу вас, спасите моего сына, — прошептала она.

— Я сделаю все, что смогу. — У Мэри не было другого ответа. Закон здесь бессилен. Или не закон, а она, Мэри?

Темнело. Сегодня подходило к концу.

С наступлением ночи Триш должна умереть.

С тяжелым сердцем Мэри вышла на улицу и огляделась. Вечер был холодным. В квартирах уже зажгли лампы, и все окна излучали золотистый свет.

«Он меня убьет. Сегодня ночью».

Мэри достала из сумочки «Блэкберри», набрала номер и долго слушала длинные гудки. Домашний телефон миссис Гамбони не отвечал. Где сейчас Триш? Все ли с ней в порядке? Или она лежит где-нибудь уже мертвая? Мэри сунула телефон в сумку и в поисках ответа посмотрела в небо над городом. Ответа не было.