Убийца (в сокращении)

— Мне нужна помощь. Мне угрожает опасность. — Триш закусила прелестные пухлые губки. Она всегда была самой сексуальной девочкой в классе. Темная подводка подчеркивала выразительность ее глаз, а носик был маленький, точеный, как говорят, итало-американский.

— Ладно, введи меня в курс дела, — сказала Мэри.

— Прежде всего, я не прошу тебя ни о чем таком, за что не могла бы заплатить. — Триш вытерла глаза и подалась вперед. Рыжий жакет распахнулся, открыв убийственное тело: крутые бедра, тоненькую талию и тяжелую грудь. — Я не прошу тебя делать что-либо бесплатно, только потому, что мы из одной школы.

Не волноваться!

— Хорошо.

— У «Пьера и Магды» я лучше всех крашу волосы. Я нормально зарабатываю. Я знаю, что адвокаты дороги, но я могу платить в рассрочку. — Триш вытащила из большой черной сумки от Гуччи еще одну упаковку бумажных носовых платков. — Речь идет о моем бойфренде. Я должна от него уйти. Я больше не могу. Я его ненавижу. Я просто его ненавижу.

— Это ужасно, — сказала Мэри.

— Он меня оскорбляет.

Значит, ты знаешь, каково это!

— Мама раскусила его с первого же дня, «потому что отец ее поколачивал». Моим подругам он тоже не понравился, но я их не слушала. Да ты их помнишь — Джулия, Мисси и Йоланда.

— Конечно. — Честно говоря, Мэри не хотелось вспоминать этих Трудных-девочек. Джулия Палаццоло, Мисси Тухи и Йоланда Варлецки.

— Они его возненавидели инстинктивно. Они мне говорили, что надо от него уйти, но они не знают всего. Началось с того, что он стал на меня кричать. Он безумно ревнивый, и, хотя я ему не изменяю, он звонит мне на мобильный по тридцать раз в день. — Лицо Триш исказила боль. — И чем больше он пьет, тем становится хуже. Он называет меня свиньей, потаскухой и все такое.

Мэри почувствовала укол сострадания, а совсем не злорадства.

— Он не выпускает меня из дома никуда, только на работу. В доме все должно быть безукоризненно, обед на столе, его одежда в полном порядке. — Триш возбужденно выкрикивала слова, акцент, характерный для Южного Филли, становился слышнее. — А в прошлом году он меня ударил, и потом ему было стыдно. А теперь бьет все время.

— Бьет? — Мэри забыла о часе расплаты.

— Бьет, но так, чтобы не видно было. В живот, по спине. Маме и подругам я сказала, что он немного груб со мной, но на самом деле все гораздо серьезнее. На прошлой неделе он напился и вот что сделал. — Триш расстегнула ворот комбинезона. Над пышной грудью багровел страшный синяк. — Видишь? А во время секса он кусается. Это его заводит.

Мэри все это было глубоко отвратительно. Она не знала, куда деваться.

Триш застегнулась.

— На прошлой неделе он сказал, что убьет меня. — Голос Триш дрогнул, и она всхлипнула, прижав к носу платок.

У Мэри сердце выпрыгивало из груди.

— Ты фотографировала следы побоев?

— Да. И дневник вела.

— Хорошо. — Мэри уже набрасывала в уме план действий. — Ты обращалась в больницу или к частному врачу?

— Нет. Он сказал, что убьет меня, если я это сделаю.

— Когда он кричит, соседи, должно быть, слышат? — Мэри думала о потенциальных свидетелях.

— Наш дом рядом с магазином Филантонио на углу, только теперь это корейская бакалейная лавка, а корейцы плохо говорят по-английски. Помнишь, в школе это было мое место.

— Помню. — Мэри не болталась на улице, она учила латинские склонения. Но к делу. — Как ты думаешь, они там в магазине слышали, как он кричит?

— Нет, он кричит по ночам, когда магазин закрыт. У него есть пистолет. «Глок». Он с ним не расстается. — Триш подавила рыдания. — Он целится мне в лицо. Прикладывает к виску. Вчера вставил дуло мне в рот.

Мэри ахнула.

— Не волнуйся, у меня тоже есть пистолет, «беретта». Я его давно купила, для защиты. Вот только он знает, как стрелять, а я — нет. И помочь мне могут только Розовые сестры. — Печальная улыбка Триш как просвет в грозовых тучах озарила ее мрачное лицо.

Мэри тоже постаралась улыбнуться. Розовые сестры — это монахини из Фермонта, которые молятся за всех, кто просовывает листочек с просьбой под главные ворота монастыря. Их молитвами Мэри сдала экзамен на право заниматься адвокатской практикой, их молитвы поддерживали ее в день свадьбы и в день похорон мужа.

Триш в волнении наморщила лоб:

— Мар, это ужас. Я все время словно хожу по острию ножа. Вчера он сказал, что приготовил мне на день рождения большой сюрприз. Это сегодня.

Опаньки!

— С днем рождения!

Нижняя губа Триш задрожала, но она удержалась от слез.

— Вот почему я к тебе пришла. Я буквально схожу с ума. Я думаю, сюрприз — это предложение руки и сердца. А если я отвечу «нет», то он убьет меня. Сегодня вечером.

Мэри услышала достаточно.

— Триш, ты ни минуты дольше не должна так жить. Мы хоть сейчас можем получить ордер на арест. Для суда требуется обоснованный страх неминуемой опасности, мы можем пойти в суд…

— Нет, я не пойду в суд. — В глазах Триш сверкнул не страх — паника.

— Почему?

— Он связан с…

— С кем? С чем?

Триш презрительно фыркнула:

— Где ты выросла, а?

Ох! Мэри поняла. В Южном Филли каждый имел какие-либо отношения с местной мафией. Кто-то любил мафиози, в основном матери и девушки, но большинство ненавидели их. Мэри ненавидела мафию и… боялась.

— Он торгует наркотиками. Еще и отщипывает от пирога.

— Что это значит?

— Утаивает деньги. Если они узнают, то он труп. Я уже спать не могу. Все кажется, что они взломают дверь и застрелят нас обоих. И защитить нас некому. Он мне всю жизнь изгадил! Если не он меня убьет, то они! Я не знаю, что делать! — От страха голос Триш становился все тише и тише. — Я умираю. Что мне делать? Ты поняла, в чем моя проблема?

— Да. Как порвать с мафиозо.

Триш зарыдала. Мэри старалась хоть что-то придумать.

— Подожди. А как насчет того, чтобы пойти к копам? Я уверена, что у тебя есть информация, которой они могли бы воспользоваться, и мы тебя включим в программу защиты свидетелей…

— Ты с ума сошла? — закричала Триш. — Он меня убьет. Они меня убьют!

— Совершенно не обязательно.

— Обязательно, уж поверь. Ты что, дура?

Мэри не стала обращать внимания на «дуру». Ведь должно быть какое-то решение!

— Ты уверена, что не хочешь обратиться в суд? Мы можем выдать ордер на защиту и…

— Этот ордер не стоит бумаги, на которой напечатан.

— Но, может быть, он образумится, понимая, что ты собираешься привлечь его к суду. Ведь он, конечно, не захочет огласки.

— Да он убьет меня раньше, чем я что-либо сделаю, пойми ты! Ты не можешь помочь! — Триш буквально выла от горя.

— Успокойся. Мы что-нибудь придумаем. А если ты уедешь из города? Прямо сейчас.

— И что? Брошу мать, друзей, работу… Да у меня годы ушли на то, чтобы утвердиться на этой работе. Я не хочу расставаться со своей жизнью.

— Твоя жизнь продолжается, Триш.

— Это не пройдет, как ни крути. Он меня из-под земли достанет. Не успокоится, пока не достанет. — Триш подалась вперед. — Мар, как ты не понимаешь? Ничего из того, что ты тут наговорила, не пройдет. Этот мужик — зверь, а ты говоришь — суд!

— Я же юрист, — в замешательстве ответила Мэри.

— Закон здесь не поможет. Ты же умная, придумай что-нибудь!

— Ладно, подожди. — Мэри помолчала. — Если ты не хочешь обращаться к закону, то я скажу, что бы я сделала на твоем месте. Уезжай подальше. Хочешь, я одолжу тебе денег?

— И это все, что ты можешь придумать? Эйнштейн! — Внезапно Триш вскочила на ноги.

— Я говорю, уехать на время, на месяц-другой. — Мэри встала из-за стола, стараясь говорить мягче. Она никогда не видела Триш в таком состоянии: ей не свойственно было сомневаться в себе даже секунду. — А когда ты вернешься, он остынет и…

— Не пройдет. Он меня любит. Он одержим. Он этого так не оставит. — Триш покачала головой и закрыла лицо руками. — Я просто не верю, что все так получилось.

— Спокойно, Триш…

— Мы всегда думали, что поженимся. И все так думали. — Триш отняла руки от покрасневшего лица, ее глаза горели безумием. — Как я во все это влипла? Помнишь, какой он был милый? Какой добрый?

— Я же его не знаю.

— Знаешь. Он учился в Ньюманне.

Отлично. Ньюманн, школа-побратим Горетти, оказывается, выпускает мафиози.

Триш провела наманикюренными ногтями по густым волосам.

— Я считала, что мне повезло. Мы так любили друг друга. — И тут Триш назвала его имя.

Боже мой! У Мэри перехватило дыхание.

Триш продолжала:

— Мы встречались еще в школе, помнишь?

Мы тоже.

— Я порвала с ним, но потом вернулась. Это было ошибкой. Но даже после этого он безумно любил меня. Я думала, он романтик. А теперь поняла, он сумасшедший. — Триш будто вернулась из грез в реальность. — Так что мне делать, Мар?

Мэри была сыта по горло.

— Ну, если ты не хочешь ни обратиться в суд, ни уехать…

— Я не могу! Он убьет меня! Сегодня! — выкрикнула Триш. Ее отчаяние превратилось в ярость. — А тебе все равно! Мне нужна помощь! Помоги мне!

— Я пытаюсь, но…

— А иди ты, Святая Мария! — взорвалась Триш. — Знаешь, как мы тебя называли? Святая Мария! Маленькая-мисс-совершенство. Спасибо, но не за что! — Она резко повернулась, схватила сумку, распахнула дверь и выскочила прочь.

— Триш, подожди! — Мэри устремилась за ней. Триш была уже в приемной. — Подожди, пожалуйста!

Мэри почти настигла ее, но остановилась, увидев в приемной удивленные лица клиентов, ее клиентов. Мэри взяла себя в руки и изобразила кривую улыбку.

Мэри и Джуди пробирались в толпе, запрудившей тротуары в обеденный перерыв. Светило солнце, на хилых городских деревьях распускались нежные листочки, и все, кроме Мэри, наслаждались прекрасным свежим мартовским днем.

— Тебе не в чем себя упрекнуть, — успокаивала ее Джуди. — Ты ведь старалась помочь, несмотря на все, что она тебе сделала.

— Но это было в школе. — Мэри шла, понурив голову, и чувствовала себя совсем коротышкой по сравнению с Джуди. Ее подруга-калифорнийка, на добрый фут выше, была как ходячая секвойя. — Она не заслуживает того, что с ней случилось.

— О'кей, здесь я с тобой согласна.

Мэри никак не могла отогнать дурное предчувствие. Триш не выходила у нее из головы, она не могла сосредоточиться ни на встречах, ни на телефонных переговорах.

— А что, если Триш права? Что, если вечером он ее убьет?

— Но если она не принимает помощи, ты ничего не можешь поделать, — решительно сказала Джуди.

— Я позвонила в салон, но она туда не приходила, а ее домашнего номера нет в телефонном справочнике.

Джуди похлопала Мэри по плечу:

— Не волнуйся. Судя по всему, он буян, но не убийца.