— Куда торопиться? — Валентин неторопливо взял со скамейки кофр. — Я собираюсь еще немного побродить, выпить кофе. Самолет только вечером.
— И потом два дня непрерывных стрессов, — фыркнул «мушкетер». — Ну, если ты не желаешь торопиться, то оставляю тебя в обществе дамы и откланиваюсь. Встретимся на регистрации. — Он кивнул одновременно Сильвии и коллеге, подхватил кофр и пошел прочь стремительными летящими шагами.
— Мой друг, — неторопливо объяснил Валентин, — временами бывает чересчур порывист. Поэтому он не пьет кофе, в нем и без того хватает природной живости.
Сильвия нерешительно улыбнулась. О чем дальше говорить, как продолжить знакомство и стоит ли его продолжать, она не знала. Она никогда не знакомилась с мужчинами на улицах, тем более с такими, из небесных сфер. В их уверенности чувствовался неистребимый профессионализм, помноженный на талант, и Сильвия слегка оробела.
— А вы любите кофе? — вдруг спросил Валентин.
Она так удивилась, что посмотрела ему прямо в глаза. Лицо его будто оттаяло; может быть, отрешенное выражение ему придавала музыка, к которой он прикасался? Сейчас он спустился с небес на землю и спрашивает об обыденных вещах. И такое случается.
— Да я на нем живу, — сказала Сильвия.
Валентин улыбнулся.
— Если уж так сложилось… Может, вы выпьете кофе со мной?
Сильвия сама не понимала, как и почему она согласилась. Скрипач пугал ее. Она все больше ощущала это, когда они в молчании шли к выходу из парка, потом переходили улицу и Валентин внимательно смотрел по сторонам, словно ожидая, что на него набросится автобус.
Кафе, выбранное скрипачом, оказалось неподалеку, и в его душной наполненности кофейными запахами Сильвия неожиданно расслабилась. В самом деле, что такого? То, что незнакомый человек пригласил ее выпить кофе? Такого с ней никогда не случалось, ну и что? С ней многого не случалось вообще никогда.
Она не любила экстремальные виды спорта, никогда не ездила верхом, не путешествовала по дальним странам. Она не бывала за пределами Штатов. Никогда не дружила с кем-нибудь так близко, чтобы поверять все секреты до единого. Не очаровывала мужчину в первые пять минут. Почти не умела водить машину. Не…
Никогда она не сидела в кафе напротив красивого и загадочного человека и не ждала, что он скажет.
Все оказалось просто.
— Меня зовут Валентин Джекобс, — произнес он, разматывая зеленый шарф. — А вас?
— Сильвия Бейтс. — Собственное имя показалось ей чужим и незнакомым.
— Сильвия. Вам идет. — Шарф повис на спинке стула вместе с пальто. Валентин размял пальцы и взялся за меню, отпечатанное на плотной желтоватой бумаге. — Что будете пить?
Сильвия подавила желание брякнуть «шампанское».
— Капучино.
— А я, пожалуй, выпью ристретто. — Он щелкнул пальцами, призывая официанта. — Хотя вряд ли его здесь готовят так хорошо, как в Риме.
— Тогда почему вы его заказываете?
— Мисс Бейтс, — сказал Валентин, — я прилетел в Нью-Йорк на пару дней. Это обворожительный город. Здесь много бегают, громко разговаривают и временами готовят просто исключительно дурно. Как я могу не попробовать всех удовольствий, не надкусить Большое Яблоко?
Его улыбка показалась Сильвии немного неискренней. Похоже, скрипач просто старается быть вежливым. Подобрал в парке девушку — надо развлекать. Ничего личного.
8
Кофе принесли на удивление быстро, и Сильвия вцепилась в спасительную чашку с капюшоном пены, как утопающий в соломинку. Кофе поможет помолчать еще некоторое время. О чем говорить, Сильвия решительно не знала. В журналах для современных дам утверждалось, что времена, когда барышня трепетно смотрит на кавалера и ждет от него слов и действий, давно прошли. Теперь нужно идти в атаку сразу же. Только зачем ей атаковать мистера Джекобса? Да и глупо это будет выглядеть.
Официант поставил перед Валентином его заказ — миниатюрную чашечку без ручек, в которой плескался кофе, и стакан с водой. Сильвия с интересом наблюдала, как Валентин делает первый глоток воды, а затем прикладывается к кофе. Зрелище почти мистическое: в пальцах музыканта чашка смотрелась удивительно и необычно. Сильвия заметила, что он не добавил сахар.
— Вы забыли. — Она пододвинула ему сахарницу.
Валентин посмотрел на нее несколько удивленно.
— Добавлять сахар в ристретто считается дурным тоном.
— О, — расстроилась Сильвия.
Вот и поговорили. Она только что полностью обнаружила свое невежество — сначала не узнала музыку, потом прокололась с ристретто… И все это за несколько минут знакомства. Просто прекрасно.
Неудивительно, что она никому не нужна.
Сильвия так и подумала — никому не нужна. Себе самой? Разве что. Подруг у нее нет. Арнольду? Он спокойно проживет и без нее.
Сильвия понимала это всегда. Она познакомилась с Арнольдом на вечеринке, куда ее пригласила давняя приятельница еще в ту пору, когда связи старших Бейтсов не исчерпали себя и Сильвию по привычке куда-то приглашали. Там оказалось много молодых людей, трясущихся под современную музыку, и коктейлей в огромных бокалах, и мигающего света. Арнольд, пришедший вместе с приятелем, сидел в углу. Сильвия попыталась забиться в тот же угол. С вечеринки они ушли вместе где-то минут через пятнадцать, долго бродили по заснеженным улицам, а потом он проводил Сильвию до дому.
Так и началось.
Арнольд нуждался в девушке, которая будет вести дом и спать по ночам рядом с ним, потому что одному скучновато и холодно; Сильвия нуждалась в любом человеческом тепле, какое только можно получить. Себе она твердо сказала, что это любовь. Вот такая вот любовь, с домом, теплыми объятиями и стабильностью, уравновешивающей жизнь.
Но было ясно, что при случае они с Арнольдом спокойно проживут друг без друга.
— Извините, — сказал вдруг Валентин, ставя кофейную чашку на блюдце. — Кажется, моя фраза прозвучала грубо.
Сильвия мгновенно простила ему собственную неловкость. Как не простить?
— Все в порядке.
— Я очень много езжу по миру, — объяснил Джекобс, перекатывая в ладонях запотевший ледяной бокал, где плескалась вода. — И иногда коммуникабельность мне отказывает.
— Вы путешественник? — спросила Сильвия первое, что пришло ей в голову. Сразу представилась бабушкина квартира, ныне сдаваемая в аренду: как там лежат все раковины и бусы, а на стенах — фотографии и африканские маски.
Валентин покачал головой и усмехнулся, но необидно.
— Нет. Я скрипач в симфоническом оркестре. Мы много гастролируем.
Сильвия не удивилась, лишь подосадовала на собственную недогадливость. Ну конечно.
— Честно говоря, я помимо всего прочего очень плохо разбираюсь в оркестрах, — созналась она, чтобы уж сразу расставить все точки над «i». — Даже почти не отличаю симфонический от филармонического. И от камерного тоже. Это ужасно, да?
Вот так. Пусть он о ней сразу все знает. Что она, конечно, не может претендовать даже на кофе в его обществе.
Валентин Джекобс не вскочил и не убежал, а вполне миролюбиво объяснил:
— Это просто разные определения, как теплый и мягкий. Филармонический — это оркестр при филармонии, а симфонический — просто вид оркестра. Бывает камерный оркестр, малый симфонический и большой симфонический, он же просто симфонический. И каждый из них — живой организм.
— В каком смысле? — Неожиданно поток сведений вызвал у нее живейшее любопытство, а может, все дело было в том, как Валентин говорил: легко и откровенно, а слова слетали с его губ словно бабочки.
— В таком, что состав инструментов может меняться. В нашем оркестре две флейты и флейта-пикколо, два гобоя и английский рожок, два кларнета, бас-кларнет, два фагота, контрафагот, шесть валторн, три трубы, три тромбона, туба, литавры, альты, виолончели, контрабасы, арфа и — перейдем к живым существам — два ударника, которые играют на тарелках, большом и малом барабане и так далее. Ну и, разумеется, первые и вторые скрипки. Вот и все.
— Ничего себе — все! — пробормотала Сильвия. Она сомневалась, что сможет отличить гобой от кларнета. Она предпочитала слушать музыкальные диски, а вживую оркестр видела только на тех концертах, куда ее водили родители. Это было очень давно, да и во время этих выходов в свет Сильвия предпочитала смотреть не на сцену, а на маму и папу.
— Понимаю, звучит угрожающе, — согласился Валентин и улыбнулся.
А Сильвия вдруг поняла, что не может на него смотреть. Совсем не может. Она отвела глаза, чтобы не видеть, как он проводит рукой по волосам, какие у него морщинки у глаз и как выстрижены волосы на висках, и уставилась в панике сначала в свою чашку, а потом на узор на скатерти. По пальцам словно заструилось электричество, и стало жарко и неудобно. Валентин Джекобс в одно мгновение превратился для Сильвии в мужчину, на которого смотреть просто преступно. Нельзя так. Нельзя, чтобы он понял, что она сейчас влюбится в него с первого взгляда и забудет через пару дней, сохранив только мимолетный светлый образ. Никогда это не должно прочитаться на ее лице.
— Вы совсем не любите музыку? — спросил Валентин, не дождавшись ответа.
Конечно, я ему никто, лихорадочно размышляла Сильвия. Не надо так пугаться самой себя. Он уйдет через несколько минут.
Интересно, так же чувствует себя электрический скат, когда кто-то касается его бока и по мышцам пробегает разряд?
— Нет. То есть да, люблю. — Остатки капучино в чашке по-прежнему казались более безопасными, чем Валентин Джекобс. — Только плохо запоминаю. Я способна отличить произведения Баха от Шопена, и на этом мои познания исчерпываются.
Не то чтобы она не пыталась их расширить. Но память на музыку у Сильвии и впрямь была отвратительная.
— Музыка — это не только память. Ею можно наслаждаться сиюминутно. Одно и то же музыкальное произведение никогда не исполняется одинаково.
Сильвия решилась поднять глаза и обнаружила, что боялась зря: Валентин задумчиво смотрел вбок, где за плохо вытертым матовым стеклом бежали деловые прохожие.
— Ноты ведь те же самые.
— Да, верно. И вместе с тем манера игры, манера дирижера… Все это накладывает свой отпечаток. — Будто спохватившись, он отвел взгляд от стекла и снова посмотрел на Сильвию теплыми глазами. — Я все о себе. А вы чем занимаетесь?
— Я… До недавнего времени работала в туристической фирме. Некоторое время назад пришлось уйти, и сейчас я ищу работу.
— О, так мы с вами почти коллеги! — улыбнулся Валентин. — Возможно, именно вы отправляли наш оркестр в какое-нибудь путешествие.
— Что вы! Я работала в маленькой фирме. — Ей почему-то не хотелось сознаваться, что секретаршей. Захотелось стать значимее, выше и стройнее. Вот глупая.
— Но теперь у вас есть шанс поработать в большой.
Сильвия с подозрением взглянула на Валентина. Он что, ее поддразнивает, этот почти незнакомый человек?
В его лице не наблюдалось ни капли злой иронии — только добрая усмешка, которую Сильвия нечасто видела на лицах мужчин. Обычно мужчины, озабоченные своими важными и нужными делами, напускали на себя вид возвышенный и снисходительный одновременно. Этим они показывали, что, как горные орлы, сидят на вершинах жизни и могут судить, насколько хороша открывающаяся панорама. Сильвии временами казалось смешным подобное поведение, однако она благоразумно удерживала все замечания при себе. Если хочешь считать себя горным орлом — считай на здоровье, никому от этого хуже не станет. С орлами, правда, Сильвия разговаривать не умела, да ее и не тянуло особо. А вот Валентин…
Что в нем особенного? Привлекательный, уже не слишком молодой мужчина (лет тридцать пять — тридцать восемь, наверное), глаза с ироничным прищуром, нос вовсе не образец классических носов, сотворенных природой и Микеланджело, и рот кажется слегка кривоватым, потому что Валентин улыбается только одним уголком. Сильвия мазнула взглядом и вновь отвела глаза — ну что, что особенного в этом мужчине с волосами щеточкой и длинными сзади, как будто его неудачно постригли в парикмахерской, а он, углядев такое безобразие, велел остановить работу на середине?
Сильвия с трудом заставила себя вспомнить о теме разговора.
— К сожалению, в большую компанию меня не берут, — пожаловалась она и тут же пожалела, что пожаловалась.
— Не может быть, чтобы такую очаровательную девушку не взяли на работу!
Он что, шутит? Сейчас так точно издевается! Ни один мужчина в здравом уме не называл Сильвию Бейтс очаровательной. Арнольд, бывало, звал миленькой, придумывал какие-то пухленькие прозвища, но очаровательная — это комплимент совсем иной породы. Его говорят красавицам с холеным телом, которые умеют двигаться так, будто их обучали походке на небесах.
— Вы сами сказали — это Нью-Йорк. Всем требуются смазливые секретарши.
Что я делаю? — в панике подумала Сильвия. Что я, дурочка, делаю?! Вот так вывалить все свои проблемы и комплексы на человека, сидящего напротив, с которым познакомилась полчаса назад! Вот поэтому и…
Валентин не выглядел раздраженным, скорее задумчивым.
— У меня есть друг, он владелец туристической фирмы. Они часто оформляют поездки для нашего оркестра. — Валентин достал из кармана бумажник. — Где-то у меня была его визитка… А, вот. — Он положил перед Сильвией золотистый бумажный прямоугольник. — Позвоните ему, скажите, что вы от меня и ищете работу. Думаю, у него что-нибудь найдется для вас.
— Но… я не могу! — пробормотала ошарашенная Сильвия.
Она ведь рассказала ему о своих проблемах не затем, чтобы он ей помогал! Хотелось мимолетного сочувствия и честности: пусть сразу знает, какая она, и не питает никаких иллюзий на ее счет. Господи, какая же она все-таки глупая! Какие иллюзии могут возникнуть у успешного скрипача насчет Сильвии Бейтс? Он забудет ее, выйдя из кафе.
Валентин удивленно приподнял брови.
— Не можете? Но я ведь не даю вам пачку денег, не обещаю службу секретарем у Ротшильдов, я просто поделился имеющейся у меня информацией, которая может вам пригодиться.
— Но… почему?
— Потому что я люблю делать добро. Такая мотивация вам в голову не приходит?
Он разозлился, подумала Сильвия. Сейчас он заберет визитку, встанет и выйдет — и эти полчаса, исполненные неосязаемого волшебства, завершатся. Нужно брать себя в руки.
Сильвия улыбнулась.
— Огромное вам спасибо, мистер Джекобс! Даже не знаю, как вас благодарить. Вы словно с неба спустились, чтобы мне помочь.
— Всего лишь из Центрального парка, — заметил он. Складка на лбу исчезла. — А поблагодарить меня очень просто, если будет за что. Выпьете со мной кофе еще раз — и считайте, что мы квиты.
— Ладно, — улыбнулась Сильвия.
Валентин собирался сказать что-то еще, но в кармане у него зазвонил мобильный телефон.
Он вытащил небольшой серебристый аппаратик, откинул крышку и заговорил:
— Да. Да, Кэрол. Недалеко, скоро приеду. Да, конечно. Целую.
Кэрол, с тоской подумала Сильвия. Ну конечно. У него есть девушка или жена и ее зовут Кэрол. Неудивительно.
— Простите меня, я должен торопиться. — Валентин встал и принялся наматывать на шею шарф. Потом стремительным и легким жестом набросил на плечи пальто. — Удачи вам с работой.
— Еще раз спасибо вам, — пробормотала Сильвия, огорченная тем, что он уходит.
Валентин кивнул, сказал банальное «до свидания» и исчез, будто его и не было. Сильвия проводила его глазами — открылась и закрылась дверь кафе — и опустила взгляд на визитку. Черной вязью там было написано: «Туристическое агентство «Альба», генеральный директор Джаред Тейлор».
Следующие несколько дней Сильвия провела, нежно лелея свой маленький секрет. Она ни слова не сказала Арнольду про мимолетное знакомство в парке, продолжая ходить на собеседования, но теперь постоянные отказы ее почему-то совсем не трогали. Сильвия словно отключилась от внешнего мира и совершенно не желала в него возвращаться. Даже Арнольд заметил странное состояние своей подруги.
— Ты какая-то не от мира сего в последнее время, — заявил он как-то за ужином.