Помоги проекту - поделись книгой:
Автор: Сергей Голубицкий
Сегодня большой день в жизни Старого Голубятника: я провел джейлбрейк айпада! Сделал глоток свободы и испытал головокружение от пользования безупречным железом Надкусана, освобожденного от гнетуще-запрещающих пут Большого Брата Стива! То нельзя, это нельзя, туда не ходи, это не делай, туда не суй свой нос! ДОКОЛЕ?! Мы хозяева своего гаджета! Мы его купили и теперь делаем с ним, что хотим! Пользуем его, как хотим! И неча нам втирать, что можно, что нельзя! СВОБОДА!
Вот, что такое джейлбрейк! И я его сделал! Стряхнул с себя вериги, оскорбляющие человеческое достоинство всякого свободолюбивого нетизана!
Да. Вот так вот. Потом, ровно через 1 час 27 минут, я с позором бежал из Царства Свободы, Независимости, Равенства и Братства, молясь о помощи и прощении: «Верните меня обратно! Верните меня в рабство Надкусановых «туда-не-ходи-то-не-делай»! Я не хочу этой вашей чертовой псевдо-свободы с ее ширпотребно-любительским убожеством стиля - эстетики - оформления порталов сидий-шмидий, с ее дилетансткими программами и утилитами, написанными гиками и востребованными гиками, не знающими настоящей жизни (той самой, которую go-get-a-life-son!), а - главное! - с ее фальшивым лицемерием, скрывающим за личиной бесплатности все то же примитивное и вечное как мир желание срубить бабла.
Короче, друзья мои, джейлбрейк - это великое разочарование (именно потому, что он лукаво будирует столько надежд), посему не дай вам бог совать в него нос! Вернее, наоборот - непременно нужно свой нос всунуть, дабы самостоятельно убедиться в справедливости мною сказанного. А уж потом - ноги в руки и неситесь прочь от этого Царства безвкусицы и аматёрства. Только предупреждаю: так просто отказаться от Царства Свободы не получится. Оно, это Царство, под стать реальному социализьму, который привлекательный и манящий лишь со стороны, а изнутри дает фору концлагерю. Рано или поздно вы, конечно же, Царство Свободы оборите, избавитесь от липкой его хватки, но потратите силы, время, нервы - все то, что нужно для реальной работы и жизни, а не для забав безнадежно застрявшего в прозекторской гика.
Выпустив пар, перехожу к беспристрастному отчету (хотя, какая к черту беспристрастность - где вы эту беспристрастность у меня за 15 лет видели? :). Мой первый iOS девайс - iPhone 4 - появился в сентябре прошлого года. Второй - iPad2 - в мае этого. Мысль делать джейлбрейк не приходила в голову ни разу. Со вторым айпадом - оно понятно: до недавнего времени джейлбрейка вообще не существовало, с айфоном же останавливал чужой опыт. Два года назад у Анастасии, главной, кстати, виновницы моего перехода на Мак, появился iPhone 3G, который сразу же был подвергнут джейлбрейку. Зачем - непонятно, но тогда, два года назад, это было как бы само собой разумеющаяся процедура для русского человека. Процедура, основанная на великом мифе о том, что Надкусан а)неоправданно дорогой, б) душит любое проявление пользовательского свободомыслия, в) стремится выцарапать цент за каждый пук и софтверное желание.
Надо сказать, что тогда, два года назад, джейлбрейк как процедура граничил с маразмом напополам с ужасом: жмешь одну кнопку, считаешь до 10, жмешь другую, считаешь до 5, жмешь на комбинацию двух кнопок, считаешь до 3, подсоединяешь к компьютеру, отсоединяешь к компьютеру, упс! Сдох! Почти брик в стиле Тёти Сони. Теперь долгая процедура по оживлению дохлого айфона: подсоединяешь, отсоединяешь, вставляешь, вынимаешь, ура! Заработало! На маленьком экране смартфона появилась СИДИЯ!!! Великая свободолюбивая альтернатива подлому продажному рабскому Айтюнзу! Все халява! Хош - этот файл копируй, хош - тот. Все открыто! Бери не хочу.
Каждые две недели айфон у Насти под джейлбрейком сдыхал: то еле ползал, то никто не мог дозвониться, то одно не работало, то другое. Короче говоря, воспоминания у меня об этом процессе были хоть и косвенные, но ужасные.
За два года джейблейк поднаторел. Сегодня достаточно открыть в браузере Safari на айфоне или айпаде jailbreakme.com и кликнуть на иконке с изображением Сидии. Используя дырку в рендеринге PDF, свободолюбивый брейк преодолевает заслоны нативного iOS - et voila! - на гаджете появляется альтернативное файлохранилище, из которого можно устанавливать что угодно.
Простота процедуры меня и подкупила: над давно уже правящим балом прагматизмом взял верх - нет, не былой бакунианский задор, а любопытство Старого Голубятника. Надо же в конце концов посмотреть на Царство Свободы! Процедура джейла прошла за минуты полторы как по маслу. Запустил Сидию, стал изучать сусеки. Как уже поведал, изучал чуть менее полутора часов, после чего все удалил к чертовой матери.
Почему удалил? Как ни странно, вопрос гораздо серьезнее, чем кажется. Вроде бы все в джейбрейкнутом айпаде правильно: по-прежнему можно покупать и загружать программы из официального Айтюнз, нет былых утечек памяти, зависаний, кривой работы стандартных приложений и нарушений стандартной же функциональности, нет ускоренного разряда батареи - всех тех болезней роста, знакомых по ранним формам джейлбрейка. Может, конечно, и есть, но по крайней мере за полтора часа тестирования не обнаружилось.
Что же не понравилось? Да все! Даже удивительно, что впечатления так быстро и так однозначно сложились в сугубо негативную картину. Перечислю основные претензии, носящие в большинстве случаев глубоко принципиальный характер:
1) Главный козырь джейлбрейка - пользователь получает возможность кастомизировать гаджет так, как ему нравится: какие хочешь обои, какие хочешь темы и т.п. Мне лично эта возможность и в самом деле казалась самой привлекательной фичей: почему-то очень хотелось установить анимированные обои с погодой а-ля Андроид! Вот хотелось и все тут. Детская такая прихоть. Именно это и не вышло. Установил т.н. Winterboard - менеджер визуальных твиков интерфейса - загрузил пару-тройку анимированных тем... Ни одна из них не запустилась. То ли заточены они под айфон, то ли я что-то не докрутил, не настроил. Проблема, однако, в том, что у меня не было и нет ни малейшего желания в 49 лет что-то настраивать и докручивать в чертовой дурацкой железяке! Мне банально жалко на это времени! И жизни, которую - поверьте - есть чем еще занять. Либо заявленная фича устанавливается автоматически и работает без всяких доводок, либо иди оно в задницу. Свои килосутки писюкоковыряния я отмотал еще в 90ые годы.
2) Второй козырь джейлбрейка - открывается доступ к файловой системе: смотри любой документ, удаляй, копируй, добавляй сколько душе угодно. Также скачал и проверил утилиту, позволяющую сохранять ролики из Youtube. Тут-то и случился у меня главный концептуальный облом. Поползал я поползал по директориям в утилите iFile: и заскучал через минуту - НЕ НУЖНО МНЕ ВСЕ ЭТО! Не нужно мне никакие файлы никуда копировать и переименовывавть, и ролики из ютюба тоже сохранять не нужно (хотя бы потому, что Сафари на моем Macbook Pro делает это легко и ненапряжно). Что касается текстовых документов, электронных таблиц, фотографий, видео - все это замечательно копируется, перемещается штатными средствами нативной iOS - хоть через iTunes, хоть по воздуху (wi-fi).
3) Третий козырь джейлбрейка - разные мелочи вроде менеджера процессов, пятистрочной клавиатуры, wi-fi точки доступа. Все это когда-то может и было актуально, но не на iOS 4. Потому что штатных возможностей хватает за глаза - и клавиатуры, и встроенного хотспота, и всего прочего.
4) Четвертый козырь джейлбрейка - бесплатные приложения. Два года назад это и в самом деле было чем-то вроде фетиша для концептуальных пауперистов, но сегодня выглядит дешевой обманкой: все лучшие приложения в Сидии продаются за деньги, причем иногда недетские (50 долларов, например, за простенький keylogger). Сидия замечательным образом коммерциализировалась и сегодня выглядит как плебейская пародия на iTunes. Почему плебейская? Взгляните сами на этот аляповатый, безвкусный интерфейс, и все станет ясно без слов: наколенная лавка вместо блистательного супермаркета. Ну да что вы хотите: Саурик - он Саурик и есть.
5) За все это сомнительное «богатство» и теоретическую «свободу» джейлбрейк требует от пользователя взамен отказаться от официальной гарантии, от официальной поддержки, от официальных обновлений iOS (особенно забавный гешефт в свете сентябрьского iOS 5), и - самое жуткое! - готовность в любой момент нарваться на неприятности. Какие неприятности? Да самые банальные: Сидия и прочие альтернативные файлохранилища кишат самопальным софтом, написанным черте кем, черте где, черте зачем и черте когда. Стоит любому сопливому 14летнему гику что-то напортачить с кодом, и мой айпад вылетит к чертовой матери. Разумеется, все потом удастся восстановить, переустановить и т.п. Только - НА ХРЕНА МНЕ ЭТО НАДО?! Зачем мне тратить два-три часа жизни (именно столько уходит на восстановление 64 гигабайтного гаджета из резервной копии) ради сомнительного счастья пообщаться с дилетантом и его поделкой?!
Короче говоря, разочарованию моему не было предела: все в джейлбрейкнутом гаджете оказалось неинтересным, надуманным, высосанным из пальца и детского принципа - назло папе отморожу уши. Но и это не главное. Главное, что отказ от надкусановой принудиловки, которая на самом деле не что иное как продуманная забота о спокойствии и комфорте пользователей - это колоссальный шаг назад! Откат к временам PalmOS и раннего Windows CE - с их подкручиваниями, подстраиваниями, ковыряниями в настройках, скриптах, файловых структурах и прочих мерзостях. Для этого я страдал 10 лет, мучительно продираясь от DING FÜR SICH («Вещи для себя» в кантианском смысле слова) к DING FÜR UNS («Вещи для нас» как квинтэссенции эпохи консумеризма)?
iPad и iPhone в том виде как они попадают к нам в руки из официальной упаковки - абсолютно совершенные девайсы именно в потребительском плане. В лучшем на сегодняшний день на рынке смартфоне и лучшем планшете безупречно сбалансированы функциональность, простота использования, стиль, эстетика и гармония формы и содержания. Любое непродуманное вмешательство в эту сбалансированную систему, тем более такое грубое как джейлбрейк, вскормленный на иллюзии давно мертвых идеалов XVIII века (имею ввиду концепцию СВОБОДЫ ОТ, которая заменяет собой единственно оправданную СВОБОДУ ДЛЯ) - это добровольная деградация.
Джейлбрейк оправдан как исследовательский эксперимент, как юношеское озорное любопытство, как инфантильный нонконформизм, и он же противопоказан любому зрелому пользователю, для которого смартфон и планшет - это ИНСТРУМЕНТЫ для работы, а не елочные игрушки.
Василий Щепетнёв: На берегу Стикса
Автор: Василий Щепетнев
После непродолжительной паузы роман Ильфа и Петрова признали правильным и нужным. В двадцать девятом году он переиздаётся в Москве, его публикуют в Париже. Нужно писать второй роман. К августу двадцать девятого года первая часть написана практически набело. Но затем Ильф берет паузу.
"Было у меня на книжке восемьсот рублей, и был чудный соавтор. Я одолжил ему мои восемьсот рублей на покупку фотоаппарата. И что же? Нет у меня больше ни денег, ни соавтора... Он только и делает, что снимает, проявляет и печатает. Печатает, проявляет и снимает..." – вспоминал Петров.
Что ж, уходящую натуру можно удержать и так, с помощью оптики и химии. Но важнее было распознать натуру народившуюся. С давних пор по сей день нет-нет а и заходят разговоры о том, что стеклянный глаз порой видит то, что глазу живому недоступно.
Или просто требовалось – подумать. В результате и уже написанное переделывается, и новое проявляется на бумаге иначе, чем виделось из двадцать девятого или двадцать восьмого года. Если первый роман преимущественно о мире уходящем, то во втором новый мир, советский мир доминирует безусловно. Собственно, это видно даже из интриги: если бриллианты мадам Петуховой пришли из прежней, дореволюционной эпохи, то миллионы Корейки – самые что ни на есть советские.
Новый мир радует слабо. Повсюду переизбыток дурных заклинаний. "Вырыли большой котлован и ведут в нём общественную работу" (здесь Ильф перекликается с Платоновым). Непостижимый "Геркулес" работает сам в себе, занимаясь исключительно перепиской с "друзьями". Творческая интеллигенция прислуживает чиновникам, тем и кормится. На киностудии суетятся, а фильмов не снимают. Фантомная контора Остапа превращается в чудище обло, стозевно и лаяй: "Через всё здание тянулась широкая вывеска: ГОСОБЪЕДИНЕНИЕ РОГА И КОПЫТА. Во всех окнах были видны пишущие машинки и портреты государственных деятелей". Государственные деятели в одном ряду с рогами и копытами – куда уж яснее.
Люди нового мира удивительны. Лучшие из лучших едут в спецпоезде на открытие Восточной Магистрали. Литераторский вагон вобрал передовых писателей. Среди них Остап не выглядит ущербным, напротив, он – автор "Торжественного Комплекта", незаменимого пособия для написания высокохудожественных произведений, моментально приобретённого за двадцать пять рублей соседом по вагону. Хороши сливки отечественной словесности!
Роман пронизан символами – иногда смешными, пародийными, чаще серьёзными, порой трагическими. Распознаются они не сразу, а некоторые и по сей день остаются скрытыми. Паниковский до революции был слепым. Был. Стало быть, после революции прозрел! Штанов нет. Пиво только членам профсоюза.
Но ведь изображены и светлые стороны социализма, например автоколонна, потеснившая на обочину авантюристов в машине-развалюшке: "Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями. Искателям приключений остался только бензиновый хвост. И долго ещё сидели они в траве, чихая и отряхиваясь".
Всё так, всё так. Только ведь это были "Паккарды", "Фиаты" и один "Студебеккер", представляющие и олицетворяющие капиталистический запад, но никак не социалистическую державу. Ну а Восточная Магистраль? Она-то целиком заслуга мира социализма? Но ведь и это – символ: дорога, ведущая в пустыню. В никуда. Огромный труд, энтузиазм – и ради чего? Оказаться среди барханов, откуда ни уехать, ни улететь?
Само деление мира надвое можно понимать по-разному. "Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами… В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далёк от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно - как нибудь прожить, не испытывая чувства голода".
Так ли уж однозначно авторы на стороне "большого" мира? Строка "стремление облагодетельствовать человечество" чётко ассоциируется с дорогой в ад. Голод же… Ильф признавался в частном письме: "Я знал голод. Очень унизительный – мне всегда хотелось есть. Мне всегда очень хотелось кушать. И я ел хлеб, утыканный соломой, и отчаянно хотел ещё. Но я притворялся, что мне хорошо, что я сыт..."
А Большой Голод ждал впереди.
Основной же символ романа – его герой. Остап Бендер.
Он ведь умер в двадцать восьмом, Остап Бендер, только никак не может перебраться через Стикс и попасть в царство былого. Харон бесплатно переправлять не любит, ему нужны оболы. Вот Бендеру и приходится добывать презренный металл, и чем больше, тем лучше. Для надёжности. Балаганову Остап говорит, что деньги нужны для Рио-де-Жанейро, где все поголовно в белых штанах (юмористический вариант белых саванов?). Но Балаганову в Рио соваться не след, Балаганов человек живой.
Позднее тому же Шуре Бендер доверяет вторую часть тайны: "Нет никакого Рио-де-Жанейро, и Америки нет, и Европы нет, ничего нет. Заграница – это миф о загробной жизни. Кто туда попадает, тот не возвращается".
Получив миллион, Остап стремительно теряет связь с советским миром. Ему нет в нём места, порой и буквально: он не может остановиться в гостинице или купить дом. Бендера покидают бодрость и уверенность. Его душит атмосферный столб (на ум приходит гоголевское: "Страшную муку, видно, терпел он. "Душно мне! душно!" - простонал он диким, не человечьим голосом").
Первоначально роман заканчивался свадьбою Остапа и Зоси после того, как Бендер отдаёт неправедные деньги государству. Но подобный счастливый финал был бы враньём. Его отзывают (роман был уже у переводчика), Зося выходит замуж за секретаря изоколлектива железнодорожных художников, а Остап продолжает путь к иному миру. Он пробирается к берегам Стикса и готов полностью и окончательно стать невозвращенцем.
Но Харон его обманул. Деньги взял и вытолкал взашей. В романе Остапа грабит румынский пограничный патруль, но были ли в тридцатом году у румын пограничные патрули? Или Остапа пощипали наши орлы, превратившиеся в румын из понятных соображений? Впрочем, принципиального значения это не имеет. Принципиально другое: Бендеру в ином мире делать нечего, заглядываться на чужой берег не след.
"Тому не нужно далеко ходить, у кого чорт за плечами, – произнёс равнодушно Пацюк".
Дмитрий Шабанов: Кофе и третья природа
Автор: Дмитрий Шабанов
Кто о чём, а я — о кофе! В четырёх предыдущих колонках мы обсудили, какое количество потоков энергии переплелось в простой чашке кофе. На какие группы разделить это разнообразие?
В начальной школе детей учат различать живую и неживую природу. Им объясняют что-то вроде этого: "Неживая природа — это тела природы, которые не дышат, не питаются и не размножаются". И соответственно "живая природа — это тела природы, которые дышат, питаются и размножаются".
Сойдёт, не считая странной конструкции "природа — это тела природы". А что такое природа по мнению авторов учебников природоведения? "Вы наблюдали дождь, радугу, смотрели на птиц. Так вот, и лес, и река, и небо, и воздух, которым мы дышим, и вода, которую мы пьём, и дождь, и снег — всё это природа. Не относится к природе лишь то, что сделано руками человека. Вся природа делится на живую и неживую". Вечная логическая ловушка: человек — часть природы, а то, что он сделал, — нет. Но разговор не об этом.
При сравнении живого и неживого названы три обстоятельства: дыхание, питание и размножение. Дыхание и питание — две грани преобразования ресурсов и получения энергии. Размножение… Конечно, суть не в нём самом. Старенькая бабушка или рабочая пчела тоже живые, хоть и не размножаются. Намного важнее, что они являются результатом размножения. И важно не то, как они появились, а то, как они изменены предысторией своего становления.
Напомню, что человек, как и любое другое существо, — продукт, и даже, если хотите, жертва своей эволюционной истории. Не повторяйте миф о "совершенстве природы"; конструкции живых систем далеки от оптимальности, и объяснить их можно только с учётом их истории. Это следствие того, что живые существа возникают в результате особого рода копирования (в молекулярной биологии чаще применяется слово "репликация", в повседневной жизни — "размножение").
Уважаемый читатель, Вы — результат развития, которое было организовано (в соответствующих условиях среды) Вашей генетической программой. Эта программа — копия фрагментов программ двух других организмов — родителей, программы которых образовались в результате копирования фрагментов программ Ваших бабушек и дедушек. Это копирование стало возможным благодаря тому, что Ваши родители, дедушки-бабушки, прадедушки-прабабушки и так далее чуть не до бесконечности, успешно дожили до возраста оставления потомков. История таких копирований, которая привела к Вам (как и любому другому живущему сейчас существу), тянется уже более трёх с половиной миллиардов лет. На протяжении всей этой истории происходило, по большому счёту, одно и то же. Имевшийся на каждый момент времени в каждой эволюционной ветке тип конструкции подвергался разнонаправленным изменениям. Изменения, снижающие шансы на оставление потомков, отсеивались; изменения, которые повышали шанс на копирование имевшейся на тот момент конструкции, сохранялись.
Возвращаясь к разнице между живой и неживой природой, отметим, что аналогии дыхания и питания не редкость. Свеча "ест" свой материал, окисляя его в ходе "дыхания" — горения. Лужа "питается" дождевой водой, "дышит", обмениваясь с воздухом паром и растворёнными в воде газами, и даже "растёт", растекаясь по местности. Но эти объекты лишены генеалогии, основанной на копировании (размножении). Именно поэтому я убеждён, что возникновение в результате эволюции должно входить в базовое определение жизни. Итак, жизнь — это поддержание и воспроизводство характерных высокоупорядоченных структур, которое совершенствуется в ходе эволюции и осуществляется в соответствии с внутренней программой благодаря внешним источникам вещества и энергии.
Большинство процессов в неживой природе вызвано рассеиванием энергии. Текущий от Солнца в космос поток энергии вызывает разнообразные пертурбации на поверхности нашей планеты. Дуют ветры, текут реки, движутся океанские течения. Поток энергии из недр Земли через её поверхность в космос движет литосферные плиты, громоздит горы и вызывает извержения вулканов. Эти процессы рассеивают текущую через них энергию, но они не порождают сложных, высокоупорядоченных структур.
Зато когда мы смотрим на организм, мы видим не столько процесс, сколько структуру. Вот дерево. Его ствол состоит из проводящих тканей, подающих воду с почвенным раствором в крону. Там за счёт энергии света синтезируются сахара, а из них — сложнейшие "букеты" энергоёмких органических соединений. Конечно, сформировано всё это великолепие потоком вещества и энергии, но "характерная высокоупорядоченная структура", как сказано в определении, налицо.
Раз в случае живых систем мы видим в первую очередь структуру, выясняется, что эту структуру нужно непрерывно поддерживать, "кормить". Питие кофе с сахаром, ставшее завязкой к нашему разговору, - часть этого процесса. На входе — ресурсы, на выходе — отходы. И подобные процессы поддерживают жизнь всех организмов по всей планете — естественно, в соответствии с их способом питания. Мы питаем не только себя, но и те организмы, которые мы используем, включая несколько видов кофейных деревьев, сахарную свёклу с сахарным тростником и ещё много-много всякого разного.
И выращивание кофе, и его перемещение, как оно осуществлялось ещё несколько веков назад, связано с процессом кормления. Кофе подкармливали удобрениями, поили водой и помогали ему получать энергию Солнца (например, удаляя конкурентов). Транспортировали его из Аравии караванами верблюдов. Кормишь верблюда травой или сеном, поишь водой — и вот уже корабль пустыни несёт полезный груз в предписанном направлении. Отходы верблюда (навоз, моча) энергетически менее ценны, чем его пища; вот за счёт этой разницы он и функционирует…
Да, но разве современная ситуация с транспортированием кофе автомобилями, кораблями и самолётами чем-то принципиально отличается от только что описанной нами? "Кормишь" автомобиль бензином, "поишь" охлаждающей жидкостью…
Так, не надо торопиться. Вернёмся к премудрости для второго класса. Автомобили-корабли-самолёты не часть природы. А что же они тогда такое?
Ой, что-то странное. Автомобиль — неживое тело, не являющееся частью неживой природы (так как он не относится к природе вообще). Ну и что, что он сделан из неживых материалов — дерево тоже выросло из неживых материалов! Автомобиль, как и живые организмы, надо кормить — обеспечивать источниками энергии. Он, кстати говоря, гетеротроф; это означает, что он "питается" органикой, причём, как и большинство живых гетеротрофов, включая животных, окисляет её кислородом воздуха. Более того, автомобиль — результат копирования! Был когда-то создан автомобиль Даймлера (изменённая копия колёсной повозки). Его копировали, внося изменения в конструкцию. Некоторые изменения были неудачными, некоторые его улучшали. Автомобиль даже, как живые организмы, невозможно понять без учёта его истории. Параметры многих его деталей определяются не оптимальностью, а стандартами, выработанными при создании иных, "предковых" автомобилей!
И это характерно далеко не только для транспорта. Что определило размер DVD-диска? Он такой же по размеру, как аудиодиск. А размер аудиодиска был выбран таким, а не иным, чтобы на нём можно было записать Девятую симфонию Бетховена.
Итак, помимо живой и неживой природ, нами создана третья природа — техносфера, совокупность технических устройств. Подавляющая часть потоков ресурсов и энергии, которые текут через современное человечество, преобразуются не живой природой, а именно техносферой. Мы получаем энергию на атомных электростанциях, чтобы выплавить алюминий, дабы он вошёл в состав специальных сплавов, из которых сделают самолёты, что доставят бомбы на укрепления и танки никчёмных людей, которые хотят помешать нам использовать нефть так, как мы хотим… По сравнению с этими потоками энергии энергия чашки кофе (и даже правильной порции жареной картошки с достойной такой себе отбивной) — мелочь.
Отходы техносферы — отдельная проблема. В живой природе, по большому счёту, нет отходов. Отходы гетеротрофов (животных и иже с ними) — ресурсы для автотрофов (растений etc); отходы автотрофов — ресурсы для гетеротрофов. А вот среди отходов техносферы есть множество веществ, которые никто не ест! Есть для них словечко хорошее — ксенобиотики, "чуждые живому". Поступай они в среду на протяжении миллиардов лет истории земной жизни — на них бы были свои охотники, а так — жизнь попросту не успела подстроиться под эти странные вещества.
Наше существование тесно связано с третьей природой (и, как я обосновывал когда-то, пятой средой нашей жизни). Может, вы пьёте кофе из кофейной машины? Даже если вы варите его своими руками, на нём самом и на всём, что вы используете, лежит отпечаток (клеймо!) воздействия техносферы. Производство удобрений, агротехника, транспорт, обработка — результат активности технических устройств, которых надо "кормить" потоками энергии (а часто — и вещества). А теперь вы ставите кофе на плиту… Я даже не говорю о том, как сделана та посудина, что вы используете, и сама плита (хотя за ними виднеется тень планетарной горнодобывающей и металлообрабатывающей промышленности). Огонь — вот первый процесс, с которого началась история техносферы! Внетелесный процесс преобразования вещества и высвобождения энергии, связанный с формированием специфической структуры, для поддержания которой необходимо было обеспечивать непрерывное поступление ресурсов…
Использование огня старше нашего вида. Многовековые костры поддерживали уже синантропы. Их сейчас относят к виду Homo erectus; первый найденный современными людьми представитель этого вида был назван унизительным именем "питекантроп". Эректусы-"питекантропы" — вид людей, сохранявшийся более полутора миллионов лет; не факт, что Homo sapiens побьёт этот рекорд.
Вы сможете увидеть в следующей в чашке кофе отражение всей истории, пройденной человечеством с той поры?
Кивино гнездо: Активность на уровне тюрьмы
Автор: Киви Берд
Хакерская конференция DefCon, каждый август проходящая в Лас-Вегасе, по давно сложившейся традиции устраивается в тандеме с более пёстрым форумом Black Hat USA. Хотя и докладчики, и участники на этих двух мероприятиях естественным образом пересекаются, тематика DefCon значительно чётче ориентирована на интересы государственных ведомств. Среди выступлений нынешней, девятнадцатой по счёту, конференции седьмого августа ожидается доклад на весьма редкую тему - о недавно выявленных серьёзнейших слабостях ИТ-систем, обеспечивающих безопасность тюрем и прочих исправительных учреждений.
Доклад делает весьма солидный исследовательский коллектив авторов, многие годы работающих в области обеспечения физической и инфотехнологической безопасности для государственных учреждений США. Результаты докладываемой на форуме работы имеют самое непосредственное отношение к компьютерному червю Stuxnet, поскольку заложенные в эту вредоносную программу идеи и возможности с равным успехом можно применять, как выясняется, не только против иранской ядерной программы, но и против электронной техники, обеспечивающей безопасность практически всех американских тюрем.
Но прежде чем переходить к содержательной части этого познавательного доклада, имеет смысл обратить внимание на два довольно загадочных "шпионских" сюжета, почти никак, казалось бы, не связанных с данной темой.
Сюжет первый, впрочем, также касается червя Stuxnet, но только в его самой первой фазе обнаружения - летом 2010 года. В тот момент, когда поразительно сложные функции и выдающиеся возможности этой вредоносной программы уже стали более-менее известны, многих наверняка должно было удивить, что ни одно из мощных антивирусных средств и файрволов от всех ведущих в мире фирм компьютерной безопасности эту размножающуюся заразу совершенно не замечало. При этом количество инфицированных систем уже исчислялось сотнями тысяч. А выявила-таки Stuxnet совсем небольшая белорусская компания VirusBlokAda, о существовании которой до этого мало кто и слышал. Внятного ответа на вопрос о том, почему для всех антивирусных грандов Stuxnet был совершенно невидим, публика так и не услышала.
Сюжет второй практически никакого отношения к вредоносным компьютерным кодам не имеет, кроме разве того, что и здесь непосредственно замешаны спецслужбы Израиля и США (вне всяких сомнений стоящие за созданием Stuxnet - подробности на данный счёт можно найти здесь и здесь). Когда полиция ОАЭ весной 2010 года раскрыла хладнокровное и заранее подготовленное убийство палестинского лидера, совершённое в одном из отелей Дубаи, то через Интерпол были разосланы по миру установочные данные на подозреваемых преступников.
Вскоре один из разыскиваемых был выявлен в Германии на авиалайнере, улетающем в США. Когда же самолёт приземлился в Америке, то среди прилетевших пассажиров власти США так и не сумели отыскать установленного человека, хотя располагали и его паспортными данными, и фотографией. Каким образом продвинутая система безопасности авиаполётов, выпестованная в США специально для выявления разыскиваемых преступников и террористов, в данном случае оказалась абсолютно бесполезной? Внятного разъяснения публика так и не дождалась.
Принимая во внимание две эти истории-иллюстрации, можно понять, что там, где действуют влиятельные спецслужбы, всегда существует некая обширная "серая зона". И в зоне этой практически безнадёжно пытаться добиться от властей внятных ответов на достаточно простые вопросы, или, тем более, отыскать тех, кто конкретно несёт ответственность за происходящие безобразия.
По этой причине - возвращаясь к главной теме "про тюрьмы" - никого не должно удивлять, что исследователи, поднимающие вопрос о серьёзнейших угрозах для охраны исправительных учреждений из-за Stuxnet, ни прямо, ни намёками даже не пытаются упоминать о тех безответственных государственных людях, которые запустили эту заразу в мир. Так что речь идёт исключительно о технической стороне проблемы и о том, как с этой бедой бороться.
Техническая же сторона проблемы выглядит так.
В обзорной статье, суммирующей итоги исследования (и опубликованной здесь), группа известных в своей области авторов констатирует, что автоматизированные системы промышленного управления (SCADA) и программируемые логические контроллеры (PLC), повсеместно применяемые в США для обеспечения работы тюрем, делают эти учреждения крайне уязвимыми для компьютерно-сетевых атак. Попросту говоря, с помощью вируса-червя типа Stuxnet какой-нибудь ушлый злоумышленник-хакер способен не только управлять открыванием-закрыванием дверей в тюремных камерах, но и вообще разрушить всю систему наблюдения, оповещения и охраны тюрьмы.
С одной стороны, есть все основания говорить, что никаких откровений и революционно новых открытий в этом исследовании нет. Благодаря шуму вокруг Stuxnet теперь уже все знают, что SCADA-системы вообще и их ПЛК в частности, как правило, создавались без расчёта на противодействие компьютерным атакам. А коль скоро эти системы управления по природе своей чрезвычайно уязвимы для атак, то столь же уязвимыми оказываются и системы, которыми они управляют.
С другой стороны, реальность такова, что подавляющее большинство людей на планете (включая и администрацию, управляющую работой тюрем) чрезвычайно смутно представляют себе то, в сколь значительной мере физическая безопасность объекта зависит от инфобезопасности компьютерно-сетевой системы.
Все авторы исследовательской работы - ветеран индустрии безопасности Джон Строкс, его дочь Тиффани Рад и независимый эксперт Тигю Ньюман - являются специалистами, знакомыми с предметом, что называется, изнутри. Джон Строкс, в частности, участвовал непосредственно в сооружении или консультировании при создании электронных систем безопасности в более чем сотне американских тюрем, зданий суда и полицейских участков на территории США, включая восемь тюрем максимального уровня охраны.
Когда Строкс услышал о Stuxnet и о специфических особенностях тех компьютерных систем, против которых был нацелен этот червь, он осознал, что в прошлом и сам не раз устанавливал аналогичные системы для управления безопасностью в тюрьмах. На территории США в настоящее время действуют 117 исправительных учреждений федерального уровня и примерно 4700 тюрем местного значения - уровня штатов и округов. Практически все они, за исключением самых небольших, по свидетельству Строкса, используют программируемые логические контроллеры для управления дверями, воротами и электронной системой безопасности.
Хотя конкретные ПЛК от фирмы Siemens, которые атаковал червь Stuxnet, тоже используются в некоторых тюрьмах, их доля относительно мала. Значительно в большей степени, по словам Строкса, эти учреждения управляются контроллерами от фирм Allen-Bradley, Square D, GE и Mitsubishi.
Сильно заинтересовавшись проблемой, Строкс вместе с дочерью Тиффани Рад, возглавляющей компанию по инфобезопасности ELCnetworks, и независимым исследователем Тигю Ньюманом закупили соответствующие ПЛК, дабы протестировать их на предмет уязвимостей. Затем они поработали совместно с ещё одним анонимным исследователем (точнее "Дорой, исследовательницей SCADA"), с чьей помощью были написаны три подпрограммы, эксплуатирующие выявленные уязвимости. На всю эту работу, по подсчетам Т. Рад, в общей сложности было затрачено порядка 2500 долларов. Они ушли на то, чтобы закупить всё необходимое и быстро сделать качественную программу.
Читайте на второй странице: "Как только мы захватываем управление ПЛК, мы можем делать что угодно. Не только открывать и закрывать двери. Мы можем полностью разрушить эту систему."
Кафедра Ваннаха: Вариации истории
Автор: Ваннах Михаил
Жизнь каждого из нас в куда большей степени определяется процессами в социуме, нежели в природе. Ну вот сейчас вроде всё стабильно: ни землетрясений, ни взрывов вулканов, мешающих авиарейсам (в смысле, что вулканы извергаются, и даже в нашей стране, но процессы на Камчатке влияют на европейскую часть много слабее, чем в тоже неблизкой Исландии…).
А вот глобальную экономику трясло. Из-за политических игр, происходивших в Конгрессе США. Качалки и трубопроводы гонят нефть. Юго-восточные азиаты стоят у станков, сидят за швейными машинками. Гигантские контейнеровозы и седельные тягачи растаскивают товары по всему миру. Но вот решат или не решат политики увеличить одну условную, хоть и астрономических размеров, цифру – и это окажет гигантское влияние на все процессы материального производства. И – на жизнь любого человека, функционирующего в рамках рыночной экономики.
Так что обычное человеческое желание предсказуемости заставляет искать механизмы описания процессов, происходящих в обществе. И, желательно, чтобы они оказались пообъективней теорий заговора.
Но вот механизмов таких в настоящее время очень мало. По сравнению с инструментарием, которым располагает естествознание и инженерное дело, они практически отсутствуют. Вот, скажем, один из мощнейших и универсальнейших аппаратов – вариационное исчисление. Возникшее из развития того раздела математического анализа, что искал экстремумы - наибольшие и наименьшие значения функций.
По мере того как другие дисциплины ставили перед математикой всё более и более сложные задачи, функции были обобщены до функционалов, переменных величин, зависящих от одной или нескольких функций. Например, площадь, ограниченная замкнутой кривой заданной длины, - это функционал. Работа силового поля вдоль некоторого пути – тоже. (Позже функционал расширили ещё больше, до понятия числовой функции, определённой в линейном пространстве, но это уже несколько иная история…)
К задачам вариационного исчисления приводила классическая задача о брахистохроне. Определение формы лежащей в вертикальной плоскости кривой, по которой имеющая вес материальная точка, двигаясь под действием одной лишь силы тяжести, без трения и начального толчка, перейдёт из верхнего положения в нижнее за минимум времени.
Другой задачей вариационного исчисления является отыскание пути, по которому распространяется луч света в различных средах. Тут выплывает принцип Ферма (свет движется по той кривой, по которой пробежит свой путь за кратчайшее время), ещё более общий принцип наименьшего действия Мопертюи. Вариационное исчисление – это аналитическая механика Лагранжа, это оптимальное управление по Понтрягину. И вот тут-то, в управлении, мы и пересекаемся с человеческим обществом, с процессами в нём.
Но описывает-то его, как правило, не математика, а история. Дисциплина не точная, а, не побоюсь этого слова, гуманитарная. (Клиометрия представляет лишь крохотную часть общего объёма исторических исследований.) Так что об аналогах вариационного исчисления в истории, в описании социумов и государств говорить можно лишь с изрядной натяжкой.
Но – тем не менее можно! В начале был Тит Ливий. В "Истории Рима от основания города" он попытался "представить себе, какой исход могла бы иметь для римского государства война с Александром" (IX,17). То, что Ливий написал ниже, комментаторы традиционно считали юношеским упражнением в декламации, носившим риторический характер. Но, может быть, не стоит считать наших предков глупее нас? Попробуем предположить, что мыслители и тогда пытались найти новые подходы к осмыслению дел рук человеческих и судеб народов и государств.
Ливий пытался описать те факторы, что от века влияют на ход войн: "число воинов, их доблесть, искусство военачальников и судьба, которой подвластны все дела человеческие, а дела войны всего более". До экспоненциального развития военных технологий было далеко, да и экономические факторы если и рассматривались, то неявно. Но – до идеи прогресса, линейного времени, было ещё дальше… Так что в своём рассуждении Тит Ливий приходил к сугубо патриотическому выводу о том, что "Александр, подобно другим царям и народам, тоже не смог бы сокрушить римскую мощь".
Поделиться книгой: