Соррини
Ах! замолчите — я молю вас — слышать страшно… Я самый — самый бедный грешник. Алварец (глядит в окно)
Вот и жена моя идет из церкви, А с ней Эмилия с своими четками. Соррини (в сторону)
Идет прелестная! пусть бережется; если Заронит искру пламя в эту грудь, Оледеневшую от лет… то не легко Она избегнет рук моих — мне трудно Носить поныне маску — и что ж делать? Того уж требует мой сан. — Ха! ха! ха! ха!.. (Эмилия и Донна Мария входят.)
Как счастлив я, что вижу наконец Прелестную Марию — и тебя, Невинную Эмилию. — О! Алварец! Не должен тот роптать на провиденье, Кто обладает этими дарами неба, Хотя бы крыши не было от солнца Их защитить. Алварец
Эмилия, поди сюда. Я объявил отцу Сорринию, Что влюблена ты. Эмилия (покраснев)
Батюшка! Алварец
Молчи. — Отец святой тебя наставить хочет В том, как вредна любовь, — а ты, Ты слушай со вниманьем — чтоб ни слова Не кинул он на воздух — сердце Твое запутано; не знаешь ты, Чего ты хочешь — он тебе откроет Опасность страшную любви. Соррини
Да, если мне позволил ваш родитель, То я готов неопытность ввести На лучший путь. — Там нет цветов, Там терния, но цель, к которой мы Приходим, веселит нас — а былое Печально или весело, смотря по тем Мгновениям, когда о нем воспоминаешь. Итак, всего важней последствие; Коль к доброму концу деянья наши, То способы всегда уж хороши, Какие б не были — страшись Фернанда! Он льстит тебе, обманет — или, Положим, на тебе он женится — Но это для того, чтоб быть богаче. Алварец
Да этого не будет никогда; Скорей все мертвые воскреснут. Соррини
Не говорите этого — бывают Такие случаи. — Но вас, Эмилия, Прошу бояться пламенной любви. Быть может, притворяется Фернандо? Послушайте, я расскажу вам случай, Которому свидетель был в Мадрите, При инквизиции святой. У девушки одной любовник был, Красивый, молодой и умный малый, И, так сказать, на всё удалый. И он красавицу мою любил, И очень долго это продолжалось; Как наконец заметила она, Что, от нее без грусти удаляясь Под разными предлогами, не стал Он находить веселья в разговоре нежном, Что к ней он вовсе охладел, Что не дивился уж красе ее наряда, И призывающего взгляда Он понимать уж не умел. Как женщине всё это не заметить, Когда вся жизнь ее в том только состоит?.. Вот ревность в грудь ее, как червь, закралась И долго сердце горькое точила… Ну, просто без обиняков скажу, Она любимца отравила, И он скончался в двое суток. Но так как бедный сей испанец Служил при инквизиции писцом, То в дело все вошли по праву мщенья: Преступницу наказывали долго, Именье в пользу церкви обратив, — И наконец замучили до смерти! (Все содрогаются.)
Вот следствия любви!.. страшись, Эмилия. На мячик сердце в нас походит, положи Ты на крутой горе его тихонько, И он не тронется — но раз толкнув, За ним хоть бросишься, но не догонишь. Не так ли говорю я? Алварец
Точно так. Вы совершенно справедливо поступили С несчастною преступницей! — как? отравить Служителя священной инквизиции? Она мученья смерти заслужила. Соррини
Нет! я совсем не говорю сего. (Кидая взор на Эмилию)
Я слишком жалостлив, — насильно Меня заставили бумагу подписать; Все члены у меня, хладея, трепетали, И осуждал мой ум, что пальцы написали!.. Но такова судьба судей земных! Все люди мы; и ослепленье страсти, Безумное волнение души, должны мы Прощать, когда мы излечить не в силах. Донна Мария
Ах! я и прежде так судила. Алварец
И в самом деле правда это! Соррини (радостно в сторону)
Они меня боятся! Эмилия
Позволь тебя спросить мне, батюшка, К чему всё это клонится. Алварец
К тому, Что не должна ты плакать и крушиться Об том, что более Фернандо не увидишь — Он нагрубил мне нынче. — И навеки Его из дому я прогнал. Не смей с ним видеться тихонько; и́наче, Страшися оскорбленного отца… Прощаю я твою любовь, как бы порок, В котором ты исправилась. Надеюсь, Что это будет так по крайней мере. Соррини
Утешьтесь, нежная Эмилия! Любовь пройдет, самим вам будет легче. Эмилия (сквозь слезы)
Довольно и того, что сделали; Но для чего смеяться надо мной?.. (Плачет.)
(Эмилия уходит, закрыв глаза платком. Все в изумлении.)
Соррини
Как резко вы сказали, Алварец! Нечаянный удар вослед себе Ведет раскаянье нередко. Алварец
Э! нужды нет, отец Соррини, — Ведь надо было бы открыть; А чем скорей, тем лучше… Соррини
Не всегда. Вы знаете ли: женщина цветок, Который, если вы его согнете вдруг, — Изломится. Донна Мария
Да не угодно ль вам Позавтракать, отец Соррини. Соррини
Благодарю, прекрасная Мария! Земная пища часто не должна Ласкать того, кто пищею духовной Владеет. — До свиданья! Донна, до свиданья! И вы, почтенный друг мой, Алварец! Желаю, чтоб небес благословенье Сошло на дом ваш… и… чтоб ваша дочь Утешилась скорей; я думаю, Она и не замедлит. Ха! ха! ха! прощайте! (Уходит, низко кланяясь.)
Алварец
Когда еще нам сделать честь придет Вам в голову, то верьте мне, Открыты будут ежедневно двери Мои для вас… как сердце… (кланяясь) одолжите! (Соррини, провожаемый до двери, уходит наконец.) Ну, слава богу!.. он такой смиренный, Что и не знаешь, что сказать ему. Боюсь таких людей, которые всегда На языке своем имеют: да! и да! Хоть сердятся они — не знаешь извиниться, Затем, что с виду всем довольны. Но с кем бранился я — с тем можно помириться!.. (Уходят все.)
Сцена II
(Ночь. Театр являет сад и балкон с левой стороны. На него выходит Эмилия. Балкон соединен ступенями с садом. Эмилия сидит.) (Месяц над деревьями.)
Эмилия
Всё тихо! — только это сердце беспокойно; Неблагодарный! я его просила, Чтобы хоть для меня он удержался. Ужели для меня не мог он? — вот мужчины! Ужели мненье моего отца Ему дороже, чем любовь моя? — Теперь уж некому меня утешить; (Молчание.)
Уж эти мачехи! — презлобные творенья; И этот иезуит! — ведь надобно ж Мне окруженной быть таким народом!.. О! если б мог прекрасный месяц озарить Хотя последнее свиданье наше. Фернандо разлюбил меня, конечно, А то бы он пришел проститься; я прощаю Его горячность; но зачем нейдет Он извиниться в этом предо мною… Ему грозил отец мой; это правда! — Попробую сойти! (Сходит с балкона.)
Там кто-то шевелится! Как бьется сердце!.. но чего бояться: Ведь я одна… а если кто-нибудь!.. Кто там?.. тень шевелится на земле… Ах! боже мой!.. куда уйду… Слышен голос
Эмилия!.. Эмилия
Ах! ах! святой Доминго,* помоги! Злой дух ко мне идет. (В страхе не знает, что делать.)
Фернандо (выходит в черном плаще)
Эмилия!.. Мой голос страшен для тебя… ты испугалась!.. Эмилия
Нет! нет!.. ах, сядем! я дрожу!.. Фернандо (берет ее за руку)
Ты права! Но отчего я испугал тебя так сильно?.. (Они садятся на скамью.)
Эмилия
Ну что ж ты скажешь? Фернандо
Я пришел проститься!.. Проститься! — в первый раз такое слово Должно меня печалить… знаешь ли, Я думаю, что был бы счастливей, Когда бы не с кем было мне проститься… Ты будешь плакать — мне двойная мука… Эмилия
Сам виноват! ведь я тебя просила… Ты не хотел. — Кто ж виноват? кто ж виноват? Фернандо
Нет, я не мог, клянуся небом! Ты знала нрав мой — для чего писала?.. Но всё уж кончилось — не укоряй меня… Не укоряй; признаться виноватым Мне было б тяжело — ты это знаешь!.. Что сделано — то сделано… Эмилия
Где будешь Ты жить теперь, Фернандо?.. Фернандо
Где! где жить?.. Ты мне напомнила ужасное!.. Зачем такой вопрос?.. ты знала, Что не имею я ни друга, ни родни, Ни места в целом королевстве, где б Я мог найти приют. — Последний нищий Имеет то, чего я не имею: Он равнодушно и спокойно просит хлеба. Вообрази: лишь ты одна на свете Сказала мне: люблю — тебе одной Я поверял все мысли, все желанья; Ты для меня: родня, друзья — ты всё мне!.. Гордися этим!.. так, Эмилия: Мы созданы небесным друг для друга; Ты — всё для сердца этого — и бог Не так жесток, чтоб всё отнять У человека! (Молчание.)
Эмилия
Знаешь, говорят, не должно С мужчиной девушке сидеть в полночь… Фернандо
Со мной сидеть не бойся никогда. Эмилия (кидается ему на шею)
О! милый! — как мне грустно! будто Свинец в груди наместо сердца… Как вспомню, что в последний раз тебя Здесь вижу — слезы остановятся, дыханье Редеет… то боюсь, чтоб не пришел отец мой, То — чтобы час прощанья не пришел… Ко мне ужасные теснятся мысли; Вчерась я видела во сне, что ты Меня хотел зарезать. Фернандо (мрачно и быстро)
Перестань. Взгляни на тихую луну! о, как прекрасна! И облачка вокруг нее! — луна, Луна! — как много в этом звуке чувств — Что будет, что теперь и что прошло, всё в нем Соединяется — и что́ прошло! И кто б подумать мог, что та ж луна, Которая была немой свидетель Минуты первой… у ручья… в горах — ты помнишь — Что та ж луна свидетель будет Разлуки, нежная Эмилия!.. Взгляни опять: подобная Армиде* Под дымкою сребристой мглы ночной, Она идет в волшебный замок свой. Вокруг нее и следом тучки Теснятся, будто рыцари-вожди,* Горящие любовью; и когда Чело их обращается к прекрасной, Оно блестит, когда же отвернут К соперникам, то ревность и досада Его нахмурят тотчас — посмотри, Как шлемы их чернеются, как перья Колеблются на шлемах — помнишь — помнишь — В тот вечер всё так было — кроме Судьбы Фернандо — небо и земля Всё те же — только люди! — если б ты Не причислялась к ним, то я б их проклял… Эмилия
