Ивон, рыцарь Рога

Андрэ Нортон

«Ивон, рыцарь Рога»

Рассказ о том, как герцог Бордо узнал горе при дворе Карла Великого, а потом заслужил любовь Оберона, Короля Эльфов, к своей долгой славе и великой радости

Приключение первое

I. Как король Карл Великий созвал совет пэров Франции

Горькие и печальные дни постигли двор короля Карла Великого и всю Францию после смерти Роланда и его соратников, сложивших свои головы в последней великой битве с сарацинами. Карл Великий стал подолгу раздумывать о будущем своего королевства. Суровыми и тревожными были мысли короля, потому что ушли из жизни могучие герои, служившие раньше своему народу защитой от врагов и всяческого зла.

Подумав, Карл Великий решил созвать ко двору пэров и герцогов, графов и рыцарей, всю знать и владетельных господ на королевский совет о положении и делах Франции. Однако из главных Двенадцати, всегда служивших опорой королевскому трону, прибыл один только герцог Нэм из Байо.

Карл Великий всегда прислушивался к советам этого человека, потому что герцог Нэм был товарищем по оружию, надежным другом и братом на пирах тем, что ушли: Роланду, Оливеру и Оже Датчанину, и всем остальным славным рыцарям.

Когда пэры и дворяне, а также и другие приглвшенные были в сборе, Карл Великий поведал им мысли, которые постоянно тревожили его в последнее время.

— Полна горя и скорби осиротевшая Франция, — начал король, — блистательные и доблестные рыцари, лучшие герои, легли мертвыми на горных перевалах после страшной сечи. Давно ли покойный Роланд сидел среди вас, а Оливер поднимал свой голос на наших советах? Я старик, и слабею уже под ношею прожитых лет.

Что будет с Францией и с нашим народом, когда я сложу клинок и царский венец по повелению Смерти? Вот вопрос, на который я жду ответа от вас.

Назовите мне имя моего преемника, потому что я чувствую, что время легло мне на плечи подобно тяжелому плащу, а эта корона, которая казалась мне в дни моей молодости легче птичьего пера, теперь превратилась в свинцовый обруч, и этот груз лишь томит мою побелевшую голову.

У меня двое сыновей. Но ни одного из них я не могу с чистой совестью поставить перед вами и сказать: вот тот, кто займет мой престол.

Младший, Луи, еще мальчик, неиспытанный и несведущий — итак, не король по годам.

Что до старшего, Шарлота — то до сих пор он был лишь причиной горя для нас всех. Мог он окоротить свой бешеный нрав и не убивать сына Оже Датчанина? Шарлот же погубил юношу! Поэтому, если вы сочтете нужным оставить в стороне Шарлота, я не скажу вам «нет», хоть я и люблю своего сына всем сердцем. Страна подобна только что подкованному жеребцу, упрямому и чуткому, знающему, кто в силах удержать повод.

Теперь обсудите между собой все сказанное, и ваши слова станут моей волей.

Карл Великий удалился в глубину залы. Пэры переглядывались между собой, но никто не решался заговорить, опасаясь, что соседи найдут его слова не такими уж вескими и мудрыми.

Один только герцог Нэм, ничего не боясь, поднялся со своего места и заговорил. Все с полным вниманием обратили к нему свой слух.

— Так как наш Государь поставил перед нами нелегкую задачу, нам нужно все-таки разрешить ее, исполнив свой долг пэров Франции. Государь сказал истинно о принце Луи: принц Луи еще слишком юн, не ведал испытаний и тягот. Незнаком он еще с видом доспехов, не сражался с врагом один на один в открытом поле. Поэтому принц Луи не сможет повести за собой рыцарей на войне, и он еще не обрел всей мудрости, чтобы править. Принц Шарлот старше годами, и он занял бы свое место в битве. Правда и то, что на его счету немало безумных и дьявольских проделок, но разве человек наберется ума, сбегая от ответа за свои дурные дела? Пройдет время и, кто знает, — может быть, принц Шарлот, пожалев об ошибках своей не в меру горячей молодости, овладеет собой, как пристало рыцарю чести. Кроме того, в нем действительно течет кровь королей, и если мы сейчас оставим принца Шарлота в стороне, то после смерти короля Карла Великого на нашей земле не будет мира. Отыщутся люди, готовые идти за принцем Шарлотом до смерти, и тогда брат будет против брата и отец — против сына. Междоусобная война принесет гибель всем нам.

Поэтому, досточтимые пэры, я призываю всех вас выбрать принца Шарлота преемником короля Франции, и только тогда нас ждет мирное будущее.

Пэры и члены совета были очень довольны речью герцога Нэма, а истина его слов была очевидной даже для самых неторопливых умов. Тогда пэры поручили одному из своего числа передать королю, что они готовы огласить выбор. Король незамедлительно вернулся в залу собраний.

Герцог Нэм негромко сообщил Карлу Великому волю пэров — а именно, что принц Шарлот будет править после своего отца. Карл Великий сделался необычайно весел и радостен, чего не случалось с ним уже долгое время. Велика была любовь короля к старшему сыну, и король был горд, что пэры назвали наследником престола принца Шарлота, которого многие ненавидели за его злодейства.

Но на совете присутствовал один человек, граф Амари, в жилах которого текла такая же темная и дурная кровь, что и в злобном негодяе Ганнелоне (будь он трижды проклят за предательство и гибель Роланда и верных его рыцарей!) Граф Амари ненавидел всех и вся, но его лицо было ясным и приветливым, голос — вкрадчивым и приятным, а сам граф угодничал и льстил всякому, кто мог бы ему хоть в чем-нибудь пригодиться. Грязные мысли и нечистая совесть графа были точно за семью печатями для окружающих, и король Карл Великий назначил графа Амари наставником принца Шарлота.

Только один человек во всем королевстве подозревал, что именно Амари учит принца Шарлота творить гнусности. Этим человеком был славный герцог Севин, справедливый и мудрый правитель богатых земель в Бордо и Аквитании. Герцог Севин умер много лет тому назад, но ненависть Амари к этому человеку была так сильна, что даже смерть не остановила ее. С тех пор, как Амари был уже не в силах навредить герцогу Севину, он замыслил утолить свою ненасытную злобу, погубив двух юных сыновей герцога Севина, Ивона и Жерара. Граф Амари тайно поклялся любыми путями привести этих юношей к постыдной и жестокой смерти.

Думая только об этом, теперь, на совете, граф Амари поднялся, улыбнулся как можно приятнее — так он делал всегда, обращаясь к королю, — и проговорил:

— Ваше Величество, молодому человеку должно узнать многое о самых различных предметах, для того чтобы преуспеть в этом непростом мире. Тому же, кто будет править королевством, нужно узнать вдвое больше. Поэтому, пока Вы еще с нами и пока Ваша Милость опекает принца Шарлота и подает советы о его воспитании, соизвольте отдать принцу Шарлоту одно герцогство, и тогда Ваш наследник научится управлять великим королевством на примере малого владения.

Карл Великий кивнул, одобряя разумность слов Амари, и пэрам также понравилась речь графа. Но герцог Нэм в тревоге забарабанил пальцами по ручке кресла. В прежние времена он был близким другом герцога Севина, от которого и слышал когда-то о бесчестности Амари. Герцог Нэм сердцем почувствовал недоброе.

— Это, — ободренный улыбкой короля, продолжал Амари, — прекрасное герцогство, процветающее и могущественное, без владельца. Оно целиком принадлежит Вашей Светлости, по причине мятежа и непокорности его исконных владельцев. Соблаговолите же вручить это герцогство принцу Шарлоту для воспитания и обучения!

Король Карл Великий выказал крайнее изумление, — он никак не мог припомнить мятежного герцогства, — и спросил:

— Назовите же мне, граф, герцогство, которое восстало против нас!

Граф Амари охотно и открыто ответил:

— Мой повелитель, я говорю о Бордо, которое принадлежит Вашей Светлости, с тех пор как Ивон и его брат Жерар, правящие там сейчас, мятежно пренебрегли законами Франции и Вашей высочайшей волей и не явились ко двору Вашей Милости, чтобы выразить свою преданность и утвердиться в праве на наследство. Герцог Севин, их отец, давно умер, но до сих пор ни один из братьев не предстал перед Вашим Величеством.

Тут герцог Нэм вскочил с такой стремительностью, что его кресло отлетело в сторону. Потемнело от гнева лицо Нэма, и глухим от ярости голосом он проговорил:

— Истина этого дела — в другом, Государь! Когда славный герцог Севин, любимый всеми нами за добрые дела и доброе сердце, отправился в лучший мир, его сыновья были малыми детьми, неспособными ни участвовать в битве, ни вершить суд. Все эти долгие годы от их имени в Бордо правила герцогиня Акли. Великой и светлой была ее любовь к герцогу Севину, и не меньше любила она сыновей, очень похожих на отца в дни его ранней юности. Сыновья герцога Севина не являлись до сих пор ко двору, потому что были еще детьми и потому, что герцогиня Акли питала к ним нежную материнскую любовь, — но не потому, что они мятежники и не желают покориться своему Государю. А чтобы проверить, правду ли я говорю, — пошлите за Ивоном и Жераром в Бордо и вызовите их сюда!

Пока герцог Нэм говорил, Карл Великий хорошо вспомнил герцога Севина и подумал, что сыновья такого достойного отца не должны быть преданы суду без веских на то причин. Тогда король позвал к себе двух верных рыцарей и отдал им такое повеление:

— Поезжайте в город Бордо и отыщите там сыновей герцога Севина и герцогини Акли. Моим именем прикажите им явиться ко двору, так как они должны выразить уважение своему Государю и утвердиться в правах на владение землями после их отца, как велит закон Франции. Внимательно наблюдайте, как вы будете встречены, окажут ли вам почет, которого достоин всякий, кто несет королевское слово. Затем как можно быстрее возвращайтесь ко мне и доложите, как вы были приняты.

Рыцари отправились со свитой в Бордо, а граф Амари, вне себя от злости, принялся придумывать гибельный заговор против Ивона и его брата Жерара.

II. Как Ивон встретил королевских посланников, а граф Амари замыслил погубить братьев

Когда достойные рыцари, несущие королевское слово, достигли стен прекрасного и приятного города Бордо, они без промедления въехали в ворота замка, где жили и держали двор герцогиня Акли и двое ее сыновей. В это время юные господа Ивон и Жерар, вернувшись с охоты, стояли еще во дворе замка, каждый держал на запястьи своего сокола, накрытого колпаком.

Как только королевские посланцы известили о своем прибытии, Ивон выступил вперед и принялся вежливо и весьма изящно раскланиваться с гостями, а когда старейший рыцарь пожелал спешиться, Ивон собственноручно поддерживал его стремя, оказывая старому воину почет, достойный самого короля. Герцогиня Акли и юный Жерар встречали посланников с не меньшим почтением и радушием, и рыцари остались очень довольны приемом, говоря друг другу: «Если бы сюда прибыл сам Государь, неужели же хозяева Бордо оказали бы ему больше почета или отвесили бы больше учтивых и любезных поклонов, чем нам?»

Когда рыцари освежились с дороги, им предложили угощение. Никто не смог бы пожелать большей заботы, удобств и услужливости, чем получили королевские геральды. Когда они отдохнули, Ивон спросил, что за дело привело королевских посланников в Бордо. Старейший рыцарь ответил за всех:

— Воля нашего Государя и повелителя, короля Карла Великого, состоит в том, чтобы сыновья герцога Севина незамедлительно отправились ко двору Его Величества, выразили почтение Государю, а так же предстали перед своими собратьями пэрами и были утверждены по закону Франции на своей земле.

Герцогиня Акли взволнованно и торопливо отвечала:

— Если наш Государь не доволен моими дорогими сыновьями оттого, что они не искали раньше королевского двора, то позвольте всю тяжесть Государева гнева перенести на меня. Когда мой бесценный супруг и господин, герцог Севин, покинул этот мир, он оставил меня в печали и тревоге, но дети стали утешением мне. На их младенческих лицах я различала черты моего господина, и я не могла вынести разлуки с детьми, если даже они просто на час оставались без моего присмотра. Но сейчас мои сыновья повзрослели, хотя они еще так юны, — и я больше не имею права распоряжаться их судьбами с женским ревнивым опасением. Позвольте только нам обождать Пасхи, чтобы мы все вместе смогли отпраздновать Воскресение Господа нашего Иисуса Христа, и тогда пусть мои сыновья отправляются ко двору и служат и принадлежат Государю, как служил и принадлежал их славный отец.

Ивон поднялся со своего места, и лицо его осветилось радостью и гордостью. Он сказал посланникам короля:

— Когда вы возвратитесь назад к нашему Государю, передайте ему, что мы считаем великой честью выполнить его повеление и незамедлительно отправимся в путь, чтобы явиться ко двору. Но только сначала мы исполним желание нашей матушки и отпразднуем с нею Христово Воскресение. Возьмите собою на память о нашей встрече этих коней, потомков Оркни, — они верно послужат вам в битвах, равно как и на мирных дорогах, — и еще примите в дар рыцарские плащи, что перекинуты поверх седел, и кошельки, привязанные к ним. Нет такого подарка, которым можно было бы достойно вознаградить приносящих слово Государя.

Королевские посланники были изумлены дорогими дарами, по щедрости достойными монарха. С большой радостью поднялись рыцари на боевых коней, одевшись в прекрасные пурпурные шелковые плащи. Много благодарных слов сказали они, пока ехали до ворот Бордо.

Когда геральды вернулись ко двору Карла Великого, они доложили королю все вместе и каждый по отдельности о том, как их приняли Ивон, Жерар и радушная герцогиня. И столько прозвучало похвал молодым хозяевам Бордо и доброй герцогине Акли, что хвалить больше было бы уже невозможно.

— Господин Ивон, — сказал старший рыцарь, — крепкий и сильный юноша, вежливый и красноречивый, точно королевский сын. И лицом и душой он открыт и ясен — самый благородный и прекрасный юноша из всех, кого я видел во Франции с тех пор, как наш возлюбленный Роланд был совсем молодым. Брат Ивона, Жерар, очень похож на него, но уступает ему в силе и мужестве, и младше летами. Ваше величество оба они почитают и уважают, и готовы явиться к вам после того, как отметят вместе со своей матерью Пасху, исполняя ее последнюю просьбу.

Затем рыцари показали богатые дары, привезенные из Бордо, и король удивился и обрадовался большому почету, который был оказан его рыцарям. Тогда он поднялся и дал клятву перед собранием пэров:

— В прежние славные дни герцог Севин из Бордо был нашим другом и верным соратником, и все мы любили его, как родного брата. Герцог был достоин этой любви и высокой чести, а теперь выросли двое его сыновей, похожих на него как лицом, так и душой. Как юный Ивон воздал честь моим послам, так и его отец когда-то умел оказать уважение тем, кому должно.

Пусть благородные и прекрасные юноши украсят наше собрание, и я клянусь, что как только они приедут сюда, Ивон будет провозглашен пэром Франции, будучи утвержденным во владении Бордо и Аквитанией. Жерар же будет считаться членом моей семьи, и я сам помогу ему добиться успеха во всем.

Пэры согласились со словами короля, но граф Амари увидел, что все его надежды на гибель сыновей Севина рухнули. Амари понял, что ему снова придется строить козни против братьев, и в темной его голове начал вырастать новый коварный план.

Амари покинул залу советов и отправился в покои принца Шарлота. Там он нашел королевского сына в веселой компании юных рыцарей и оруженосцев. Амари упал на колени перед принцем, спрятал лицо в складках его плаща и принялся душераздирающе стонать и вскрикивать, изображая плач.

Принц, очень удивленный странным поведением Амари, отослал от себя всех остальных и приказал графу объяснить причину криков и стонов. Радостно забилось подлое сердце Амари, и он заговорил:

— Знайте, принц Шарлот, что Ваш отец, обманутый коварными врагами, пригласил ко двору предателя Ивона из Бордо и его братца Жерара. Наш Государь уже дал обещание пожаловать Ивону Бордо и Аквитанию, которые по праву принадлежат Вам. А здесь, при дворе, этим негодяям будет совсем нетрудно интриговать против Вашего Высочества, так как Ивон и Жерар принадлежат к плохому роду и так ненавидят меня, что они будут изо всех сил стараться оскорбить и обидеть Вас, — потому что я Ваш друг, — и они постараются погубить меня любым образом. Предупреждаю Вас, принц: если эти двое проникнут в королевский дворец, неисчислимые бедствия придут вслед за ними, и никто, даже высочайший, не спасется от их мерзостей!

Принц Шарлот испугался и встревожился, услышав слова Амари, потому что в глубине души он прекрасно знал, как ненавидят его во Франции за дурные дела, и что среди пэров многие настроены враждебно по отношению к нему. Значит, если Ивон и Жерар явятся сюда, чтобы тайно вредить принцу, многие послушают их. Озлобленный и боязливый, принц Шарлот стал просить у Амари совета, как избавиться от двух братьев из Бордо. Тогда Амари посоветовал принцу Шарлоту вооружиться и оседлать коней, и покинуть тайно вместе с ним, с Амари, пределы города, чтобы разделаться с Ивоном и Жераром до того, как они доедут до королевского двора. Принц Шарлот нетерпеливо и взволнованно согласился с графом Амари.

III. Как принц Шарлот и Амари устроили засаду и что произошло после этого

Пасха прошла, и Жерар с Ивоном стали собираться в путешествие ко двору короля Карла Великого. Братья выбрали среди своих рыцарей несколько человек и заказали для них новую одежду и снаряжение — начиная со шлемов и заканчивая шпорами. Рыцари были одеты пышно и с большим изяществом, чтобы произвести хорошее впечатление при дворе короля. Но Ивон и Жерар не надели в дорогу шлемов и панцирей, а младший брат не взял с собой меча. Братья ожидали, что их путешествие под покровительством короля будет мирным и спокойным.

Тем не менее, Ивон взял с собой в дорогу меч, чудесно украшенный золотом и серебром. С этим мечом герцог Севин не расставался когда-то ни в мирное время, ни в битвах. Немало вражеской крови стекло с этого меча во времена походов герцога на восток. Там, за морями, лежала неведомая земля, где обитали Демоны Ночи (как называл их простой народ во Франции), и герцог Севин храбро сражался с ними во имя славы Франции и короля Карла Великого.

Но доспехов у Ивона не оказалось, и он надел поверх нарядного платья легкую тунику и плотный плащ.

Герцогиня Акли исполнилась жалости и грусти, зная, что ее сыновья скоро уедут из Бордо. Никогда прежде с самого их появления на свет, Ивон и Жерар не исчезали надолго из поля зрения герцогини, и сердце ее теперь сжималось от недобрых предчувствий. Но добрая герцогиня не высказала сыновьям своих опасений и держала в тайне свой страх — ей не хотелось омрачать прощания и бросать тень на их полное надежд и блестящее путешествие. Герцогиня лишь прятала под покрывалом свои горькие слезы, когда ее сыновья выезжали из родного Бордо.

Жерар медленно выехал за ворота и даже не пришпорил коня навстречу свежему утру, расцветающему за крепостными стенами. Конь его двигался вперед грустно и неохотно, принужденной иноходью, и Ивону пришлось вернуться назад, чтобы ехать рядом со своим братом. Ивон тут же высмеял брата и назвал его улиткой, но Жерар вдруг очень удивил Ивона, когда, задыхаясь, проговорил:

— Брат, я боюсь, что недоброе ждет нас обоих путешествие! Давай вернемся в Бордо, и как можно скорее!

Ивон в ответ только рассмеялся и сказал, что его брат — сосунок, вечно хнычущий на руках у маменьки. Но Жерар словно и не почувствовал обиды, но только, проехав несколько шагов, повернул коня и бросил долгий взгляд на башни и стены Бордо.

— Нас подстерегает опасность, — сказал он Ивону. — О, великое горе принесет нам это путешествие! Вчера ночью мне приснилось, что я скачу по этой самой дороге, и вдруг из зарослей прямо навстречу мне прыгает разъяренный леопард, злобно рыча и разевая пасть. Он сбросил меня на землю и вонзил в меня свои клыки — мне показалось, что душа моя покинула тело, и я умер. Но тут ты, мой брат, атаковал его. Мне мой сон кажется таким понятным, что я думаю — само Небо предупредило меня о том, чтобы мы не ехали этой дорогой…

Но Ивон вскинул голову:

— Гораздо больше твой сон похож на искушение, посланное Дьяволом, чтобы помешать нам исполнить долг перед Государем и заставить нас нарушить нашу клятву. Только посмотри, что за день — как хорошо вокруг! Перед нами наш путь, за нами скачут двадцать отважных рыцарей, а наши слуги усердны и предупредительны. Отбрось прочь, Жерар, глупые свои страхи — это просто привидения, недостойные внимания взрослого рыцаря!

Жерар больше не сказал ни слова. Но в сердце он затаил обиду на брата за то, что Ивон не послушался предупреждения. Жерар ехал и думал о том, что еще очень долгое время Ивон, такой бесстрашный, дерзкий и беспечный, не будет серьезно относиться к нему. Ивона все любили и ценили, а он, Жерар, все еще оставался подростком, которого никто не желал слушать.

В сумерках братья встретились на дороге с достойным Аббатом Клюни. Братья очень рады были увидеться с этим человеком — он приходился им родным дядюшкой, и к тому же им всем было по пути. Братья присоединились к Аббату и вместе заночевали в одной комнате, в монастыре, которому Аббат Клюни наносил визит.

Утром они позавтракали, оседлали коней и все вместе тронулись в путь. Поездка казалась им веселой прогулкой, беззаботной и приятной, но скоро весь отряд поднялся на вершину холма, и люди увидели, что дорога спускается вниз, в дремучую чащу леса.

Ивон вдруг пришпорил жеребца и стремглав спустился вниз с горы. Остальные удивились, но последовали за ним. Тогда Ивон указал своим друзьям на что-то, мелькающее в пятнах света под деревьями — казалось, что там передвигается человек в латах. Отряд в растерянности приостановился — никто не знал, что ждет их впереди, в тени лесных деревьев.

Поскольку все, кто сопровождал Аббата, были мирными людьми, — монахами или слугами, — все они отступили в сторону от дороги. Священник искренне обратился к Ивону:

— Прекрасный сир, я и все мои спутники — люди мирные и доброжелательные. Если какой-нибудь злодей устроил здесь засаду, то, конечно, он намеревается напасть на тебя — ведь вокруг тебя вооруженные люди, и за тебя мечи и пики. Поэтому, раз я не имею права принимать участия в бою, нам необходимо расстаться здесь и ехать дальше разными путями. Ведь, если я пролью чью-то кровь, даже защищая свою жизнь, я совершу великий грех. Но ты человек военный, воспитанный для сражений!

Пока Аббат говорил с Ивоном, из лесной чащи выехал Рыцарь, прячущий лицо под низким забралом своего шлема. Этот незнакомец так развернул коня, что теперь он загораживал дорогу всем, кто спустился с холма. Рыцарь замер в молчаливом ожидании.

Глядя на неожиданную преграду в виде безмолвного Рыцаря, лошадь которого также была скрыта под попоной, Ивон сказал своему брату:

— У нас нет причин бояться кого бы то ни было из людей — нет у нас ни врагов, ни обиженных друзей. Ты без меча и доспехов — каждому ясно, что ты путешествуешь мирно. Спустись-ка вниз холма и спроси, что надобно от нас этому рыцарю.

Жерар послушался своего брата. Подъехав к самому лесу, он остановил коня напротив молчаливого рыцаря и смело обратился к нему с такими словами:

— Добрый господин, что Вам угодно от нас? До нынешнего дня у нас не было врагов. Да будет Вам известно, что я — Жерар из Бордо, а там, поодаль — мой брат Ивон, герцог поименованного города. По королевскому приказу мы спешим ко двору Карла Великого. Пожалуйста, не задерживайте нас — иначе король по закону призовет Вас к ответу!

Неизвестным Рыцарем был принц Шарлот, королевский сын. Однако он даже и не подумал назвать Жерару свое настоящее имя. Вместо этого он грубо и гневно ответил мальчику:

— Наглый мальчишка! Знай, что я сын герцога Тьерри, давнего врага вашей семьи. Я здесь, чтобы покончить со всем твоим родом! Сейчас я убью тебя и того гордого петушка, который сидит на коне там, поодаль, — и называет себя герцогом Бордо. Земли в Бордо по полному праву принадлежат мне и только мне!

Жерар, в ужасе от страшных слов рыцаря, попытался спастись бегством. К несчастью, конь его споткнулся, и незнакомец настиг Жерара своей тяжелой пикой.

Глубоко в хрупкое тело мальчика вошла острая сталь, его выбило из седла, и тело Жерара упало в дорожную пыль. Кровь из раны ручьем хлынула на землю, и раненый потерял сознание. Он не услышал даже, как Шарлот громко завопил над ним:

— Так я разделываюсь с теми, кто служит моим врагам! Точно так же сдохнет сейчас и второй пес из Бордо!

Но этот крик услышал Ивон, и сердце его наполнилось гневом. Ивон подумал, что его брат уже мертв — беззащитный и безоружный, подло лишен жизни скрывающим свое лицо убийцей. Ярость на миг ударила в голову Ивону с такой страшной силой, что все закружилось у него перед глазами, и целый мир окрасился в красный цвет — в цвет крови, текущей рекой из простертого тела Жерара.

IV. Как Ивон сразил королевского сына и отправился ко двору искать правосудия

Ивон пришел в себя и снова увидел впереди своего любимого младшего брата, который лежал, точно мертвый, в широкой луже крови. Ярость снова закипела в нем, и юный рыцарь не замечал никого и ничего вокруг себя, кроме негодяя, посмевшего напасть на безоружного мальчика. Выхватив из ножен тот самый добрый меч, который так долго прослужил отцу Ивона герцогу Севину, Ивон стрелой пустил своего коня вниз и вперед, навстречу врагу.

Видя, что его противник так юн, беспомощен и потрясен — без шлема на голове, без доспехов, с одним только мечом в руке, — Шарлот обрадовался, предвкушая легкую победу. Он снова поднял свою пику и пришпорил коня, спеша в бой.

Но Ивон умел неплохо биться на мечах. Он заметил, что незнакомец целится в него пикой, и плотно обвернул руку плащом.

Этой рукой он отбил удар пики, сильно покачнувшись в седле. Затем копье Шарлота запуталось в тяжелых складках плаща и застряло там. Атака принца была отбита без особенного вреда для Ивона, хотя острие и проткнуло на боку одежду Ивона и сильно ушибло его. Пока Шарлот, метнув пику, старался высвободить из ножен свой меч, Ивон нанес ему опережающий удар. Этот удар был таким сильным и стремительным, что принц упал с коня, и жизнь оставила его прежде, чем его тело коснулось земли.

Ивон не позаботился о том, чтобы поднять забрало своего поверженного врага и внимательно осмотреть того, кого он убил. Оттуда, где лежал поверженный Жерар, послышался глубокий стон, и Ивон бросился к раненому брату. Он оторвал длинную полосу ткани от своей туники и туго обвязал рану Жерара, остановив кровь. Затем Ивон поднял так и не приходящего в себя брата, положил его на седло своей лошади и бережно повел лошадь в поводу. Ивон направился к холму, прочь от страшного места боя, и оставил на дороге безжизненное тело принца Шарлота.

Ивон подошел к рыцарям и слугам, сопровождавшим его в пути. Все настаивали на том, что нужно ехать вперед без остановки, опасаясь, как бы сообщники мертвого рыцаря не вышли из леса и не напали на путешественников. Весь отряд достал оружие и приготовился к отражению атаки.

Скоро они нагнали Аббата Клюни. Аббат предостерег их и велел им приготовиться к худшему, потому что он видел с вершины холма, как какой-то человек унес в лес тело незнакомца. Отряд быстро поскакал вперед, след в след за Ивоном.

Гнев Ивона еще не улегся, и сердце у него щемило от жалости, когда он смотрел на бледное лицо и неподвижное тело своего младшего брата. Не слушая предчувствия, которое шевельнулось у него в душе, Ивон сказал своим спутникам:

— Проклятие королю, если эта смерть задумана им. Если он втайне задумал погубить нас и положить конец роду герцога Севина — то король уже мертвец! Покуда я жив и могу стоять на ногах и держать в руках меч моего отца — я буду мстить до последнего вздоха этому злодею! Эти слова и все, что я думаю об этом, я выскажу перед самим королем. Нас заманили в западню и хотели погубить, и я не прощу этого вероломства и не оставлю его безнаказанным.

Аббат Клюни не смог умерить гнев Ивона никакими словами — этот гнев только разрастался от вида Жерара. Несчастный несколько раз простонал и негромко вскрикнул, мучаясь от боли, которую причиняла ему рана, и произнес слабым голосом имя Господа Христа.

Тем временем граф Амари вышел из засады, которую он устроил в лесу, и ожесточенно возопил над телом принца Шарлота. Затем Амари приказал поднять с земли тело принца и положить его поперек седла на жеребца покойного Шарлота. Амари взял в руку повод и, ведя за собою грустного жеребца со смертельной ношей, тоже поскакал ко двору короля в сопровождении нескольких слуг и приближенных принца. По дороге граф думал о том, как использовать смерть принца в своих целях и как возбудить гнев Государя против Ивона.

Первыми в Аахен прискакали Ивон и его спутники. Они без промедления явились в королевский дворец и напрямую вошли в залу советов. Одетые в пыльные дорожные плащи, вооруженные пиками, они внесли в залу на носилках бесчувственное тело Жерара.

Все, кто находился в зале, — пэры, король, дворяне, — пришли в замешательство, но Ивон смело подошел прямо к трону и воскликнул так громко, что от его слов настало тревожное молчание:

— Здесь ли вершит суд король Карл Великий?

Гордость и дерзость этих слов были таковы, что у короля от гнева перехватило в горле — никто еще не говорил так с Карлом Великим со дней его дальней молодости. Король уже готов был вспылить, но ему хотелось узнать причину этого странного появления в зале вооруженных людей и раненого на носилках. Карл Великий величественно выпрямился и произнес необыкновенно спокойным и сдержанным голосом, чем немало удивил свою свиту: