— Чего же ты сразу не сказал! — воскликнул Бергил, но неожиданно побледнел. — Только не говори, что он решил отослать меня с девчонками. Нет, последние подводы уже ушли…
— Ничего такого он говорить не наказывал, — успокоил Пиппин. — Тебе велено показать чужеземцу город. А я взамен мог бы рассказать тебе о дальних краях.
Бергил захлопал в ладоши и с облегчением рассмеялся.
— Вот здорово! — воскликнул он. — Пойдем! Мы как раз собирались к воротам. Пошли с нами.
— А что там такого?
— До заката по Южной Дороге должны пройти вожди наших дальних земель. Пойдем, всех их и увидишь.
Бергил оказался превосходным товарищем, пожалуй, лучшим, какой попадался Пиппину с тех пор, как он расстался с Мерри. Вскоре они уже вовсю болтали и смеялись, позабыв о разнице в возрасте и не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Однако у ворот Пиппин необычайно возвысился в глазах мальчугана, ибо стоило ему назвать свое имя и пароль, как его не только пропустили наружу, но и разрешили взять с собой Бергила.
— Красотища! — восхитился тот. — Теперь-то мы все увидим. А то ведь нам, мальчишкам, нынче не разрешают выходить за ворота без старших.
Перед воротами, на мощеной площади, куда сходились все ведущие в Минас-Тирит дороги, собралась немалая толпа. Едва Пиппин с Бергилом успели протиснуться вперед, как взревели трубы и послышались приветственные восклицания:
— Форлонг! Форлонг!
— Чего это они? — спросил хоббит.
— Форлонг явился, — пояснил мальчуган. — Старый Форлонг Толстяк, владетель Лоссарнаха… это там, где мой дедуля живет. Ура, вот и он! Славный старина Форлонг!
Во главе колонны неспешно выступал здоровенный тяжеловес, а на нем восседал грузный широкоплечий человек, уже немолодой, седобородый, но в кольчуге, черном шлеме и с увесистым копьем. За ним, ряд за рядом, шли покрытые дорожной пылью, но отлично снаряженные воины с огромными боевыми топорами. Все как на подбор суровые и кряжистые, они были заметно смуглее жителей города.
— Истинный друг! Верное сердце! — восклицали в толпе, но когда колонна прошла, послышались и иные, разочарованные голоса.
— Как их мало! Всего-то две сотни, а мы ждали в десять раз больше! Все из-за Черного Флота — Форлонгу пришлось оставить большую часть своих людей дома. Ну да ладно, у нас каждый ратник на счету.
Отряд за отрядом проходили в ворота. Верные своему долгу жители южных провинций выступили на защиту города, но их было слишком мало, меньше, чем ждали, и гораздо меньше, чем требовалось. Дерворин, сын правителя долины Рингло, привел три сотни пехотинцев. Высокий Дуинир и два его сына — Дуилин и Деруфин — возглавляли ополчение взгорий Мортонда и долины Черных Корней, состоявшее из пятисот лучников. Из Анфаласа, с самого побережья, пришли пастухи, охотники и хуторяне, вооруженные чем попало — доспехи имели лишь малочисленные дружинники их вождя Голасгила. У горцев Ламедона — всего-то горстка — не было даже предводителя. Рыбаки Этира прислали всех, кого смогли снять с кораблей: таких набралось несколько сот. Хилурин Прекрасный с зеленых холмов Пиннат-Гелин ехал во главе трехсот отважных воинов в зеленом. Последней шла рать знатнейшего из всех, Имрахила, князя Дол-Амрота, родича Дэнетора. За горделивыми позолоченными знаменами со знаками Ладьи и Серебряного Лебедя следовал отряд рыцарей в полном вооружении на мышастых жеребцах и семь сотен рослых, сероглазых, темноволосых воинов. Эти шли с песней.
В город вошло меньше трех тысяч человек, и ждать больше было некого.
Топот, пение и приветственные возгласы смолкли в отдалении. Любопытствующие постояли еще немного и начали расходиться. Ветер утих, в неподвижном воздухе висела поднятая сотнями ног пыль. Красное солнце склонялось за Миндоллуин, и на город ложилась тень. Близилось время закрытия Врат.
Пиппин поднял глаза, и ему показалось, что небо стало пепельно-серым, словно и его заволокло пылью. На западе угрюмо багровели последние отблески заката, и Миндоллуин казался грозным черным исполином в огненном плаще.
— День был чуден, а ночь обещает беду, — пробормотал Пиппин, совсем позабыв, что рядом стоит парнишка.
— Верно, — подхватил тот. — Мне точно достанется, коли я не вернусь до закатного колокола. Пошли! Слышишь трубу? Это сигнал к закрытию ворот.
В город вошли последними, а когда добрались до улицы Фонарщиков, повсюду уже звонили колокола, а в окнах зажигались огни.
— До свидания, — попрощался Бергил. — Кланяйся от меня отцу, скажи, что я благодарю его за славную компанию. И обязательно приходи снова, я буду ждать. Теперь мне почти хочется, чтобы войны не было, уж мы бы тогда с тобой повеселились. Наведались бы в Лоссарнах, к дедушке, там по весне раздолье. Но ничего, мы еще туда попадем. Нашего правителя им нипочем не одолеть, да и отец у меня наипервейший храбрец. Ну, пока. До встречи.
Они расстались, и Пиппин поспешил в цитадель. Обратный путь показался ему очень долгим, хоббит устал и основательно проголодался. Быстро темнело, но на небе не проглянуло еще ни одной звезды. К ужину Пиппин опоздал, но Берегонд добыл для него снеди, усадил рядом с собой и принялся расспрашивать о сыне — повидать мальчика удавалось нечасто. Однако хоббит рассиживаться не стал: на сердце у него отчего-то сделалось пасмурно и захотелось поскорее разыскать Гэндальфа.
— Дорогу-то найдешь? — спросил Берегонд, когда Пиппин собрался уходить. — На улице хоть глаз выколи; вдобавок нынче вышел приказ не зажигать огней на улицах и стенах. Да, и еще, как раз тебя касается. Завтра с утра тебе велено явиться к правителю. В третьем отряде тебе, по всему видно, не служить, но, может быть, еще свидимся. Прощай, Перегрин, доброй ночи!
Когда Пиппин добрался-таки до своей комнаты, там было почти темно — лишь на столе горела крохотная лампадка. Гэндальф отсутствовал, отчего хоббиту сделалось совсем тоскливо. Он забрался было на скамью, чтобы поглазеть в окошко, но с таким же успехом мог бы смотреть в чернильницу. Притворив ставни, хоббит лег на кровать, некоторое время прислушивался, не идет ли Гэндальф, но в конце концов забылся тревожным сном.
Разбудил его свет, пробивавшийся даже сквозь занавес. На столе ярко горели свечи, были разложены какие-то свитки, а Гэндальф мерил ногами комнату, бормоча под нос:
— Фарамир, когда же вернется Фарамир?
— Привет, — сказал хоббит, выглянув из-за занавески. — Рад тебя видеть, а то думал, ты и вовсе про меня позабыл. Долгий сегодня был день.
— Зато ночь слишком коротка, — буркнул Гэндальф. — Я пришел сюда, потому что мне нужно побыть одному и подумать. Не мешай, лучше спи, пока есть возможность. На рассвете я отведу тебя к Дэнетору. Впрочем, о чем я, какой рассвет? Рассвета не будет, пришло время Тьмы.
Глава 2.
СЕРАЯ ДРУЖИНА
Едва стих топот копыт и Светозар унес в ночь Гэндальфа с Пиппином, Мерри вернулся к Арагорну. Собирать было нечего: котомки своей он лишился у Парт-Галена, а несколько полезных вещиц, прихваченных из Айсенгарда, всегда держал при себе в маленьком узелке. Хасуфел уже стоял под седлом, Леголас и Гимли ждали сигнала тронуться в путь возле своего коня.
— Итак, из нашего отряда осталось четверо, — сказал Арагорн. — Мы будем держаться вместе, но дальше поедем не одни, как я думал прежде. После этого крылатого ужаса король решил выступать без промедления, чтобы вернуться к холмам под покровом ночи.
— А куда потом? — спросил Леголас.
— Пока сказать не берусь. Тейоден назначил сбор войск в Эдорасе на четвертую ночь считая от нынешней. Туда он и отправится, а там, как я думаю, его будут ждать вести о войне. Всадники Рохана двинутся к Минас-Тирит. Что же до меня и тех, кто захочет пойти со мной…
— Я с тобой, — заявил Леголас.
— И я тоже, — поддержал Гимли.
— …Так вот, наш путь темен, — продолжил Арагорн. — Нам тоже нужно в Минас-Тирит, но как мы туда попадем, я еще не решил. Надо подумать.
— Мне бы тоже с вами, — промолвил Мерри. — Конечно, проку от меня маловато, но неохота, знаешь ли, мешаться попусту под ногами у занятых людей. Конникам не до меня, хотя король и сказал, что, когда вернется домой, я непременно должен буду рассказать ему про Хоббитанию.
— Вот видишь, — сказал Арагорн, — стало быть, тебе прямой резон идти с ним. Но, боюсь, Тейодену не скоро выпадет случай спокойно посидеть в Медусельде и послушать твои байки. Многим надеждам суждено увянуть этой горькой весной.
Вскоре все уже сидели верхом: Тейоден, двадцать дна конника свиты, Леголас с Гимли позади и Арагорн с Мерри. Скакали быстро, в темноте миновали курганы у бродов Айсена, но тут неожиданно замыкавший отряд всадник пустил коня в галоп и поравнялся с королем.
— Государь, — промолвил он, — позади нас верховые. Еще у бродов мне показалось, что сзади слышен конский топот, а теперь сомнения нет. Нас догоняют.
Тейоден приказал остановиться, и отряд изготовился к бою. Арагорн ссадил Мерри на землю, обнажил меч и встал рядом с королем. Эйомер и его оруженосец отъехали назад, чтобы в случае окружения охранять короля с тыла. Каждый знал, что ему делать, отчего Мерри еще пуще прежнего ощутил свою полнейшую никчемность. В голову лезла всякая дурь — а что ежели королевский эскорт перебьют, а он улизнет и останется один в бескрайних степях Рохана?
— Чему быть, того не миновать, — решил хоббит, затянул потуже пояс и обнажил клинок.
Теперь уже все явственно слышали конский топот, а когда заходившая луна выплыла из-за скрывавшего ее облака, стали видны быстро приближавшиеся со стороны бродов темные фигуры. Лунный свет поблескивал на наконечниках копий. Сосчитать преследователей было трудно, но их отряд по меньшей мере не уступал числом королевскому.
— Стой! — зычно крикнул Эйомер, когда незнакомцы приблизились шагов на пятьдесят. — Кто вы такие и что привело вас в Рохан?
Чужаки мигом осадили коней. В наступившей тишине один из них спешился и медленно двинулся вперед, подняв в знак мирных намерений руку с раскрытой ладонью. Но воины Тейодена не опустили оружия.
Не дойдя шагов десяти, человек остановился. Он был высок ростом и голос его звучал ясно.
— Рохан? Правильно ли я расслышал? Это слово радует мой слух. Мы искали эту землю, спешили сюда издалека.
— Вы вступили в пределы Рохана, как только пересекли брод, — молвил Эйомер. — Здесь правит король Тейоден, и никто не вправе разъезжать по его земле без его дозволения. Итак, кто ты такой, почему спешил сюда и что здесь ищешь?
— Мое имя Хальбарад, я Следопыт с севера, — отвечал незнакомец, — а ищу я Арагорна. До нас дошли слухи, что он в Рохане.
— И ты нашел его! — вскричал Арагорн.
Бросив поводья Мерри, он устремился навстречу новоприбывшему и заключил его в объятия.
— Хальбарад, друг Хальбарад! Вот уж нечаянная и воистину счастливая встреча.
Мерри вздохнул с облегчением. Он-то боялся, что это какая-то последняя пакость Сарумана, и совсем приготовился отдать жизнь за Тейодена, но коли с геройской гибелью можно повременить — оно и к лучшему.
— Все в порядке! — крикнул Арагорн, обернувшись к королю. — Это мои сородичи из той страны, где я жил. Ну а сколько их и что их сюда привело, расскажет мой верный друг Хальбарад.
— Со мной тридцать человек, все, кого удалось быстро собрать, — сообщил Хальбарад. — К нам присоединились Элладан и Эллохир, сыновья Элронда. Узнав, что тебе нужна помощь, мы выступили немедля и скакали быстро, как могли.
— Но я не посылал за подмогой, — удивился Арагорн, — хотя и нуждался в ней. Мысленно я частенько обращался к вам, хоть бы и сегодня вечером, но никаких вестей не слал. Однако подождем с вопросами. Нам грозит опасность, и мы очень торопимся. Поедем вместе, если государь дозволит.
Дозволить Тейоден, разумеется, дозволил, и с немалым удовольствием.
— Если эти твои сородичи хоть чем-то похожи на тебя, доблестный Арагорн, — молвил король, — то тридцать Следопытов могут стоить целого войска.
Объединенный отряд двинулся дальше. Некоторое время Арагорн ехал рядом с дунадэйнами, расспрашивая их о делах на севере. Потом Эллохир сказал ему:
— Отец наказал передать тебе следующее: «Время торопит. Если не хочешь опоздать, вспомни о Стезе Мертвецов».
— Время подгоняет меня всю жизнь, ибо цель моя высока, а дни слишком коротки, — вздохнул Арагорн. — Но лишь крайняя нужда может заставить меня избрать такой путь.
— Подумать придется, — отозвался Эллохир. — Но всяко не сейчас, посреди дороги.
Арагорн кивнул, помолчал, потом обратился к Хальбараду.
— Что это у тебя? — вместо копья Следопыт держал высокий штандарт в черном, оплетенном ремнями чехле.
— Дар Девы из Разлога, — отвечал тот. — Плод ее долгих тайных трудов. Она просила передать его тебе со словами: «Час настал. Ныне решается судьба нашей надежды. Прими предназначенное тебе, Элессар».
— Да, — кивнул Арагорн. — Я знаю, что это. Пусть останется пока у тебя.
Он обернулся, вгляделся в северный небосклон, усыпанный яркими звездами, и дальше поскакал молча.
К тому времени, когда достигли Горнбурга, небо на востоке уже серело в преддверии рассвета. Порешили прилечь, отдохнуть, а потом устроить совет.
Мерри спал как убитый до тех пор, пока его не растормошили Леголас и Гимли.
— Вставай, лежебока, — смеялись они. — Солнце уже высоко, все давно на ногах. Пойдем, мы покажем тебе окрестности.
— Три дня назад тут разыгралось сражение, — сказал Гимли. — Мы с Леголасом состязались, и я таки переиграл его на одного орка. Пошли, глянешь, где это было. А еще тут рядом пещеры, Мерри, полные чудес пещеры. Может, заглянем туда прямо сейчас, а, Леголас?
— Нет времени, — откликнулся эльф. — Не дело любоваться чудесами наспех. Скоро полдень, мы только и успеем, что поесть, а там снова в дорогу.
Мерри поднялся, потягиваясь и зевая. Он не выспался; Пиппина, всегда умевшего поднять настроение, рядом не было, и хоббит снова почувствовал себя ненужным. Все при деле, строят какие-то непонятные планы, а он…
— Где Арагорн? — спросил Мерри, чтобы отвлечься от невеселых дум.
— Наверху, в башне, — отвечал Леголас. — Уже несколько часов как сидит там со своим родичем Хальбарадом, а нам сказал, что ему нужно подумать. Сдается мне, спать он так и не ложился.
— Чудной народ эти северяне, — заметил Гимли. — Суровые, крепкие как камень, вроде нашего Арагорна, но мрачноватые. Слова лишнего не обронят. Роханские конники рядом с ними кажутся шаловливыми юнцами.
— Они больше молчат, — согласился Леголас, — но коли говорят, то учтиво, как и Арагорн. Но вот Элладана и Эллохира никак мрачными не назовешь, они и снаряжены иначе, и держатся по-иному. Ведь это сыновья Элронда из Разлога.
— А вы узнали, почему они появились? — спросил Мерри.
Он уже оделся, набросил на плечи серый плащ, и все трое направились к разбитым воротам.
— Ты же слышал, откликнулись на призыв о помощи, — напомнил Гимли. — Оказывается, в Разлог прислали весточку: «Арагорн нуждается в подмоге. Пусть дунадэйны скачут в Рохан». Но кто ее передал и как, это, похоже, и самим Следопытам невдомек. По мне, тут не обошлось без Гэндальфа.
— Нет! — покачал головой Леголас. — Это Галадриэль. Разве не она сообщила через Гэндальфа о Серой Дружине с севера? Помните?
— Ты прав, — согласился Гимли. — Владычица Леса. Она многое прочла в наших сердцах и мыслях. И почему мы с тобой не подумали о том, чтобы позвать на подмогу наших сородичей, а, Леголас?
Стоявший в воротах эльф обратил взор на северо-восток, и его прекрасное лицо омрачила тревога.
— Не думаю, чтобы они откликнулись, — промолвил он. — Им нет нужды идти на войну: она сама пришла к ним.
Друзья прошли за ворота, припоминая перипетии недавней битвы, и показали Мерри курганы, упокоившие павших рохирримов, а дальше, за валом, обширные проплешины вытоптанной хуорнами травы. Примерно в лиге от вала угрюмо чернело Мертвое Холмище. Всюду кипела работа: пленные горцы под началом воинов Горнбурга приводили в порядок порушенные укрепления, но эльфу и гному, помнившим неистовый грохот битвы, долина казалась на удивление тихой. Гуляли недолго, а как только вернулись назад, Тейоден подозвал Мерри и усадил рядом с собой.
— Конечно, я предпочел бы принять тебя в Эдорасе, в своем Чертоге, — сказал король. — Но, боюсь, по возвращении в Медусельд нам будет не до пиршеств. Так что угостимся и поговорим сейчас. А потом в дорогу. Поедем вместе.
— Вместе?! — обрадованно воскликнул хоббит, донельзя благодарный королю за ласковые слова. — Вот здорово! Правда, — уныло добавил он, — я всем только мешаю. Но я постараюсь не быть обузой.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Тейоден. — Я велел подобрать для тебя подходящего коня: мы поедем в Эдорас горными тропами, мимо наших убежищ, где меня дожидается Эйовин, а на такой дороге пони не уступит любому скакуну. Ну а чтобы ты не скучал без дела и не считал себя лишним, я предлагаю тебе службу. Хочешь стать моим оруженосцем?
— Еще бы! — восхитился Мерри.
— Вот и отлично. Эйомер, — обратился король к племяннику, — нового королевского оруженосца не мешало бы подобающе вооружить.
Эйомер с сомнением покачал головой.
— Здесь нет больших складов оружия, государь. Легкий шлем мы, пожалуй, подберем, но чтобы найти кольчугу по росту и подходящий меч, это едва ли.
— Меч у меня есть, — сказал Мерри, извлекая из черных ножен маленький яркий клинок. Затем, поддавшись внезапному, идущему из самого сердца порыву, он опустился на одно колено, припал губами к руке старого короля и взволнованно промолвил:
— Государь, Мериадок Брендибак из Хоббитании кладет к твоим ногам свой меч и свою жизнь. Прими их, как и мою верность, если будет на то твоя воля.
— Принимаю охотно, — Тейоден благословляющим жестом возложил старческую руку на голову хоббита и возгласил: — Встань, Мериадок, воин Рохана, оруженосец Медусельда. Да сопутствует удача твоему доброму мечу.
— Ты стал мне как отец, государь, — растроганно проговорил Мерри.