Выбор пути

Когда мы сбросили охапки дров на пол пещеры, и стали раздувать огонь, дети окружили нас и радостно указывали на рыбу… Голодные, но кашляют меньше. Оставив Эрику заниматься кулинарией, я развязал мешок с раствором плесени. Куском коры как мог, собрал зелёную массу. Фильтровать или хоть немного очистить раствор нет никакой возможности… это плохо, в нем же куча токсинов. Как бы они не убили пациентов быстрее болезни. Да и пенициллин частично разрушится в желудке…

Я выдохнул. Все равно выбора нет — старшие мальчики угасали. Разжимаю челюсти первому и осторожно, чтобы он не захлебнулся, вливаю половину раствора. Ребенок кашляет и слабо дёргается, пытаясь отвернуть голову. Теперь напоить второго. Все, остаётся только ждать…

Пока на костре жарилась рыба, приготовил новую порцию раствора. Дети, мое маленькое племя, иногда переговаривались отрывистыми фразами и словами, но понять хоть что- то было невозможно.

— Дим, ры-ба, — Эрика протягивала мне запеченного окуня.

— Спасибо! — улыбаюсь и киваю девчонке.

Запомнила же вчерашнее слово… Решено, буду обучать ее русскому языку!

За вечер Эрика запомнила пару десятков слов. Простейшие предметы, вода, огонь, камень, дерево, живое, мертвое… Она с удовольствием повторяла новые слова, произнося их все лучше и лучше. Мелкие дети тоже прислушивались, и иногда пытались повторить. Разгоревшийся костер освещал детские лица, с них ушла вчерашняя бледность, появились первые улыбки и смех. Они снова обрели надежду выжить…

Спали, как и вчера, возле костра. Завтра нужно похоронить всех взрослых, и навести порядок в пещере. Сквозняк уже не справлялся с накатывающихся из глубины склепа запахами. Да и опасно столько времени тянуть, как бы новая эпидемия не вспыхнула…

Дважды за ночь я просыпался, подбрасывал дрова в огонь, и проверял состояние своих пациентов. Пока живы…

Третий день в этом мире, в этом времени… Я полностью оправился от болезни, силы стремительно возвращались в молодое, привычное к огромным нагрузкам, по меркам далёкого цивилизованного будущего, тело. Эрика на вид так же была здорова. Дети ещё покашливали, но выглядели намного лучше, уже не напоминая свои бледные копии, что я вытащил из под шкур два дня назад. Даже старшие мальчишки дышали спокойнее. Неужели действует пенициллин? Дай бог…

Съев кусок жаренной рыбы, оставшийся с вечера, я спустился по склону, и прошел сначала в одну сторону, потом в другую. Я искал расселину, яму — все таки похоронить шестнадцать взрослых людей физически тяжело. Да и копать яму нечем…

Подходящая яма нашлась шагах в двухстах. Вода, стекающая с холма, размыла склон, затем ушла в реку, оставив после себя небольшой котлован метра три в диаметре. Ну, за работу, чем быстрее я справлюсь с этим, тем лучше.

Перетаскивать трупы из пещеры было трудно, мужчины погибшего племени весили до ста килограмм, и все это были мышцы, почти без жира. Женщины и старики были полегче, но тоже весили немало. Тела закоченели, навсегда застыв в тех позах, в которых их застала смерть. Но я справился… Даже сейчас, будучи подростком — неандертальцем, я был намного сильнее себя прошлого.

На дно котлована положили все старые шкуры. На них легли тела погибших людей. Эрика насобирала охапки полевых цветов, и всхлипывая, усыпала ими могилу. Дети собравшиеся тут же, притихли, наблюдая за нами. Постояв немного у края ямы, я подобрал лежащее неподалеку бревно, и решительно ударил по нависающему склону холма. Глинистая почва стала осыпаться, с каждым ударом все сильнее. Наконец весь нависающий над котлованом карниз обрушился вниз, широким языком оползня засыпав могилу. Осталось подравнять миниатюрный курган, и вытащить на его вершину крупный валун. На нем я выбил простой, почти детский рисунок — кружек и восемь волнистых линий, расходящихся от него. Стоящая рядом Эрика вытерла мокрое от слез лицо, несмело улыбнулась, и указала рукой в небо. Киваю в ответ:

— Да, им теперь тоже светит Солнце!..

Я обнял девчонку за плечи. Очередная страница ее жизни закончилась. Ее, обступивших курган детей, да и моей жизни тоже. Мы остались одни против всего этого мира. Впереди полная неизвестность — хищники, голод, не такая и далёкая зима, чужие племена. Где-то там, на юге орды черных диких кроманьонцев год за годом идут на север Африки, и дальше, через Турцию и Ближний Восток в Европу и Азию, захватывая жизненное пространство. Что мы можем этому противопоставить?

На нашей стороне молодость, оставшаяся в наследство пещера погибшего племени со всем неказистым, но оттого не менее ценным имуществом. Копья, увесистые дубины, дротики охотников. Несколько крепких кожаных мешков, шкуры убитых раньше крупных зверей. Примитивные инструменты — каменные рубила, сверла, скребки. Маленькие свертки с непонятными порошками. И, главное — пока я жив, все мои знания из далёкого двадцать первого века. Неполные, в большинстве своем отрывистые и поверхностные. Но здесь и сейчас они бесценны, словно откровения богов. Я хочу выжить сам, хочу сберечь этих людей от вымирания. Мы справимся!

Солнце клонилось к закату, но я ещё успел вытянуть из пещеры все оставшиеся шкуры, и оттащить их к реке, оставив отмокать от грязи и мусора.

Верши исправно поставляли рыбу, а когда я стал класть как приманку потроха пойманной ранее добычи, стали ловится крупные раки. Эрика потащила тяжёлую связку с уловом наверх, а я привычно занялся сбором дров.

Поднимаясь по склону, заметил у входа своих пациентов. Двое подростков, шатаясь и держась друг за друга, согнувшись, исчезли в кустах. Хреново им, аж позеленели… подтверждая эту мысль, донеслись характерные звуки. Ударные дозы токсинов, которые вместе с жалкими крохами лекарства попали в их организмы, выводились всеми возможными способами. Но ведь они очнулись, и даже смогли встать на ноги! Пенициллин смог стать той соломинкой, что перевесила в их борьбе с болезнью. Я счастливо улыбнулся очередной, пусть маленькой, но победе…

Пещера успела проветриться, дети сгребали золу в центральном зале, приспособив для этого кусок старой кожи. Вскоре эти удивительно сильные для своего возраста малыши потащили ее наружу.

Эрика закончила чистить рыбу и возилась у костра, раздувая огонь. Да, тоже понимает, что огонь защищает проход в пещеру, не стала переносить его на привычное место, где он горел десятки, если не сотни лет подряд.

Вернулись двое старших мальчишек. Я скептически осмотрел их, затем взяв один из заплечных мешков с водой, повел к выходу. Не скажу, что прохладный душ им понравился, но они не сопротивлялись. Младшие вернулись, и теперь вместе с Эрикой усердно рвали траву, таская ее к костру. Ещё около часа я выгребал мусор с пола пещеры, и высыпал его наружу.

Наконец, когда окончательно стемнело, вернулся к своему племени. Все сидели у огня, рыба на прутьях дожарилась, но ее никто не ел. Дети с нетерпением ждали меня — похоже, теперь статус вождя и главного охотника прочно закрепился за Димом…

Быстро раздав еду всем желающим — сегодня даже бледные, шатающиеся от слабости старшие мальчишки не отказались — я попробовал с помощью Эрики познакомится со всеми.

Эта задумка удалась лишь отчасти — старших мальчишек звали Тор и Тур, а вот остальные ещё не получили имена. Здесь, в этом мире, имя давалось, когда ребенок мог себя прокормить, доказав остальным, что стал «человеком-мужчиной», эн-ха, или «человеком — женщиной», эн-на. После долгих расспросов, я все же понял, что для получения имени ребенок должен лично добыть еды на сутки.

Я улыбнулся — как же легко обойти эту систему!

Эрика освоила уже больше сотни русских слов, более того — она учила младших. Теперь я понял значение приставки — ой, что то вроде шамана. Похоже, моя возня с плесенью и быстрое выздоровление мальчишек не прошло незамеченным.

Нужно думать на шаг вперед — рыбная диета помогла сейчас встать на ноги, но долго на ней не протянуть. Для качественного развития нужны витамины, нужна соль, нужно мясо.

Завтра пройду вдоль берега реки, совсем недалеко, была большая плохая вода. Это могло быть что угодно — болото, сернистый источник, но я надеялся, что наша речушка впадает в море. А это уже шанс добыть соль.

С охотой пока решил не спешить. Без годами отточенных навыков я легко превращусь из охотника в жертву. Будем думать…

Я уже дважды видел, как к противоположному берегу реки подходили на водопой стада крупных животных, похожих на бизонов. Но где крупные стада, там и хищники, значит, переправляться ещё рано. Да и дотащить тушу в пещеру будет невозможно. Ловчая яма?

Выкопать ее будет очень тяжело. Да и опять, без охраны меня съедят быстрее, чем работа будет завершена. Остаются ловушки на мелкую дичь — силки, петли и капканы. А это прежде всего веревки… Сегодня я выбросил много обрывков кожи, вон они у входа лежат, ещё не засыпанные землёй. А ведь их можно резать на полосы и сплетать!

Очередная ночь прошла спокойно, за рекой иногда выли волки, но в окрестностях пещеры было тихо. На рассвете я выбрал пару кожаных мешков покрепче, длинное крепкое копьё, оставшееся от погибших охотников, и, быстро перекусив, разбудил Эрику.

— Я, Дим иду к плохой воде. Ты, Эрика, остаёшься здесь, с детьми. Вы достанете из реки шкуры, выстираете их, и повесите сушиться на камнях. Дим вернётся вечером.

— Эрика не идёт с Димом? — девчонка не хотела оставаться, но спорить не решалась.

— Нет. Ты сегодня сама будешь осматривать верши. До вечера ты главный охотник племени.

Эрика кивнула, соглашаясь. Этот жест, как и многие другие, она переняла у меня, и теперь иногда казалось, что передо мной соотечественница.

Я быстрым шагом, периодически срываясь на бег, направился вдоль берега, вниз по течению. Местность вокруг постепенно менялась. Холмы стали ниже, деревья встречались все реже, а вскоре и вовсе исчезли, сменившись густыми зарослям темно-зеленого кустарника с глянцевыми, блестящими на солнце листьями.

Полоса луга стала больше, и в траве я пару раз увидел крупных упитанных сурков. Река расширилась, почва под ногами стала светлее, более песчаной. Через два часа я почувствовал ни с чем не сравнимый запах моря — смесь прохладной свежести и гниющих водорослей, йода и хлора. В небе стали мелькать силуэты чаек. А вскоре зелёная трава под ногами стала исчезать. Местность быстро понижалась, на бурой почве появились проплешины, россыпи мелких камней. На горизонте блеснула вода. Вскоре я наткнулся на первый пласт соли. Море, тысячелетиями отступавшие, оставляло после себя широкие соляные полосы. Откалываю небольшой грязно-белый камешек, и попробую на вкус. Соленый! Сбросив с плеча пустой мешок, я спустился к воде.

На берегу лежали груды выброшенных прибоем водорослей, россыпи ракушек, гладко отточенных волнами камней. Внезапно мне в голову пришла новая идея, и я стал собирать красивые, отливающие перламутром раковины. Спрятав добычу в мешок, собраю кристаллы соли. Немного, около десяти килограммов, ее ведь ещё к пещере тащить…

Внезапно какое то движение справа заставило меня повернуться. Метрах в десяти, подогнув колени, рыжий козлёнок облизывал соляные камни. Ещё дальше этим же занималось небольшое стадо. Я перехватил копьё. Теперь отвести руку в сторону, прицелиться…

Козлёнок что-то почувствовал, и в последний момент резко подпрыгнул. Он не успел совсем чуть-чуть, каменный наконечник пробил ему заднюю ногу, а вес копья сковал движения. Полный боли крик разнёсся над берегом, вспугнув чаек. Стадо его сородичей бросилось врассыпную, а я, подбежав к своей первой в жизни добыче, с размаху опустил ей на голову подобранный рядом камень.

Козлёнок затих, лишь ноги вздрагивали в судорогах… Да, а ведь в нем весу килограммов пятнадцать. Делать нечего, взваливаю его на плечо, на другое мешок с солью. Копьё в правую руку, в левой мешочек с ракушками. Тяжеловато, но идти можно.

К пещере я вернулся под вечер, явно переоценив свои силы. При длительной нагрузке тело все еще быстро уставало, и обратная дорога заняла в три раза больше времени.

Сегодня будет настоящий пир — Эрика только что принесла большую связку рыбы, и, вместе с одним из старших мальчишек, вроде Тором, потрошила ее. Десяток хвостов раков поджаривались на горячих камнях у огня. Тур следил за костром, остальные дети старались ему помочь. Меня встретили радостными криками. Козлёнка отобрали, и Тор ловко стал его разделывать. Да, вот это навыки у парня… Каменный нож двигался уверенно, делая точные надрезы, снимая шкуру и вырезая куски мяса. Он с братом практически выздоровел, и я, сжалившись, решил не заставлять его сегодня пить раствор плесени. Эрика сказала, что он с Туром родились вместе, и это было почти чудом. Рождение близнецов в это время и вправду было явлением редким, а если и они, и мать выживали, то вообще практически невероятным. В мое время антропологи считали, что второго близнеца часто убивали специально, чтобы мать гарантировано выкормила хотя бы одного ребенка.

Я развязал мешок с солью, и стал натирать ею тушки рыбы и тонкие полосы мяса. Жаль, не из чего сделать маринад… я мечтательно прикрыл глаза. Нужно продолжать исследования мира вокруг. Чем больше полезных растений и ресурсов я обнаружу, тем легче будет выжить.

Соленое мясо и рыба детям понравилось. Эрика принесла из одного из закутков пещеры крупный кусок соли, и показала, что его раньше часто облизывали. А вот к пище почему-то не добавляли.

Я попытался расспросить старших мальчишек об охоте. Эрика, знающая больше русских слов, переводила. Охотники к морю не ходили. Они шли к истоку реки, там переходили ее вброд, и охотились на противоположном берегу, в степи. Охотились довольно удачно — каждые пять — шесть дней приносили разделанную на куски тушу молодого бычка, реже взрослых коз или животных вроде оленей. С хищниками они держали нейтралитет, стараясь не задевать друг друга. Но иногда столкновения случались. На его памяти огромный рыжий зверь с длинными клыками убил двоих мужчин и ушел безнаказанно. А Эрика вспомнила, что ещё раньше одного охотник забрел в пещеру на другой стороне гряды холмов, и большой зверь, встающий на задние лапы, совсем как люди, убил его.

Значит, саблезубые кошки и пещерные медведи тут тоже встречаются. Эх, надо быть внимательнее — вот сегодня стадо коз не услышал, а ведь хищники могут подкрасться намного тише… На этот берег они не заходят, тут нет для них добычи. Хоть в этом нам повезло … а может, поэтому племя и выбрало эту пещеру для жилья.

Я попытался узнать что-то про эпидемию, как она началась. Похоже, именно охотники принесли болезнь. Последний раз они ходили в степь очень далеко, и наткнулись на странных черных людей. Мертвых, их уже изрядно погрызли звери. Охотники взяли себе их вещи — хорошие копья и дротики. И заразились…

Дальше я мог легко проследить цепочку событий. Уже на следующий день после возвращения им стало плохо, они начали хрипло дышать. К вечеру они уже с трудом двигались, их колотил озноб, они не отходили от костра и катались в шкуры. Затем заболели старики, их было всего трое. Потом женщины, и наконец, дети. Еды не осталось, и Эрика стала собирать падалицу с деревьев, и есть ее. Это спасло ей жизнь. Остальное я знаю.

Ещё я узнал, что все они — родственники. Родные, двоюродные и троюродные братья и сестры. Все взрослые мужчины были из одного рода, а их женщины — пришлые. Каждый год, когда деревья становились желтыми, как солнце, несколько родов встречались далеко отсюда, в другой пещере. И молодые мужчины могли найти себе женщину из другой семьи. Если, конечно, могли сделать этой семье достойный подарок…

Младшие дети, быстро устали, тщетно пытаясь понять разговор из смеси русских слов, жестов и знакомых, но явно ещё не выученных слов родного языка, и уже спали, зарывшись в траву. Тур тоже сдался, уснув сидя прямо у костра. Я уже собирался заканчивать расспросы, когда Эрика сказала:

— Эн-ха принесли Дим-а в пещеру. Дим спал четыре солнца.

Значит, я не из ее племени? Тогда где меня нашли? Эрика не знала. Охотники посчитали, что я, если проснусь, буду хорошим приобретением для рода — руки-ноги на месте, тело почти взрослое. Меня поили водой весь первый день, а потом стало не до этого.

Новая информация была интересной. Значит, где то недалеко, в четырех днях пути отсюда, живут ещё племена таких же неандертальцев. Может, попробовать их найти? Хотя, неизвестно, сколько до этого шел прежний владелец моего тела. И почему он умирал от жажды, не найдя воду… Похоже, мое сознание, как-то преодолев десятки тысяч лет, искало свободное тело, и вот результат.

Тор уже тоже спал, Эрика клевала носом. Ладно, все вопросы завтра…

Пятый день начался затяжным дождем. Выходить совсем не хотелось, еды со вчерашнего дня было достаточно. Я решил, пользуясь моментом, заняться веревками. Обрывки кожи аккуратно растягивал на плоском камне, и отрезал ножом тонкие, насколько это возможно, полоски. И так снова и снова. Теперь переплетаем их в плоский ремень, добавляя новые полоски, наращивая длинну. Проснулась Эрика и близнецы, обступили меня, рассматривая плетение.

Я отложил его в сторону, выглянул на улицу, подставляя ладони под дождевые струи. Нужно сделать мыло…

Дети смотрели на меня, как я умываюсь, и стали повторять. С завтраком покончили быстро. Я продолжил плести верёвку, Тор с братом нарезал новые кожаные ленты, а Эрика села рядом, внимательно следя за моими пальцами. Через некоторое время она уже уверенно плела новую верёвку.

Дождь стал стихать, и я отправил старших вытягивать верши, а малышей — к фруктовым деревьям. Указал на яркие, спелые плоды, и очертив руками предполагаемый размер собранного урожая, отправился в пещеру. Несколько метров веревки у меня были. Теперь я быстро рассортировал ракушки, и подобрав острый осколок, просверлил в них отверстия. Осталось нанизать их на ремешок — и простейшее ожерелье готово. Все десять украшений были спрятаны в одной из пустых ниш. Я вышел из пещеры, и стал собирать дрова. Дети весело перекрикивались, две девчонки залезли на дерево, и обрывали плоды, сбрасывая их вниз, остальные стаскивали их в кучу. От реки поднимались, таща связки рыбы и раков, старшие.

Сегодня я хочу устроить праздник. Нужно дать всем детям имена, ведь испытание на самостоятельный сбор провизии они формально выполнили — никто ведь не говорил, что еда должна быть поймана или убита на охоте. Я улыбнулся, глядя на малышей, которые снова самостоятельно догадались использовать шкуру для переноски фруктов. Теперь, важно надувная щёки они тащили свою добычу наверх.

Да, вот такое оно, детство в каменном веке… Без телефонов и планшетов, без холодильника с продуктами, часто без мамы и папы. Но ведь они сейчас — я всматривался в смеющиеся лица — счастливы. Так бывает только в детстве, когда все плохое быстро забывается, а хорошее, наоборот, заполняет душу целиком, без остатка.

Вместе мы быстро приготовили рыбу, и, пока она подрумянивалась на прутьях, встал возле костра во весь рост. В руке копьё, как и положено охотнику и вождю. Близнецы и Эрика рядом, с восторгом сжимают такие же копья. Малыши собрались перед нами, в их глазах удивление, и предчувствие чего то необычного. И я их не подвел. Торжественно указываю на гору фруктов, важно сообщаю, что собравшие столько еды дети уже не могут называться детьми. И, подзываю к себе первую девчонку.

— Тебя зовут Лена!

И одеваю ей на шею ожерелье из ракушек.

— Ле — На! — она с первого раза правильно повторяет свое новое имя, звонко смеётся и хлопает в ладоши.

Я, а за мной и остальные, поддерживаем ее.

— Соня, Тая, Кира!

Все довольны! Теперь мальчишки.

— Тебя зовут Слав!

Я специально сокращаю имена, так детям их легче запомнить и произносить. Ожерелье и, к нему — тонкий дротик из запасов охотников.

— Толь, Вит, Юр!

Пятилетние малыши старательно повторяют свои имена, гордо сжимая дротики. Краем глаза смотрю на старших… Нет, не ошибся. Смеюсь, и жестом фокусника вытаскиваю из под шкуры оставшиеся ожерелья. Двое одинаковых — близнецам, на них среди ракушек по клыку какого-то хищника, скорее всего волка. Эрика жалобно смотрит огромными синими глазами. И радостно смеётся, когда я одеваю ей ожерелье с ярко-красной морской звездой.

И последний штрих праздника — я протягиваю старшим детям, да что там говорить — новым полноправным охотникам племени, узкий ремешок с всего одним украшением. Крупный клык саблезубый кошки вызывает восхищённые вздохи собравшихся. Молодые охотники одевают мне его на шею и громко кричат, громко хлопая в ладоши. Первые выборы состоялись, теперь я вождь Дим, прошу любить и жаловать. С секундной заминкой мой крик присоединяется к общему хору, эхом прокатившись под сводами пещеры.

Праздничный ужин отличался от предыдущих тем, что я натёр рыбу не только солью, но и листьями дикого шалфея. Вкус практически не изменился, а вот запах… Мое маленькое племя с удовольствием уничтожило новое блюдо. Свежие, только сорванные фрукты на десерт завершили этот суматошный, но действительно светлый и радостный день.

Утро выдалось солнечным. Я на правах вождя распределил задания — Тор с братом пошли проверять верши, Эрика с девочками сидела у входа, ловко переплетая кожаные ленты. Тройка оставшихся мальчишек собирала хворост. Запасы материалов заканчивались, и как их пополнить, я ещё не придумал. Попробую заменить кожаную посуду глиняной, выходы бурой глины были совсем недалеко.

За несколько ходок я приволок в пещеру большую гору глины и, поменьше — песка. Теперь вспомнить бы, как угадать состав… Я отмеряю одинаковые порции глины, и добавляю песок. В первую немножко, затем все больше. Теперь замесить глину, и вылепить жалкое подобие тарелки из каждой смеси. Палочкой выдавливаю цифры от одного до пяти. Теперь на солнышко, пусть сохнут.

Как же не хватает простейших инструментов…

Металла в этом мире я не видел, его нужно как то добыть, а это или метеориты с самородками, либо переплавка руды. Шанс найти метеорит или самородок стремился к нулю. А вот где в моём мире были самые большие месторождения металлических руд, помню. Но где находится эта пещера?

Если мое сознание перенеслось только во времени, в ближайшего подходящего человека, то я должен по прежнему быть в Северо — Восточной Украине. Правда, море наводит на мысли о более южных широтах. А ведь широту можно определить по солнцу!

Новая идея настолько захватила меня, что я решил сегодня же воплощать ее в жизнь. Нужно измерить высоту солнца над горизонтом, и, чтобы не мучаться с поправками, лучше измерить ее над уровнем моря. Итак, мне нужно определить время полдня. Затем в это время замерять угол. И, отняв от 90° полученное значение, я получу очень приблизительное значение в градусах.

Полдень определить можно по тени в любой солнечный день. Угол определить сложнее, но тоже реально. Нужен циркуль, отвес и тонкая полая трубка. Вот изготовлением этих инструментов я и занялся. Отвес собрал быстро — плетёный ремешок и увесистый камень на конце, готово. Затем долго выбирал два прямых высохших стволика дикого орешника, выровнял их по длине, с одной стороны заострил, а с другой начал сверлить отверстие под шпильку. Это было самым сложным — деревянное сверло с кусочком острого камушка на конце работало из рук вон плохо, даже с применением механизации в виде вращения его луком.

Проще всего было с полой трубкой — тростник на берегу отлично подошёл для этой цели. Выбираю подходящее колено, разламываю по междоузлиям, и тонкой палочкой вычищаю сердцевину. Теперь приматываю его к одной ножке циркуля тонкой полоской кожи. Готово!

Немного подумав, добавляю к собранным инструментам обрывок шкуры в две ладони шириной. Пробиваю в нем маленькое отверстие, пригодится для защиты глаз от солнца.