Опасный груз

И тут затрещала стрельба. Нет, не позади, где Карат через бойницу мог искоса наблюдать частые вспышки разрывов и усиливающееся зарево пожаров. Там она и без того гремела безостановочно. Сейчас другое, сейчас впереди загрохотало. Причем очень близко, можно сказать – в упор.

По металлу густо заколотили пули, в кабине кто-то приглушенно вскрикнул, а над головой сплошной очередью заработал пулемет Шахтера. Карат, извернувшись, попытался взглянуть, что творится впереди. Будто помогая ему, машина начала разворачиваться, под выгодным углом показывая происходящее.

Да только ничего толком не показала. Во мраке густо вспыхивало пламя выстрелов, не меньше десятка человек, расположившись вдоль стены длинного бетонного здания, лупили по грузовику из разных стволов. И это только часть стрелков, остальные в поле зрения не попали.

– Закрыть глаза! – рявкнул Бабник с такой громкостью, будто не родным голосом орал, а в мощный мегафон.

Даже близкие очереди автоматического оружия не смогли его заглушить.

Маловат мужик, но силен.

Карат послушно зажмурился, отшатываясь от бойницы. В тот же миг близкая пальба мгновенно притихла и пули почти перестали колотить по машине.

– Валите их! – вновь рявкнул Бабник.

Карат открыл глаза и тут же зажмурился – из бойницы бил поток слепящего света. Но это чахлые цветочки в сравнении с тем, что ощущали нападавшие. На грузовике вспыхнули десятки фар и спарка прожекторов на пулеметном гнезде. Ослепило конкретно, вот потому и снизился темп стрельбы.

Но это ненадолго. Очень ненадолго. Противники даже не станут дожидаться адаптации глаз к смене освещения, расстреляют вслепую. Только сейчас Карат смог их нормально рассмотреть, подивиться количеству и все осознать.

Нет, это не местные берега попутали, перед ним люди, куда-то кравшиеся во мраке с самыми нехорошими намерениями. Одежда радикально-черная, хитро-бесформенная, такая хорошо скрывает в ночи очертания фигуры. Лица зачернены, а это дело не мгновенное, по тревоге никто не станет наносить такой грим. Очевидно, пользуясь тем, что все внимание местных обращено к месту прорыва, другая группа нападающих подобралась с другой стороны, чтобы устроить защитникам поселка удар в спину.

Карат приблизительно оценил количество врагов в полтора десятка. Но он видел только часть, всю картину в бойницу разглядеть невозможно. Будь он не в грузовике, обшитым тонким железом, а в оставленном в Донском бронетранспортере – еще куда ни шло. Ну а так – почти без шансов. С такой дистанции стальную защиту пробивает большинство автоматов. Разве что кабину вскрыть тяжелее будет, ну да и на нее найдутся подходящие стволы.

Но это не значит, что надо опускать руки и покорно склонять голову. И Карат поймал в прицел первого – черную фигуру, уже вскидывающую на плечо трубу гранатомета. Расточительная очередь патронов на пять, навестись на следующего, держащего крупнокалиберную винтовку с такой непринужденностью, будто это детская игрушка. Или обращается в кваза, или назад процесс пошел, или очень древний иммунный – силища явно ненормальная.

В металл перед лицом ударило, больно кольнув скулу мелким осколком. По борту там и сям возникали все новые и новые пробоины, машина стремительно превращалась в решето. А в ответ противник получал лишь очереди от Карата и Шуста, – пулемет наверху почему-то заглох.

– Ди! За ящик ложись! – заорал Карат, бросаясь туда же, на ходу нашаривая новый магазин.

Спасибо, что этот гроб загрузили поперек кузова. Обшитый кевларом в несколько слоев, он может служить отличной баррикадой.

Но не против гранатомета, разумеется. То, что по грузовику до сих пор не прилетело что-то серьезное, заслуга не удачи, а того простого факта, что машина чуть ли не въехала во вражеский строй. Слишком неожиданно вынеслась из лабиринта застройки. Взрывать ее, это ставить под угрозу жизни товарищей, вот и стараются обойтись одними лишь пулями. Вот только надолго это не затянется. Если Снежок сумеет развернуться и направиться прочь, вслед обязательно пульнут как следует.

Положение аховое, у Карата едва мозги не вскипели в попытках найти выход. По всему получалось, что надо хватать Диану и, сливая запасы особой силы иммунных, уносить девочку, насколько дар позволит. А там, опустошив себя до нуля, попытаться выбраться, как самый обычный человек, без возможности устраивать сюрпризы с замедлением времени.

Шуста ему не вытащить. И тяжел, и на двоих не разорваться. Кот, скорее всего, выскочит сам, он непревзойденный мастер спасать шкуру.

Машина, почти остановившаяся в конце разворота, содрогнулась от сильнейшего удара в бок. Шуст при этом заверещал, почти как баба, испуганно отпрянув от бойницы, а стрельба, начавшаяся было разгораться с новой силой, внезапно стихла.

И тут снаружи заорали: страшно, в десятки глоток. Так должна орать толпа людей, столкнувшихся с чем-то до такой степени ужасным, что глотки разрываются непроизвольно, независимо от сознания.

Карат, перестав вдавливать Диану в пол, приподнялся, дернулся к бойнице, успел увидеть, как мимо нее пролетает человеческое тело. Выглядело оно ненормально, потому как было сложено вдвое. И ладно бы вперед прогнулось, так нет – жутковатый мостик выполнило.

Нет, это не выступление гимнастов – это перелом спины напополам.

– Снег! Ходу! – заорал Бабник, отскакивая от борта, после чего добавил непонятное: – Я стартую! Бегом! У тебя секунд десять! Давай! Вытаскивай наши задницы!

Карат наконец добрался до бойницы, попытался рассмотреть, что же такое нехорошее происходит снаружи. Увидел разбросанные вдоль стены тела, по которым будто слон протоптался. Услышал, как по другую сторону машины непонятно громыхает, будто листы металла друг о дружку бьются.

А потом из мрака прилетела оторванная нога, прокатилась по асфальту, остановилась, конвульсивно согнулась в колене. Карат, нервно сглотнув, мысленно проклял чернокожего водителя.

Ну чего он возится?! Непонятно, что здесь происходит, но понятно главное – из места, где тебя сначала обстреливают, а затем начинают летать оторванные конечности, надо сваливать как можно быстрее.

Затрещала коробка передач. Так грубо ее любят переключать не опытные водители, а ученики, первый раз севшие за руль. Или варвары. Или, что вероятнее – очень испуганные люди. Грузовик ушел в поворот, едва не врезавшись бортом в стену. При этом он пару раз нехорошо подпрыгнул, проезжая по разбросанным повсюду телам.

– Ходу! – вновь заорал Бабник.

Голос его стал неузнаваем, коротышка будто пребывал в состоянии нечеловеческого напряжения. Скорее всего – так и есть. Карат догадался, что тот применяет какое-то умение, способное выручить в сложившейся ситуации.

Это для Карата ситуация почти полностью непонятна, а Бабник со своей позиции явно разглядел больше или без помощи зрения выяснил, что именно сейчас полагается делать. Вот и делает.

Приникнув к бойнице, Карат попытался разглядеть, что происходит позади грузовика. Но тщетно: и угол обзора неудобный, и освещения нет. Одно понятно, что бой, разгоревшийся на другом краю поселка, не утихает. Там уже столько пожаров, что сплошное зарево поднялось.

Мимо промелькнула бетонная будка караулки, капитально устроенный шлагбаум перед ней оказался поднят. В отблесках пожара Карат разглядел одинокую фигуру, лежавшую в раскрытых дверях.

Убитый караульный? Или кто-то из нападающих?

Да какая разница. Главное Карат уже уяснил – только что на поселок напала многочисленная, грамотная и хорошо скоординированная сила. Скрытно подошли, внезапно ударили, оттянули силы защитников в одну сторону, чтобы пробраться к ним в тыл с другой. Они явно не впервые такое проворачивают, уж больно четко все отработано.

Но что-то вмешалось в их продуманный расклад. Там, под стеной, перед которой Карат уже начал прощаться с жизнью, нападающим пустили кровь.

Даже смерть одного опытного иммунного – серьезная потеря. А сколько там полегло? Три? Пять? Семь? Десять? Примерно столько Карат смог разглядеть.

И порвали их всех в считаные секунды.

Давай, Снежок. Ходу отсюда. Куда угодно гони, лишь бы побыстрее и подальше.

Глава 17

Только когда отъехали на пару километров, Карат решился отодвинуться от бойницы и перебраться к Диане. Девочка, как ей и было приказано, продолжала скрываться за ящиком, только сменила позицию. Теперь лежала не позади, а впереди. Разумно, ведь, логически рассуждая, сейчас больше всего шансов словить пулю с кормы. Где-то там остались люди, жестко обстрелявшие грузовик.

– Ди, ты как?

– Со мной все нормально. В меня не попали.

– Шуст?! – крикнул Карат.

Товарищ, не отрываясь от бойницы по своему борту, буркнул:

– Шуста пули не берут.

Осталось спросить кота, но в отблесках света от крохотного фонарика, которым размахивал Бабник, Карат разглядел сверкающие глаза серого и тратить время на объяснение с ним не стал.

С Грандом порядок – это понятно.

– Точно не попали? – решил уточнить еще раз, потому как девочка – самый слабый и ненадежный член команды и способна повести себя неадекватно после случившегося.

– Да точно, точно, не волнуйся. Но на мне кровь.

– Откуда?!

– Не знаю. Сверху капает. Я не знаю, почему она сверху капает.

Поднявшись, Карат ухватился за лесенку, нащупал нижнюю перекладину и полез наверх. Забраться в пулеметное гнездо не получилось, оно, как, впрочем, и следовало ожидать, было занято Шахтером.

Точнее – его телом. Глаза иммунных не сказать, что кошачьи, но подмигиваний фонарика Бабника хватило, чтобы разглядеть разбитую тяжелой пулей голову. Все, что выше верхней челюсти, или оторвано, или превратилось в уродливое месиво. Кваз погиб мгновенно, но остался висеть на хитроумно выгнутых упорах. Те даже мертвеца удерживали надежно.

Спустившись, Карат ладонью стер с лица чужую кровь и, присев над Бабником, сообщил нехорошую новость:

– Шахтера убили.

– И Снежка, – буркнул коротышка, зачем-то тряся Лохматого.

– Откуда про Снежка знаешь?

– Снег так не водит, даже если ему руки-ноги оторвать. Значит, Снег накрылся полностью, и за рулем теперь Чак. А Чак так водит, что лучше тупую бабу вместо него посадить.

Вновь встряхнув Лохматого, Бабник чуть ли не заорал ему в лицо:

– Как эти гады нас так быстро нашли?! Кто слил?! Какой козел нас сдал?! Кончай молчать! Говори, пока я тебе яйца не оторвал!

Нехорошо забулькав, сектант простонал и, хрипя, выдал рваную фразу:

– Зверя Сабины… Юпитера отпустили… а потом его отследили по метке… Наверное… Он мог найти… мог… Я увидел его, когда меня… я…

Карат при первом слове резко напрягся. Давно прошли те времена, когда при упоминании Юпитера мысли переключались на астрономию.

Сейчас они переключились на дела давно минувших дней. На некоторые неприятные особенности культовых обрядов килдингов, на массовое жертвоприношение, на элитника, сидевшего в цепях и смотревшего на Карата так, как ребенок смотрит на любимые сладости.

В упор смотрел и слюной захлебывался.

Бабник выпрямился, брезгливо отер ладони об одежду Лохматого, буднично пояснив:

– Этот тоже свое поймал, ему печень порвало. Как только угомонится, надо дохлятину сбросить.

– А что он говорил? Что ты узнать успел?

– Ты не поймешь.

– А вдруг пойму.

– Интересные дела получаются: я его не понял, так с чего ты поймешь?

– Я слышал, он что-то говорил про Юпитера.

– Ты знаешь, о чем он? – подобрался коротышка, уставившись на Карата сузившимися глазами.

– Допустим, догадываюсь. Так ты скажешь, в чем тут дело? Мы с тобой в одной лодке, ты заколебал уже тайны разводить.

– Не все тайны мои, а о некоторых лучше даже перед родной мамочкой не заикаться.

– Ты потерял двоих. Мы все могли там, в поселке, остаться. Ну давай и дальше в секреты поиграем, может, быстрее подохнем…

– Ладно, хрен с тобой. Я так понимаю, как приманка мы сыграли нормально. Что от нас ждали, то и сделали. К нам никаких вопросов быть не может. Только вместо мышки к мышеловке вышел матерый волчара. Разнес на хрен и мышеловку, и весь дом.

– Это я и сам понял.

– Волчара – неправильно. Правильнее – африканский лев. В смысле – львица.

– О чем ты?

– О том, что это Сабина.

– Сабина?!

– Слышал о такой?

– Даже видел.

– Ну ни хрена себе. И почему до сих пор живой?

– Она новичков не обижает.

– Ну, это у нее под настроение. Где на старуху нарвался?

– Это было давно и далеко.

– Тогда скажи мне, что за хрень с Юпитером. О чем Лохматый стонал? Я не врубаюсь в этот момент. Да не смотри на меня так, будто я твою малолетнюю сестру на сцене большого концертного зала в зад отодрал, при большом стечении зрителей. Все очень просто: ты скажешь мне, а я тебе. Мне это надо, чтобы вообще врубиться в суть. Я ведь сам в непонятках.

– Юпитер – это ручной элитник при Сабине. В смысле, не совсем ручной, его на цепях держали. С ним все сложно, я так понял, что он только в какой-то мере управляемый.

– Черт! Слышал про такого.

– Тогда зачем спрашивал?

– Дык я не знал, что его Юпитером кличут.

– Но про ручную тварь знал?

– Так о ней все знают. Это же страшилка популярная. Старуха – львица, при старухе своя Горгона – охренительно красивая ручная нимфа, вымораживающая всех одним взглядом, и такая же ручная тварь. Элитная тварь в доспехах из брони нолдов.

– И почему Сабина превратилась именно в львицу?

– Все, что ты вокруг видишь, это земли старухи. Она, говорят, старее пирамид. Египетских пирамид. А пирамиды в Африке, там львы водятся.

– Я такое про нее слышал.

– Эта стерва на вид, говорят, ничего, весьма и весьма. Но не смотри на внешность, на душу смотри. Там душу за морщинами не увидишь. Она до того старая, что даже я пас, полезу на такую древность, только если хорошо приплатят. Эта бабка принадлежит Стиксу с тех времен, когда люди только-только колесо изобрели. Не удивлюсь, если изобрела его именно она. Одна из тех, с кого пошла организация. Говорят, ее можно спутать с порядочной бабой, но колупни чуть, откроется отмороженная стерва. Дикая стерва. Она небось до сих пор верит в Осириса и Гора, только старается это не показывать. Здесь ее земля, ее люди и ее правила. Но килдинги не все и не везде жили так, как здесь принято. У них все непросто. И они меняются. Некоторые теперь даже килдингами себя не называют, они говорят просто – «организация». Пройдет время, и это станет чем-то вроде института. То есть появится еще одна шайка практичных ребят, подсевших на секреты, которыми они не торопятся делиться со всеми желающими. Понимаешь?