Опасный груз

Хаос суши и воды, по ширине от одного-двух километров до десятков, местами даже под сотню. Где-то раздувается, где-то сужается и почти прямой линией протягивается на запад, уходя на территорию Пекла. Если тебе что-то понадобилось на юге, обойти эту преграду не получится: с одной стороны море и внешники, с другой земли тварей.

И да, внешники прикипели не только к морю, их и на Дону хватает. По глубоководным руслам их морской транспорт забирается далеко на восток. Очень удобное место, ведь столь капитальная природная граница останавливает миграцию не только зараженных, но и иммунных. Тех же новичков здесь можно собирать толпами, главное – успеть добраться до них раньше тварей.

Есть, конечно, мосты в Ростове. Хорошие мосты, по таким хоть на танке, хоть на карьерном грузовике проедешь спокойно. Но это очень и очень рискованная тема.

Мегаполис, попадая в Улей, вскоре превращается в филиал ада, через который не всякая танковая колонна проскочит. Есть вариант подгадать под перезагрузку – ринуться через город сразу же, пока мертвяки не набежали, а жители не спятили. Так иногда и поступают караваны самых отмороженных торговцев.

А отмороженные они потому, что проскакивать приходится под носом у внешников. Те, так же как зараженные, покидают кластер до перезагрузки, но затем быстро возвращаются, чтобы ловить таких смельчаков. Добавить поселения муров и публики, близкой к ним по моральному духу, и повышенную плотность откормившихся тварей, что неудивительно при такой огромной кормушке.

В общем, Дон – нереально сложная преграда. И именно за ней, возможно, скрывается человек, которого считают великим знахарем.

Пастор, предложив помощь своей организации в переправе, оказал бесценную услугу. В тот момент так показалось и Карату, и Шусту.

А теперь вот не кажется.

Происходит что-то мутное.

* * *

Шуст, обойдя бронетранспортер, задумчиво произнес:

– На что угодно забьюсь, что у нас здесь все растащат. Даже трусы стянуть на ходу готовы, конкретно гнилой народец. Видал, как таращатся? Будто глазами воруют. Ну и место… Да я такую помойку первый раз вижу, а уж я помоек всяких навидался.

Карат, оглядевшись, пожалел, что это сделал. И мысленно согласился с Шустом. Если снаружи поселок выглядел монументально из-за чуть ли не циклопических железобетонных конструкций, внутри он смотрелся убого, до омерзения.

Начать с того, что местные, при таком обилии стройматериалов, не удосужились положить нормальное дорожное покрытие. Засыпали все улицы бетонной крошкой и на этом успокоились. Последняя густо пылила в сухую погоду, выедая глаза и заставляя чихать, и к тому же смешалась с навозом, производимым множеством коров и коз, которые шарахались по территории повсюду, и никому до них не было дела. Непонятно, что животные едят, нигде ни единого намека на сухую травинку не просматривалось.

А уж про зелень можно не заикаться. Такое ощущение, что ее тут и не росло никогда.

Зачем здесь вообще скотину держат? Нет, так во многих стабах поступают, но для животноводства устраивают фермы, а не выпускают буренок на улицы.

Жилища из того же бетона выглядели донельзя примитивными гробницами, сооруженными исключительно для того, чтобы замуровывать в них спившихся бомжей. Карату приплати, ночевать не станет в таком.

Депрессия с одного взгляда накатывает, куда ни посмотри…

Шуст все продолжал и продолжал высказывать негативные мысли по поводу поселка, его обитателей и здешних перспектив:

– Да они тут небось по ночам муровские флаги поднимают. А может, и днем. Змеиное гнездо, а не стаб. Я на Зырика с Роликом технику здесь не оставлю. И Диану тем более не брошу. Да и эти ухари уже глаза вывихнули. Так и смотрят, куда бы половчее свалить. Свободу почуяли, разговеться парням хочется. Они сами по себе, мы сами. Не, нельзя добро бросать. Кстати, ты за жемчуг можешь не переживать. Его точно не украдут. Ну или украдут с моего трупа. Есть кое-какие новости…

На этих словах вид у Шуста стал загадочно-комедийным, словно у человека, который изо всех сил пытается выдать немаловажный секрет.

– Что там у тебя за новости? – спросил Карат. – Я даже боюсь спрашивать, в какое место ты жемчуг засунул, но сам понимаешь – спросить обязан.

– Умение у меня проклюнулось. Новое.

Шуст почти перешел на шепот, что неудивительно. Уж больно тема личная, о таком трепаться не принято.

– Дело, конечно, твое, можешь детали не раскрывать, но про жемчуг сказать придется.

– Да что ты как неродной? В общем, тот недознахарь не такой уж криворукий был. Помог поначалу, а по дороге я уже сам до конца дело довел. Умение не считается шибко полезным, но и не пустое. Его называют «Карман». Слышал о таком?

– Нет. Но подозреваю, что это как-то связано с хранением и переноской предметов.

– Ну да, хоть умение и редкое, но догадаться несложно. Это как бы особый карман. Туда разную мелочовку можно помещать. При этом она словно исчезает. Что-то вроде завихрения в пространстве. Не спрашивай теорию, я тебе не физик. Хозяин в любой момент может достать вещь из кармана, но посторонний даже не поймет, что эта вещь существует.

– Но на мертвом хозяине карман перестает работать?

– Да, пропадает завихрение. Все, что в нем было, вываливается. Но пока я жив, жемчуг не стырят. Все до последней жемчужинки поместилось, можешь хотя бы за это не переживать.

– Понял. Ладно, я сам схожу на встречу, а ты останешься с Дианой.

– Сам? Смотри, чтобы тебя не прирезали за первым же углом. Тут это как высморкаться. По рожам понятно.

– Не знаю, чего ты так придрался, но, как по мне, место ни разу не хуже Кумарника. А ты там нормально зависал. Помню, пил так, будто водяры никогда не видел.

– А вот с чего мне там было переживать? За душой ни хрена, что с убогого возьмешь? А тут нам борта уже взглядами просверлили в девятнадцати местах. Даже за горючку спрашивать не хочу, в лучшем случае мочу коровью зальют, ее у них точно вдоволь.

– Ладно, я пошел. Диану ни на минуту не оставляй. Место здесь и впрямь того… не для детей.

– В Улье все места не детские.

– Вот и не оставляй.

* * *

Во всех, без исключения, стабах имеются места, в которых уставшие рейдеры могут отдохнуть по максимально возможной программе. Как правило, подавляющему большинству хватает трех вещей: пожрать, выпить и получить сексуальное удовлетворение. Поэтому заведения, делающие основную ставку на эти три кита индустрии релаксации, прогорают нечасто.

Остановившись под вывеской «Веселая жизнь», Карат уяснил две вещи: это именно такое заведение, а еще в нем и впрямь весело. О первом нетрудно догадаться по аляповатой картинке, на которой не особо одаренный художник в крайне вульгарной форме изобразил соитие гетеросексуальной пары, в процессе которого мужчина употреблял какую-то жидкость из горла непомерно здоровенной бутылки. О втором намекал еще один мужчина, но не нарисованный, а реальный. Рассевшись перед дверьми прямо на смеси бетонной крошки и навоза, он хохотал, будто припадочный, неотрывно уставившись в одну точку глазами наркомана, только что запустившего в вену полкило первоклассного героина или чего-то не менее тяжелого.

Кто-то толкнул двери с такой дурью, что они, распахиваясь, едва с петель не слетели. Из недр заведения вышел мужчина с комплекцией профессионального борца сумо. Расстегнув ширинку, он начал непринужденно справлять малую нужду прямо на ноги хохочущего, на что тот не обратил ни малейшего внимания.

Закончив процесс, здоровяк бросил на Карата неприязненный взгляд и грубо осведомился:

– Ты че уставился? Проблемы ищешь?

– Я ищу Бабника.

– У нас кто не пидор, тот бабник. Смотри не перепутай.

– Я ищу конкретного Бабника. Человека с таким прозвищем.

– Ну так ты его уже нашел.

– Ты Бабник?

– Да уж точно не пидор. Но тебе по ходу сюда надо, – незнакомец ткнул пальцем через плечо, указывая на дверь. – У хозяина прозвище Бабник, наверное, он тебе и нужен.

– Благодарю.

– Не благодари. Он сейчас занят маленько и вообще не в духе, так что ты лучше иди мимо.

– Мне надо именно к нему.

– Да без проблем. Но когда станешь жрать говно самой большой ложкой, не забудь, что тебя предупреждали.

За дверью обнаружилось сумрачное подобие шахты – непомерно большое помещение, сильно вытянутое в длину. Окон почти нет, все узкие, света дают немного, и это даже к лучшему, потому что полумрак маскировал неприглядность обстановки. Голые бетонные стены, никаких украшений, грубые стулья вокруг грязных столов без скатертей, истертый до дыр линолеум на полу там и сям покрыт пятнами, навевающими на мысли о блевотине. Пованивало соответствующе.

Метрах в десяти от порога спиной вверх лежал человек высокого роста и тощего телосложения. На миг Карат, еще не привыкнув к смене освещенности, предположил, что это валяется пьяный и никому до него нет дела. Но через пару секунд признал, что первый взгляд оказался ошибочным, тут все куда серьезнее: затылок выглядит вдавленным внутрь черепной коробки, волосы на нем слиплись от крови, а между лопаток торчит рукоять ножа.

Рядом с телом стояли двое: очень невысокий широкоплечий мужчина-европеец с лицом, до самых глаз заросшим неряшливой бородой. Такому можно гнома без грима играть – зрительское признание обеспечено. Второй, наоборот, сложен прекрасно: под два метра, обтягивающая майка не скрывает прекрасно развитую мускулатуру. И раса другая, на вид – чистокровный африканец с чернейшей кожей.

При появлении Карата низкорослый рассказывал интересное:

– Надо бы в пленку его закатать и припрятать до темноты в прохладном местечке. А там с заднего хода вытащить и оставить на улице. Народ тут сплошь тупой, может, даже подумают, что это он сам так упал.

– И головой, и на нож спиной? – удивился чернокожий.

Коротышка не ответил, он повернулся к двери, уставился на Карата крайне недружелюбно и спросил:

– Чак, я тебя туда поставил жопой торговать или с другой целью?

Здоровяк, до этого не рекомендовавший Карату заходить, а теперь вошедший следом, оправдывающимся тоном заявил:

– Так я сказал, что ты ему не рад будешь, а он не поверил. Парень точно не за отсосом пришел, по роже видно. Говорит, нужен ты ему.

– А мне он тут точно не нужен.

– Может, этого тоже в пленку? – деловито предложил чернокожий.

– Ты Бабник? – уточнил Карат и, опасаясь, что озвученное верзилой предложение прямо сейчас, не разбираясь, начнут претворять в жизнь, добавил: – Меня к тебе прислали. Вроде как ты давно меня ждешь.

– Ко мне только дешевых шлюх присылают, я им тут карьерный рост организовываю. Если ты из них, то добро пожаловать в коллектив.

– Нет, со мной другой случай. Я Карат, и меня к тебе направил Пастор.

Коротышка, в глазах которого читались самые злодейские намерения, при последних словах вздрогнул и стал испуганным, будто школьник перед строгим отцом.

– Черт! Да ты бы еще погромче это сказал, а то не все собаки услышали. И вот где тебя носило? Ты хоть в курсе, сколько я тебя тут прождал?

– Мне никто не говорил, что надо торопиться.

– Да? Не говорил? А ничего, что такой товар долго храниться не может? Мне четко сказано было, что срок ограничен. Время ведь тикает, тик-тик-тик, товар портится. Совсем испортиться может. Понимаешь?

– Какой товар? Бабник, ты ничего не путаешь? Я не за товаром пришел, я по другому делу.

– Я в курсе. Я всегда в курсе всего. Это ты, парень, совсем не в курсе. Но я это сейчас исправлю. Чак, никого не пускай. Вообще никого. Даже если кто-то ведро с белым жемчугом принесет, пускай проваливает. Усек?

– Да, шеф, все будет.

– Снежок, сделай так, чтобы это мясо здесь не валялось. Вечер скоро, народ подтянется, а тут не прибрано. Некрасиво получается.

– Так я его в пленку закатаю и в подвале пока подержу?

– Да хоть в свою черную задницу закатывай, лишь бы он под ногами не валялся. Карат, двигай за мной. И ты это, извини, мы тут слегка бардак развели. Голодный? – уже на ходу спросил, не оборачиваясь.

– Нет.

– Тогда без закуски обойдемся, просто так накатишь.

Карат пришел сюда не бухать, но предпочел не высказываться по такому поводу. Он уже понял, что попал в своеобразное место со своеобразными обитателями. С такими чем больше помалкиваешь, тем полезнее для дела.

В конце ненормально длинного зала прошли через проем, завешанный пыльной портьерой, за которой обнаружилась лестница. А ведь снаружи не скажешь, что заведение на два этажа.

Объяснение геометрической странности оказалось простым, – потолки на втором оказались до того низкие, что еще чуть, и Карату пришлось бы пригибать голову. Такое впечатление, что этаж надстроили поверх основного сооружения в качестве боевого яруса, на случай, если враги ворвутся в поселок. Очень удобно их валить из высоко расположенных бойниц, которые могли скрываться за той самой вывеской со скабрезным рисунком. Но проверить это предположение невозможно, обзора здесь нет. Широкий коридор тянется поверх зала, который остался под ногами, по обе стены несимметрично располагаются двери.

Одна из них как раз распахнулась, после чего на пороге показалась девица неопределенного возраста, но уж точно не меньше сорока пяти. Для Улья – слишком староватая внешность, так что дело тут явно не в возрасте, а в нездоровом образе жизни и пренебрежении к своей внешности. Из одежды на особе наличествовали только черные чулки, которые скатились почти до колен и потому выглядели столь же неэротично, как все прочее.

Выдохнув струю табачного дыма, барышня без малейшего стеснения улыбнулась размалеванным ртом:

– Доброе утро, Бабник.

– Какое тебе утро, курица ты тупая?! Бегом захлопнула дверь с другой стороны, – не сбавляя ход и все так же не оборачиваясь, любезно предложил Карату: – Бабу хочешь?

– Благодарю, но воздержусь.

– Да не, не эту, эта страшнее меня и в постели – бревно баобаба. Тут у меня и повеселее бабцы есть. Если подпирает, лучше прямо сейчас пар спусти. К вечеру народ набежит, на каждую очередь выстроится. Можно, конечно, без очереди тебе организовать, но зачем оно надо. Ты не стесняйся, мужик без бабы – не мужик. Жизнь нашу не в годах, а в перепробованных бабах считать надо. Или ты от мальчиков прешься? Так это мы тоже решим, все нормально, у нас тут никакой гомофобии.

– Считай, что я полный импотент, которому интересно только одно. И ты знаешь – что.

– Понял, предложение снимается. Ну проходи.

Зайдя в гостеприимно распахнутую хозяином дверь, Карат обнаружил за ней скромно обставленный кабинет, прокуренный до такой степени, что, наверное, даже зараженные со скверным обонянием и к тому же обитающие за двести километров отсюда, прекрасно знают о его существовании.

– Садись, куда успеешь, – предложил хозяин, с ходу плеснул в пару стаканов жидкость цвета крепкого чая из бутылки без этикетки, протянул один Карату: – Ну давай, накати, за встречу долгожданную. Чего смотришь? Да не ссы ты, тут не травят, тут только режут или по башке бьют. Вот такие мы примитивные люди. Знахарь местный это зелье делает. Не в том смысле, что он в головах копается, а реальный знахарь, на Земле чудил с травками всякими. На своей Земле. Как добрался?

– Под конец ехал с ветерком.

– А чего так поздно прибыл? Ветер оказался не попутным?

– Что вы все ко мне пристали с этим поздно? Я ни о каких сроках ни с кем не договаривался. Пастор сказал, приехать в Донской и найти тебя. Он не говорил, что ехать надо прямо сейчас. Он вообще ничего о времени не говорил.

Бабник опрокинул в себя содержимое стакана и кивнул:

– Все с тобой ясно. Обычная проблема недопонимания. В общем, посылка уже здесь ждет, а тебя все нет и нет. Вот народ и начал дергаться. Жизнь у нас богатая на стрессы, нервные все.

– Посылка?

– Ну да. Посылка твоя. Она вроде как не такая уж и скоропортящаяся, но и вылеживаться ей не надо. Да и у меня тут не склад посылок, если ты еще не понял. Всякий народ шастает, по большей части вороватый, а вдруг ей ноги приделают? Пока тебе не отдам, я за нее в ответе, ведь с меня, если что, спросят, а не с дяди Пети.