Помоги проекту - поделись книгой:
Когда мастер Смерти, магистр темной магии и некромантии Диартен отправился в очередной поход на юг, он и не предполагал, что Эрисхат — мудрый и справедливый правитель Крейда пойдет на сделку с дважды Проклятым богом, пришествие в Крейд которого, организовал его, Диартена ученик. Магистр и раньше замечал за Бельветом непомерную жажду власти, но никогда не думал, что ради нее, тот предаст их госпожу и накинет на голову серый капюшон отрекшегося. Когда некромант вернулся в Крейд, было уже поздно. Выжить ему удалось только благодаря старому слуге, который, почувствовав неладное, вывез его дочь в их имение под Хантарой и оставил магистру записку с предупреждением.
Тропа вела круто в гору и подошвы сапог магистра скользили на влажной из‑за прошедшего недавно дождя глине. «Сколько еще идти?» — маг вытер лоб черным, еще не просохшим после дождя рукавом и, поднявшись на возвышенность остановился. Погони он не боялся — уничтоженный им патрульный десяток легионеров, из выставленных легатом, для отлова бегущих из Суоны жителей, обеспечил магистра дополнительным запасом сил, которые таяли сейчас с каждой секундой. Голова раскалывалась от постепенно нарастающего в ней зловещего шепота. «Он дойдет, он обязательно дойдет, — магистру казалось, что вся его жизнь, с ее изысканиями и достижениями была прожита только ради вот этого пути, длиной в какие‑то пятьдесят миль. И он не перечеркнет ее. Не остановится. Жаль только что его дочь, единственный на этом свете человек, которого он действительно любил, ничего не узнает об участи ее отца. «Сколько осталось? Плевать! Он все равно дойдет!» — Диартен посмотрел на сменившие смешанный лес могучие сосны и продолжил свой нелегкий путь к пещере Огоньков.
Предупрежден — значит, вооружен. Магистр бежал из Крейда, оставив в своем доме шесть трупов явившихся по его душу отрекшихся. В Хантаре провел бессонную ночь в беседе с сатрапом Гормом, и через три дня выступил во главе небольшого отряда навстречу миссии заявившихся в сатрапство служителей Дважды Проклятого бога. Магистр считал, что в том, что произошло в княжестве есть немалая часть его вины, поэтому, после уничтожения миссии отрекшихся, оставив на попечение Горма дочь, сразу отправился в Суону.
Хозяин города сатрап Охтон, к моменту его прибытия уже попал под влияние ублюдочного бога, но управляющее заклинание на него было наложено в спешке, поэтому Диартену без особых усилий удалось его снять. Потом была ночь, названная Ночью Костров, когда на главной площади города сжигали продавшихся Виллу ублюдков, а через десять дней, после этой памятной ночи, под стены Суоны пришел Первый Легион генерала Корга.
Взошло яркое солнце, и все утро Диартен, спотыкаясь, шел к своей цели, бормоча отвращающие заклинания голосом, упавшим до хриплого шепота. Помогало это слабо — картины, сменяющиеся в его голове, были одна ужаснее другой. Ему было все равно. В сущности, он перестал что‑либо чувствовать и волноваться. Он уже не ощущал физической боли, рвущей его тело на части. Все его органы словно дремали. Однако закаленная годами воля толкала его еле живое тело вперед. «Еще немного, — как молитву повторял про себя магистр, — река в пещере делает петлю, и, текущая по кругу вода, ослабит давление Древней Твари на разум. Нужно просто дойти».
К полудню он набрел на небольшой лесной пруд, и, наклонившись над ним, для того чтобы напиться, отшатнулся. Он увидел свое отражение в спокойной воде. Заострившиеся черты лица, горящие багровым светом глаза — Диартен что‑то подобное предполагал, но не думал, что это произойдет так быстро. Его хриплый, каркающий смех прорезал стоящую над лесом тишину. Напившись, некромант с трудом поднялся на ноги и продолжил свой нескончаемый путь на запад. Ледяная вода на некоторое время вымыла из его сознания адский шепот и боль, и мысли некроманта вернулись на сутки назад.
За десять дней Суонцы отбили шесть приступов и сожгли почти все осадные башни штурмующих город карателей. На стены вышли все, предпочтя смерть в бою, смерти на алтарях безумного бога, и когда очередной раз легионеры откатились от города, оставив под стенами около сотни убитых, а отрекшиеся, воспользовавшись витающими над городом эманациями страха и боли призвали Нергхала, Диартен понял, что наступило его время. За две сотни лет, которые некромант отдал служению своей госпоже, Кильфата даровала ему возможность ее однократного призыва, и сейчас наступил как раз такой момент
Справиться с Лордом Тьмы в одиночку могут только владыки или… боги. Диартен понимал, что за призыв госпожи ему придется заплатить собственной жизнью, и ни на секунду не усомнился в принятом решении. Стоя на площади перед воротами, на глазах вымотанных защитников города, магистр своим верным крисом перерезал себе вены и, подняв руки вверх, запел песню призыва, чувствуя, как вместе с текущей по запястьям кровью, из него вытекает жизнь.
С оглушительным грохотом рухнули городские ворота, противно заскрежетали рвущиеся подъемные цепи и, в облаке поднявшейся пыли, в город ступила Древняя Тварь. Нергхал повел из стороны в сторону массивной головой, пока его горящие вечным голодом черные провалы глаз не остановились на стоящем напротив ворот маленьком тифлинге. Безошибочно определив в нем Врага, Лорд Тьмы, стряхнув со своей спины деревянные и каменные обломки, распахнул огромную украшенную иглами зубов пасть и издал торжествующий рев. Градом осколков брызнули стекла окрестных домов, ополченцы, из обороняющих ворот сотен корчась в судорогах, попадали на камни площади, тело магистра скрутила нечеловеческая боль, но некромант не шелохнулся. Что ему боль, — он уже шагнул за черту бытия. Его песня ни на секунду не прервалась, и когда разъяренное чудовище, ломая когтями брусчатку, рванулось к наглому тифлингу, из‑за спины магистра в грудь ему ударили лучи Первозданной Тьмы.
— Отойди, — тихий голос прозвучал в ушах магистра. Некромант послушно отступил на несколько шагов влево, обернулся и, в восхищении, замер. У него получилось! Госпожа откликнулась на его зов!
Кильфата была прекрасна. Закрытое спереди платье богини, переливающееся всеми оттенками тьмы, мягко и изящно облегало ее безупречную фигуру. Огромные карие глаза оживляли ее тонкие, правильные черты лица, а копна черных, скрепленных затейливой заколкой волос, была рассыпана по алебастрового цвета плечам. Из слегка разведенных в стороны рук богини в грудь растерявшего весь запал Лорда Тьмы били два иссиня — черных луча. «Ради этого стоило жить и умереть», — пронеслось у любующегося своей госпожой некроманта в голове, и Диартен устало улыбнулся.
— Вот, возьми, — спокойный голос Кильфаты вернул уходящего за грань магистра на землю, а волна исцеляющего тепла полностью восстановила его силы. Он посмотрел на лежащий на ладони девушки великий камень души с плененной в ней сущностью Нергхалаа, и удивленно поднял на богиню взгляд.
— Как? Я же призвал тебя. Госпожа, я же должен…, — но изящный пальчик богини прикрыт ему рот.
— Молчи! Ты сам взял на себя эту ношу. Я не могу уничтожить Лорда, но ты знаешь, где и как это нужно скрыть, чтобы проклятый не добрался до своего слуги.
— Я понял, — Диартен взял протянутый ему теплый камень и убрал его в карман, краем глаза заметив, как едва пришедшие в себя ополченцы пытаются перекрыть ворота от рвущихся в город карателей. — Я сделаю все, как Вы хотите.
— Иди же, мастер, — передашь этот камень достойному, а я…. Я буду ждать тебя в конце твоего пути, — девушка провела по его щеке холодной ладошкой, а в ее глазах мелькнула затаенная боль…
Тропа, наконец, вывела его на широкую, окруженную лесом поляну. Дошел! Осталось немного, — он запечатает пещеру изнутри непроходимой для нежити преградой, и если его телом и сознанием овладеет древняя тварь, она уже не сможет покинуть этого места. Диартен подставил лицо прохладному ветерку и застыл, устало опустив плечи. Ему вдруг стало страшно, волны древнего ужаса накатили из самых глубин его души, холодными липкими пальцами сжали сознание и сердце, а зловещий шепот в голове зазвучал похоронным набатом. Нет! — прошептал магистр, нечеловеческим усилием воли разрывая оковы ужаса и, вызвав перед глазами лик богини, который окончательно избавил его от накатившего наваждения. Я дошел Госпожа! — потрескавшимися губами прошептал Мастер Смерти, и, бросив прощальный взгляд на стоящее над лесом солнце, качаясь, направился к чернеющему входу в подземелье.
— Криан! Дар, да очнись же, — в голосе Сальты проскакивают панические нотки.
— Тут я, — перед глазами еще плыли разноцветные круги, но я уже вполне осознавал происходящее, — все в порядке.
— В порядке?! — да ты пять минут лежал без движения!
— Так бывает, — вздохнул я, тяжело поднялся с каменного пола и посмотрел на зажатый в моей ладони камень души. Внутри пирамидки клубилось серое марево. Теперь и я почти физически ощущал биение скованной в нем Великой Сущности. Спасибо Альтусу за подаренную им защиту от ментала, вместо отвратительного шепота я слышал лишь невнятное бормотание, а в сознании не возникало никаких отвратительных видений.
«Охренеть! Этот Лорд сильнее Шаартаха, подумал я. — И что вообще за квест такой, от которого невозможно отказаться? Я, конечно, могу оставить камень души здесь, но счетчик времени уже включился, а заработать ненависть со всеми доминионами я не хочу, и, скорее всего, в этом случае мне не поможет даже курьерский знак.
— Может быть, ты объяснишь нам что случилось? — оторвала меня от раздумий неугомонная лучница.
— Командир, в своем сне, наверное, увидел Лату, — а ты отрываешь его от благостных воспоминаний ее божественных форм, — с толикой сарказма в голосе, попытался заступиться за меня Риис. По крайней мере, на его лице читалось искреннее возмущение.
— Нет, я видел Кильфату, — вернул я усмешку разом побледневшему магу. И у меня есть от нее задание, — потом расскажу, в чем оно заключается. А сейчас пора уходить.
Я наклонился и подобрал с земли легкое тело мертвого магистра, почему‑то не хотелось убирать его в инвентарь, как какую‑то вещь.
— Мы похороним его, на поверхности — он, как никто другой, это заслужил, — бросил я в ответ на изумленные взгляды соклановцев, и, осторожно придерживая, лежащее у меня на плече, тело мертвого Мастера Смерти, не оборачиваясь, направился в сторону выхода.
Глава 2
Каждый из нас хотя бы раз в жизни переезжал с одного места на другое. Большинство людей сходятся во мнении, что переезд — это серьезный стресс для любого, а психологи сравнивают его с парой пережитых пожаров или катастроф. Сам я никогда не боялся менять места проживания и работы и относился к этому исключительно позитивно, поскольку связывал с переездом на новое место получение новых эмоций и возможность начать очередной этап в своей жизни с чистого листа. Так было до позавчерашнего дня…
Порыв ветра бросил в лицо пригоршню мелких как бисер дождевых капель. Я надвинув на глаза капюшон, плотнее запахнул на груди полы плаща и обернулся на растянувшийся на полкилометра обоз. Яки брели, уныло повесив головы, крестьяне, закутанные в коричневые плащи, чтобы хоть как‑то спастись от дождя и пронизывающего ветра, так же уныло нахлестывали их. Даже мои ребята, охранявшие обоз, были сейчас похожи на сонных и угрюмых черепах. Все в обозе мечтали о тепле и глотке чего‑нибудь горячего или горячительного, кроме, пожалуй, Мрака. Кабан, как выведенный после долгого сидения дома на улицу кобелек, деловито похрюкивая, обнюхивал на дороге каждую выемку и бугорок — так, что мне постоянно казалось, что он вот — вот задерет где‑нибудь заднюю лапу.
— Нежити, похоже, больше не будет, — нагнавший меня Айм, придержал коня, так что оказался позади меня примерно на полкорпуса и указал рукой вперед, — до Фарота еще километра три, но странно, — тут даже после появления нежити всегда стоял пост. Сейчас его нет, — не нравится мне все это. Его закованный в железо конь, словно чувствуя настроение хозяина, шумно дышал, нервно дергая торчащими из под стального налобника ушами.
— Проснулись все! — рявкнул я в канал группы, и перевел взгляд на демона, — то есть на пост у них люди были, а почистить дорогу от погани нет?
— Не знаю, — в укреплении не такой большой гарнизон, — пожал плечами гейтар, — но дар Эйнар, я слышал, отличный командир, может у него на это просто не хватило людей.
— Ладно, — скачи в конец обоза, — проследи, чтобы там все в порядке было, — хотя, — я окинул взглядом стоящий по обеим сторонам дороги лес, — вряд ли нежить настолько поумнела, чтобы устраивать засады, но береженого Харт бережет.
— Сата, — поправил меня Айм, — Тех, кто не теряет бдительности, бережет Сата, — Богиня Удачи.
— Хорошо, пусть будет Сата, — произнес я в спину удаляющемуся демону…
Прах некроманта мы похоронили под дубом, стоящим неподалеку от входа в подземелье. Демоны, узнав, что совершил этот тифлинг, проявили невиданное рвение, собирая для погребального костра дрова и выкапывая под деревом яму. Потом мы все вместе стояли и молча смотрели, как пламя пожирает останки принесшего себя в жертву Мастера Смерти.
— Дар, ему ведь хорошо там, в Пламени? — тихим голосом спросила меня Реена, когда последний камень лег на могилу некроманта.
— Уверен в этом, — кивнул я девушке, — ведь магистр ушел к своей Госпоже.
— А какая она? Ты ведь видел ее, — на щеках демонессы все еще блестели дорожки от слез, но глаза горели каким‑то нездоровым любопытством, — говорят, лик Богини Смерти ужасен…
Демоны вокруг замерли и перевели на меня взгляды. Некоторое время я молчал, стараясь подобрать слова, а в наступившей тишине было слышно лишь, как над головой, трогаемые ласковыми касаниями ветра, шелестят листья могучего дерева.
— Она красивая, — наконец, тихо произнес я, и… желанная, — такой видел ее некромант, и такой она запомнилась мне…
При въезде в Балану, прямо в воротах, нас встретил переминающийся с ноги на ногу староста, причем на его лице я особой радости не заметил.
— Гверт, — случилось что? — покинув седло, спросил у него я. Почувствовавший свободу черный предатель, тут же нашел глазами Реену и, забавно виляя своим куцым хвостом, тут же потрусил в ее сторону. Девушка со смехом потрепала кабана за ухом и, как обычно, скормила ему какое‑то лакомство.
— Дар, — староста опустил к земле глаза и пнул носком сапога дорожную пыль, — Я ить када обещал тебе десять крестьян и подумать не мог, — он окинул взглядом остановившихся за моей спиной демонов, — что эти славные воины сразу пойдут за тобой. У меня ж всего двадцать семей осталось, и детей сколько, — тяжело вздохнул он…
— Ты резину‑то не тяни, — нахмурился я, хочешь предложить что, — так предлагай.
— Резину? Что это?
— В смысле осла за хвост.
— Ах, ну да, — Гверт еще раз тяжело вздохнул, причем в его вздохе присутствовала известная доля притворства, зачем‑то вытащил из‑за пазухи кусок грязной материи, смял ее в руках и, подняв на меня глаза, выпалил: — Никак нельзя людей забирать дар, что тогда от деревни‑то останется? Но воины твои говорили, что лошадей ты хочешь покупать в Хантаре, значит. А мы как раз по лесу наловили лошадей этих, когда с Феаторой и Уриатой это, значит, случилось… Разбежались лошади‑то, вот мы их и… а нежити‑то они без надобности, да и не ходит нежить в лес. Не просто же так я тебя поля очистить просил. Лошади‑то жрут…
— Ну? — я уже понял, куда клонит староста, и старался никак не выдать своей радости, десять крестьян, максимальный уровень которых сто сорок пятый, были бы сейчас для моего отряда нешуточной обузой и изрядной потерей времени. Что говорить, я надеялся решить проблему с набором новых соклановцев в Фароте, с которым у меня было «почтение» в репутации, или в Хантаре, с ее уважением. А вот проблема с лошадьми, как раз встала в полный рост. Машка обошлась мне в восемь сотен золотых. На мгновение я почувствовал укол совести за то, что с момента гибели так и не призвал кобылу и дал себе обещание призвать ее, как только мы выберемся в более — менее безопасное место. Даже если в Крейде лошади будут стоить в два раза дешевле, — чтобы рассадить моих соклановцев в седла, потребуется немаленькая сумма, а тут староста сам предлагает мне выход из положения.
— Так взамен десяти крестьян, возьми десять лошадей, — Гверт развел в стороны руки, показывая, насколько выгодный он мне предлагает обмен. — Тебе ж самому не надо, — староста с некоторой опаской покосился на Мрака, который в этот момент пытался что‑нибудь выклянчать у старшей лучницы, — вон у тебя чудовище какое, а ребятам‑то твоим как без лошадей‑то?
Я закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Когда было нужно, Гверт был тем, которым я увидел его в первый раз, в бою за деревню, — суровым, решительным и деятельным мужиком, но в таких вот ситуациях как эта, он по привычке натягивал на себя маску недалекого крестьянина. Станиславский бы оценил…
— Ты хочешь сказать, что мои бойцы стоят столько же, сколько лошади? — через силу нахмурился я.
— Не! Я лошадью быть не согласен, — из‑за моей спины раздался голос заскучавшего Рииса, — Конем еще — куда ни шло, у них знаете какие эти…, ну Вы поняли, дар, о чем я, — а лошадью не хочу, даже самой симпатичной, — маг зачем‑то покосился на Сальту, и сделал шаг Аритору за спину.
— Чего ты хочешь, дар?
— У меня четырнадцать бойцов, — каждому нужно по коню, и еще по одному заводному, — я вспомнил прочитанные книги, — и Скайл пусть доспехи на коней сделает, хотя бы по комплекту на каждого.
— Ты вот совсем меня без штанов хочешь оставить да? — задохнувшийся от возмущения Гверт, оттянул в стороны полы своих штанин, отчего стал похож на командира Красной Армии из старых советских фильмов. — А пахать я на своем горбу буду? — он похлопал себя по загривку, и развел руки в стороны. — Четырнадцать коней, и металл на броню с тебя, а если этот говорливый — он кивнул в сторону Рииса, сможет, как он говорит, стать конем, — то у тебя еще один лишний будет.
— Нет, Гверт, — покачал головой я, — ты же сам сказал, что вы тут целый табун наловили, и что они жрут много, так что меньше чем на два десятка, я не согласен. А металл мы дадим, и я даже Аритора в помощь кузнецу выделю.
— Да мне ж не жалко, — вдруг улыбнулся староста, — мы тебе тут все и так до Пламени обязаны. Двадцать лошадей забирай сразу, а еще восемь дам, когда до Фарота доберемся, — у меня просто яков на все телеги не хватит.
Следующие два дня, необходимые деревне на сборы, пролетели в режиме аврала. Я, приняв на себя обязанности завхоза, на сутки залез в клановое хранилище, систематизируя и раскладывая по полкам добытые доспехи, реагенты и материалы. Очень хотелось спихнуть эти обязанности на кого‑нибудь еще, но у моих соклановцев и без этого хватало забот. После получения четвертого уровня клана, у меня открылась возможность выбора профессий для своих подчиненных, — тех, которые не являются игроками. К сожалению, я это заметил только тогда, когда мы прибыли в Балану, и поэтому, постарался максимально быстро наверстать упущенное. Пока Аритор с мастером Скайлом ковали броню на лошадей и редкие нагрудники из оскверненной руды в кузнице Баланы, Айм, Сурат и Херд переплавляли наваленные в кучу части обычных металлических доспехов в Феаторе. Риис обучал Реену алхимии, а все стрелки занимались производством стрел, которых как мы очень хорошо уяснили, много быть не могло. Всю обычную тряпичную броню, Хадежа распускала на какие‑то тряпки и нитки, а кожаную я подарил Гверду — тащить все это с собой в Хантару я не видел никакого смысла.
Хранилище четвертого уровня, обошедшееся клану примерно в тысячу золотых монет, представляло собой заставленное стеллажами и полками складское помещение и существовало по аналогии с личными комнатами игроков. Меня, при взгляде на хаотично наваленное на полу барахло, поначалу едва не хватил Кондратий. Но, как говорится — глаза боятся — руки делают, — в итоге я все‑таки привел там все в порядок, но эти сутки я запомнил надолго, и твердо решил обязательно найти для клана кого‑нибудь, кто будет выполнять обязанности интенданта.
Цифры радовали, — почти сорок комплектов латной и кольчужной брони на сто сороковой — сто семьдесят пятый уровни, чуть больше кожаных и тканевых, которые я отложил на продажу и целый стеллаж, заставленный необычным оружием. Редких предметов было тридцать и все они нам, к сожалению, не подходили, — я не собирался одевать своих демоновв ни в кожу, ни в тряпки. Древних костей, необходимых для сдачи интенданту Хантары, у нас набралось целых двенадцать, с небольшим, тысяч, и я очень надеялся, что квест на эти кости — повторяющийся, иначе мы просто зря потащим в город эти суповые наборы. В конце концов, все хлопоты были закончены, — все не поместившиеся в хранилище вещи мы погрузили в три купленных у старосты фургона, и, вечером второго дня, я вывел своих, сияющих как медные пятаки от переполнявшего их чувства собственной значимости, соклановцев в соседнюю локацию на первую конную тренировку.
Цвета лошадей, которых нам выдал староста колебались от грязно серого, до темно — коричневого. Я даже пожалел, что в реале никогда не интересовался лошадиными окрасами. Все мои знания позволяли отличить только три из них: вороной, буланый и гнедой, причем из вороных, в клане был только один мой кабан, — он, громко хрюкая, проинспектировал испуганно шарахающихся от него животных и, по — моему, оказался вполне доволен результатом. Лошади были на сто сороковой — сто сорок пятый уровень, и их параметры были почти такими же, как и у моей Машки, правда, максимальная скорость галопа была не сорок пять, а пятьдесят километров в час.
Стрелков и приданную им в качестве хилера Хадежу, я посадил на легко бронированных животных, кольчужный доспех которых увеличивал броню до полутора тысяч и снижал максимальную скорость галопа всего на пять километров в час. Остальные, включая мага, гарцевали на закованных в латную броню маунтах, — показатель брони около трех тысяч и максимальная скорость галопа — сорок километров в час, которая, впрочем, позволяла Айму и Сурату ударом пики наносить около ста шестидесяти тысяч урона. У танков урон был в полтора раза ниже, но учитывая, что даже экипированная в латы нежить, редко имела коэффициент поглощения физики более сорока процентов, — этого должно было хватить, чтобы с одного удара свалить практически любого равноуровневого противника. Поначалу я разделил своих демонов на две равные группы и кратко рассказал Сальте, приемы конных лучников, так, как я знал это из книг. Айму ничего рассказывать не пришлось — тут и так все было понятно — ударная группа из танков и бойцов ближнего боя впереди, — хилеры и Риис сзади.
Некоторое время я понаблюдал со стороны, как отряд Сальты кайтит паки нежити, расстреливая их с безопасного расстояния, и решил выдать каждому из лучников по пике. Дело пошло значительно веселее, — когда противников оставалось по числу стрелков, — группа разворачивалась, и одним наскоком ставила точку в бою. Несмотря на то, что физический урон у стрелков со всеми улучшениями был примерно на тридцать — сорок процентов выше, чем у бойцов ближнего боя, удар пикой у них проходил с коэффициентом 0,5 — чего было вполне достаточно для того. Чтобы отправить на повторное перерождение любого скелета — латника. Некоторые проблемы возникали с дебаффами — Хадежа в одиночку не всегда успевала их оперативно снимать, но все это происходило в допустимых пределах, поэтому я не особо заморачивался.
Спустя пару часов, я объединил группы и начал совместную тренировку. Сразу стало совсем скучно — паки нежити сто семидесятого уровня просто взрывались за считанные секунды — таранный удар выносил треть пака сразу, а охватывающие по флангам стрелки, добивали оставшихся в упор. Я погонял своих бойцов еще около часа и когда солнце коснулось верхушек деревьев приказал возвращаться в Балану.
Ночью небо затянуло тучами, а перед рассветом пошел мелкий и частый дождь. Утром, наскоро позавтракав, обоз с беженцами тронулся в путь.
Очень тяжело покидать дом, который ты построил своими руками или в котором жил много лет — это воспринимается как прощание с приличной частью своего прошлого, и хорошим оно было и плохим — неважно. Женщины плакали, дети, с ног до головы закутанные в плащи с тоской смотрели в сторону уменьшающейся в размерах родной деревни, но все понимали что иного выхода у них нет.
Паки нежити, по пятнадцать — двадцать мобов в каждом, стоящие на дороге через каждые двести метров, продвижения обоза не замедлили, а под конец вообще перестали встречаться, поэтому путь в двадцать километров мы преодолели примерно часов за семь.
— Плохо дело. — Гверт, последние несколько километров дороги ехавший рядом со мной, одной рукой прикрыл лицо от стекающих с капюшона капель, а второй указал на вытянувшуюся из ворот форта вереницу, уходивших на запад фургонов. — Что‑то произошло, и, боюсь, это что‑то нас не обрадует, — тяжело вздохнул староста.
Фарот, был похож на форты дикого запада — квадратное, обнесенное пятиметровым частоколом укрепление, со стороной метров в триста. Восемь сторожевых башен: четыре по углам квадрата и четыре в середине каждой стены были достаточно большими, чтобы разместить на каждой из них примерно по двадцать лучников, вот только ни на одной из них, — даже на той, что одновременно выполняла функции ворот, никаких стрелков я не заметил.
— Почему ты так решил? — я уже предполагал, что к моему появлению в Фароте управляющий ии, приготовил для меня что‑то особенное, но верить в это совсем не хотелось. Нет, я, конечно, понимаю, что являюсь единственным игроком в княжестве, а скорее всего и во всех Землях Демонов, — вряд ли Чейни засунул сюда еще кого‑то кроме меня, а поэтому местные ии наперебой предлагают мне такие квесты, которые при других обстоятельствах я бы никогда не получил. Но беда в том, что управляющий искин эти самые квесты никак не сортирует — ему глубоко положить, один я тут или нас пятьсот человек, вот и выдает, зачастую такое, — что хоть стой — хоть падай. С трудом сдержав волну ярости, накатившую на меня в тот момент когда я вспомнил ублюдка, из‑за которого здесь оказался, я несколько раз глубоко вздохнул, и, слегка изменившимся голосом повторил свой вопрос, — а что не так с этим Фаротом?
— Не пугай меня так дар, — конь старосты резко отпрянул в сторону, а сам Гверт сделал отвращающий знак рукой. — Ты меня так заикой оставишь, — покачал головой он, — а как мне тогда людьми управлять? И как только твои бойцы еще не разбежались…
— Ты о чем?
— Ты иногда в зеркало смотрись, — видел бы ты сейчас свои глаза, — староста, выправив испуганно косящегося в мою сторону коня, и кивнул в сторону укрепления. — В Фароте раньше гарнизон стоял, — три сотни легионеров с лучниками, а посмотри сейчас. Чтобы дар Эйнар, на ворота сопляков таких поставил, — да не бывало такого никогда. Он хоть и сам молод, но командир отличный — сотником у сатрапа Горма ходил, в полутысяче своего отца — пока тот не погиб. Я же рассказывал тебе, что со стороны Суоны приходило войско…
— И ты думаешь, что на Фарот было нападение?
— Я в этом уверен, — вздохнул Гверт, — чувствую, придется нам двигать в сторону Хантары.
— Эй, это тот самый дар на своей свинюке! — перехватив левой рукой копье, указал в нашу сторону один из стражей ворот, когда нашему обозу до форта оставалось метров пятьдесят. — Тилька, беги к командиру, доложи ему! Да шевели булками, ты кабанов не видела что ли?
Второй стражник оказался молодой, курносой девчонкой, которая, после окрика товарища, перестала удивленно таращиться на Мрака, повернулась и побежала куда‑то внутрь форта.
— Симпатичные у них тут охранники, — улыбнулся выехавший из‑за моей спины Риис, и, заметив мой недоуменный взгляд, тут же поправился. — Я про того, что убежал.
Оставшийся у ворот молодой парень протиснулся между выезжающих из форта фургонов, громко высморкался на землю, и, поправив сползающий на глаза шлем, проорал:
— Кто такие?
— Ты ж только что сам орал про «дара на свинюке», — слегка наклонив голову, внимательно посмотрел на него я, — никак уже позабыл?
— Попал ты парень, — с сожалением в голосе произнес Риис, пока демон раздумывал над ответом. — Это ж не простой кабан, и он очень обижается, когда его путают со свиньями. Тебе бы понравилось, если тебя кто бабой бы назвал? Вот то‑то, — притворно тяжело вздохнул маг. — А учитывая, что этот замечательный кабан подарен нашему дару самой Богиней Отмщения, он просто обязан будет тебе за эти слова мстить.
Мрак, почувствовав, что речь идет о нем, громко фыркнул, повел своей массивной башкой из стороны в сторону и сделал пару шагов в сторону попятившегося парня.
— Не! Я ничего такого не имел в виду! — слегка севшим, от волнения голосом пробормотал молодой демон. — Я же со всем уважением, у нас тут про Вас дар и про Вашего кабана такие истории рассказывают…
— Что тут происходит? — решил прекратить этот концерт я.
— Так побили нас сильно, — три дня назад нежить приходила, — тут же забыв о кабане, нахмурился парень. Нас всего‑то чуть больше полусотни осталось, а еще беженцы эти — он кивнул в сторону медленно катящихся на запад фургонов. — В укреплении же, все кто выжил с окрестных деревень собрались…. Только что вернулись дальние разведчики и сказали, что сюда полутысяча тварей идет, а с ними четыре чудовища.
— Откуда?
— Да со стороны Суоны этой проклятой, — откуда еще — пожал плечами страж. — Все мы тут уже покойники. Дар Эйнар решил задержать уродов, — иначе всем этим беженцам крышка. Дорога до Хантары свободна, но до города же больше сотни верст, с детьми это почти трое суток пути, а твари усталости не знают. В чистом поле‑то у нас шансов нет никаких — и минуты не выстоим…
— А что в Хантаре нет легионеров?
Поделиться книгой: