Власть холодного железа

Серые Повелители, как и Маррок, одержимы сохранением своего вида. Бран, Маррок, скрупулезно честен, хотя бывает жесток. А вот методы Серых Повелителей скорее тяготеют к целесообразности, чем к справедливости. Учитывая распространенность предубеждений, они предпочтут как можно быстрей замять дело.

— Насколько велика опасность для Зи? — спросила я.

Дядюшка Майк вздохнул.

— Не знаю. Это преступление может получить широкую огласку. Сейчас я не вижу, как его смерть могла бы принести малому народу больше пользы, чем если бы ему сохранили жизнь, — особенно учитывая его невиновность. Я позвонил им и сообщил, что он не виноват. — Им — то есть Серым Повелителям. — Если удастся доказать его невиновность… Не знаю, Мерси. Все зависит от того, кто на самом деле убил О'Доннелла. Не человек… это мог сделать тролль… или вервольф. Мог бы и вампир, но О'Доннелла убили не на пищу. Кто-то был очень-очень зол на него. Если это кто-то из малого народа, Серым Повелителям все равно, кто это. Они захотят только, чтобы дело закрыли — быстро и навсегда.

Быстро, потому что суд может привлечь внимание к преступлению. Быстро — например, по причине самоубийства с признанием вины.

Мой телефон вежливо загудел, сообщая о новом вызове.

— Полагаю, вы считаете, что я могу помочь? — спросила я.

Иначе он никогда не позвонил бы.

— Мы ему помочь не можем. Ему нужен хороший адвокат и еще тот, кто сможет отыскать убийцу О'Доннелла. Тот, кто способен поговорить с полицией и доказать, что Зи не убивал этого подонка. Кто-то, кому полиция поверит. У тебя в полиции Кенневика есть друзья.

— О'Доннелл погиб в Кенневике?

— Да.

— Я найду адвоката, — сказала я дядюшке Майку. Кайл специализируется на разводах, но знает хороших адвокатов по уголовным делам. — Может, полиция не вынесет в пресс-релизы самые страшные подробности. Она тоже не заинтересована в том, чтобы на нее обрушилось внимание прессы всего мира. Даже если придется сказать, что О'Доннелл был обезглавлен, это не самое плохое. Может, удастся выиграть у Серых Повелителей какое-то время, если пресса не будет слишком громко кричать. Я поговорю со знакомым полицейским, но не знаю, станет ли он меня слушать.

— Если понадобятся деньги, — сказал он, — дай мне знать. Думаю, у Зи денег немного, хотя о нем ничего определенного сказать нельзя. Но у меня они есть, и, если понадобится, я достану еще. Только все должно будет идти через тебя. Малый народ не может увязнуть в этом деле больше, чем сейчас. Так что отыщи адвоката, а мы заплатим сколько понадобится.

— Хорошо, — согласилась я.

Я завершила разговор, чувствуя, что внутри все сжимается. Телефон подсказал, что я не ответила на два вызова. Оба были с номера моего друга, полицейского Тони. Я села на корень дерева и позвонила ему.

— Монтенегро слушает, — сказал Тони.

— Я знаю о Зи, — сказала я. — Он никого не убивал.

Он помолчал.

— Ты так считаешь, или тебе известно что-нибудь конкретное?

— Зи вполне способен на убийство, — сказала я. — Однако у меня есть очень хороший свидетель, который утверждает, что Зи не убивал.

— Кто этот свидетель… и не назвал ли он случайно имя убийцы?

Я ущипнула себя за кончик носа.

— Не имею права сказать… а убийцу свидетель не знает, знает только, что Зи не убивал.

— Можешь сообщить что-нибудь более существенное? Зи застали над телом жертвы, у него на руках была кровь, еще теплая. Мистер Адельбертсмайтер принадлежит к малому народу и уже семь лет как зарегистрирован в БДМН. Это сделал не человек, Мерси. Не могу разглашать подробности, но человек этого сделать не мог.

Я откашлялась.

— Полагаю, ты можешь не помещать это в официальные отчеты? Пока не поймаешь истинного убийцу, лучше не настраивать людей против малого народа.

Тони умный человек, он сразу понял даже то, о чем я умолчала.

— Как ты прошлым летом говорила, что не надо искать в малом народе источник роста насилия?

— Именно так. — Ну, не совсем, и честность заставила внести поправку. — Впрочем, на этот раз полиции не грозит опасность. А вот Зи — грозит. А истинный убийца тем временем получит возможность продолжать.

— Одного твоего слова мне мало, — сказал Тони решительно. Наш эксперт-консультант уверена, что Зи и есть преступник, а ее мнение имеет очень большой вес.

— Ваш эксперт-консультант? — переспросила я. До сих пор именно я была ближе всего к положению консультанта по малому народу при полиции Тройного города.

— Доктор Стейси Альтман, фольклорист из Орегонского университета. Прилетела сегодня утром. Ей очень много платят, а значит, мои боссы считают необходимым прислушиваться к ее советам.

— Может, мне, когда я вас консультирую, запрашивать больше? — спросила я.

— В следующий раз я удвою твою плату, — пообещал он.

До сих пор я ничего не получала за свои советы, и меня это вполне устраивало. Мне хватало неприятностей и без того, чтобы местное сверхъестественное сообщество считало меня полицейским агентом.

— Послушай, — сказала я Тони. — Разговор у нас не для протокола.

Зи не запрещал мне говорить о смертях в резервации — потому что не считал, что до этого может дойти. Это я уже знаю.

Однако если говорить быстро, может, я успею выложить все раньше, чем задумаюсь над тем, как недовольны будут моей болтливостью иные.

— Среди малого народа было несколько жертв — и есть все основания полагать, что убийца — О'Доннелл. Поэтому Зи отправился в дом О'Доннелла. Если кто-то узнал об этом раньше Зи, он мог убить О'Доннелла.

Если это правда, это может спасти Зи (по крайней мере от местной полиции), но политические последствия могут быть ужасны. Я была ребенком, когда малый народ впервые заявил о себе во всеуслышание, но помню, как куклуксклановцы сожгли дом, в котором находились иные, и помню беспорядки на улицах Хьюстона и Балтимора, предшествовавшие переселению малого народа в резервации.

Но сейчас дело в Зи. До остальных других мне нет дела, лишь бы Зи был в безопасности.

— Я ничего не слышал о смертях в волшебной стране.

— Ты и не мог слышать, — сказала я. — Они не вынесли это за пределы своего круга.

— Тогда откуда знаешь ты?

Я говорила ему, что я не из малого народа и не вервольф, но кое-что повторяют так регулярно, что в это начинают верить. Согласно этой теории я и действую.

— Я тебе говорила, что я не из малого народа, — сказала я. — Это действительно так. Однако я кое-что знаю, а другие считают, что я могу им помочь.

Звучит не очень правдоподобно.

— Это вздор, Мерси.

— Когда-нибудь, — пообещала я, — я все тебе расскажу. Сейчас не могу. Думаю, я вообще ничего не должна была тебе говорить, но это уже неважно. Я считаю, что за последний месяц О'Доннелл убил… — я мысленно посчитала, — семь иных. — Зи не возил меня на места остальных убийств. — Ты имеешь дело не с правительственным агентом, убитым плохими парнями. Ты имеешь дело с плохим парнем, убитым… — Кем? Хорошими парнями? Другими плохими парнями? — …кем-то.

— Кем-то таким сильным, что он смог оторвать ему голову, Мерси. Рывок был такой, что сломались обе ключицы. Наш высокооплачиваемый консультант считает, что это сделал Зи.

Да? Я взглянула на свой телефон.

— К какому виду малого народа относится Зи, по ее словам? Много ли она о нем знает?

Я подумала, что если бы Зи не рассказывал мне о своем прошлом и я сама не стала бы интересоваться, этот консультант мог бы узнать больше меня.

— Она говорит, гремлин… он сам, кстати, тоже. Во всяком случае, так записано в его регистрационных документах. С тех пор как мы его задержали, он не произнес ни слова.

Я с минуту думала, как лучше помочь Зи. И наконец решила, что, поскольку он невиновен, чем больше правды станет известно, тем лучше.

— Грош цена твоему консультанту, — сказала я Тони. — Либо она знает гораздо меньше, чем утверждает, либо у нее есть своя особая цель.

— С чего ты взяла?

— Гремлинов не существует, — продолжила я. — Это слово придумали английские пилоты во время мировой войны, чтобы объяснить странные отказы самолетов. Зи гремлин только потому, что сам так утверждает.

— Тогда кто же он?

— Металлзаубер, то есть иной, способный работать с металлом. Это очень широкая и очень немногочисленная категория. После знакомства с ним я из чистого любопытства занялась изучение немецкого малого народа. Однако никого похожего на Зи не нашла. Я знаю, что он работает с металлом, потому что видела это. Не знаю, хватит ли у него сил оторвать голову, но твой консультант тоже не может этого знать. Особенно если называет его гремлином и считает это настоящим определением.

— Первая мировая война? — задумчиво переспросил Тони.

— Можешь сам посмотреть в Интернете, — заверила я. — Во Вторую мировую Дисней уже рисовал их в мультиках.

— Может, тогда он и родился. Может, отсюда и легенда. Могу представить себе немецких иных, портящих самолеты врага.

— Зи жил на свете задолго до Первой мировой.

— Откуда ты знаешь?

Хороший вопрос, и у меня нет на него ответа. Сам Зй никогда не говорил мне, сколько ему лет.

— Когда он сердится, — медленно заговорила я, — он бранится по-немецки. Не на современном немецком, который я в основном понимаю. Препод читал нам «Бео-вульфа» в оригинале. Вот так говорит Зи.

— Мне казалось, «Беовульф» написан на староанглийском?

Здесь я была в своей стихии. Диплом историка может быть полезным.

— Английский и немецкий происходят из одного источника. Средневековые английский и немецкий отличаются гораздо меньше, чем современные языки.

Тони невесело усмехнулся.

— Черт побери, Мерси. У меня на руках жестокое убийство, и начальство хочет, чтобы я его раскрыл еще вчера. Особенно если есть подозреваемый, пойманный на месте преступления. А теперь ты говоришь, что подозреваемый не виноват, а наш высокооплачиваемый консультант либо лжет, либо ничего не знает. Этот О'Доннелл убийца — хотя малый народ вообще отрицает факты убийств. Но стоит мне только заикнуться об этом, и мне на шею сядут федералы, потому что преступления произошли в Волшебной стране. И все это без единой прямой улики.

— Да.

Он грязно выругался.

— Будь я проклят, я тебе верю. Но как мне доложить об этом боссу — особенно учитывая, что официально я этим делом не занимаюсь?

Мы оба долго молчали.

— Найди ему адвоката, — наконец сказал Тони. — Он молчит, и это разумно. Но ему нужен адвокат. Даже если ты уверена, что он невиновен, и особенно в том случае, если он действительно невиновен, ему нужен очень хороший адвокат.

— Хорошо, — согласилась я. — Мне вряд ли позволят взглянуть, — на самом деле принюхаться, — на место преступления?

Вдруг я смогла бы отыскать то, что не может найти современная наука — например, того, кто был и в других местах убийства.

Он вздохнул.

— Найди адвоката и попроси его устроить это. Не думаю, что я мог бы тебе помочь. Даже если адвокат добудет разрешение, тебе придется ждать, пока наши специалисты не закончат там работать. Лучше найми частного сыщика, такого, который знает, как осматривать место преступления.

— Хорошо, — сказала я, — найду адвоката.

А вот нанимать частного сыщика-человека — либо напрасная трата денег, либо сметный приговор для него, если он узнает что-то такое, что Серые Повелители не хотят предать огласке. Но Тони это знать не обязательно.

— Тони, постарайся в поисках убийцы глядеть дальше своего носа. Зи не убивал.

Он вздохнул.

— Хорошо. Хорошо. Я не занимаюсь этим делом, но поговорю с теми, кто его ведет.

Мы попрощались, и я осмотрелась в поисках Кайла.

Кайл стоял в маленькой толпе недалеко от меня и достаточно далеко от сцены, чтобы разговор не мешал следующему исполнителю. В центре группы стоял Сэмюэль со своими инструментами.

Я сунула телефон в задний карман (эта привычка уже стоила мне двух телефонов) и попыталась придать лицу бесстрастное выражение. С вервольфами это не поможет: они все равно учуют мою тревогу, но по крайней мере незнакомцы не будут спрашивать, что со мной.

Какой-то молодой человек в дорогой рубашке что-то горячо говорил Сэмюэлю. Тот смотрел на него забавляясь, но это было ясно только тем, кто хорошо его знает.

— Я не слышал такой версии последней вашей песни, — говорил молодой человек. — Обычно используют другую мелодию. Хотелось бы знать, где вы ее услышали. Вы отлично справились — если не считать произношения одного слова в первом куплете. Вот так… — он произнес что-то, отдаленно напоминающее валлийский, — произнесли вы, а должно быть… — еще одно непроизносимое слово, звучащее очень похоже на первое. Хоть я и выросла в стае, где вожак валлиец, но в стае использовали только английский, и ни Маррок, ни его сын Сэмюэль не говорили по-валлийски достаточно часто, чтобы я могла научиться. — Я просто подумал: все остальное выполнено прекрасно, и вам стоит это знать.

Сэмюэль слегка поклонился и произнес пятнадцать-двадцать звучащих по-валлийски слов.

Человек в красивой рубашке нахмурился.

— Если вы справлялись насчет произношения там, неудивительно, что у вас проблема. Толкин основал свой эльфийский на валлийском и финском.

— Ты понимаешь, о чем он? — спросил Адам.

— Я про надпись на Кольце, понимаете? «И одно — Властелину на черном престоле…», ну, это все знают.

Несмотря на тревогу, я начала забавляться. Ярый любитель народных песен, кто бы мог подумать?

Сэмюэль улыбнулся.

— Очень хорошо. Я не очень владею эльфийским, но не мог противиться желанию немного поддразнить вас. Меня научил этой песне один старый валлиец. Кстати, меня зовут Сэмюэль Корник. А вас?

— Тим Миланович.