Слышишь, Кричит сова !

- Пофантазировать действительно не вредно. Но ты, пожалуй, чересчур. Я-же не Юлий Цезарь-veni, vidi, vici.

- При чем тут Юлий Цезарь? - недовольно буркнул Коля.

- А при том, что я на неделю в Питер еду. И по важному делу, между прочим. Найти эту коллекцию, если она существует, за несколько дней - это же чистейшая фантазия. Цезарь, может, и взялся бы. Он это умел: пришел, увидел, победил.

- Да, может, ее и искать не нужно. Просто на кафедре металлургии спросить - долго ли делов? Я бы письмо написал, но раз уж ты едешь - можешь ведь расспросить поподробнее? О том только и прошу.

Алексей, не видя причин упираться, согласился...

Поезд подошел к перрону Витебского вокзала в седьмом часу. Несмотря на такую рань, и на перроне, и в здании вокзала народу было много. Алексею пришлось постоять с полчаса в очереди в камеру хранения. Еще дома он решил остановиться в аспирантском общежитии на Втором Муринском у бывшего одноклассника и однокурсника Феди Толина. Правда, кто его, Федьку, знает турист он заядлый, а сегодня как назло суббота. Не тащиться же с чемоданом через весь город только для того, чтобы убедиться, что Феди нет дома. Поэтому Алексей, всяких очередей принципиально избегавший, на сей раз смирно отстоял полчаса, прежде чем его новенький, специально купленный в поездку чемодан, скользнув по низкой оцинкованной стойке, исчез до поры в море себе подобных.

Налегке, перекинув по "ранней моде" плащ через плечо, Алексей неторопливо шел по таким знакомым и уже чуточку позабытым улицам, вспоминая и радуясь угаданному за поворотом зданию или скверику.

До Невского можно было дойти за четверть часа, но он не спешил. Свернув с Измайловского проспекта, вышел через два квартала к Четвертой Красноармейской. Невысокий по-ленинградски особняк выглядел точно так, как и пять лет назад. Не хватало только, чтобы в окошко, крайнее на втором этаже, выглянула прекрасная дама, из-за которой он на втором курсе не поехал на зимние каникулы домой. Особняк этот был знаменит. Даже не обессмерть его Толстой в "Войне и мире", приведя сюда Пьера Безухова, в историю дом этот все равно вошел бы. Принадлежал он Вольно-Экономическому обществу и устраивались здесь собрания крупнейшей масонской ложи. Полтораста лет назад тут бывали знаменитейшие люди России. А несколько лет назад бывал здесь и Алексей, впрочем, как и многие другие питерские студенты,- в бывшей масонской ложе теперь помещалось женское общежитие одного из институтов, знаменитого, в частности (и в особенности), тем, что из полутора тысяч студентов тысяча четыреста были студентки. Так что, когда устраивались общежитейские вечера, прилегающие тротуары забивали плотные косяки флотских и нефлотских курсантов, горняков и политехников, томившихся под дверьми в долгом и часто тщетном ожидании - внутрь попадали только счастливые обладатели пригласительных билетов. Случались здесь и дуэли.

После одной из них Алексей и не поехал домой на каникулы, справедливо рассудив, что фонарь под глазом вряд ли убедит родителей, что их отпрыск проводит время на лекциях, а не в гусарских кутежах.

"Девятка", погромыхивая на стрелках, на зеленый свет проскочила Невский. Алексей, стоя на задней площадке, краем глаза увидел мелькнувший в проеме проспекта золотой блик, бормотнул "и светла адмиралтейская игла", а трамвай уже тормозил на углу Кирочной. Потом, бодро звякнув звонком, "девятка" покатила снова и через минуту взлетела на пологую спину Литейного моста. Влево, до самой Петропавловки, распахнулась глянцево серая ширь Невы. Он успел вглядеться в мельчайшие детали удивительной и такой знакомой панорамы. Как в покадровой съемке: щелк - ажурный силуэт Кировского моста, щелк - две тоненькие коричневые колонки по краям игрушечного здания Стрелка Васильевского острова, щелк -совсем близко у крутой излучины набережной стройные светло-серые очертания корабля - "Аврора"... Щелк, щелк, щелк...

Дверь в Федину комнату была неплотно прикрыта.

"Дома",- облегченно вздохнул Алексей, и, не входя, тоненьким голоском пропел в щель: - Товарищ Бертольд Шварц дома?

В глубине комнаты что-то упало и недовольный голос рявкнул: - Дома, дома!

Алексей распахнул дверь. Федя стоял на стуле у стены, на полу валялся молоток.

- Лешка? - изумился Федя.

- Это вы, гражданин, давали объявление, что сдается угол? - застенчиво потупясь, спросил Алексей.

Федя слез со стула и, придирчиво оглядев Алексея, сказал: - Вообще-то сдается. Предпочтительно молодой девице с хорошими рекомендациями... Ну да ладно, ясновельможного графа примем...

Федя снова влез на стул и принялся приколачивать книжную полку, а Алексей, полулежа на диване, "выдавал" по Фединому приказанию новости. Помянул между прочим и о Колином поручении.

- А зачем епископу гайковская коллекция?- удивился Федя.

Алексей коротко пересказал содержание письма Колиного однокашника.

Федя хмыкнул. Алексей без особой надежды спросил, так, на всякий случай: - Может, слышал что-нибудь об этой коллекции?

- Кто ж о Гайкове не слышал,- туманно ответил Федя.

- Я же тебя не об этом спрашиваю, деревня!

- Может, знаю, а может, не знаю,- прищурился сверху Федя,- тебя же епископ искать послал, а ты хочешь сразу - на блюдечке? Вам как - с каемочкой или без каемочки?

Алексей подумал - если знает, скажет, а не знает - тоже не велика беда, не проверять же Колькины фантазии он сюда приехал.

Изменений особых в Фединой комнате он не заметил, полок только прибавилось - почти во всю стену. И, продолжая "выдавать" новости и одновременно оглядывая комнату, Алексей вдруг увидел повешенный над дверным косяком предмет, который никак не вязался с обстановкой.

- Что это у тебя?

- Что - это? - переспросил Федя, оглянувшись.- А! Это - в целях самообороны. От поклонниц и соперников.

Алексей встал и снял со стены небольшую секиру лунообразной формы с тонкой арабской вязью серебром вдоль лезвия.

- Шикарный топорик. Откуда?

- Go свалки,- коротко ответил Федя, посасывая ушибленный палец.

- Там ты и остроты свои подбираешь? - разозлился Алексей.- Что толком ответить не можешь?

- Нет, я вижу, ты или с луны свалился или склероз тебя давит. Ты что, свалку не помнишь?

И Алексей вспомнил - ну, конечно же! Вдоль длиннющего коридора на первом этаже химкорпуса стояли высоченные массивные шкафы. Они-то и именовались так непочтительно. В шкафах были свалены неразобранные коллекции минералов и руд, обломки костей всяких там мастодонтов и динозавров, когда-то добытые студенческими экспедициями. Некоторые образцы были завернуты в пожелтевшие обрывки газет еще двадцатых годов. Многие из их первоначальных владельцев давно успели стать профессорами и академиками, а коллекции мирно ждали своего гипотетического разбирателя, и ждать им, видимо, предстояло, мягко говоря, долго.

- Я как-то в прошлом году дежурил вечером в химкорпусе. И от скуки дай, думаю, пороюсь,- камешек какой-нибудь выберу,- рассказывал Федя.

И тут выяснилась интересная штука. В шкафы совали нос все кому не лень - дверцы не запирались. А вот ящики в нижней части шкафов никто не открывал - они были заперты.

- Оказалось, что вовсе они не заперты,- пояснил Федя,- просто дерево рассохлось и ящики заклинило.

Делать дежурному аспиранту было нечего и, вспомнив, что физический труд - дело полезное, Федя, попотев с полчаса, выдернул один из ящиков. Внутри, обернутые в пыльную вату, лежали интересные "железки" - наконечники копий и стрел. Заинтересованный Федя принялся за другие ящики. Чего в них только не было! Сабли с изукрашенными рукоятками, кинжалы, ятаганы, старинные бердыши.

- И даже такая булава на цепочке. Буздуган называется, я в Казанском соборе видел.

Федя, хоть и не историк, а химик, сразу сообразил, что обнаруженное им никак не сравнимо с неразобранными кучами камней и костей, заслуженно прозванных свалкой, и с утра помчался на кафедру. И завертелось. Химкорпус гудел: плотно окруженные студентами, члены стихийной комиссии внимательно рассматривали содержимое ящиков, выдвинутых дюжими добровольцами с геологического. И наконец профессор Лебедев, металлург, сказал громко: Да, сомнений нет. Это коллекция Сергея Петровича...

Федя, подражая голосу профессора, фразу эту произнес несколько в нос.

- Какого Сергея Петровича? - спросил Алексей, предчувствуя ответ.

- Ну да. Райкова. Он не просто, оказывается, собирал старинное оружие - оно его интересовало с металлургической точки зрения.

- Ну а дальше что?

- А приходи в понедельник в институт. На металлургическом целую аудиторию под музей отвели. Ходи, смотри. Две сабли Эрмитаж попросил отдали, какие-то очень ценные.

- А это? - Алексей повертел секирой у Феди перед носом.- Надо полагать, спер?

- Думаю, господин граф, что вам придется ночевать на вокзале,- ледяным тоном произнес Федя.- А вообще подобные оскорбления смывают кровью!

- Пошутить нельзя бедному провинциалу,- заныл Алексей,- простите, товарищ профессор, век за вас...

- Прощаю,- милостиво прервал Федя,- согласно законов гостеприимства.

- Бедные Ильф и Петров, кто только их не обворовывает! "Согласно законов гостеприимства"!

- Не корысти ради, а токмо...- подхватил Федя.

- Ладно, ладно, так что ж с этим топором?

Оказалось, что Федя выпросил понравившуюся ему секиру (во временное пользование, пояснил он не очень уверенно). Как первооткрывателю потерянной коллекции - вроде премии, благо в коллекции были еще две точно такие...

В понедельник Алексею не удалось посмотреть гайковскую коллекцию Сергеев предложил сходу заложить опыт. Не удалось ни во вторник, ни в среду. И только в четверг - за два дня до отъезда - Алексей, сдав на обработку первые результаты контрольного опыта, оказался свободным.

Аудитория, в которой разместили коллекцию, была заперта. Но он с помощью ребят из факультетского бюро комсомола довольно быстро разыскал завхоза.

Переходя от стенда к стенду, Алексей разглядывал красивые, но совершенно бесполезные сегодня вещи, в свое время грозно послужившие людям, которых давным-давно нет. Завхоз шел рядом, вертя ключи на пальце, и пересказывал Алексею известную уже ему историю открытия коллекции.

Осмотрев десяток стендов, Алексей спросил: - Скажите, а в коллекции случайно не было целых стрел? Не наконечников, а именно целых - с древком?

Завхоз как-то странно посмотрел на него и, на мгновение замявшись, торопливо сказал: - Вы тут смотрите, мне на минуту отлучиться надо. Я мигом...

Он вернулся минуты через три. И опять ходил за Алексеем по пятам, но уже молча. Алексей рассматривал последнюю витрину, уже убедившись, что в коллекции нет того, что ему нужно, когда в зал быстрым шагом вошел парень в распахнутом плаще. Алексей подумал - студент.

Студент подошел и коротко сказал: - Капитан милиции Концов. Ваши документы.

Алексей опешил, но тут же сообразив, что происходит недоразумение, попытался обратить все в шутку: - Какие именно документы? У меня их много.

Он вытащил из бокового кармана бумажник, в котором и в самом деле лежал не один документ, а целая куча: и паспорт, и служебное удостоверение, и полученный три дня назад пропуск в здешнюю лабораторию, и еще несколько разной важности удостоверений и справок.

Вопрос желаемого эффекта не произвел. Капитан слегка нахмурился и, развернув бумажник, сказал даже с некоторой суровостью: - Да, действительно, много... Пройдемте со мной.

- Куда?

- Пойдемте, пойдемте. Здесь рядом,- и пояснил относительно миролюбиво: - Не стоять же нам здесь. Почитаем сидя.

Алексей пожал плечами. Происходящее было настолько неожиданным и нелепым, что он не успел разозлиться, но успел понять, что недоразумение рассеется быстрее, если он не станет упираться. Вдобавок в словах капитана был полный резон: разговаривать сидя безусловно удобнее.

Идти действительно оказалось недалеко - спуститься на первый этаж. Через минуту они вошли в дверь, на которой от руки было написано "Студенческая добровольная народная дружина". Капитан кивнул дежурному, примостившемуся с книжкой у телефона: - Погуляй...- и присел у стола, жестом показав Алексею на стул напротив.

Алексей терпеливо ждал, пока капитан внимательно изучал его бумаги. Приметив, как тот украдкой взглянул на него, сравнивая с фотографией в удостоверении, Алексей почувствовал раздражение. Когда, наконец, капитан аккуратно сложил документы в бумажник и, чуть отодвинув его в сторону, вроде задумался, Алексей сказал: - Ну, так, может, все же объясните, товарищ капитан, цель и суть этого странного мероприятия?

- Где остановились? - вместо ответа спросил капитан.

- У товарища.

- Где?

- В аспирантском общежитии. У Толина, если вам эта фамилия что-нибудь говорит.

- Говорит,- усмехнулся капитан.

Усмешка эта Алексея удивила, поскольку в тот момент он не знал еще, что Федя ко всем своим прочим достоинствам был еще и заместителем командира дружины и с капитаном Кондовым на "ты".

- Скажите, Алексей Иванович, почему вы интересовались не саблей какой-нибудь или ятаганом, скажем, а стрелами? Случайно?

- Нет. А какое это имеет значение?

- Имеет. Ну ладно, в общем так: стрела в коллекции была,- капитан сделал нажим на слове "была".- Позавчера. А вчера утром в витрине лежало только вот это, - и капитан протянул Алексею небольшой листок бумаги, на котором тушью было выведено: "Стрела для лука. Предположительно, XV-XVI вв".

- Этикетка к экспонату,- пояснил капитан.

- Но если стрела пропала,- сказал Алексей,- то зачем проверять документы у меня? Только потому, что я спросил о ней?

- Вопрос законный. Однако взгляните на вещи с другой стороны. Налицо факт: из нескольких сот безусловно ценных вещей пропала одна. Причем, судя по описи, вполне заурядная. В разных музеях их навалом. И вот, чтоб украсть эту самую стрелу, кто-то должен был узнать, что она существует, узнать, где она лежит. И, наконец, взобраться по стене на третий этаж, а это непросто, скажу я вам. Затем вскрыть окно, рискуя быть застигнутым на месте сторожем. И все это из-за какой-то обыкновенной стрелы. Что отсюда следует? Только одно: укравший стрелу знает о ней нечто такое, о чем мы не подозреваем. И еще одно: если не знаем мы, не значит, что не знает еще кто-то, кроме похитителя. Поэтому вы должны понять и завхоза, вызвавшего меня, и меня самого. А вдруг вместо вас пришел бы человек, которому нужно удостовериться, что искомый предмет на месте и что взять его можно например, ночью, взобравшись на третий этаж. Он ведь мог не знать, что до него это уже сделал кто-то другой...

- Знаете что, товарищ капитан,- начал Алексей, но капитан перебил его: - Меня зовут Сергей Иванович. Но, чтоб закончить эту, так сказать, информацию к размышлению, нужно упомянуть еще одну деталь. В конце концов, допустим, что все было иначе. Никто не лез в окно, никто не прокрадывался, как положено в детективных романах. Просто разгильдяй какой-нибудь или ошалелый коллекционер-любитель спокойненько - народ, как вы видели, в музее не толпится,- открыл витрину, взял стрелу и отправился восвояси. Все это можно вполне допустить, если бы не эта самая деталь: витрину... никто не открывал! Экспертизой это установлено абсолютно категорически. А стрелы нет.

- Но как?!

- Вот это "как", собственно, и есть главный вопрос, на который обязательно надо найти ответ. Ординарнейшая с виду история: кто-то свистнул стрелу по глупости или по нахальству - приобретает совершенно иной смысл, когда наружу вылезает эта деталь. И оказывается, что эта деталь - вовсе не деталь, а главное. В данном случае, как это ни фантастично, факт налицо: витрину никто не открывал, а стрела исчезла. Испарилась? - последнее слово капитан произнес с каким-то раздраженным недоумением.

- Знаете что, Сергей Иванович,- поколебавшись, сказал Алексей,- вы ведь спрашивали - случайно ли я интересовался стрелой или нет?

- Вы сказали, что не случайно.

- Да. В общем, хотя я не уверен, что это имеет отношение к происшествию, которым вы заняты, я, пожалуй, расскажу вам одну занятную историю...- И Алексей во второй раз за последние пять дней рассказал о письме из Англии.

Капитан слушал, ни разу не перебив, и когда они наконец распрощались, в глазах у него по-прежнему стояло недоумение...

Остававшиеся два дня пролетели в хлопотах и работе, как один. И вот все это позади, а впереди - четыре часа, и самолет...

Маленький мальчик толкал самокатик, тоненько звякнул красный трамвай, из окошка выглянул вагоновожатый, постовой махнул: проезжай. Люди обедали, спешили, зевали, покупали цветы, надевали пальто, люди не знали, не думали, не подозревали, они и представить не могли, что где-то на другом краю земли, или на другой - неизвестной планете девушка с синими-синими глазами, может быть... Может быть? Ждет! Меня...

Старая кирха на углу. Мимо бежит, позванивая, трамвай. Вот и Третья линия. Теперь два десятка шагов - и ты у тяжелых железных ворот, от которых мрачноватый туннель ведет в сжатый домами двор.

Алексей обогнул штабель дров, и вот уже знакомая дверь. Кнопка звонка. Рядом две таблички. Что написано - не разобрать, в подъезде недавно, видно, был ремонт, забелили заодно и таблички. Алексей, ощутив непонятную робость, протер первую. Так и есть: "Сергеева - 1 раз".

Теперь вторую. "Лукашевич - 2 раза".

Он осторожно позвонил два раза. За дверью послышался голос: "Мама, звонят. Открыть?" Ответа Алексей не расслышал.

Спустя полминуты дверь отворилась. На пороге стояла пожилая женщина, а из-за плеча выглядывала длинная девчонка. "Соседка,- вспомнил Алексей,- а это дочка.

Только тогда ей не больше четырех было".

Вопрос в глазах женщины сменился недоумением, и Алексей заторопился: Здравствуйте. Мне Ольгу...

Женщина испытующе посмотрела ему в лицо, а у девчонки глаза аж засветились от любопытства.

- Ольга съехала. Давно.

- А как найти ее?

Настороженность не уходила у женщины из глаз.