Любовь за вредность

— Ого, я тоже пойду!

Иринка тут же скисла — способность Ольги отбивать парней была общеизвестна. Я с возродившейся надеждой взглянула на подружку: может, передумает? Но та с религиозным фанатизмом, сверкая карими очами, решительно заявила, что ничто и никто, даже Ольга, ее с выбранного пути не свернет. Очередь такой энтузиазм решительно поддержала. Поскольку я никогда не вмешивала в свои личные дела общественность, окинула очередь строгим взглядом и заметила насупленную Викусю, глядящую на меня так косо, будто я украла у нее из кошелька последний рубль.

И чего она так злится? После моей беспощадной отповеди Евгений больше не появлялся, так что ей все карты в руки. А если он не удостаивал своим вниманием и ее, то я тут вовсе ни при чем. С чистой совестью повернулась к Викусе спиной и, безуспешно пытаясь отыскать в предстоящем походе светлые стороны, уныло слушала безумные Иринкины прожекты. Подойдя к витрине, выбрала салатик с крабовыми палочками без хлеба и кофе, посчитав, что сто граммов салата благотворно скажутся на моей попытке влезть в летний льняной костюмчик. Иринка, не в пример мне набравшая уйму тарелок с различным содержимым, состроила мне умильную рожицу:

— Молодец! Так держать!

Разгадав, что это подначка, а не поощрение, я молча уткнулась в свою тарелку. Салат казался мне сухим, недосоленным и просто несъедобным. Вспомнились деликатесы, которыми меня потчевал Евгений. Тело вновь охватила томительная истома. Что-то в последнее время мне частенько было не по себе. Возбуждение, охватившее меня в празднование Восьмого марта, никак не желало покидать мой обессиленный организм. Если бы я верила в магию и потусторонние явления, решила бы, что Евгений сходил к какой-то бабке и та наслала на меня эту неприятную блажь. Любовью тут и не пахло — в истории с Игорем я достаточно близко подошла к этому чувству, чтобы понимать, что это такое.

Пообедав, договорились встретиться в субботу возле Дворца молодежи и разошлись по домам. Моросил дождь, но я все равно пошла пешком, наслаждаясь самим процессом ходьбы. Движение — это жизнь. Как правы были философы древности — в их кратких сентенциях заключался весь смысл поздних многоречивых трактатов.

Мимо проехала черная машина, и я резво отпрыгнула от края тротуара на добрых полтора метра, чуть не сбив какого-то парня, спешившего по своим делам. Покрутив пальцем у виска с явным намеком на ущербность моих мозговых процессов, он для безопасности удрал от меня подальше, а я горестно понурилась. Вот ведь незадача! Со дня нашей последней с Евгением встречи прошло столько времени, а я до сих пор нервно вздрагиваю, если рядом со мной проезжает машина. Причем не важно, какого она цвета и марки, важен сам факт ее появления. Пора, пора лечить нервишки.

Субботний денек выдался на редкость противным. Лил апрельский дождь, разводя всюду лужи и грязь. Я морщась смотрела в окно. Идти никуда не хотелось. Мама с утра испекла мой любимый рыбный пирог из палтуса и трески, к которому я была вынуждена лишь прикоснуться, нельзя же явиться на вечер, пыхтя от переедания.

Принесенная мной жертва привела меня в упадочническое настроение. И вот в четыре часа, вместо того чтобы сидеть на кухне и благоговейно вкушать чудный мамочкин пирог, мне, связанной по рукам и ногам дурацким обещанием, пришлось вылезать из дома ради сопровождения подруги. Она, видите ли, без моей моральной поддержки не в состоянии подцепить нужную ей особь мужского пола. Глупость несусветная…

Чтобы особо не выделяться, надела серое трикотажное платье, призванное скорее отпугнуть возможных кавалеров, нежели их привлечь. Посмотрев на себя в зеркало, решила, что для роли дуэньи вполне сойдет, ведь моя главная задача — оттенить красоту спутницы.

Мамуля не одобряла моей попытки выйти в свет в такую погоду, но, узнав, куда я иду, удовлетворенно покивала. Она тоже, как и все мои родственники, считала, что в мои годы девицы должны быть замужем и иметь детей. Ущербное положение дочери ее угнетало, а мое откровенное нежелание что-либо в нем менять вообще обескураживало. В ее годы миром правили семейные ценности, и она не хотела от них отказываться.

Сидя в гордом одиночестве в совершенно пустом вагоне, я все больше мрачнела. Все нормальные люди в такую погоду дома сидят, телевизоры смотрят, книжки читают…

Пребывая в расстроенных чувствах, я под зонтиком добежала от трамвайной остановки до дворца, У входа меня уже ждали Ольга с Ириной. Они были разодеты в пух и прах и раскрашены, как индейцы на тропе войны. Я тихонько пофыркала, но ничего не сказала, не желая портить им настроение. Ольга, оглядев мой довольно скромный вид, заявила:

— Ну и ну, Анька! Так на тебя никто и не клюнет!

Мне не понравилось это панибратство, но, поскольку обстановка была неформальной, я решила не лезть в бутылку. Иронично успокоила пекущуюся о моем благополучии девицу:

— Я вам конкуренцию составлять не собираюсь! Главное, чтобы вас хорошо поклевали! Мне вообще приятнее лежать дома на диване и слушать музыку, чем таскаться на светские мероприятия! Если на меня не посмотрит ни один местный фраер, я ничуть не обижусь.

Ольга посмотрела на меня со снисходительной усмешкой, как на слабоумную. Я быстрее прошла в зал, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Вот уж стопроцентная женщина! Без мужчин жизни не мыслит… Села согласно купленному билету за столик, украшенный маленьким букетиком искусственных фиалок, и осмотрелась. Скучноватый какой-то интерьер: серые стены, подпирающие такой же серый потолок серые квадратные колонны. Мне стало так скучно, что я откровенно зевнула. Для чего такой окрас? Чтобы успокоить беснующуюся молодежь? Все-таки это Дворец молодежи, и в обычное время здесь проходят молодежные дискотеки…

Кругом были одни женщины. Всем им было честно за тридцать. Разряжены они были так, что на их фоне даже Ирина с Ольгой казались скромницами. Я перевела взгляд на свое простенькое серое платье, почти сливающееся с окружающим интерьером. Да, зря я так оделась, слишком отличаюсь от остальной пестрой толпы. Это моя ошибка. Я давно убедилась, что самый верный способ не привлекать к себе внимание — это быть как все.

Мужчин не было и в помине. Я усмехнулась про себя. Вот будет забавно, если они вовсе не появятся… Но, вспомнив, что дворец в анонсе гарантировал паритет полов и что билетики у нас розового цвета, немного приуныла. В самом деле, минут через десять начали подтягиваться и представители так называемого сильного пола. Я не смотрела в их сторону. Зачем? Они меня вовсе не интересовали…

Ирина и Ольга, закончив наводить последние штрихи на свою и без того потрясающую красоту, вернулись из туалетной комнаты, устроились рядом со мной и с возбужденными лицами принялись обсуждать достоинства входящих, делая вид, что они заняты важным разговором. Остальные женщины так же исподтишка разглядывали входящих, стараясь не привлекать к себе внимание. Правильно, скромность украшает женщину.

Мужчины вели себя иначе. Некоторые с видом записных бонвиванов останавливались у входа, окидывая весь зал победным взором. Их петушиные повадки были так противны, что я удивилась — для чего они сюда ходят? Неужели есть дурочки, согласные на подобное знакомство? Другие вели себя несколько скромнее, но тоже без особого стеснения — ведь их ценность была перманентно выше ценности любой из присутствующих здесь дам.

От наблюдения за местными нравами меня отвлек официант, принесший напитки, входившие в стоимость входного билета. Я налила себе минералки, проигнорировав предложение Ольги опрокинуть для поднятия тонуса по сто граммов какого-то приторного ликера. Иринка предложение не отклонила, чокнулась с Ольгой, и они лихо выпили сначала сто, потом еще сто и остановились только потому, что заиграла быстрая музыка для общего знакомства.

Девушки вышли себя показать, а я осталась. Танцевать не хотелось совершенно, и настроение было на редкость гнусным. И зачем я сюда пришла? Надо было отказаться, и все тут. И почему я постоянно жертвую собой ради чьих-то матримониальных устремлений?

Откинулась на спинку стула, пытаясь найти хоть что-нибудь приятное в сегодняшнем вечере. Ритмичная музыка гремела так, что у меня закладывало уши, а свет пульсировал, заставляя скакать в глазах огненные зайчики. М-да, удовольствие ниже среднего.

Но постепенно затаенные ожидания и надежды, коими была переполнена атмосфера вечера, потихоньку начали действовать и на меня. Мне стало одиноко, и на ум пришел Евгений, заставляя сомневаться в правильности собственных поступков. Чтобы убедить себя в своей правоте, попыталась представить Игоря, надеясь, что наступит отрезвление, но образ Евгения уходить не желал, коварно мне усмехаясь.

Вот ведь незадача! Прежде я довольно легко контролировала свои мысли и желания, почему не получается теперь? Я уже протянула руку, чтобы налить себе ликеру и снять все возрастающее напряжение, как из стены сверкающего света возник Евгений. Это называется — сглазила! На нем был светло-серый костюм, сливавшийся со стенами, поэтому я долго моргала, не вполне понимая, откуда он взялся. Он своевольно устроился на свободном кресле рядом со мной и приветственно кивнул мне, улыбаясь с нескрываемой радостью в глазах. Зачем он здесь? И как узнал, что сегодня я почту это заурядное мероприятие своей великолепной персоной?

Во рту у меня пересохло, и я залпом проглотила остатки минералки из стакана. Он сразу понял, чем вызвана моя внезапная жажда, и наклонился ко мне, испуская волны чувственного возбуждения. Мне захотелось отодвинуться от него подальше, но это выглядело бы откровенной трусостью, и я осталась сидеть, где сидела, лишь откинулась на спинку кресла, по возможности увеличив расстояние между нами.

Он ничего не говорил, да и перекричать громкую музыку не было возможности. Я скучно смотрела на него, пеняя судьбе на трудное положение, в которое она меня поставила. На мгновение луч света выхватил из толпы Ольгу, прыгавшую перед каким-то мужчинкой. Я приободрилась. Неужели она с ее опытом не сможет охмурить сидевшего рядом мужчину?

Не успев скрыть надежду, перевела взгляд на Евгения. Он смотрел на меня с состраданием, как на малого ребенка, разбившего коленку. Двинул бровью в сторону Ольги и выразительно повел головой: ничего не выйдет. Я вспомнила его потрясающий фокус на Восьмое марта, когда он одной фразой умудрился заставить Ольгу отлипнуть от себя, и усомнилась в сбыточности собственных надежд. Но, чтобы не потерять лицо, дернула плечом — со мной, мол, тоже ничего не выйдет. Он усмехнулся одними уголками выразительных губ: это видно будет.

Мне пришло в голову, что мы как-то слишком хорошо для малознакомых людей понимаем друг друга. Я обескураженно отвернулась в сторону, ожидая окончания музыки. Наконец все стихло, и девушки вернулись за столик. Надо было видеть их потрясенные физиономии, когда они заметили, кто к нам присоединился!

Впрочем, Ольга быстро опомнилась и начала бесстыдно строить Евгению глазки и отпускать откровенные намеки, но он лишь с легким осуждением посматривал на нее, не отвечая на явное заигрывание. А мне оно нравилось, так как отвлекало его от моей скромной особы. Ольга, чувствуя, что интерес такого классного парня направлен не на нее, красивую и смелую, а на невзрачную особу, то бишь меня, периодически смотрела на меня задумчивым и недоверчивым взглядом.

Я ее прекрасно понимала. У меня у самой голову сверлила та же мысль: действительно, что он во мне нашел? Острых ощущений в жизни не хватает? Решил, что в роли шута горохового я оживлю его жизнь? Эти мысли не прибавили мне хорошего настроения, но зато увеличили кураж. Если бы не Евгений, я бы скромно просидела весь вечер у колонны, лениво сообщая Иринке свое мнение о присутствующих в зале мужчинах, но теперь приняла самое активное участие в кипевшей вокруг жизни. Стараясь избежать ненужного мне уединения, я металась в толпе, как заяц, делая вид, что мне ужасно весело от бессмысленного прыганья на месте. Хоть мне и не нравилось скакать вместе со всеми, но я признавала пользу этого занятия — ведь в свой льняной костюмчик я до сих пор не влезла.

Евгений остался за столом, с понимающей улыбкой наблюдая за мной и насмешливо косясь на Ольгу, изменившую своим привычкам и неотрывно сидевшую с ним рядышком. Стараясь соответствовать его пуританским вкусам, она повыше поддернула ворот платья, несколько уменьшив декольте, но при этом еще больше оголив ноги. Скромницы из нее явно не получилось — ее тришкин кафтан для этого был непригоден.

Как ни старалась, Евгений принципиально на нее не глядел, четко давая понять, что она не соответствует его высоким требованиям. Не сдаваясь, она пыталась завладеть его вниманием, без конца кладя ладонь то на его плечо, то на руку и просительно заглядывая в лицо.

Я от души желала ей успеха и вполне одобряла ее поведение. А вот Иринка была крайне недовольна моим. К счастью, музыка так грохотала, что не было слышно ни словечка, не то она замучила бы меня своими нотациями. Но зато мимика у нее была выразительная. Она то постукивала пальчиком по виску, намекая на странности моего поведения, то пылко протягивала руки, пытаясь отправить меня обратно за стол и показать Ольге, кто здесь главный, то молящим жестом прикладывала ладони к груди, призывая опомниться.

На меня эта пантомима не действовала, но Иринкины усилия зря не пропали — сначала ее жестикуляцией, а потом и ею самой заинтересовался довольно приятный парень чуток за тридцать, устроившийся за крайним столиком, но она этого не замечала, полностью поглощенная мимическим воспитанием моей незадачливой персоны.

Тут музыка смолкла, и ведущий предложил всем занять свои места. Пришлось вернуться обратно под зловещими взглядами Ольги. Она-то уж наверняка считала, что у нее все на мази. При моем приближении Евгений вежливо встал и, к ее досаде, усадил меня рядом, отгородившись мной от навязчивой дамочки. Мне стало смешно — в роли защитного барьера я еще не выступала.

Девица засверкала голубыми глазками и в раздражении дернула себя за рыжеватый локон, кокетливо уложенный на искусно нарумяненной щечке. Ирина, заподозрив начало небольшого скандальчика, на который Ольга была вполне способна, приняла вид грозного начальника, как она порой умеет, и сурово взглянула нарушительнице порядка в глаза. Ольга поняла невысказанное предупреждение, недовольно фыркнула, но противиться не посмела. Все-таки, хоть мы и не на работе, но субординация везде остается субординацией.

Ведущий объявил игру в почту. Поскольку все столики были пронумерованы и на каждом кресле сзади был прицеплен большой красный номер, получилось, что все мы были пересчитаны, или, как элегантно выразился ведущий, имели свой адрес. И всем желающим предлагалось написать записки заинтересовавшим его людям, не забывая указать адреса абонентов и отправителей.

На столах для развития эпистолярного жанра лежали маленькие листочки и ручки. Народ тут же начал что-то строчить, нервно хихикая. Ольга сделала то же самое, удовлетворенно поглядывая на Евгения. Все остальные за нашим столиком не тронулись с места. Я налила себе остатки минералки и жадно выпила, жалея, что не надела платье полегче. Но кто знал, что меня ждут такие интенсивные физические упражнения? Евгений, посмотрев на мои раскрасневшиеся щеки, сходил в буфет и принес литровый пакет яблочного сока. Я залпом выпила стакан и благодарно ему улыбнулась, отчего его взгляд покрылся томной поволокой.

Но вот ведущий прошел по столикам с коробкой в руках, изображая почтальона. Скоро коробка наполнилась, похоже, что некоторые граждане писали записочки сразу в несколько адресов. Это было рационально — сорвется в одном, клюнет в другом. Затем ведущий с помощницей, крупной дамой неопределенного возраста, принялись разносить послания. То тут, то там раздавались кокетливые женские возгласы.

К моему удивлению, мне тоже пришла пара записок, которые я прочла под сверлящим взглядом Евгения. Они были от мужчин, сидевших напротив. Когда я нашла глазами их столик, они немного застенчиво мне улыбнулись, вынудив улыбнуться в ответ. Моя улыбка вызвала настоящий приступ негодования у Евгения, который, проследя наши переглядки, с искаженным лицом повернулся ко мне и только что кулаком не грозил.

Но молчал бы лучше — перед ним на столе лежала такая масса посланий, что читать их ему до утра, если бы он сподобился на сей подвиг. Но он до них не дотронулся, к великому огорчению Ольги, не преминувшей спросить:

— Вы записки читать будете?

Он жестко отрезал:

— И не собираюсь.

Она возмущенно спросила:

— А зачем вы тогда на вечер пришли? За столиком посидеть?

Он посмотрел на меня и провокационно объяснил:

— А я Феоктисту Андреевну пасу. Чтоб не сбежала.

Ольга совершенно не поняла, о чем речь. Она же была уверена, что я Аня, то бишь Анна. Она тупо хлопала глазами, пока Ирина не издала какой-то странный звук, читая выданную ей ведущим записку. Посмотрела на меня вопрошающими глазами, требуя совета. Я кивнула ей, мы встали и пошли подальше от чужих ушей в фойе, посоветоваться, как быть. Краем глаза я видела, как Евгений приподнялся, собираясь идти за нами, но Ольга вцепилась ему в рукав и что-то сказала, после чего он медленно сел обратно.

Иринка заполошно сунула мне записку. Я прочла: «Милая девушка, разрешите пригласить вас после вечера в соседний ресторан. Мне очень хочется с вами познакомиться. Алексей. 5–2». Сначала до меня не дошел странный цифровой код в конце письма, потом я поняла, что это номера столика и места. Иринка была явно взволнована. Я небрежно спросила:

— Ты хоть его разглядела?

Она кивнула и неуверенно произнесла:

— Вроде ничего. Я бы сходила, но с тобой. Одна я не пойду.

Мне вовсе не хотелось шляться по ресторанам, да к тому же по ночам. Но Иринка такими молящими глазами смотрела на меня, что я была вынуждена согласиться, чтобы не губить подруге личную жизнь. Успокоившись за свою судьбу, Иринка встрепенулась и возбужденно ляпнула:

— Ну что, я была права?

Я не поняла:

— О чем ты?

Она привстала на цыпочки и торжественно провозгласила, гордясь собой:

— Евгений вовсе не просил тебя мириться с Викусей! Наоборот, он тебя убеждал, что у него с ней ничего нет и они просто старые друзья. Зачем он тебя увез в прошлый раз? Что-то предлагал?

Несколько растерявшись от внезапности вопроса, я неубедительно пробормотала:

— Да ничего он мне не предлагал, отлипни!

Но она хитренько прищурилась:

— Предлагал, предлагал! И я даже знаю что. Он так откровенно на тебя пялится, что и слова не нужны!

Я тоже считала, что ему не стоило так подчеркивать свои чувства, компрометируя меня. Стараясь ничем не показать своей досады, я потянула Иринку обратно, ничего не ответив.

Мы вернулись в зал, где уже вовсю шел обратный процесс — получившие письма строчили ответы. Я на свои отвечать не стала, к вящему удовольствию Евгения, который просто расцвел и барственно развалился в кресле, а Ирина написала ответ и бросила в коробку. Ольга, поняв наконец, что с Евгением ей ничего не светит, решила времени зря не терять и приняла приглашение одного из корреспондентов, предварительно долго его оглядывая, вытянув шею.

Вечер продолжался. Зазвучал медленный танец, и договорившиеся, вернее, списавшиеся парочки устремились навстречу друг другу. Ирина приняла приглашение Алексея. Ольга после безуспешной попытки утащить танцевать Евгения убежала по другому адресу, а мы с ним остались сидеть, молча глядя друг на друга. Собравшись с силами, я выпутала свой взгляд из плена и безразлично перевела его на прыгающую толпу. Его взор принялся мягко оглаживать мое тело, зажигая множество искорок в местах соприкосновения. Я никогда не испытывала подобных ощущений и резко встряхнулась, надеясь избавиться от наваждения. Но это не помогло — я стала чувствовать его условную ласку еще острее.

Вдруг он спохватился, вскочил с места, выдернул меня и повел танцевать, не давая вырваться. Устраивать бойцовский поединок на глазах у всех мне не хотелось, и я подчинилась. Тем более что результат у наших таких различных весовых категорий предопределен заранее, так чего зря рыпаться? Повернувшись к опустевшему столику, поняла причину его спешки — около него стоял и недовольно на нас глядел один из двух мужчин, написавших мне записку. Я хмыкнула.

— Что, испугались конкуренции?

Не собираясь скрывать неоспоримый факт, он хмуро кивнул:

— С вами всего можно ожидать.

Мне понравилось признание моей непредсказуемости, и я несколько повеселела. Он мягко, как котенка, погладил мое предплечье и спросил:

— Когда вы собираетесь домой?

Я неопределенно пожала плечами. Откуда мне знать, когда Иринка пойдет домой?

— Не знаю, я тут при Ирине. Это от нее зависит. Если бы не она, меня бы здесь не было. — И сама с изрядной долей подозрительности потребовала объяснений: — А вы как тут оказались? Случайно? Или регулярно ходите на подобные мероприятия?

Он скривился от подобного предположения и нехотя признался:

— Я тут по той же причине, что и вы. Вернее, из-за вас. Мне Виктория сказала, что вы сегодня будете здесь.

Увидя замечательную причину гордо уйти, я обрадованно заявила:

— Ага, вы ухаживаете за одной и тут же клеитесь к другой. Аморальный вы тип, однако…

Он сильно меня встряхнул. Глаза опять загорелись уже привычным мне гневом.

— Вечно вы гадости говорите! Никогда я за Викторией не ухаживал. Мы с ней старые знакомые! У нас родители с детства дружат! И мы тоже! Я вам об этом, кстати, уже говорил! Почему вы вынуждаете меня без конца оправдываться?!

Что-то я не представляла себе Викторию, бескорыстно дружащую с мужчиной.

— Ну, вы-то, может, и дружите, а вот у нее совершенно другие планы.

— Да с чего вы это взяли?

— Женская интуиция, если хотите.

Он немного помолчал, потом добавил:

— Ну, в общем, мы встретились с ней вчера, и она между делом сказала мне, что вы хотите сходить сюда на вечер…

Я представила себе, как это было преподнесено. Викуся, безусловно, видит во мне соперницу и при малейшей возможности пытается меня очернить. Наверняка выглядело это примерно так: «Она ведь такая старая, невзрачная, на нее никто внимания не обращает, вот она и решила попытать счастья. Последняя попытка выйти замуж, так сказать…»

Что ж, психологически расчет был верным — мужчины любят конкуренцию, им не нужно то, что никому не нужно. Молодец, Викуся! Хвалю. Но теперь за мной ответный ход. Я небрежно поинтересовалась:

— А кто у вас инициатор встреч?

Он чуток помялся, но сказал:

— Ну, в этот раз был я…

— Так значит, обычно свидания назначает она. Почему же на этот раз традиция была нарушена?

Евгений раздраженно сверкнул глазами. Ему не нравился этот допрос. Но долг платежом красен. Он-то постоянно пристает ко мне с неприятными вопросами. И в такой ситуации, когда меня принуждают к черт-те чему, я имею право пренебречь светскими условностями.

— Да потому, что я хотел хоть что-то о вас разузнать. Это ведь не криминал?

Он в упор глядел на меня, пытаясь разобраться, как я отнеслась к его признанию, но тут, на мое счастье, музыка смолкла, и я смогла на вполне законном основании освободиться из его хватких объятий.

Мы шли к своему столику, я замечала завистливые взгляды глядящих на него женщин и не понимала, почему бы ему не поискать другую игрушку. Или ему нравится сам процесс охоты? Наверняка все его пассии сдавались сразу и без боя, что ему безумно надоело. В этом случае самое разумное — согласиться на все его требования, и тогда он отстанет, чуток со мной поиграв. Зато потом я смогу жить так, как жила. Или не смогу? Это-то меня и тревожило. Да и в роли игрушки выступать не хотелось, если честно. Меня вполне устраивала моя несложная, но очень приятная жизнь. Если от нее не требовать многого, то она кажется очень даже ничего.

Мы еще часик потанцевали, но в пол-одиннадцатого ведущий пожелал всем исполнения желаний и закончил вечер. Народ пошел одеваться. Ольга, к счастью, быстро растворилась в ночи с каким-то гражданином южной наружности, а мы с Иринкой остановились у входа. К нам подошел Алексей, пожал мне руку и представился. Оказывается, он работал на машиностроительном заводе в одном цехе с моей мамой. Об этом я ему не сказала, смекнув, что в самом ближайшем будущем мы будем знать о нем все и даже больше. Евгений, стоявший рядом со мной, как телохранитель, чуть не подпрыгивал на месте от нетерпения, дожидаясь конца прощания. Я подозревала, что он намеревался отвезти меня к себе и заняться тем, чем ему уж очень хотелось заняться. Представляю, каким ударом для него стали слова Алексея:

— Ну что, в ресторан? Аня, вы, надеюсь, с нами?