Сердце Дамиса

Её муж снова кивнул мне и, подойдя к спортивной машине, открыл дверь, усадив туда свою жену. "Ого! Вот это машина" — с завистью подумала я, но когда Дамис подвёл меня к другой машине, я просто открыла рот, разглядывая её. Абсолютно чёрная, с низкой посадкой и обтекаемыми формами, она притягивала к себе взгляд.

— Садитесь мадам, — весело произнёс Дамис, открывая пассажирскую дверь.

— А как эта машина называется? — спросила я, когда он занял водительской место.

— Бугатти Вейрон, — ответил он и завёл двигатель. Раздался тихий рокот, и он добавил: — Пристегнись красотка, сейчас покатаемся. Только скажи, куда тебя везти.

Не успела я пристегнуться и назвать адрес, как мы сорвались с места, и меня тут же вжало в сиденье.

— Сделаем круг, чтобы не стоять в пробках, потому что на такой машине это грех делать. И минут через тридцать ты уже будешь на месте.

Я кивнула, испуганно глядя, как за окном мелькают деревья и другие машины, но уже через десять минут вошла во вкус и наслаждалась быстрой ездой. "Сказка! Лучше чем карусели в детстве!" — с улыбкой подумала.

— Нравится? — спросил Дамис.

— Очень! — воодушевлённо ответила я.

— Значит, мы оба любим быструю езду. Это уже хорошо, — загадочно посмотрев на меня, он снова сосредоточился на дороге.

Ещё через двадцать минут мы уже подъехали к моему магазину и я, повернувшись к нему тихо сказала:

— Спасибо вам, что приютили меня на ночь, и рада была познакомиться.

— И что сие означает? — он с интересом посмотрел на меня.

— Не хочу вас больше стеснять и поживу у своей подруги. Вчера не подумала о ней, а сегодня вспомнила.

— Ну что ж, и я был рад познакомиться с тобой Ванда.

Выйдя из машины, он открыл мне дверь и помог выйти, поддерживая за руку. Ощутив прохладную ладонь на локте, я удивлённо посмотрела на него. "Странно, как и у Майи. Они что все в семье мерзляки?".

Он тем временем пристально посмотрел мне в глаза, а потом развернулся и сев в машину, завёл её.

Идя в сторону магазина и слушая шум удаляющегося мотора, я опять почувствовала пустоту в душе, как и вчера ночью. "Почему такое ощущение, что я теряю что-то очень важное? Ведь мы с ним даже толком не знакомы?" — тяжело вздохнув, я вошла в магазин.

Ковылял по лестнице, я здоровалась со знакомыми сотрудниками и повторяла про себя: "Только бы Ольга Семёновна вошла в моё положение!".

Дойдя до нашей подсобки, я глубоко вдохнула воздух и вошла туда.

— Вандочка, детка, что с тобой? — она тут же подошла ко мне, и я почувствовала облегчение, что в её тоне не было осуждения.

— Под машину вчера попала. Простите, что опоздала, так вышло, и больше такого не повториться, — сказала я. — На работе травма никак не отразиться, обещаю.

Она с минуту смотрела на меня, а потом, вздохнув, сказала:

— Девочка моя, я не могу позволить тебе работать в таком состоянии. Езжай домой.

— Ольга Семёновна, мне никак нельзя домой, — я умоляюще посмотрела на неё. — И мне очень нужны деньги. Если я сейчас не буду работать, то мне не на что будет жить, а потом и билет купить до Питера. Пожалуйста, не отправляйте меня домой!

— Солнышко, я не могу, — произнесла она с сожалением. — И ты меня пойми. Ты у нас не оформлена, а если нагрянет какая-то проверяющая служба, ты ведь даже быстро убежать не сможешь, и если нам выпишут штраф, то и меня потом уволят. Тебе никак нельзя сейчас здесь работать пока нога не заживёт.

— Я убегу, вот увидите! Позвольте мне остаться! — на глаза начали наворачиваться слёзы. — У меня там просто трещина, и я могу быстро передвигаться.

— Не могу, — она виновато покачала головой. — Ты же знаешь, как сейчас лютуют все проверяющие. Иди домой, отдохни, а как только всё заживёт, я с радостью приму тебя назад.

Я поняла, что уговаривать её бесполезно, и на сердце опустился камень. "Ну за что мне всё это? Я устала бороться! Чем дальше, тем хуже и никакого просвета!" — ковыляя назад, я чувствовала себя загнанной в тупик.

Выйдя из магазина, я остановилась возле входа, не зная, что теперь делать и, глядя на прохожих, внезапно ощутила себя одинокой и никому не нужной.

Неожиданно в коробку стоящую рядом со мной кто-то бросил купюру, и я посмотрела в спину женщины, сделавшей это. "Я настолько жалко выгляжу, что мне уже и деньги подают! Это ужасно!".

Я никогда не побиралась, потому что гордость не позволяла мне это сделать, а сейчас это было вдвойне унизительно, и я расплакалась. Я не плакала уже много лет, но сейчас меня прорвало, и слезы текли по лицу никак не желая останавливаться. Развернувшись, я опустила голову, и пошла, не разбирая дороги, спрашивая себя: "Для чего я старалась так в школе и поступала в университет, если сейчас не могу туда даже доехать! И почему именно на мою голову сваливаются все неприятности? Или я недостойна быть нормальным человеком и должна спиться, как моя мать, или попасть в психушку, как папа?". Мне вдруг захотелось напиться, чтобы хоть на секунду забыть обо всех своих неприятностях, и я остановилась. "Вернуться в магазин за бутылкой или нет?".

— И чего мы тут слёзы льём посреди улицы? — раздался весёлый мужской голос. — Уже так соскучилась по мне, что плачешь?

— Дамис? — я подняла голову и, увидев его, испытала облегчение. — Ты вернулся?!

— Естественно! Поехали домой, но сразу предупреждаю — слёзы лить там нельзя!

— Хорошо, — шмыгнув носом, я улыбнулась, и, подняв руку начала вытирать слёзы.

Неожиданно в один костыль врезалась игрушечная машинка какого-то карапуза, и я, уронив костыль, снова чуть не упала.

— Какая же ты неуклюжая, — ласково сказал Дамис, подхватив меня в очередной раз, и прижав к себе. — Буду носить тебя на руках, пока не заживёт нога, а то ты себе или лоб расшибёшь, или руки поломаешь.

Подобрав костыли, он вручил их мне, а потом поднял на руки и понёс к машине. Уткнувшись ему в плечо, я испытала радость. "Хм, а всего минуту назад слёзы лила, потому что жизнь казалась пустой и беспросветной. Ведь ничего не изменилось — работы по-прежнему нет, и непонятно как жить, а Дамис рядом и почему на сердце спокойствие".

Глава 5

Дамис.

Следя за дорогой, я бросал на Ванду взгляды и до сих пор не знал, как к ней относиться. "Ну, Майя, спасибо тебе большое за сегодняшний утренний разговор! Только хуже стало".

Оставив девушку вчера в квартире, и выйдя на улицу, я первым делом набрал номер Майи, а потом Геры, но оба телефона были отключены. В какую из своих квартир они поехали, я не знал, и чтобы как-то убить время до утра всё же поехал к Павлу, надеясь, что там смогу быстро выкинуть все неприятные мысли с головы. Но ничего не вышло. Несмотря на то, что вокруг было много красивых девушек, которые были не прочь скрасить мой досуг, я не мог выбросить из головы Ванду. Вернее то, зачем мы встретились.

Майя вряд ли бы так вела себя, если бы у меня намечалась простая интрижка с этой девушкой, а значит — с Вандой у меня должно было быть что-то серьёзное. И в принципе, я уже был не против этого серьёзного, после дня проведённого у деда, но ведь не с человеком. Представив на секунду реакцию деда и родителей, я внутренне сжался, но это было полбеды. Меня волновала реакция остальных Лордов, и я уже представлял, как на Совете они кричат, что наши кланы позорят весь наш вампирский мир и что это уже слишком, что два потомка Аскольда связали свою жизнь с людьми. Может если бы я или Гера не были будущими Лордами, все отнеслись к этому более спокойно, но…

В пять утра на телефон пришли сообщения, что вызываемые мной абоненты появились в сети, и я сразу набрал Геру, чтобы узнать, где они сейчас. Судя по голосу, и тону он уже всё знал и радости от этого не испытывал. Сказав, что они приедут в квартиру, чтобы поговорить, он отключился.

Направляясь в бывшую берлогу Геры, я размышлял над сложившейся ситуацией, и меня стал волновать другой вопрос. "А не поведи себя Майя странно, чтобы бы было, и как бы я себя повёл? До момента, когда я предложил Ванде пожить в квартире — всё понятно, а вот когда я всё понял, и отвёз её на вокзал, всё ведь могло пойти не так. Я в любом случаи повёз бы её к себе в квартиру и попытался выяснить, почему она так странно себя ведёт. А дальше?". Ответов на эти вопросы не было, и очень надеялся, что получу их у Майи.

В квартиру я приехал первый и почему-то сразу пошёл в спальню. Присев на корточки перед кроватью я начал разглядывать спящую девушку. "И что мне теперь с тобой делать, крошка? Просто выкинуть из квартиры и забыть, или посмотреть, что же из всего этого выйдет?".

Но глядя на то, как она спала, лёжа на боку и сложив ладошки под голову, я понял, что просто выкинуть её из квартиры не смогу. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что мне стало её жаль.

Лежащий на подушке телефон зазвонил и я, взяв его, тут же вышел из спальни, чтобы не разбудить девушку, а спустя пять минут на площадке остановился лифт и я открыл дверь, чтобы Майя с Герой не звонили.

Гера кивнул мне и, принюхавшись, бросил на Майю недовольный взгляд, а она вместо того, чтобы хотя бы сделать вид, что раскаивается в своём поступке или ей жаль, что так вышло, радостно улыбнулась, понимая, что девушка здесь.

Пройдя в зал, она села на диван и хитро посмотрела на меня, а я сразу ринулся в бой:

— Ты с ума сошла, такое мне устраивать!

— Я устраивала? — она тут же ощетинилась. — Надо на дорогу смотреть, а не за телефоны хвататься во время езды!

Возразить на это было нечего, и я недовольно посмотрел на неё, а потом на Геру. Он развёл руками и бросил на меня взгляд, как бы говоря, что ничем помочь не может.

Поняв, что нападать на неё нет смысла я сел рядом и спросил:

— И что дальше? Что мне с ней делать?

— Любить, — весело ответила она. — Поверь, она именно та единственная, кто сможет дать тебе счастье.

— Она человек!

— Какой кошмар! Она — человек! Значит, любить её нельзя! У неё ведь две головы, восемь рук, семь ног, а вместо мозга водичка плещется! Я тоже когда-то была человеком, и знаешь, Гера как-то смирился с этим, — с иронией ответила она. — Никогда бы не подумала, что ты такой ханжа!

— Я не ханжа, а будущий Лорд и должен просчитывать всё наперёд. А здесь и просчитывать нечего. И в том числе, потому что ты тоже бывший человек, — стараясь говорить спокойно, ответил я. — Не мне тебе рассказывать, как все относятся к тому, что ты бывший человек, а теперь представь, что будет, если и я решу связать свою жизнь тоже с человеком! Как к этому отнесутся родители не совсем понятно, но Аскольд точно будет рвать и метать. А уж про остальных Лордов я вообще молчу!

— Да, Аскольд будет рвать и метать, и что? Ты живёшь за тысячи километров от него и тебя это не особо должно волновать. И потом, ну побушует он лет сорок — пятьдесят, а потом смириться. Ведь главное, что ты будешь счастлив не сорок или пятьдесят лет, и не тысячу, а всю жизнь. А это намного дольше. Ну а Лордам можно всегда заткнуть рот. Геру они же не смеют осуждать и тебя не будут. Аскольд просто не позволит этого делать. Ты же знаешь — дома он может сколько угодно проявлять недовольство, но если кто-то посторонний начинает ему высказывать претензии, то он в выражениях не стесняется. Он в любом случаи будет защищать свою семью. Со стороны Алариха и Гликерии думаю, сопротивление будет минимальным, если ты найдёшь правильные слова, чтобы объяснить им, что для тебя значит эта девушка. Они сами немало пострадали из-за осуждения их отношений и, желая тебе счастья, встанут на твою сторону. Плюс мы с Герой. Знаешь, у тебя группа поддержки будет огромная и поверь, всё будет не так страшно, как ты себе представляешь.

Я задумался над её словами, и понял что кое в чём она права. Мать с отцом вряд ли будут сильно сопротивляться, потому что оба любят меня и попытаются в первую очередь понять. Аскольд действительно кого угодно сотрёт в порошок, если ему начнут что-то говорить, а я буду слишком далеко, чтобы он высказывал мне свои претензии. А Лорды? Вот это как раз и самая большая проблема, а Майя, похоже, этого не понимает.

— Майя, а ты хоть понимаешь, что в будущем мы можем столкнуться с другой проблемой. Если в нашей семье у двух Лордов жёны будут бывшие люди, за наших детей никто не согласится выдавать замуж своих детей! Подумай о Рее и Лари, а моя ещё не рождённая сестрёнка, а дети, которые ещё родятся и у вас, и у меня? — спросил я, и тут мне в голову пришла неприятная мысль. — Или они тоже потом… с людьми?

— Рей и Лари точно найдут своё счастье среди вампиров, и проблем не возникнет, а вот про остальное я пока не знаю, — спокойно ответила она. — Ты же знаешь, что я не вижу всего, а только избранные моменты, и уж тем более не могу знать будущее тех, кто ещё не родился на свет, — в голосе сквозило сожаление, и она виновато посмотрела на меня и на Геру. — Дамис, как бы всё не сложилось, я точно знаю одно — без этой девушки ты никогда не будешь счастлив, и даже спустя тысячу лет будешь её вспоминать. Однажды ты пожалеешь, что испугался осуждения, но будет поздно.

— Подожди, я что-то не понимаю. Ты не видишь её рядом со мной? — спросил я, не совсем понимая, что Майя имеет в виду.

Она замялась и, посмотрев в окно сказала:

— Я видела, как ты сбил её, а потом отвёз сюда, а когда у неё зажила нога, ты дал ей денег и вы навсегда расстались. А затем видела тебя уже в возрасте, разглядывающим с тоской её снимок. Ты жалел о том, что когда-то расстался с ней… Это трудно объяснить, но я почувствовала твою боль и сожаление, и не хочу, чтобы ты переживал это потом.

Мы ещё долго разговаривали на эту тему, но именно эти слова Майи посеяли во мне зерно сомнения. С одной стороны я понимал, что мои отношения с этой девушкой вызовут всеобщее осуждение, но с другой стороны — представив себя пожилым и несчастным, мне стало не по себе. Но больше всего меня волновало то, что Майя не видела то, как я свяжу себя с этой девушкой. Она видела последствия её отъезда, но не видела меня рядом с ней, и получалось, что у нас впереди неизвестность, если я не отпущу Ванду.

Споры ни к чему не привели, и Майя вообще сказала, что больше ничего говорить мне не будет и что я сам должен сделать свой выбор. Гера же вообще не вмешивался в эту ситуацию, высказавшись всего пару раз о том, что он уже говорил всё это Майе, и о том, что мне самому решать, как жить дальше и как поступить.

Отвозя Ванду на работу, я так не мог решить, как же мне поступить, а когда она попрощалась, говоря, что будет жить у подруги, я испытал облегчение. Она сама сделала выбор, и я подумал, что может это и к лучшему. Майя ведь видела, что Ванда жила у меня и именно тогда я влюбился, а я пока не испытывал сильной тяги к девушке и если мы сейчас расстанемся, то и сожалеть мне будет не о чем в дальнейшем.

Но чем дальше я отъезжал, тем меньше радости испытывал. "А вдруг я всё равно потом буду испытывать сожаление? Как ни крути, а я уже знаю, что пожалею о расставании с Вандой. Не вмешайся Майя, я бы прожил с этой девушкой пять-шесть недель и, отпустив её, потом жалел об этом. Сейчас я знаю, что будет, и всё равно отпускаю её, а вдруг от этого станет только хуже, и я всю жизнь буду мучиться вопросом: "А чтобы бы было, если бы я не отпустил её сейчас?" Одно дело знать, о чём сожалеешь и другое дело сожалеть о том, что даже так и не узнал".

Получалось, отпусти я её сейчас или потом, всё равно я всю жизнь буду жалеть об этом, и даже Майя здесь ни при чём, потому что она всего лишь рассказала, что будет если я оставлю девушку. Остановившись, я задумался: "Вернуться или нет? Рискнуть или всё оставить, так как есть?".

Представив, что лет через пятьсот-шестьсот я буду мучиться из-за того, что когда упустил шанс повстречать свою любовь, я понял, что хочу вернуться. "Эх, точно любопытство мой самый большой недостаток" — разворачиваясь, подумал я. "Будь что будет! В конце концов, если я и расстанусь с Вандой потом я, по крайней мере, буду делать это осознанно, зная все последствия, а может, и вообще не захочу расставаться!".

Подъехав к магазину, я вышел из машины, и сразу увидел Ванду. Она шла, опираясь на костыли и опустив голову, плакала, и в этот момент сердце дрогнуло в очередной раз. Она, как и ночью казалась такой беззащитной, что я подумал: "Кто о ней позаботится, как не я?".

И вот сейчас я до сих пор не мог решить — идти мне дальше с ней в отношениях, форсировать их или пустить всё на самотёк, и посмотреть на то, как они будут разворачиваться? По идее я должен её полюбить, но пока ничего такого к ней не испытывал. Да, она вызывала у меня желание заботиться о ней и защищать её, но не больше. "И потом, я должен её хотеть, раз полюблю, но как-то пока никого желания обладать ею и тащить её в свою кровать, нет. А это самое странное". Обычно именно это и было для меня основным критерием при знакомстве с девушкой — хочу я её или нет, а здесь я даже не мог сказать, что хочу Ванду. "Или всё дело в том, что она человек и именно это меня останавливает? Нам с самого детства говорили, что человеческие женщины не должны нас интересовать и что это отвратительно и может, поэтому сейчас я даже не могу представить Ванду и себя в кровати?" — я задумался, прислушиваясь к своим ощущениям. "Интересно, а как было у Геры и Майей? Надо всё же с ним поговорить на эту тему".

Подъехав к дому и увидев, что Майя с Герой уже на месте, я с облегчением вздохнул, потому что прежде чем что-то окончательно решать и предпринимать, мне хотелось поговорить со своим дядей.

— Ну, красавица, слёзы высохли, и ты больше не собираешься их лить? — я улыбкой посмотрел на Ванду. — Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос — почему плакала?

— Меня временно уволили из-за травмы, — тяжело вздохнув, ответила она. — И сказали, что пока нога не заживёт, мне никто не даст работать.

— И только-то? — я широко улыбнулся. "Значит, она будет всё время со мной, пока нога не заживёт". — Нашла из-за чего расстраиваться, глупенькая, — и, не задумываясь о том, что делаю, положил руку на щёку и поцеловал её в носик.

Она удивлённо посмотрела на меня, а я не менее удивлённо на неё. "И нафига я это сделал? И почему? Странно всё это, раньше женские слёзы вызывали во мне раздражение, а Ванда вызывает жалость". А уж жалеть женщин в таких ситуация я был не склонен, потому что причины, по которым они начинали плакать всегда казались мне пустяковыми. "Да ещё и полез целоваться!".

— Ладно, пошли, а то Майя и Гера нас, наверное, уже заждались, — продолжил я, как ни в чём не бывало, чтобы сгладить возникшую неловкость.

Выйдя из машины, я помог Ванде и, идя рядом с ней, каждую секунду был наготове, чтобы поддержать её.

Когда двери лифта открылись, тут же открылись и двери квартиры, и сияющая Майя произнесла:

— Наконец-то! Еда остывает ведь!

Взяв Ванду под локоть, она проводила её в гостиную и, усадив на диван, начала доставать из пакетов человеческую еду. Я от запахов тут же поморщился, но увидев, какими голодными глазами Ванда смотрит на стол, почувствовал угрызения совести. "Они ведь едят чаще нас, а я совсем выпустил это из виду. Надо и с Майей будет поговорить о человеческих пристрастиях и привычках".

Ванда громко сглотнула слюну, и я улыбнулся, наблюдая за ней.

— А вы разве не будите? — увидев только одну вилку, она посмотрела на Майю, а потом на меня.

— Мы с Герой уже поели, а Дамис у нас не любить русской кухни, — ответила Майя и подмигнула мне. — Кстати, Гера в кабинете и хочет с тобой поговорить о делах. Ты иди, а мы тут пока поболтаем о своём, о женском, да и потом у нас ещё масса дел.

— Ну, тогда приятного аппетита, — сказал я, выходя в прихожую и вдыхая воздух полной грудью. "Какая же всё-таки гадость — эта человеческая еда. От одного запаха воротит".

Гера стоял в кабинете возле окна и когда я вошёл, обернулся.

— Майя там уже развила бурную деятельность? — с улыбкой спросил он.

— Да, сейчас кормит Ванду.

— Мы пока довезли еду, я чуть в машине не задохнулся. Запах отвратительный, — он поморщился.

— Я уже успел почувствовать, — ответил я, садясь в кресло. — И как ты его переносил, когда Майя была человеком?

— С трудом, но ведь и Майя мирилась с моим способом питания.

— Ясно… Гера, а можно у тебя кое-что личное спросить?

— Что именно?

— Ты ведь спал с Майей, когда она была человеком?

Он отошёл от окна и сев в кресло напротив, внимательно посмотрел на меня.

— Да, спал.