Помоги проекту - поделись книгой:
Владимир Фомичёв -- Герои гвардейской земли
Эти стихи принадлежат Анатолию Панасечкину — известному поэту-лирику из "Города воинской славы" Ельни, который первым освободила Красная Армия в 1941 г., где тогда же родилась Советская гвардия. Гостю со Смоленщины, представившему в авторском исполнении многие свои произведения, дружно аплодировали москвичи на встрече "Вам посвящаю" в Центральном доме литераторов. Особенно по душе пришлись жителям столицы стихотворения соловья гвардейского края "Не говорите плохо о России", "Мы рождены на ельнинской земле", "И Русь ушла в небытие", "Глаза любви", "Прожитых дней полотно", "Вам посвящаю", "Лишь бы твое светило окошко", "Вздохнули старые деревья". Маститые московские поэты Валентин Сорокин и Владимир Степанов сердечно поблагодарили Анатолия Панасечкина за радость встречи.
Панасечкин музыкант, великолепный рассказчик, художник, исполнитель песен в фольклорном ельнинском ансамабле "Реченька", горячо любимом в своей и сопредельных областях. Не случайно же этот народный коллектив (худ. руководитель В. Арлащенков) прибыл вместе с поэтом в столицу. Выступление ансамбля было принято в ЦДЛ с не меньшим энтузиазмом. В исполнении артистов, среди которых находилась жена лирика Мария Николаевна, прозвучали песни, созданные на стихи Анатолия Ивановича.
Не удивительно, что, узнав о выступлении в Москве Анатолия Панасечкина и фольклорного ансамбля "Реченька", на встречу с ними приехали со Смоленщины майор запаса Г.А.Осипов (г. Вязьма) и П.А.Бычков (д. Фоминское, Угранского района), живой свидетель массового сожжения 13 марта 1943 г. 287 мирных жителей в д. Новое-Борьба.
В минувшем году вышла вторым изданием моя книга "Поле заживо сожжённых", удостоенная Всероссийской литературной премии "Прохоровское поле". Учебный центр №1489, что на северо-западе Москвы, в связи с ней возродил одну прекрасную советскую традицию — начал распространять издание с автографом автора. Инициативу проявила заместитель директора по воспитательной работе Наталья Семикопная, ее горячо поддержали старшеклассники. Школьники проявили искренний интерес к Петру Афанасьевичу Бычкову, которому посвящена книга, — "бывшему смертнику при массовом сожжении немецкими фашистами в деревне Борьба 287 мирных жителей 13 марта 1943 года", как они читали на первой странице. Да и содержание "Поля заживо сожженных" во многом — поэтический, документально-публицистический рассказ о судьбе этой легендарной личности, его семьи и односельчан. Сейчас Петр Афанасьевич живет более чем за триста километров от Белокаменной, в глухой смоленской деревушке Фоминское. Трудно было представить, что московские школьники увидят его, побеседуют с ним. Но вот произошло невероятное. Петр Бычков встречается с 9 "А", гимназическим, классом столичной школы на "Уроке мужества".
Вместе с Петром Афанасьевичем к ребятам пришли и приняли активное участие в беседе тоже дети войны, его земляки Е.Иванов, А.Васин, аз грешный, а также уроженец исторического села Спас А. Матвеев. Девятиклассники Центра образования № 1489 общались в тот день с живым свидетелем Русской, более лютой, более массовой, Хатыни. Встреча проходила очень тепло, доверительно, гости получили от молодой поросли множество вопросов и весьма конструктивно ответили на них. Петр Бычков расчувствовался и со слезами на глазах расцеловал ученика, который задал ему вопросов больше других. Для школьного музея сделали фотографии на память, сняли видеофильм. Такое, уверен, никто из присутствовавших никогда не забудет!
Владимир Бушин -- Хотел как лучше...
В одной из недавних моих статей я неласково упомянул поэта Иосифа Бродского, вернее, его стихотворение "Смерть Жукова". Разумеется, моя неласковость кое-кому не понравилась. Видимо, требуется объяснение.
Стихотворение, бесспорно, написано с самым благородным намерением почтить память усопшего, воздать ему должное. Он назван спасителем родины, к нему приложен эпитет "пламенный" и т.д. Прекрасно! Однако в стихотворении немало странного.
Автор смотрит по телевидению процессию похорон маршала на Красной площади, и вот -
Нобелевский лауреат должен бы чувствовать и понимать, как неудачно сказано "в регалии убранный", а уж "труп" здесь просто вопиет!
Известное стихотворение Пушкина, посвященное памяти М.И.Кутузова, гробница которого в Казанском соборе, начинается так:
Можно ли вообразить, чтобы это выглядело, допустим, в таком роде:
Да, Бродский не всегда был чуток к слову. Однажды в Дании, беседуя с журналистом В.Пимановым, он сказал: "Я хотел бы посетить свою бывшую родину". Родина может быть покинутой, проклятой, преданной, но бывшей — никогда.
Странно и то, что, желая возвеличить образ маршала, автор поставил его в ряд не с русскими полководцами, например, с Суворовым и тем же Кутузовым, которого Пушкин тоже — назвал спасителем родины, не с Рокоссовским и Черняховским, а с извлечёнными из глубочайшей древности чужеземцами — с Ганнибалом, Помпеем и Велизарием, о коих большинство современных читателей и не слышали. Да мне и самому, работая над статьёй, пришлось раскрыть запылившегося Плутарха, залезть в Брокгауза, навести справки. Первый из названных — это Карфаген, второй из Рима, третий из Византии. Бродский был сильно привержен древности, античности, мифологии, и можно было бы пройти мимо такого сравнения молча и с пониманием. Но...
Во-первых, войны, которые вели эти три полководца, в том числе Вторая Пуническая между Римом и Карфагеном, по сравнению с Великой Отечественной — войны мышей и лягушек. Так, в знаменитой битве на Ферсальской долине Цезарь, у которого было 22 тысячи воинов, разбил Помпея, имевшего около 40 тысяч. Да по меркам 1941-1945 годов это нельзя назвать даже армейской операцией. 22 тысячи — тут нет даже трех советских дивизий.
Во-вторых, в глазах автора Жуков — полководец,
Велизарий действительно в конце жизни подвергся опале: его отстранили от армии, конфисковали огромные имения и даже, по некоторым сведениям, ослепили. Конец Помпея ещё печальней. После поражения в войне против Цезаря он бежал в Египет и там был коварно убит, а труп его (тут это слово уместно) был обезображен. Плутарх пишет: "Цезарь, прибыв в Египет, отвернулся от того, кто принёс ему голову Помпея, и заплакал. А Плотина и Ахилла, виновных в убийстве, приказал казнить" (Сравнительные жизнеописания. М.,1963.Т.2, с.390).
А Жуков? Он дважды "был в опале". Но что такое опала? Меншиков в Березове, Суворов в Кончанском, Сахаров в Горьком — вот опала. А Жуков всё это время, шесть лет, оставался на высоких должностях командующего сперва Одесским, потом Уральским военными округами. И не лишали его ни самых высоких званий, ни больших наград, ни тем более — "имений". А по прошествии этого срока на ХIХ съезде партии в октябре 1952 года по предложению Сталина он снова был избран кандидатом в члены ЦК.
Второй раз уже из членов Президиума ЦК и с должности министра обороны Жукова выпер Хрущёв. Это произошло в октябре 1957 года. Маршалу было 60 лет, всего на год старше Помпея, но это далеко не конечные его дни. Он скончался 18 июня 1974 года. Отпущенные ему годы маршал прожил вовсе не "глухо". Встречался с боевыми друзьями, с писателями, журналистами (Симонов, Долматовский, Ржевская...), участвовал в создании фильмов о войне, работал над книгой "Воспоминания и размышления", которая вышла в 1969 году тиражом в 600 тысяч экземпляров и вскоре была многократно переиздана ещё большими тиражами. А вспомним его хотя бы в президиуме торжественного заседания, посвященного 25-летию Победы, что проходило во Дворце съездов...
Наконец, ведь Ганнибал не заставил Рим подписать безоговорочную капитуляцию. Дело вышло совсем наоборот: после ряда блестящих побед он в конце концов был жестоко разбит при Заме, бежал аж в Армению, потом в Вифинию, и там, опасаясь выдачи, отравился. И Помпею не довелось сурово повелеть Цезарю, как Жуков — Кейтелю: "Прошу подойти к столу и подписать акт о безоговорочной капитуляции". О, нет! После некоторого успеха Помпей был разбит и тоже бежал и, как уже сказано, бежал навстречу смерти. Ну, в самом деле, как можно полководца-победителя венчать недолгими лаврами разбитых и даже убитых или покончивший с собой полководцев!
Словом, на сей раз увлечение поэта древностью приходится признать неуместным, никак не соответствующим теме, но дело не только в этом. Читаем его псалом дальше:
Откуда взял, что тупей? Какие данные? Кто сказал? Что, наша "катюша" была "тупее", чем немецкий шестиствольный миномёт? То-то они всю войну пытались её перенять. Или наш танк Т-34, который тоже безуспешно пытались перенять, "тупее" их Т-IV? А что "острее" могли немцы противопоставить 36 тысячам наших штурмовиков Ил-2? Словом, перед нами всего лишь стихотворный вариант известного иерихонского вопля: "Мы немцев трупами забросали!"
И если бы этим дело и ограничилось. Так нет же, ещё и такое донеслось из Америки о маршале Жукове:
Он! Не враг проливал кровь наших солдат, а наш собственный полководец, ну, конечно, заодно с Рокоссовским и другими. Да, одна эта мысль в Стокгольме стоит Нобелевской.
Поэту ясно, что не горевал. Он уверен, что, конечно, не вспомнил. Ведь вот же сподобился преставиться на белой кроватке, а они как... Тут никакого провала в стихотворении нет.
Вот как: поэт отправил их в "адскую область" — и полководца, и всех, чью кровь, по его разумению, тот пролил в Великой Отечественной войне. Ничего другого они в глазах возвышенного нобелиата не заслужили. И этим убитым им и встреченным в аду:
Поделиться книгой: