Пейзаж с ивами

— Нет, спасибо, — ответила она. И, обратившись к горбуну, сказала: — Запишешь на мой счет, хорошо?

Она поплотнее запахнула куртку, небрежно кивнула им и стремительно направилась к двери.

— Где ты ее встретил? — вмешался кукольник.

Он подошел к ним, встревоженно глядя на Цзяо Тая. Когда тот недоумевающе уставился на него, Юань быстро спросил:

— И что это за история с доктором Лю?

— Это Юань, мы с ним уже познакомились, — поспешил пояснить другу Ма Жун. — Бродячий артист.

— Я встретил ее на улице возле губернаторского дворца, — сказал Цзяо Тай кукольнику. — Она пела под аккомпанемент лютни. Доктор Лю приставал к ней, но она скрылась сразу, как только я там появился.

Кукольник что-то пробормотал себе под нос. Он слегка поклонился и поспешно направился в свой угол. Водрузил свой «чудесный ящик» на плечо, а обезьянка тотчас же уселась сверху. Затем подхватил свою бамбуковую корзину и поспешно вышел на улицу.

— Раз все уладилось, — сказал Цзяо Тай, — нам следовало бы ограничиться еще одной чаркой хорошего вина и откланяться. У нас еще немало дел в Старом городе, братец. Предстоит осмотреть эти проклятые сточные отверстия.

Ма Жун рассеянно кивнул в ответ. Он наблюдал, как горбун наливает ему вино, а потом небрежно спросил:

— Кто она такая?

— Разве вы не знаете? Это же Синица, дочь Юаня.

— Будь я проклят! Если она дочь старика, почему она не обращала на него ни малейшего внимания?

Горбун развел руками.

— Вероятно, поссорились. Она, знаете ли, девушка с характером. Когда рассердится — настоящая мегера. Хотя прекрасная акробатка. Выступает на уличных перекрестках вместе с отцом. У нее есть сестра-двойняшка по имени Коралл. Более кроткого существа и найти невозможно! Коралл поет и танцует, а еще умеет играть на лютне.

— Значит, братец, тебе тогда попалась Коралл, — сказал Ма Жун Цзяо Таю.

— Ну и что из этого? Я заплачу за выпивку. Сколько с меня приходится, хозяин?

— А ты знаешь, где они живут? — спросил Ма Жун, пока его приятель рассчитывался.

Горбун метнул на него подозрительный взгляд.

— То здесь, то там. Куда их занесет.

— Пошли же! — нетерпеливо позвал Цзяо Тай.

Когда они оказались на улице, Цзяо Тай посмотрел на темное небо.

— Ни намека на ветер! — недовольно отметил он.

— А в Старом городе будет еще жарче, — сказал Ма Жун. — Что нового в управе?

— Ничего, кроме дурных вестей. Число умерших продолжает расти. Я привел этого подонка Лю, и он поведал историю о несчастном случае с Мэем. Это был замечательный старик. А Лю — мерзкий сукин сын.

Из-за угла показалась телега, которую тащили шестеро человек в черных балдахинах и капюшонах, полностью закрывающих лицо. В них имелось только две прорези для глаз. На телегу были навалены бесформенные тюки, завернутые в холстину. Ма Жун и Цзяо Тай поспешно натянули шейные платки, чтобы закрыть рот и нос. Когда страшная повозка проехала мимо, Цзяо Тай встревоженно сказал:

— Нашему судье следовало бы покинуть город вместе с государственным советом. Для такого замечательного человека, как он, здесь дьявольски нездоровый климат!

— Пойди и скажи ему об этом! — сухо отреагировал Ма Жун.

Они молча двинулись по пустынной улице и, вскоре выйдя на главную дорогу, идущую вдоль широкого канала, который пересекал город с запада на восток, оказались у моста Полумесяца. Его три арки изящными сводами нависали над каналом, из-за чего мост и получил свое название. Обветренные кирпичи уже более трех веков противостояли натиску времени и войн. Обычно на мосту Полумесяца и днем и ночью царило оживление, но сейчас там было совершенно пустынно.

Ма Жун уже собирался вступить на мост, но вдруг остановился. Взяв своего друга за руку, он торжественно объявил:

— Братец Цзяо, я собираюсь жениться на этой девушке!

— Ты бы хоть раз придумал что-то поновее, — устало усмехнулся Цзяо Тай.

— На этот раз все обстоит совершенно иначе, — заверил Ма Жун своего друга.

— Это я тоже слышал не раз. Ты имеешь в виду эту юбку из таверны? Она еще слишком молода, братец! Лет шестнадцати или семнадцати, не более. Тебе придется всему ее учить, с самых азов. Но из тебя, я уверен, не получится учителя. Лучше найди себе зрелую женщину, дружище, которая знает, что и как! Это избавит тебя от траты времени и решения излишних проблем… Эй, ты куда мчишься?

Цзяо Тай сделал быстрое движение рукой и ухватил за шиворот какого-то паренька, который бежал им навстречу по изогнутому мосту. На том были синие куртка и штаны, коротко стриженная голова была непокрытой.

— Хозяин умер! Его убили! — запыхавшись, выговорил юнец. — Отпустите меня. Мне нужно в судебную управу…

— Кто твой хозяин? — спросил Ма Жун.— И скажи на милость, сам ты кто такой?

— Я привратник. В особняке у господина И. Моя мать обнаружила его в галерее мертвым. Она служанка госпожи И, и сейчас они остались там совсем одни.

— Ты имеешь в виду похожий на крепость особняк вон там, на другой стороне канала? — спросил Цзяо Тай. А когда юноша кивнул, то снова спросил: — А тебе известно, кто это сделал?

— Нет, господин. Я не могу понять, как это случилось, потому что хозяин сегодня вечером был совсем один. Мне нужно в судебную управу, чтобы…

— В судебной управе тебе делать нечего, — оборвал его Цзяо Тай. — В настоящее время убийствами и прочими делами занимается верховный судья. — Обернувшись к Ма Жуну, он сказал: — Ступай и сообщи обо всем хозяину, братец. Я только что оттуда. Он должен быть наверху, на террасе, с Дао Ганем. А я пойду с этим мальцом в дом И, осмотрю место происшествия.

Окинув безрадостным взглядом темный силуэт особняка по другую сторону канала, он добавил:

— О Небеса, значит, И тоже мертв!

— А тебя-то что так взволновало? — не понял Ма Жун. — Ты ведь, кажется, его не знал?

— Нет. Но ты же слышал песенку? «Раз, два, три, Мэй, Ху, И, один потерял постель…» и так далее. Теперь остался только Ху. Представители «старого мира» исчезают. И при этом весьма быстро!

Глава 7

Откинувшись на спинку кресла, судья Ди внимательно рассматривал стоящую перед ним высокую, стройную женщину. Она не шевелилась, руки в широких рукавах были почтительно приподняты, а взгляд скромно потуплен. На ней было длинное траурное платье из простого белого шелка, стянутое в талии поясом, концы которого свешивались до пола. Волосы были убраны в высокий шиньон, а бледное миловидное лицо обрамляли золотые удлиненные серьги с голубыми камнями. Судья прикинул, что ей должно быть около тридцати. Он подал Дао Ганю знак налить гостье чашку чая, потом сказал:

— Вам не следовало утруждаться и приходить сюда, госпожа. Достаточно было послать записку. Мне крайне неловко, что вам пришлось подниматься по всем этим лестницам.

— Я считала своим долгом, — произнесла она мягким, мелодичным голосом, — лично поблагодарить вашу честь за столь великодушное предложение. Предстоит так много сделать… Благородный И непременно прислал бы нескольких слуг мне на помощь, так же, разумеется, поступил бы и господин Ху. Они были добрыми друзьями моего покойного супруга. Но из-за чрезвычайного положения у них никого в городе не осталось… — Голос ее задрожал.

— Разумеется, госпожа. Я все понимаю. Дао Гань, позови старшего писца и поручи ему взять четырех помощников и отправиться с госпожой Мэй. — Обернувшись к ней, он продолжал: — Мои люди подготовят все необходимые бумаги, связанные с кончиной вашего мужа. Были ли у покойного особые пожелания относительно похоронного обряда?

— Мой муж хотел быть погребенным по буддийскому обряду, ваша честь. Доктор Лю любезно побывал в буддийском храме и обо всем договорился. Настоятель заглянул в свой календарь и сказал, что завтра в семь часов вечера будет благоприятное время для заупокойной службы.

— Я постараюсь присутствовать при этом, госпожа. Я всегда восхищался вашим мужем. Он был единственным из представителей так называемых старых семей, кто постоянно принимал самое активное участие в жизни города, был основателем большинства благотворительных организаций и щедро их поддерживал. Разумеется, его кончина сильнее всего потрясла именно вас, госпожа. Но я надеюсь, мысль о том, что весь город разделяет вашу скорбь, может несколько смягчить ваше глубокое горе. Позвольте предложить вам чашку чая.

Она отвесила поклон и двумя руками взяла чашку. На ее указательном пальце судья заметил золотое кольцо с большим красивым голубым камнем, который хорошо гармонировал с камнями серег. Он испытывал чувство необычайного сострадания к этой спокойной, величественной даме.

— Вам следовало бы уехать из города, госпожа. Так поступило большинство благородных дам, когда эта ужасная болезнь свалилась на нас, и я считаю, что они поступили вполне благоразумно. — С этими словами он пододвинул ей белое фарфоровое блюдо с пирожками.

Она уже собиралась взять пирожок, но вдруг замерла. Долю секунды госпожа Мэй широко раскрытыми глазами смотрела на блюдо, но быстро взяла себя в руки, потрясла головой и мягко ответила:

— Я не могла оставить мужа одного, ваша честь. Я знала, как близко к сердцу принимает он страдания народа, и опасалась, что, когда меня не будет рядом, он перенапряжется и заболеет. Но он меня не слушался, и вот…

Она закрыла лицо рукавом. Судья выждал некоторое время, пока она справится с волнением, потом спросил:

— Следует ли мне направить посыльных, чтобы оповестить членов вашей семьи, пребывающих в загородном особняке, госпожа?

— Вы необычайно добры, ваша честь. Там находится двоюродный брат моего мужа, и его нужно как можно скорее поставить в известность о случившемся. К сожалению, оба сына моего мужа от первой жены умерли молодыми, поэтому прямого наследника не осталось…

Вернулся Дао Гань с пожилым человеком, скромно одетым в черное.

— Четыре чиновника отправились к главным воротам, ваша честь, — оповестил Дао Гань. — Они приготовят для госпожи Мэй паланкин.

Судья поднялся.

— Приношу свои извинения за то, что не удалось достать для вас крытый паланкин, госпожа. Но, как вам известно, все гражданские носильщики направлены на работу по сожжению трупов.

Она низко поклонилась и направилась к лестнице; писец последовал за ней.

— Какая красивая дама, — восхитился Дао Гань.

Судья Ди не слышал его слов. Он взял блюдо с пирожками и внимательно их осмотрел.

— Чем вам не нравятся эти пирожки, ваша честь? — удивленно спросил Дао Гань.

— Именно это меня и интересует, — с раздраженной гримасой ответил судья. — Я только что предложил их госпоже Мэй, и при виде этих пирожков она страшно испугалась. Но это же обычные рисовые пирожки, которые всегда подают к чаю.

Дао Гань тоже осмотрел блюдо. Потом указал на украшающий его центр голубой пейзаж.

— А может быть, это узор на тарелке, господин? Впрочем, это довольно обычный мотив, популярный у гончаров по всей стране. Так называемый «Пейзаж с ивами».

Судья наклонил фарфоровое блюдо, и маленькие круглые пирожки покатились на стол. Он взглянул на рисунок. На нем был изображен очаровательный загородный домик с множеством остроконечных крыш и пристроек на речном берегу. Вдоль реки росли ивовые деревья. Три крошечные фигуры шли по мосту: две совсем рядом, а третья несколько позади, размахивая посохом. По небу летели две птицы с пышным оперением.

— А откуда возник этот мотив? — спросил он.

— Существует не менее дюжины версий, ваша честь. Наиболее популярная, которую излагают рыночные рассказчики, гласит, что много веков назад дом, окруженный ивами, принадлежал богатому чиновнику. У него была единственная дочь, которую он обещал отдать в жены своему пожилому приятелю, тоже очень состоятельному человеку. Однако дочь влюбилась в секретаря отца, бедного молодого студента. Отец проведал об их тайной любовной связи. Они решили бежать, но он нагнал их на мосту. Согласно некоторым версиям, юные влюбленные в отчаянии утопились, а их души превратились в пару ласточек или уток-мандаринок. Другие же утверждают, что возле павильона у них была спрятана лодка и что им удалось спастись. Они поселились в другой провинции и жили долго и счастливо.

Судья Ди пожал плечами.

— Красивая романтическая история. Не вижу в ней ничего такого, что могло бы напугать благородную даму. Впрочем, вполне естественно, что она сама не своя после несчастного случая с ее мужем… Что случилось, Ма Жун?

Ма Жун, который поднимался по лестнице, перескакивая через три ступени, быстро выскочил на террасу.

— Господин И убит! — объявил он. — В своем собственном доме. Цзяо Тай сейчас там.

— И? Ты имеешь в виду так называемого Благородного И ?

— Так точно, ваша честь. Мы с братцем Цзяо повстречали по дороге в Старый город его привратника.

— Я переоденусь, и мы с Дао Ганем сразу же туда отправимся. А ты, Ма Жун, дожидайся здесь Цзяо Тая. Займитесь сточными отверстиями, это тоже весьма срочное дело. Принеси мне тонкое хлопчатобумажное платье, Дао Гань.

Глава 8

Четыре солдата опустили паланкин судьи Ди возле дома с башенкой. На улице царила мертвая тишина. По широкой каменной лестнице судья и Дао Гань прошли через обитые железом двойные ворота. Направо вела узкая дверь, в которую едва мог бы протиснуться один человек.

— Каждый раз, когда я бывал в этой округе, — сказал судья Дао Ганю, — я не уставал удивляться, почему этот особняк, расположенный в самом центре города, так напоминает крепость.

— В былые дни, ваша честь, лет сто назад, этот особняк находился у самого входа в город. А Благородный И, самозваный правитель этой части страны, взимал налоги с каждого судна, проплывавшего под мостом Полумесяца.

В то время канал был внешним рвом, окружающим город.

Маленькая дверца в железных воротах отворилась, и появился Цзяо Тай, а следом за ним юный привратник.

— Несомненно, было совершено убийство, ваша честь, — сообщил Цзяо Тай. — И удар был нанесен в галерее, которая идет вдоль задней стороны дома, выходящей на канал. Обнаружила труп мать этого мальчика — прислуга пожилой госпожи. Я все осмотрел, но следов убийцы нигде не обнаружил. Он, должно быть, вошел и выскользнул через ту же самую дверь. Другого выхода нет.

Указав на высокую, прорезанную бойницами стену, которая вздымалась над ними, помощник судьи пояснил:

— Эта стена окружает территорию с трех сторон. С четвертой стороны находится канал.

Цзяо Тай провел их на просторный мощеный двор, который был освещен единственным фонарем, подвешенным справа от будки привратника.

— Эта маленькая дверь в стене, — продолжал Цзяо Тай, — закрывается на замок. Снаружи его можно открыть только специальным ключом, но изнутри задвижку можно поднять без всяких усилий. А если вы захлопываете дверь за собой, задвижка опускается на прежнее место и ворота закрыты.

— А это означает, что убийце помогал кто-то изнутри, — подумал вслух судья Ди, — но выйти он мог самостоятельно.

— Кто приходил сюда сегодня вечером? — обратился он к привратнику.