Войны Сорока Островов

– Чье?

– Неважно, Влад. В серых одеждах этого задания не выполнить. Оно под силу лишь менестрелю, но вы все наперечет. Отсюда вывод – нужен знакомый менестрель. И тут, такая удача, я вижу тебя.

Мне вдруг стало тоскливо.

– Не издевайся, Аскин. Догадываюсь, что наша встреча не случайна. Что тебе нужно?

– Ты веришь во Врага, менестрель?

Я заколебался. Когда-то, в детстве – да. А сейчас?

– Не знаю. Давно не задумывался над этим образом…

– Это не образ. Вполне реальные существа из мяса и крови.

– И перьев? – попытался я пошутить.

– Да, снаружи – перья. Не шути над этим, менестрель. Мы знаем, что до сих пор живы трое врагов, плененных Бессмертными Гайдами при разрушении Купола.

Я лишь пожал плечами. Можно верить в кошмарный Купол, куда попадешь после смерти, если жизнь твоя будет неправедна. Можно верить в ласковую, чудесную Землю, где окажутся достойные. Я, например, в это верю. Понимая, конечно, что образы Купола и Земли – лишь грубые, примитивные отображения чего-то высшего, недоступного пониманию. Но верить во Врага во плоти и крови? Нет уж, оставим это Говорящим с Богами.

Словно не замечая моего недоверия, Аскин продолжал:

– Один Враг содержится в подземельях гайда Вэйна. Еще месяц назад он был жив, это известно точно. Еще один живет среди Диких Островов. Попытки отбить его, в глубокой тайне, предпринимают гайды Кор и Солентайн. Третий до недавних пор жил в храме Говорящих с Богами.

Забавно – Аскин говорил о своих собратьях в третьем лице… И тут до меня дошел смысл его слов.

– Аскин, ты хочешь сказать, что это не слухи? Ты сам видел Врага?

– Видел, говорил. Много раз.

Глаза его были вполне серьезны. Немногие умеют врать с такими честными глазами. Но я, например, умею. Почему бы Аскину не владеть тем же искусством?

– И где он теперь? Я могу посмотреть на него?

– Уже нет. Месяц назад Враг бежал из Храма.

Ну, как всегда. Стоит прийти в деревню, где объявились Ушедшие Гайды, как выясняется, что они “только вчера” вернулись обратно на звезды. Чудеса такие недолговечные…

– При побеге Враг убил моего отца, – продолжил Аскин.

Я взглянул на него – и отвел глаза. Такими словами не шутят.

– Прими мою печаль, Говорящий, – пробормотал я.

– Пусть тебе не дано будет принять мою, – ответил Аскин. Помолчал, и неожиданно мягко сказал:

– Менестрель, я не лгу. Враг действительно существует. И бегство одного из них предвещает тяжелые времена.

– Для кого?

– Для нас и для Земли. Земля – это не рай, куда мы попадаем после смерти. Это просто мир, где живут люди, откуда пришли Бессмертные Гайды и наши предки. Целью Врага было порабощение Земли…

– Да, я помню историю…

– Ты ее не знаешь! Ты привык видеть в ней сказку, поэзию, мелодию, поучительный рифмованный сюжет. Для тебя нереальны слова древних песен, и я знаю, почему. Ты сам слишком многое придумывал в песнях, чтобы поверить в то, что сложили до тебя!

Пораженный вспышкой Аскина я молчал.

– Враг пришел из своего мира. Не Земли, и не нашего Алора. Он хотел захватить мир людей, но ему не хватало сил. Тогда Враг создал на Алоре купол, где поселил похищенных с Земли людей, и стал изучать их поведение, ожидая прибытия помощи.

– Это говорится и в песнях, – попытался защитить я свою профессию.

– Красивые слова лгут, – обрезал Аскин. – Мы храним истину.

– Кто “мы”?

– Говорящие с Богами. Не те несчастные, что бродят по дорогам, разговаривая с несуществующими. Те, кто создают правду из лжи, ищут зерна истины в песке домыслов. Те, кто стоит над гайдами и мечниками.

– Вы против гайдов? – тихо спросил я.

– Мы не против кого-либо. Мы за людей. За всех, даже тех, кто остался в мире Земли.

Я посмотрел на окно, где мутный камень светился в рассветных лучах. Так и не отдохнул… Сейчас возбуждение прогнало усталость, но днем мне будет тяжело. А к вечеру надо уходить из замка – кончаются три дня, дарованные законом.

– Аскин, я не скажу, что поверил в твои слова. Но и отрицать их не буду. Чего ты хочешь от меня?

– Я дам тебе карту, менестрель. На ней указан Купол.

Позволив себе улыбнуться, я ждал продолжения.

– Это недалеко отсюда, менестрель. Пять дней пути по горным тропам. Дорога опасна, но с картой ты сможешь ее пройти. Ты увидишь Купол и поверишь в мои слова. Ты найдешь в куполе следы Врага… а может быть – и его самого. Тот ц-трэс, что бежал из нашего Храма…

– Кто?

– Они называют себя ц-трэсами, а свой мир – Лотаном. Этот враг мог пойти к куполу, в надежде найти там оружие или других Врагов. Мы послали за ним три группы, две – замаскированные под мечников, и одну в наших одеждах. Вернулся лишь один Говорящий из третьей группы. Он рассказал, что их окружили мечники, окружили и уничтожили.

– Чьи мечники?

Я уже не удивлялся. Мной овладел самый настоящий ужас. Постыдный ужас человека, давно уверовавшего в собственную безопасность. Никто не убивает Говорящих с Богами и менестрелей! Но если сделали одно исключение, то…

– Мечники не носили гербов. И еще. Наш человек сказал, что они были погружены в беспамятство.

– Беспамятные не способны убивать!

– Но они убивали. Кто-то смог преступить законы.

Мир, бывший прежде таким ясным и знакомым, рушился на глазах. Проще всего было не поверить Аскину. Но он сказал слишком много странных вещей, чтобы они оказались ложью. Слишком много.

– Чего ты ждешь от меня? Я не воин, и даже не могу взять в руки меч.

– Меч здесь не поможет. Ты менестрель. Ты привык ходить в одиночку и быть незамеченным. Возможно, ты пройдешь. Возможно, тебя просто не станут убивать, даже если и заметят.

– Ты посылаешь меня на верную смерть!

– Однажды я дал тебе жизнь. И, в конце концов, разве ты не менестрель? Ты можешь отказаться от такого дара? Увидеть Купол и Врага?

– Что я должен делать в Куполе? – уже понимая, что сдаюсь, спросил я. – И что смогу предпринять, если Враг – там?

– У тебя есть Айлок. Это сильнее меча. А запрет убивать распространяется лишь на людей. Врага вправе убить даже менестрель.

– А если его там нет?

– Купол – лишь первая часть твоего пути, Влад. Ты должен пройти по землям диких Островов и найти второго Врага. Вот этого не сможет больше никто.

– Найти и убить?

– Да.

Я смотрел на Говорящего с Богами, чувствуя, как мои пальцы сами собой сжимаются на прикрытом чехлом грифе гитары. Вот оно – мое оружие. Единственное, доступное менестрелю. Я не мечник, я не гайд. Я не могу убивать.

Но если надо убить Врага?

– Потом я должен идти к гайду Вэйну. И убить Врага, который живет в его замке. Так? – я не спрашивал, я утверждал.

– Да, менестрель.

– Это смерть.

– Твоя жизнь – моя, – просто сказал Аскин.

Да, это так. И не важно, что лишь мы с Аскином знаем это. Я привык платить долги, а долг жизни – главный из них. Я заучил это еще в детстве, вместе с молитвой Ушедшим Гайдам и именами гайдов Бессмертных.

Я должен платить долги.

– Аскин, но ведь прошло двести лет с тех пор, как Бессмертные Гайды сокрушили Врага. Как смогли выжить пленные, если… – я запнулся. А как прожили этот срок сами Бессмертные Гайды?

Видимо, Аскин понял мою мысль. Он не стал отвечать, лишь достал из кармана и положил мне на колени сложенный вчетверо лист бумаги. Большой лист, если это карта, то очень подробная.

– Ты берешь карту?

– Я еще не решил, Говорящий с Богами.

Аскин пожал плечами.

– Решай до обеда, менестрель. Если ты не захочешь пойти, то сожги карту. А тело твое пусть будет у подножия сторожевой башни.

Я кивнул. Долги платят. Долг жизни – или послушанием, или жизнью. Иного не дано.

– Аскин, ты рассказал мне не все.

Он молча кивнул.

– Почему бежал плененный Враг? Почему вы так испугались его бегства?

Мгновение поколебавшись, Аскин сказал:

– Я отвечу на первый вопрос. Второй ясен и так – мы испугались, потому что Враг захотел убежать. Он не пытался, никогда. Он знал, что это ничего не изменит. А если Враг бежал – значит увидел надежду уничтожить нас.

Я кивнул, принимая ответ. Аскин встал и шагнул к двери.

Интересно, а действительно ли я люблю жизнь? Свою и чужую? И погибнут ли другие, если мое тело ляжет у подножия сторожевой башни гайда Ириана?

– Оставь тот порошок, что ты предлагал мне, – остановил я Аскина, уже стоящего на пороге. – Мне нужно петь перед уходом, а я лишился сна по твоей милости.

Аскин снизошел до быстрой улыбки.

– Я не сомневался в тебе, менестрель.

Кожаный мешочек с порошком лег на стол. А дверь за Аскином закрылась. Смогу ли я узнать его среди других Говорящих?

Вряд ли.

Высыпав порошок – черный и влажный, больше всего напоминавший пахотную землю, на ладонь, я проглотил его. Ни вкуса, ни запаха. Запил вином. Камни тепла тусклыми угольками легли на на стеклянное дно.

Глава вторая.

Купол

После вчерашнего празднества зал успели убрать. Ни гайда, ни его мечников еще не было. Только беспамятные суетились между столами, вытирая последние жирные пятна и выметая из щелей в полу огрызки. Усевшись в уголке я следил за их возней, невольно вспоминая слова Аскина. Что же, по меркам предков все они – дети?

Беспамятным было двадцати до сорока, не больше. Старые рабы редко прислуживают в замке, для них есть поля и мастерские. В замок берут молодых, ловких и красивых. На первый взгляд рабы мало чем отличались от тех же мечников. Одежда их была простой, но добротной и чистой. На поясах у некоторых имелись ножи – чтобы выполнять мелкие работы, резать живность. Движения быстрые, уверенные. Но вот если посмотреть в лицо – сомнений не будет.

– Добрый менестрель, не принести ли вам вина?

Я обернулся на подошедшего раба. Лет тридцать пять… или семнадцать, по меркам Аскина. Враг меня возьми, с чего лезут в голову эти глупости? Лучше думать о походе к Куполу…

– Добрый менестрель…

– Я слышу.

Раб замер, ожидая приказаний. Какой же он ребенок? Немногим меня ниже, руки сильные, мускулистые. Я победил Тива и стал менестрелем будучи куда моложе…

А этот – уже никем не станет. Глаза на красивом, тонком лице – пустые, выцветшие. Губы сложены в вежливой улыбке. На лбу, под аккуратно зачесанными волосами, едва заметное клеймо Острова Ириана. Он не стал глупее после того, как сделался беспамятным. И если начать его расспрашивать – поведает свое прошлое с точностью, доступной немногим свободным.

Он лишь не умеет пользоваться своей памятью без приказа. Скажи ему что делать – и он начнет работать, мгновенно обретая прошлые навыки и способности. Но вот вспомнить что либо для себя – не в состоянии. Лишь те обязанности, которые твердили ему при лишении памяти, накрепко засели в мозгу. Повиноваться гайду Ириану и его людям, не уходить за пределы Острова, а если уведут силой – не работать, не есть и не пить. Защищаться от зверей, сообщить мечникам, если вдруг заболеет. И никогда, никогда не поднимать руки на человека.

Вот пожалуй и все. Да и что еще нужно беспамятному – рабу своего Острова?

– Как тебя зовут? – упуская слово “раб”, спросил я.