ВОЛШЕБНИК ЗЕМНОМОРЬЯ

— Могу.

Он знал, что в скалах над лугом есть гнездо сокола. Он кликнул его, назвав имя. Сокол прилетел, но не сел ему на руку — ему явно мешало присутствие девочки. Он кричал и бил воздух широкими крыльями, а затем взмыл навстречу ветру.

— Как называется колдовство, которое заставляет соколов прилетать?

— Приворотный клич.

— А ты можешь вызвать дух мертвеца?

Услышав вопрос, Гед решил, что девочка смеется над ним из-за того, что сокол не сразу прилетел на его зов. Вот уж этого он допустить не мог…

— Могу, если захочу, — ответил он сухо.

— Наверное, вызвать дух не столько трудно, сколько опасно?

— Трудно? Пожалуй, что да. Но при чем тут опасность? — Он с недоумением пожал плечами.

На этот раз у него не было сомнений — девочка посмотрела на него с явным восхищением.

— А ты можешь приворожить любовь?

— Это не искусство.

— Да, я знаю. Это умеет любая деревенская колдунья. А можешь кем-нибудь оборотиться? Изменить свой облик, как, говорят, делают волшебники?

И снова у него закралось подозрение — не смеется ли она над ним. На всякий случай он сказал:

— Мог бы, если б захотел.

Она тут же стала уговаривать Геда показать ей фокус и превратиться в быка или ястреба, или хотя бы в огонь, или дерево, словом, сделать так, как ему проще.

Чтобы избавиться от ее приставаний, он тихонько произнес короткое заклинание, как это делал учитель.

Гед не знал, что сказать ей, если она будет очень донимать его, тем более что он не до конца понимал, верит ли он в собственные силы или только хвастается.

Пробормотав что-то невнятное насчет того, что дома его ждет маг, он ушел, а на следующий день не явился вовсе.

Еще через день он отправился на поляну, убеждая себя, что должен собрать побольше цветов, пока не кончилось их цветение. Девочка была там, и они вместе бродили босиком по топкому лугу и рвали крепкие белые головки цветов. Она опять завела разговор о колдовстве и слушала его с широко раскрытыми глазами. Он не утерпел и снова расхвастался. Потом она, как и в прошлый раз, стала его упрашивать показать фокус с перевоплощением. И когда он, проговорив заклинание, не поддался ее уговорам, она пристально поглядела на него и, откинув с лица волосы, спросила:

— Ты что, боишься?

— Нет, не боюсь.

Она улыбнулась чуть презрительно.

— А может, ты еще не дорос?

Это было слишком! Он ничего не ответил, но про себя решил, что докажет ей, на что способен. Он предложил ей, если она захочет, прийти на поляну на следующий день, затем попрощался и ушел. Он направился домой и, воспользовавшись тем, что учителя нет, подошел к полке и снял с нее два тома Книги Познаний, которые в его присутствии Огион ни разу не раскрывал.

Ему хотелось найти что-нибудь о Магии Самотранс-формации, но он еще не умел бегло читать руны и поэтому мало что понимал из написанного. Книги были очень древние. Огион получил их от своего учителя Гелета Прозорливого, а тот — от своего, мага Перрега-ля, и так далее, до самой глубокой мифической древности. Руны были непривычно мелкие. Бесконечные исправления, вписанные в середину значков, — все это явно было сделано не одной рукой. Люди, которые вложили в этот труд так много страданий, давно уже превратились в прах. Но кое-что Геду все же удалось разобрать. В ушах его звучал насмешливый голос девочки и ее вопросы, и поэтому он остановился на странице, где речь шла, насколько он мог понять, о заклинании духа мертвых.

Он пытался разгадать смысл рун и символов, а в душе рос страх. Глаза его были как бы прикованы к тексту, и пока он не прочел заклинание до конца, он не мог оторвать их от страницы.

Когда он наконец поднял голову, то увидел, что в комнате темно и что он читал вообще без света. Теперь, когда он снова взглянул на страницу, он уже не мог ничего на ней разглядеть. Страх, однако, продолжал расти, внутри все заледенело от ужаса. Бросив взгляд через плечо, он заметил, как возле закрытой двери крадется что-то темное — бесформенный сгусток тени, чернее самой черноты. Ему показалось, что она тянется к нему и что-то шепчет, но слов он разобрать не мог.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий человек, окруженный ярким сиянием. Он что-то громко и резко сказал — тьма неожиданно рассеялась и шепот прекратился.

Ужас тоже ушел, но Гед все равно был полон страха, так как в дверях, с дубовым посохом в руке, стоял маг Огион.

Ни слова не сказав, он прошел мимо Геда, зажег лампу и поставил на место книги. Затем он повернулся к мальчику со словами:

— Всякий раз, произнося это заклинание, ты рискуешь жизнью и дарованными тебе способностями. Скажи, ты рылся в книгах для того, чтобы найти его?

— Нет, Учитель, — тихо ответил Гед, покраснев от стыда.

Он рассказал Огиону, что он искал в книгах и для чего.

— Ты, наверное, забыл, я говорил тебе, что мать этой девочки, жена Властелина нашего острова, колдунья.

Огион и вправду как-то раз вскользь об этом упомянул, но тогда Гед не обратил внимания на его слова, хотя хорошо знал, что Огион никогда не бросает слов на ветер.

— Сама девочка тоже наполовину ведьма. Вполне возможно, что мать послала ее вести с тобой эти разговоры. И не исключено, что именно она открыла книгу на странице, которую Ты прочел. Мы с ней служим разным силам. Я не знаю, каковы ее помыслы, но уверен, что она желает мне только зла. Послушай, Гед, тебе никогда не приходило в голову, какая опасность может угрожать твоему дару? Это подобно тому, как Тень подстерегает свет. Волшебство — это не игры, в которые играют удовольствия или награды ради. Поразмысли об этом. Любое слово, любой поступок в нашем ремесле говорится и делается либо с добрыми, либо с дурными намерениями. И прежде чем что-то сказать или совершить, ты должен знать цену, которую тебе придется заплатить.

Движимый раскаянием, Гед воскликнул:

— Но откуда я мог об этом знать, если ты ничему меня не учишь? С тех пор как я живу тут у тебя, я еще ничего не сделал, ничего не видел…

— Нет, кое-что ты уже видел, — сказал маг. — У двери в темноте, когда я вошел…

Гед молчал.

Огион встал на колени и разжег очаг, так как в доме было холодно. Не поднимаясь с колен, он тихо сказал:

— Гед, мой юный сокол, ты ничем не связан, тебя никто не принуждает служить мне. Не ты ведь пришел ко мне, а я к тебе. Ты еще слишком молод, и тебе трудно сделать выбор, но я не могу сделать его за тебя. Если хочешь, я пошлю тебя на Остров Рок, где учат всем высоким наукам, а способности твои велики. Надеюсь, их у тебя больше, чем тщеславия. Я бы с радостью оставил тебя здесь, ибо у меня есть то, чего тебе не хватает. Но я не собираюсь удерживать тебя против твоей воли. Ты сам должен выбрать между Ре-Альби и Роком.

Гед онемел от неожиданности, и сердце его пришло в смятение. Он полюбил этого человека, который исцелил его одним прикосновением руки и который не носил в душе зла. Но о своей любви к нему Гед сам до этой минуты не знал. Он поглядел на стоящий в углу возле очага дубовый посох, который испепелил зло, пришедшее из тьмы, и ему захотелось остаться здесь с Огионом, бродить с ним по лесам и учиться быть молчаливым. Но в нем бушевали и другие желания, которые не так-то легко было смирить, — мечты о славе, жажда активных действий.

Путь к мастерству, который предлагал Огион, медленный путь в обход, казался слишком долгим, когда можно было сесть на корабль и с попутным морским ветром отправиться через Внутреннее Море прямо к Острову Мудрых, где сам воздух пронизан волшебством и где живет сам Верховный Маг, а вокруг одни чудеса.

— Учитель, я поеду на Рок, — сказал Гед.

Через несколько дней, ранним весенним утром, они с Огионом уже спускались по крутой дороге от Оверфеля, лежащего в пятнадцати милях от Большого Гонтского Порта. При виде мага стражники города Гонта, стоящие у главных ворот, между двумя резными фигурами драконов, опустились на колени и обнажили мечи в знак приветствия. Они знали его в лицо и всегда воздавали ему почести не только по приказу Правителя, но по собственному почину, так как десять лет назад Огион спас Гонт от землетрясения, которое разрушило бы до основания все дома-башни этого богатого города, а лавина камней с гор завалила бы пролив между Грозными Утесами. Он заговорил и утихомирил горы, а потом успокоил содрогающиеся пропасти Оверфеля, как усмиряют растревоженного зверя. Гед не раз слыхал рассказы об этом событии. С каким-то суеверным страхом он смотрел на человека, который остановил землетрясение, но лицо Огиона, как всегда, было безмятежно спокойным.

Они спустились к причалам, куда сразу же поспешил прийти начальник порта, чтобы поздороваться с Огионом и спросить, не может ли он чем-нибудь помочь ему. Узнав, что Огион ждет корабль, начальник порта назвал ему судно, которое направлялось во Внутреннее Море. Он добавил, что капитан охотно возьмет на борт пассажира, если тот еще умеет управлять ветрами, так как своего волшебника у него нет.

— С туманом он, возможно, и справится, но вот с ветром — не уверен, — ответил Огион. И затем, обратившись к Геду, сказал: — Не вздумай проделывать свои трюки с морем и морскими ветрами, Ястреб. Ты ведь сухопутный житель. А как называется корабль? — спросил он у начальника порта.

— «Тень». Идет с Андрад в Хорт-Таун с мехами и слоновой костью. Прекрасный корабль, Мастер Огион.

Услышав название судна, маг помрачнел и сказал:

Ну что ж, «Тень» так «Тень». Отдай это письмо Ректору Школы на Роке, Ястреб. Попутного тебе ветра. Прощай.

И, ничего не добавив, он повернулся и зашагал по улице, идущей вверх от набережной.

Гед стоял и смотрел, как удаляется его учитель.

Пошли, паренек, — сказал начальник порта. Он привел его на берег к пирсу, где «Тень» готовилась к отплытию.

Может показаться странным, что на острове в пятьдесят миль шириной, в деревушке под утесами, навек обреченными смотреть на море, мальчик мог дорасти до зрелости, так и не побывав на корабле и не обмакнув пальцы в соленую воду. Но все именно так и было.

Для сухопутного лейте ля, землепашца, козопаса, пастуха, охотника или ремесленника, океан — это соленая беспокойная стихия, с которой он никогда не соприкасается. Для него деревня на расстоянии двух дней пути от его родного дома — незнакомая, чужая земля, остров, до которого плыть сутки, — просто миф, а туманные холмы, маячившие далеко в море, кажутся ему зыбкими и ненадежными по сравнению с твердой землей, по которой он привык ступать.

Поэтому неудивительно, что у Геда, который ни разу не покидал гор, Гонтский Порт вызывал чувство благоговейного изумления — большие дома, башни, сложенные из каменных блоков, на берегу пирсы, доки, бассейны, швартовые бочки, а главное, сама гавань, где суда и галеры качаются у причалов или же лежат перевернутые вверх килем и ждут ремонта, а на рейде стоят на якоре корабли со спущенными парусами и без весел; повсюду на каких-то незнакомых наречиях громко перекликаются матросы: среди бочек, ящиков, мотков каната и сложенных штабелем весел бегают с тяжелой поклажей грузчики, бородатые купцы в подбитых мехом плащах степенно беседуют, осторожно перебираясь по скользким камням над водой, рыбаки выбирают из сетей свой улов, стучат бондари, колотят молотками корабельных дел мастера, поют продавцы моллюсков, орут капитаны — и все это на фоне безмолвного сверкающего залива. От всего увиденного голова Геда шла кругом. Вслед за начальником порта он отправился к большому доку, где была пришвартована «Тень». Начальник порта подвел его к капитану судна.

Разговор с капитаном был недолгим. Узнав, что это просьба мага, тот сразу же согласился взять Геда пассажиром на судно и довезти его до Рока. Оставив мальчика на попечение капитана, начальник порта ушел.

Хозяин «Тени» оказался большим и толстым. На нем был красный отороченный мехом плащ, какие носят купцы на Андрадах. Ни разу не взглянув на Геда, он спросил его громовым голосом:

— Парень, можешь управлять погодой?

— Могу.

— А вызвать ветер?

Гед вынужден был признаться, что пока еще не умеет. Тогда капитан велел ему отойти в сторону и не путаться под ногами.

На судно поднимались гребцы, оно должно было уйти на рейд до наступления ночи и отплыть с приливом перед рассветом. Геду деваться было некуда, и он не без труда взобрался на перевязанные и покрытые шкурами тюки с грузами, лежащие на корме, и оттуда сверху наблюдал за всем, что происходит. Гребцы, здоровые парни с мощными ручищами, один за другим перепрыгивали на борт, пока грузчики с грохотом вкатывали из доков бочки с водой и ставили их под скамьи гребцов. Крепко слаженное судно слегка осело под тяжестью грузов, но продолжало плясать на волнах, готовое тронуться в путь. Справа от ахтерштевня[2] занял свой пост рулевой. Он ждал команды от капитана, стоявшего на палубном настиле у форштевня[3]. Нос корабля венчало резное изображение Древнего Змия Андрад. Капитан зычным голосом отдал команду. «Тень» отвязали от швартовной бочки, и две шлюпки вывели ее на буксире из дока.

— Весла на воду! — проревел капитан.

Дружно ударили весла, по пятнадцати с каждой стороны. Гребцы склонили могучие спины, а мальчик, стоявший возле капитана, отбивал дробь на барабане. Судно, легкое, как чайка, теперь уверенно двигалось вперед на своих весельных крыльях. Неожиданно городские шум и суматоха остались позади. В полной тишине они вышли из вод залива, и над ними встал белый пик Горы, который как бы повис над морем. В небольшой мелкой бухте Южного Грозного Утеса они бросили якорь и там заночевали.

Среди семидесяти членов команды были парни почти такого же возраста, как Гед. Они пригласили его разделить с ними трапезу и вели себя вполне дружелюбно, хотя и подшучивали и посмеивались над ним на свой грубоватый манер. Они звали его Козопас, что было понятно, так как он был гонтич, но дальше этого в своих насмешках они не шли. Гед был рослый, почти такой же, как пятнадцатилетние парни, и, кроме того, он умел ловко ответить как на доброе слово, так и на обидное. Словом, он пришелся по нраву гребцам и уже с самого первого вечера стал жить одной с ними жизнью и осваивать их ремесло. Это устраивало старших членов команды, поскольку для праздных пассажиров места на судне не было.

Места едва хватало для команды, и нелегко было отыскать тихий уголок на этой беспокойной галере, набитой людьми, снастями и грузом.

Но нужен ли был Геду покой? В первую свою ночь на корабле он лежал среди перетянутых веревками тюков со шкурами и смотрел на звезды в весеннем небе над водами гавани и на далекие желтые огни города за кормой. Он крепко заснул и проснулся утром, полный радостного ожидания. Перед рассветом начался прилив. Подняли якорь, и судно медленно двинулось на веслах, обходя Грозные Утесы. С восходом солнца, когда за ними зарумянилась Гора Гонт, они подняли паруса и направились на юго-восток через Гонтийское Море.

Между Барниском и Торзавеном они прошли под легким ветром и на второй день увидели Хавнор, великий остров, сердце Архипелага. Три дня они глядели на его зеленые холмы, пока плыли вдоль восточного побережья, но к острову так и не подошли. Прошло много лет, прежде чем Гед ступил на эту землю и впервые увидел белые башни Большого Хавнорского Порта в самом центре Вселенной.

В одну из ночей они легли в дрейф у Кембермута, северного порта острова Уэй, а в следующую — у маленького городка при выходе из залива Фелкуэй. День спустя они миновали северный мыс Оу и вошли в проливы Эбавнора. Здесь они спустили паруса и перешли на весла. Теперь с обеих сторон была земля, а мимо, совсем близко от них, проплывали торговые и грузовые суда, большие и малые, — одни, набив трюмы каким-то подозрительным товаром, возвращались домой после многолетних странствий за пределами Архипелага, тогда как другие корабли, напротив, никогда не ходили дальше Внутреннего Моря и только перепархивали, как воробьи, с одного острова на другой.

Выйдя из перенаселенных проливов, они повернули на юг, оставив за кормой Хавнор, и поплыли между двумя живописными островами — Арк и Илиен, где террасами спускаются к морю города с укрепленными башнями, а затем сквозь дождь и поднимающийся ветер стали пробиваться к острову Рок по Внутреннему Морю.

Ночью, когда ветер перешел в штормовой, они спустили паруса, убрали мачту и весь следующий день шли на веслах. Длинная изящная галера спокойно и уверенно резала волны, хотя рулевой на корме не видел впереди ничего, кроме завесы сплошного дождя, что есть силы хлещущего море. По компасу корабль продвигался на юго-запад — они понимали, в каком направлении движутся, но плохо представляли, через какие воды. Гед слышал, как моряки говорили о каких-то отмелях к северу от Рока и о Борильских Скалах на востоке. Некоторые с пеной у рта доказывали, что судно сбилось с курса и сейчас они находятся южнее Камери в пустых водах, где нет островов. Ветер между тем крепчал, взбивая пену на гребнях больших волн.

Но, несмотря на разбушевавшуюся стихию, они продолжали грести в юго-западном направлении, и ветер теперь подгонял их сзади. Интервал между гребками стал короче, весла шли все тяжелее.

Как повелось с начала путешествия из Гонта, Гед, когда наступал черед, наравне с другими занимал свое место на веслах. В свободные часы гребцы вычерпывали воду, так как море захлестывало судно. Ветер гнал на них горы волн, а холодный дождь колотил их по спинам, и ритмичный стук барабана, прорывающийся сквозь грохот бури, казался стуком их сердец.

К Геду подошел один из гребцов, чтобы сменить его на веслах, — он сказал, что Геда зовет капитан.

Хозяин был на своем обычном месте на носу галеры. Вода стекала с его плаща, но он крепко, словно бочка с вином, стоял на крошечной палубе. Поглядев сверху вниз на Геда, он спросил:

— Парень, можешь ослабить ветер?

— Нет.

— Ас железом имел дело?

Гед понял, что речь идет о стрелке компаса. Капитан хотел, чтобы Гед заставил магнит отклониться от севера и указать им путь на Рок. Это умели делать только морские маги, и Гед снова вынужден был отказаться.

В Хорт-Тауне пойдешь искать другое судно! —

Капитан пытался перекричать шум дождя и ветра._

Рок, скорее всего, к западу от нас. Без волшебника нам не пройти. Будем держать курс на юг!

Господи, капитан, на западе свет! Это остров Рок!

Не вижу никакого света! — проорал в ответ капитан.

Гед пальцем указал на запад, и в ту же минуту над бурным пенистым морем вспыхнул ясный ровный свет, на этот раз его увидели все. Для того чтобы уберечь судно, а вовсе не ради пассажиров, капитан, перекрикивая ветер, приказал повернуть на запад. Ге-ду он сказал:

— Малый, рассуждаешь ты как морской магистр, но, поверь мне, заведешь судно не туда, тут же выброшу за борт и тогда плыви на Рок как знаешь.

Теперь, когда их не подгонял шторм, им пришлось выгребать против ветра. Это была тяжелая работа: волны били судно с траверза, отклоняя его к югу, бросали из стороны в сторону, заливали водой так, что вычерпывать ее стало бесполезно.

Тьма почти совсем сгустилась под штормовыми облаками, но теперь впереди то и дело вспыхивал свет, достаточно ясный, чтобы на него держать курс. Наконец ветер стих, а свет засиял еще ярче. Они налегли на весла и вдруг в промежутке между двумя взмахами проскочили сквозь завесу дождя и оказались в спокойной воде, отражавшей закатное солнце. Прямо перед собой они увидели высокий зеленый холм, а под ним город на берегу маленького залива, где мирно покачивались на якоре суда.

Рулевой, который стоял опершись на длинное весло, повернул голову и крикнул капитану:

— Господин капитан! Что это — земля или колдовское наваждение?

— Правь по курсу, безмозглый болван! А вы гребите, ничтожества, рабье отродье! Где ваши глаза? Это залив Твил и Рокский Холм. Дураку ясно! Гребите.

Продолжая устало грести под барабанную дробь, они вошли в залив. Там было тихо, и они слышали, как в городе переговариваются люди и звонит колокол. Трудно было поверить, что за их спиной беснуется и свистит буря. В какой-то миле от них, на севере, востоке и западе, все небо заволокло тучами, а над Роком в чистой и ясной вышине одна за другой зажигались звезды.

3. Школа волшебников

Ночь Гед проспал на борту «Тени», а рано утром распрощался с первыми в его жизни друзьями по морскому путешествию. Они проводили мальчика добрыми пожеланиями и, пока он шел через доки, долго махали и кричали ему вслед разные напутственные слова. Город Твил сравнительно невелик — всего несколько узких улочек, по обе стороны которых теснятся высокие дома. Однако Геду Твил показался большим, настоящим городом, и, не зная, куда идти, он обратился к первому встречному и спросил, где найти Ректора Рокской Школы. Прохожий искоса поглядел на него и не сразу ответил.

— Умный и сам поймет, а глупому все равно не растолкуешь, — сказал он и отправился дальше.

Поднявшись вверх по холму, Гед очутился на площади, с трех сторон которой стояли дома с островерхими черепичными крышами, а вдоль четвертой шла стена огромного здания с узкими окошечками, расположенными выше труб остальных домов. Здание, сложенное из мощных блоков серого камня, напоминало крепость или замок. Под ним на площади раскинулись рыночные палатки, вокруг которых сновал народ.