Мент, меч и муж

— Привет-привет, — буркнул дорогой супруг. — Там точно никаких магических следов?

— Возле убитого — никаких, — кивнул Шпикачка. — Если что и было, давно развеялось, или умело замаскировано. Вскрытие покажет, применялась ли магия непосредственно к покойнику. Там колдовству не спрятаться, не скрыться…

Я быстренько припомнила основы, которые любезный муж вдалбливал в меня… ох, давненько это было! Но вдолбилось мёртво. Магическое воздействие на человека бывает внешнее опосредованное, внешнее непосредственное, внутреннее опосредованное, внутреннее непосредственное, комбинированное. Первые две категории… контактное и бесконтактное, личное и безличное, последнее делится на всеобщее и категориальное… Ладно, всё вспоминать — голова отвалится. Смысл в том, что покойнику не свалился на голову заколдованный кирпич (внешнее опосредованное), не шарахнуло молнией (непосредственное) и не залепило рот и нос выколдованной магом чёрной икрой (комбинированное).

Или смысл в том, что Клустик этого не отследил.

Как я люблю гадания — кто б знал… Впрочем, есть знающие. Мой дражайший, к примеру. Он их тоже любит. Нежно и трепетно.

— То есть, меч не заколдованный? — уточнил Роннен.

Клустициус тяжко вздохнул.

— Ну уж вам-то, господин Крим, я могу и не рассказывать, сколько сил тратится на заговаривание холодного железа. И сколько денег нужно вложить в ингредиенты для подобной работы. Какой дурак после этого оставит столь ценное оружие в чужих руках?

— В чужой голове, — не удержалась я.

— Да хоть в чужой… извините, госпожа, увлёкся. Но я проверил на всякий случай. Меч чистый.

— И засветили парню между глаз. То есть, толком не знают. Может, действительно совпадение? — пробормотала я тихонько, так, чтобы слышал только муж.

— Знаешь, солнышко, оружие такого качества и без наговоров в чужой башке обычно не оставляют.

Мой супруг — столичная штучка. Оклад начальника стражи небольшого провинциального городка до сих пор вызывает у него недоумение, сопоставимое разве что с его удивлением местной дешевизной продуктов и одежды. Это не мешает ему жмотничать при начислении мне заработной платы (деньги казённые, и вообще — жена не должна получать больше мужа. Я и так, по мнению благоверного, бессовестно граблю несчастную городскую казну). Но когда речь заходит о его собственных доходах… в общем, доходами он их до сих пор не считает. Посему семейным бюджетом распоряжаюсь я. Так проще.

Как Роннен Крим попал в эту глушь — отдельная песня. Как мы с Ронненом повстречались — вообще отдельная Песнь песней. Но мне сейчас не до сладкоголосья. Оружие муж оценить может, и если он говорит, что сталь качественная, а следовательно, дорогая — кто я, чтобы спорить? Эксперт по холодному оружию в семье он. Иногда я даже жалею, что в этом мире нет "Калашниковых" и "Макаровых". Но вспоминаю здешнюю магию — и перестаю жалеть. Сюда ещё огнестрельную гадость — и будет тотальный армагеддец. А так — выживаем потихоньку.

По пустырю, где случилась трагедия, порхали две почти неразличимые в дневном свете фигуры. Горожане или не замечали их, или старательно делали вид, будто не замечают. Кто-то держался за амулеты, быстро проходя мимо, кто-то совал в карман дулю — известный оберег от сглаза. Ну-ну, а то я не вижу, где у вас, уважаемые, карманы оттопыриваются…

Все знают, что мы с мужем "из этих".

Эх, знали б они, как я в "эти" попала…

В другом мире, семь лет назад

Чем дольше я смотрела на Айсуо, тем больше осознавала: врут всё о призраках. В частности, о том, что нематериальное не может поглощать материальное. Этот призрак на моих глазах пятьдесят грамм водки тяпнул, а затем плюшки с сахарной пудрой уминал так, будто умер в Поволжье в начале прошлого века. Или в Африке, в любое время, если верить газетам.

И чай тоже… убывал. С пугающей скоростью.

Меч я пронесла, обернув в "N-ский рабочий" — нашу борзописалку городского масштаба. На всякий случай паковала передовицами кверху, чтоб уж точно отбить охоту к рассматриванию свёртка.

Айсуо же вернулся к своему… хм… материальному носителю довольно быстро. Однако, уловив безумный взгляд наркоши из подворотни, взмыл в небо. Я потопала дальше, не особо вслушиваясь в истошные вопли: "Жертва… Ментов… Кровавая… и ходит рядом… ик… на-по-ми-на-ет! О судьбе своей… ик… кровавой!"

Блин, парень, знал бы ты, насколько твой бред близок к истине!

В магазин призрак со мной не залетал, бабушки у входа в подъезд его тоже не засекли — чудеса конспирации налицо. В квартире же Айсуо высунул из стены чуть виноватую мордочку — я дёрнулась и демонстративно полезла за валидолом. Мальчишка, похоже, не понял, но вылез полностью и отрапортовал, куда дел труп и что с ним сделал. Половина доклада состояла из знакомых слов в незнакомом значении — "выбросы энергии", "узел вероятностей", "дорога иллюзий"… Но кое-что я сообразила безо всякой магии — мальцу плохо. Его трясёт, плющит, колбасит и пельменит.

Мне было ненамного веселее, посему и родился немного сумасшедший вопрос:

— Ты как, спиртное потребляешь?

— Не знаю… — захлопало ресницами моё горе-приобретение.

— Ну, сейчас и узнаем. Пошли, хряпнем по сто за помин души…

Я налила три стопки, одну прикрыла куском чёрного хлеба. Подумала, и отлила чуток водки, предназначавшейся Айсуо. Всё-таки по виду несовершеннолетний.

Что, Яна, убивать можно, спаивать нельзя?

Да. Нельзя. Убивать тоже нельзя, но он же сам…

Выпили. Призрак закашлялся, я подсунула ему заранее выловленную из недр кулька плюшку. Больше наливать не стала. Пошла ставить чайник. Водка пошла Айсуо на пользу — слегка расслабился. Сейчас бы ещё развести его на пьяные слёзы — и полегчает.

Меня б кто на них развёл…

Парень опасливо на меня косился, однако ел, пил и вообще был похож на подростка, которому чего-то страшно нужно сказать, но реакции взрослого он боится, потому и елозит по табуретке, пытается сообразить, как завернуть разговор в нужное русло. Я бы ему помогла, но вот незадача — понятия не имела, что данному подростку нужно. Может, человеческое жертвоприношение каждую вторую пятницу?

— Госпожа хочет закончить ритуал? — наконец решился Айсуо.

Замечательный вопрос. Человеческое жертвоприношение, похоже, становится актуальным.

— Ритуал чего, горе ты моё луковое?

— Ритуал подчинения меча… — парень запнулся, посмотрел на меня непонимающе. Я ответила ему тем же.

— Это тоже магия?

— Ну да. Магия крови. Пока по крови я подчинён прежнему хозяину.

— Он же мёртвый.

— Но его родичи живы. И если они захотят вызвать меня и допросить… — парень содрогнулся, но храбро продолжил:

— Я понимаю, госпожа, что этим предаю лорда Дейвина, да и вас подставляю, ведь кровь ощутит, когда от неё отрывают принадлежащее ей. Просто… — Айсуо судорожно сглотнул.

Всё правильно, малыш. Всё верно. Просто Дейвин мёртв, а ты жив, и хочешь жить дальше. А допрос, похоже, приведёт исключительно к неприятностям.

— Они спросят, госпожа, и я отвечу. Там есть… мастера. Они спросят, я отвечу… про вас тоже. И тогда лорда Дейвина захотят похоронить согласно обычаю, с оружием в руках. Он ведь пал в битве…

— Ясно. Что нужно делать?

Похоже, ко мне придут всё равно. Так почему не оказать услугу мальчику? Может, проживёт чуть дольше. Я не в курсе, что там за жизнь у призраков, но раз Айсуо хочет её продлить — значит, не настолько всё паршиво.

Мальчишка недоверчиво на меня покосился:

— Госпожа не знает?

— Понятия не имеет. Здесь магии нет, — да, директор стадиона из анекдота мог бы мною гордиться.

— Нам просто нужно отведать крови друг друга…

Я хмуро поинтересовалась:

— Ты всерьёз уверен, что я сумею прокусить меч?

Айсуо тихо рассмеялся.

— Похоже, у вас тут и впрямь не знают о магии крови ничего… Возьмите меч, госпожа.

Я выудила злополучную железяку из недр "N-ского рабочего".

— Теперь немного порежьте руку… царапина, не больше.

Ладно, сделано.

Мальчишка запрокинул голову, задышал чаще (кстати, а чем он дышит, интересно? Призрак же!), тихо вскрикнул. Я что-то не то вижу, или Айсуо… краснеет?

Что я опять натворила? Может, кровь неподходящей группы, или резус не тот? Чёрт их разберёт, этих магических привидений! Так, вроде, приходит в себя…

— Ох… госпожа… ой… да. Спасибо, — точно покраснел. Может, призраков от крови вставляет, как давешнего наркошу от ширева?

Спросить я не успела — Айсуо снова начал распоряжаться. Скороговоркой, будто разговор на другую тему переводил. Не-е, тут не ширево, тут другое…

— Теперь, госпожа, ткните в меня мечом. Не волнуйтесь, не убьёте. Правда, если можно, в руку куда-нибудь… всё-таки больно, знаете ли. Но не убьёте, честно-честно!

Как много слов. Смущён? Расслабился, а теперь переживает?

И зачем мне нужно это знать?

Мент ты, Яночка, и помрёшь ментом. Это уже профессиональная паранойя во всей красе. Хотя наличие установленной врачом паранойи вовсе не значит, что за вами не следят…

Ткнуть в руку, говоришь? Хорошо, так и сделаем.

На стали осталась белая вязкая жидкость. Кровь? Лимфа? Слизь? Не похоже. Так и запишем — "жидкость неизвестной природы известного происхождения".

— Попробуйте, госпожа. Пары капель достаточно.

М-да. Я ему что, людоед? Или призракоед? Хотя он меня только что… хм… покушал. Варварство какое. Недаром магия была распространена у отсталых народов.

Зажмуриться и лизнуть. Или не жмуриться, раз уж паранойя жмёт.

Странная горечь во рту. Звон в ушах… похоже, всё-таки отравилась…

Я одновременно была собой и Айсуо. Это моё тело кипело в тигле — кипело долго, мучительно долго! Время от времени над расплавленной сталью чертило странные фигуры лезвие меча, который впоследствии будет называться моим отцом. Стружка с его рукояти горела в огне, дым ел глаза людей и нелюдей, пришедших помочь таинству. Затем по мне-слитку стучали разными молотами, формируя заготовку. Я долго не могла разойтись в полосу, и стонала, а существа, работавшие над мечом, бормотали: "Хорошо, хорошо идёт, осторожней…" Закалка в крови демонов — ох, больно! Потом проковка, полировка, травление… И всё это время не менее тринадцати голосов читает различные заклятья.

И вот у них, колдунов треклятых, меня б им в глотку, что-то не вышло. Ну, не срослось, бывает. Оживить — оживили, а дальше дело застопорилось. Не такой крепкий, не слишком выносливый, запас ярости, опять же, никуда не годится… Сплошное огорчение, а не меч. Позор родителя. В учебные ещё туда-сюда, но в боевые лучше не лезть. Безнадёжно.

Отец — неистовый Ваирманг по прозвищу Чёрный Палач — обретёт человеческий облик только для того, чтобы сплюнуть и пробормотать что-то о порченой стали, которую закаляй, не закаляй… И попросит никогда не поминать его имени рядом с подобным… Айсуо.

В этот момент я ненадолго стала собой и подумала, что попадись мне этот папочка — своими руками бы сломала. Об колено. И осколки на ближайшую свалку выкинула. Тут же в ушах раздался испуганный шёпот: "Опомнись, госпожа! Если кто-либо, кроме хозяина, осмелится даже не поднять Чёрного Палача — дотронуться до него — рука сгорит моментально. До плеча. Никакие перчатки не помогут!"

Ничего, крошка Айсуо. Я бы придумала… способ. Я вообще выдумщица и затейница, когда речь заходит о способах доказывания неправоты некоторых типов.

"Не надо, госпожа. Смотри лучше дальше. Ты должна узнать мою жизнь так же, как я — твою".

Ага! Так вот отчего ты краснел! Понимаю, да… В жизни у каждой женщины… ммм… случаются моменты.

Всё, всё, смотрю дальше.

А дальше Айсуо отдали Дейвину. Позор родителя — такому же не пойми чему, но уж точно не гордости рода.

Слабенькому мальчишке, внебрачному сыну сестры Великого Патрона. Чудом родившемуся — беременность заметили, когда было уже поздно рисковать здоровьем венценосной распутницы. Чудом оставшемуся при дворе — материнский инстинкт сработал, а Патрон как-то проспорил сестрице желание. Он, правда, утверждал, что отдал долги, не поступив с гулящей девкой согласно обычаям, но мать Дейвина лишь смеялась. И была права — венценосный брат старался не убивать женщин.

Тем более — родственниц.

Тем более — распутниц.

А то не будут слетаться во дворец со всего Великого Патроната в надежде выторговать собственным телом милость правителя.

Отец Дейвина — один из Рыцарей трона (так и не поняла: это титул или секта?) — выступал за немедленное лишение отпрыска жизни. Нравы у них, однако! Впрочем, получив от Великого Патрона внушение, согласился ежегодно выделять "убогому" скромное денежное вспомоществование. В обмен на то, что никогда сына не увидит.

Насчёт женитьбы на сестре правителя речи не шло. Видимо, всё-таки секта. Или орден, наподобие тамплиеров.

Или просто политические интриги, в которые Айсуо с Дейвином не вникали.

Чёрт побери, мне жаль, безумно жаль, что я оборвала жизнь этого озлобленного, слабого по меркам Патроната мальчишки! Да, я помню, как он хотел меня убить, и помню, что ему почти удалось. Ну и ладно. Я старше в конце концов! И уж в таких-то делах, наверное, опытнее. Или нет… но это неважно.

Важна сейчас лишь дружба между мечом и его номинальным господином. Дейвин один видел в Айсуо не раба, не игрушку, даже не часть себя — но друга, равного. И клинок платил взаимностью. Вы спорили до хрипоты, до чёрного пота отрабатывали те простенькие приёмчики, которые учителя небрежно показывали вам, на минутку отвлекаясь от других учеников — ярких, перспективных, сильных! Вы мечтали… не о том вы мечтали, мальчики, но не мне вас судить. Да, Айсуо и Дейвин дружили… и не один день, и не одну ночь мой — теперь уже мой! — меч будет оплакивать своего товарища. Ну, а моя задача для начала — позаботиться, чтобы у клинка были эти самые дни и ночи. Чтобы он остался жив.

Думаю, за спасение жизни друга Дейвин простит и собственную жизнь.

Какого чёрта меня понесло на пафос? Переобщалась с Айсуо, вон и глаза на мокром месте. Отставить, госпожа старший лейтенант! Ну-ка, взяла себя в руки и начала думать о том… хм… ну, хотя бы о том, какой бред навешать на уши любимому начальству.

Я тоже буду оплакивать тебя, Дейвин. Хотя ты и не заслуживаешь, между нами говоря. Но я буду.

Потом.

Сейчас же нужно прийти в себя, улыбнуться Айсуо и — была не была! — предложить тяпнуть ещё по сто грамм.

Нет, по пятьдесят.

Айсуо всё-таки несовершеннолетний.