Игра на выживание – 4

Андрей Ходов

Игра на выживание – 4

Пролог

Скрежет выбираемой якорной цепи неприятно резанул по ушам. Субхас Чандра Бос поморщился. Назначенные в эскорт японские военные корабли уже потянулись к выходу из гавани Сингапура. Транспорты с частями "Индийской национальной армии" вскоре должны были последовать за ними. На проплывающей мимо громаде авианосца развевался флаг – красное солнце на белом фоне с расходящимися лучами. Субхас Чандра в очередной раз задумался о правильности своего решения заключить союз с врагами англичан. Когда он в 1939 году покинул Индийский Национальный Конгресс из-за разногласий с его руководством, это было совсем не очевидно. Но теперь! Где теперь бывшие соратники по ИНК с их политикой "ненасильственного несотрудничества" и наивными мечтами получить независимость Индии в обмен на поддержку Британии в этой войне? Англичане рассадили их по тюрьмам, обезглавив тем самым национально-освободительное движение и оставив народ без лидеров! Да, немцы и японцы тоже империалисты, но Индии они обещают независимость. И в этом им можно верить, по крайней мере, в обозримом будущем. И те и другие за время войны уже успели нахватать столько колоний, что теперь с трудом контролируют уже захваченное. На Индию сил у них точно не хватит. А вот проклятые англичане, потеряв свою Метрополию под угрозой использования Брахма Астра – оружия богов из Махабхараты, в немногие оставшиеся у них колонии вцепились как мангусты, перебросив туда все имеющиеся войска, флот и часть населения. Без помощи сильных союзников их из Индии не выгнать. Англичане злы и в отчаянии, поэтому будут сражаться до конца. Уходить им некуда. В Канаде, куда перебрались их правительство и королевский двор, и так уже тесно, там их никто особо не ждет. Австралия тоже под угрозой. САСШ, их союзнику, сейчас не до англичан. Собственно, именно поведение заокеанских союзников во многом и послужило причиной падения Метрополии. Хитрые германцы нанесли предупреждающий удар оружием богов вовсе не по английским городам. Они ударили по крупнейшему лагерю американских войск на Британских островах, где в ужасном огне сгорели воины сразу трех дивизий. Они ударили по крупной авиабазе, разом выведя из строя полторы сотни тяжелых бомбардировщиков. После чего войска САСШ в Британии взбунтовались, требуя прекращения войны с Германией и возвращения их на родину. Потом мятеж перекинулся и на войска, еще проходящие обучение или готовящиеся к отправке на театры военных действий, расквартированные непосредственно в САСШ. Они тоже потребовали прекращения войны с Германией. Если бы не этот бунт, то упорные англичане видимо не ушли бы из Метрополии даже под угрозой небесного огня. А так им пришлось согласиться с условиями ультиматума, выговорив себе шесть месяцев на эвакуацию.

Нет, все же правильно он, Субхас Чандра Бос, решил сделать ставку на союз со странами "Оси". Решение о создании правительства "Азад Хинд" (Свободной Индии), при содействии японцев, тоже было правильным. Индия станет независимой!

Винты вспенили воду за кормой, транспорт двинулся вперед, спеша занять свое место в ордере конвоя. Субхас Чандра улыбнулся. Впереди его ждала родная Бенгалия, ждала Калькутта.

Глава 1

Сергей Горелов выслушал доклад заместителя и скрипнул зубами. При всей благодарности "попаданцам" за переданную ими информацию, некоторые из них ему изрядно надоели. Если вообще не все! Тем более что в последнее время пользы от большинства из них, в общем-то, никакой. За редкими исключениями. Инженер, конечно, вредный старикашка, но пользу все-таки приносит. Трудяга, без дела никогда не сидит, вечно корпит над бумагами, что-то строчит на пишущей машинке, идеи разные выдает. И товарищ Сталин к нему благоволит, несмотря на то, что идеи его большей частью вздорные. И в быту неприхотлив, потребности самые простые, почти не капризничает. Нервное напряжение снимает рыбалкой.

Еще Программист с Доктором что-то полезное делают. А остальные теперь просто числятся в списках и впустую переводят народные деньги. Да еще и бесятся от безделья, создавая проблемы окружающим.

– Значит так, – Сергей хлопнул ладонью по столу, – этой мадам больше алкоголя не давать ни в каком виде! Иначе совсем сопьется! Проследи. Что? Опять истерику с попыткой самоубийства закатит? Прикомандируй ее к поварихам, пусть делом займется, может, полегчает. Картошку чистит или посуду моет, или уж не знаю чего еще. Чтобы только не слонялась по расположению с видом умирающего лебедя! Мужика ей надо? Вот сам и займись, если других желающих не нашлось! Что? Я командир, значит, я и должен? Не зли меня, Вадик! У меня и без этой грымзы дел полно и вообще я сейчас женатый человек! Вперед!

Дел в ОИБ и в самом деле хватало. Их даже прибавилось, несмотря на то, что новой информации от "гостей" теперь поступало немного. Ведь уже поступившая, усилиями сотрудников ОИБ была систематизирована и постоянно активно использовалась

В числе прочего был составлен график: когда, что именно и в какой последовательности следует пускать в дело. И естественно необходимо было держать на контроле результаты "вброса" информации, чтобы она действительно доходила до адресатов, эффективно использовалась и не была положена под сукно из-за чьей-то недальновидности или бестолковости.

Кроме того, в ОИБ продолжали поступать запросы от ученых и конструкторов, копии тех, что заинтересованные лица подавали в разведывательные органы. Этих запросов, кстати, тоже прибавилось. Видимо фронт работ на переднем крае науки и техники расширялся, и проблем у исполнителей там хватало. Приходилось думать, что из имеющегося в архиве ОИБ можно приспособить для разрешения этих проблем. Еще начальство продолжало запрашивать различного рода аналитические материалы.

Сергей с гордостью подумал, что за прошедшие годы его люди изрядно поднаторели в таких делах и превратились в настоящих экспертов.

Еще ОИБ фактически приходилось курировать ряд особых проектов, завязанных в основном на Инженера и Программиста.

Например, получив в свое время от товарища Сталина указания в части скорейшего построения в СССР коммунизма, означенный инженер развил в этом направлении бурную деятельность. Он сразу завил, что раз вопрос поставлен ребром, то нельзя допустить, чтобы в будущем руководители страны заявляли, мол, "мы не знаем общества, в котором живем". И настучал на своей пишущей машинке длинный список исследование в области социологии, психологии, этологии и прочих "логий", касающихся человека, которые обязательно необходимо провести. Мол, без основательной теоретической базы за столь сложное дело, как построение коммунизма, и браться не стоит. Товарищ Сталин его план хоть и с изменениями, но утвердил и теперь специфическими исследованиями занимались сразу несколько профильных институтов, причем некоторые из них были созданы с нуля.

Исследования эти зачастую были весьма затратными. Одних только человекообразных обезьян в СССР не одну сотню завезли. Немцы, кстати, шимпанзе и горилл продавали весьма неохотно и просили за них дорого. Видимо подозревали, что животные используются в экспериментах по созданию биологического оружия.

Еще Советский Союз организовал несколько научных экспедиций по изучению особенностей социального поведения тех же обезьян и других стайных животных в естественных условиях. Экспедиции немцы в экваториальную Африку после долгих проволочек все же пустили, хотя и под плотным контролем Гестапо. Видимо показалось подозрительным обилие съемочной аппаратуры. Взамен, правда, им немедленно приспичило поснимать взаимообразно некоторых животных на территории уже Советского Союза. Причем места предполагаемых съемок по странному совпадению обычно оказывались поблизости от различных стратегических объектов. Но наши справедливо указали, что, волков, медведей и прочих бобров прекрасно можно изучать и самом Рейхе. Благо, что заботами его "главного лесничего" геноссе Геринга, местные популяции указанной фауны в значительной степени восстановлены. А всякую экзотику, вроде белых медведей или моржей, пожалуйста, милости просим. Но на Таймыр или в другие подобные места.

В этом плане проще удалось договориться с японцами по поводу изучения орангутанов на Борнео. Пустили на удивление легко, несмотря на напряженные отношения и даже не попросились взаимообразно изучить популяцию уссурийских тигров в приграничных районах. Возможно, в тайне надеялись, что наших киношников и ученых перестреляет в тамошних джунглях крайне недовольное японцами местное население. Но экспедиция вернулась на родину хоть и не без приключений, но без потерь.

Кроме собственно материалов по этологии, проведенная в естественной среде и вольерах работа, в качестве дополнительного приза принесла еще и серию научно-популярных фильмов. Одну из таких лент как раз неделю назад прислали в ОИБ на рецензию. Картина "Простые "человеческие" радости и простые "человеческие" слабости" была сделана в двух вариантах. Один из них был сокращенной версией, адаптированной для школьников.

Лента, по сути, была не столько научно-популярная, сколько пропагандистская. Сверхзадачей фильма, снятого творческой группой студентов старшекурсников из Казанского университета, было донести до зрителей тот простой факт, что многое из того, что принято считать прерогативой исключительно человека имеется и у приматов. Весь эмоциональный комплект: гнев, радость, зависть, смех, страх, ревность, любовь, горе, самопожертвование, стремление к доминированию, жажда поклонения и далее по списку. Что животные так же радуются, страдают, интригуют, ухаживают за самками, защищают детенышей, сражаются и тому подобное. Далее ставился вопрос, а что, собственно, нас от них отличает? И тут же давался развернутый ответ, но уже на примерах человеческого общества. С точки зрения авторов фильма вся история развития человечества и цивилизации заключается в отказе от многих якобы человеческих радостей или значительном их сокращении. В постоянной борьбе с якобы "человеческими" слабостями. В борьбе со страхом, в борьбе с ленью. В обуздании инстинктов. В укреплении самоконтроля над эмоциями. В ограничении вожделений.

Подробно рассматривалась тема труда. Было наглядно показано, как те же обезьяны от необходимости монотонно трудиться пусть даже непродолжительное время, впадают в дикую истерику, несмотря на плевую, если разобраться, нагрузку и предусмотренное вознаграждение. И как человек, который по природе обожает работать ничуть не больше обезьян, достаточно посмотреть на детей, тем не менее, способен с большим напряжением трудиться много часов подряд. Бывает даже просто "за идею".

Внимание зрителей особо обращалось на то, что биологическая эволюция человека заметно отстает от быстрых темпов развития человеческого общества. И в результате этого унаследованная от далеких предков психика подвергается в цивилизованном обществе страшным перегрузкам. Перегрузкам, выдержать которые по разным причинам способны далеко не все. Не выдержавшие такого давления люди пополняют ряды пациентов психиатрических лечебниц, становятся алкоголиками или преступают закон.

Очень сильно смотрелись кадры с пропитанными злобой и ненавистью к обществу откровениями уголовников, приговоренных к высшей мере социальной защиты. Терять им было нечего, поэтому разглагольствовали смертники о своих "убеждениях" на полную катушку. В дополнение к уголовникам в фильм были включены и "интервью" с несколькими предателями, запятнавшими себя сотрудничеством с оккупантами на временно оккупированных территориях и так же приговоренных к высшей мере. В основном из числа "свободолюбивых интеллигентов", больших любителей пороть "быдло" на конюшнях. Эти брызгали слюной еще больше, чем обычные убийцы, грабители, насильники, казнокрады и прочие сторонники "простого человеческого счастья" хапнуть побольше, да на халяву, и жить потом "красивой жизнью", поплевывая на мелких, ничтожных людишек, глупо горбатящихся за одну зарплату на благо какой-то там идиотской Родины.

.В конце фильма давались практические советы как именно следует снижать нагрузку на психику по возможности не злоупотребляя такими популярными методами, как пьянки, религия или уличный мордобой.

Взамен предлагались периодическая смена вида деятельности, спорт, туризм, личное творчество и тому подобное.

Сергею фильм понравился, параллели между обезьяньими ужимками и вполне знакомыми человеческими типажами получились впечатляющими. А вот у Инженера, в свое время приложившего руки к черновому сценарию картины, оказалось множество замечаний, которые он не преминул подробно изложить.

В особенности его возмутила, как он выразился, "ханжеская и пуританская бесполость" ленты. В том смысле, что фактическое замалчивание такой важной вещи как половые отношения, резко снижает ценность фильма и доверие к его создателям. Но тут Сергей с Инженером не согласился. Конечно, половые вопросы действительно важны, но дело это глубоко интимное. Его нельзя выставлять на всеобщее обозрение, пусть даже и на примере обезьян. Как это вообще можно сделать? Вводить в школе уроки полового воспитания, как у них там в будущем? Или рекомендовать молодежи снимать перегрузку психики усиленным развратом? Нет, это будет неправильно! Такие вещи следует подавать зрителю только легкими намеками, как поцелуй в художественном кинофильме, после которого гаснет свет. Кстати, в рецензируемом фильме такие намеки имеются. В общем, неплохая получилась картина, полезная. Хорошая добавка к множеству других научно-популярных, документальных и учебных фильмов, которые за последние годы отсняли в Советском Союзе на самые разные темы. В особенности много для детей и юношества. Чтобы обеспечить советские школы потребным количеством кинопроекционной аппаратуры пришлось даже построить два дополнительных оптико-механических завода, закупив оборудование для них в Германии. А в дополнение к этому пришлось серьезно расширять производство кинопленки, что тоже влетело в большую валютную копеечку. Но дело видимо того стоило. Как сказал товарищ Сталин: "В соревновании различных социально-экономических систем в конечном итоге победит та система, которая сумеет создать лучшего человека!". Данный лозунг сначала вызвал некоторое недоумение, так как противоречил некоторым положениям ленинской теории, где говорилось, что победу над капитализмом обеспечит гораздо более высокая производительность труда. Но сомневающимся быстро и аргументировано разъяснили, что высокое качество человеческого материала тут все же первично. Что, располагая высокообразованными, сознательными, физически-развитыми и волевыми людьми решить такую частную задачу, как достижение наивысшей производительности труда вообще не проблема. Кадры, как давно говорит товарищ Сталин, решают все! И вообще не стоит делать фетиш из личных материальных благ. Это вторично, все разумные материальные потребности людей, безусловно, будут удовлетворены в недалеком будущем, и поэтому не могут являться долговременной стратегической целью. Работа в этом направлении ведется, все советские люди ежедневно видят, как повышается качество их жизни в материальном плане.

А вот всемерное развитие собственно человека представляет собой труднейшую задачу, от которой в итоге и зависит будущее человечества. Поэтому Советскому Союзу крайне необходимо воспитать новых людей, будущих членов коммунистического общества, пример для подражания для всего мира, а не бездумных, прожорливых и ленивых потребителей материальных благ.

Сергей с товарищем Сталиным в этом вопросе был совершенно согласен. Хотя и понимал, что до решения поставленной задачи еще ой как далеко. Тем более в мире пока еще хватает врагов, способных помешать мирному и неуклонному развитию Советского Союза. Да, их число несколько уменьшилось. Англичане сошли почти на нет и теперь не входят в число серьезных игроков, даже из Австралии их япошки вышибли. Изрядно потрепанные войной и внутренними неурядицами САСШ тоже не представляют для СССР непосредственной опасности. Зашхерились у себя за океаном, объявив обе Америки "Последней Крепостью Свободы". А для обеспечения защиты этой "свободы" тут же, хотя и практически полюбовно, но аннексировали Канаду, и фактически оккупировали значительную часть южной Америки и прилегающие к обеим Америкам островные территории. За пределы этой очерченной зоны сейчас практически не лезут, но четко дали понять, что за свою "крепость" лягут костьми, подкрепив это утверждение публичным испытанием собственной атомной бомбы.

Немцы, да, эти представляют серьезную угрозу, хотя СССР в настоящее время с ними практически не конфликтует. Хотя бы просто потому, что делить особо нечего, ресурсов хватает. Пока обе державы в основном сосредоточены на собственном развитии, а Германии еще при этом надо восстановиться после изрядно затянувшейся войны.

С Японской империей сложнее, с ней у СССР отношения весьма напряженные. В основном из-за той помощи, которую СССР оказывает китайским коммунистам. С тех пор как англичане потеряли Бирму, Гоминдан лишился последних каналов помощи от своих привычных покровителей и сошел практически на нет. Зато влияние коммунистов во главе с товарищем Мао Цзэдуном, последовательно поддерживаемых Советским Союзом, резко пошло в гору. Используя в качестве опорной базы северо-запад Китая, где была провозглашена Синдзянская Китайская Социалистическая Республика и Монголию, КПК, используя методы партизанской войны, с каждым годом увеличивала сопротивление японским оккупантам по всей территории материкового Китая. Для обеспечения поставок необходимой китайским коммунистам помощи быстрыми темпами была построена железная дорога Алма-Ата – Урумчи через Джунгарские ворота. Затянувшаяся война в Китае вызывала серьезное недовольство японского руководства, ибо поглощала огромные людские и материальные ресурсы, и, соответственно, мешала приступить к планомерному освоению захваченных в результате войны колоний в других местах. Многочисленные дипломатические протесты японцев на эту тему Советский Союз, в общем-то, игнорировал, ограничиваясь формальными отписками. Видимо надеялся, что в итоге до упертых японцев все же дойдет, что на материке им ничего не светит, и правильнее было бы вообще вывести оттуда войска. Начинать же с нами вооруженный конфликт, учитывая мощную военную группировку СССР на востоке, а также наличие ядерного оружия, даже японцам должно было представляться самоубийственной авантюрой. У самих у них с разработкой ядерного оружия дело пока обстояло не очень успешно. Требовалось еще несколько лет, ибо война с американцами, англичанами и тем же Китаем их все-таки здорово вымотала.

На столе пронзительно зазвонил телефон ВЧ-связи. Сергей поднял трубку, и отвлеченные геополитические рассуждения сразу вылетели у него из головы.

Глава 2

Николай Иванович отложил прочитанный документ на край стола, снял очки и потер веки. Очки приходилось надевать из-за появившейся в последнее время дальнозоркости, но глаза в них быстро уставали. Прочитанные бумаги Николая Ивановича расстроили, поскольку являлись характерным примером того, что советской социологии еще ой как далеко до идеала. И проводить нормальные социологические опросы наши доморощенные социологи пока не умеют. Опыта нет, методик, тонкостей не знают. Плохо, что и сам он тонкости этого дела представлял поверхностно. Ну, основную идею в свое время изложил. Что вопросник должен составляться таким образом, чтобы расколоть даже намеренно врущего в ответах клиента и все-таки вытянуть из него нужную информацию. Что должны быть контрольные вопросы, проверяющие искренность и всякое такое.

– Сам виноват, – самокритично отметил Николай Иванович. – Думал ребята молодые, головастые, подкованные, должны справиться. А надо было порекомендовать подключить в качестве консультантов матерых зубров из органов, больших спецов "качать на косвенных". Впрочем, задним умом все крепки. В итоге результаты исследования смело можно бросать в корзину, поскольку уважаемые сельские жители, похоже, навешали горе-социологам лапши на уши. С другими социальными группами у парней все же получалось куда лучше, но тут коса явно нашла на камень.

Николай Иванович раздраженно покосился на кучу папок, загромоздивших стол. Да, российское крестьянство – орешек еще тот. Информации о крестьянине – море, а настоящего, глубокого понимания как нет, так и нет. А понимание это крайне необходимо. Все же Россия, пусть и советская, пусть и прошедшая какую никакую индустриализацию, пока остается страной преимущественно крестьянской. Рабочие ведь сейчас тоже в большинстве своем из крестьян. Вон в революцию из Москвы по деревням разбежалось половина ее населения, а из Питера так и вообще две трети. Так что менталитет крестьянский хочешь, не хочешь, а в планах на будущее учитывать необходимо. И чем этот самый российский крестьянин дышит? К чему стремится? Какое понимание справедливости имеет? Разумеется, состав крестьянства в России весьма пестрый, да и страна большая – в разных ее регионах есть свои особенности. Но есть так сказать государственно-образующее ядро, по которому необходимо выяснить базовый тренд. Естественно, что товарищ Сталин наверняка задал эту задачку не только ему. Но кто сумеет это сделать лучше – еще бабушка надвое сказала.

Николай Иванович снова надел очки и начал перебирать папки с подобранными по его запросам материалами. Вот, например, подборка, составленная на основе литературного творчества российских писателей прошлого века. Российский крестьянин, если верить этим борзописцам – весь из себя патриархальный представитель народа-богоносца, молча и безропотно несущий свой тяжелый крест, уповая на бога. Честный, верный своему слову, вечный искатель правды и справедливости, страдалец и мученик. В общем, хоть канонизируй всех крестьян оптом.

Впрочем, попадались литераторы и с иной точкой зрения на данную тему. Этим российский крестьянин представлялся наглой, лукавой, ленивой и лживой тварью, только и мечтающей обокрасть своего хозяина, уклониться от работы или вообще пустить в поместье своего благодетеля красного петуха. И не правду он ищет, а волю, под которой понимает полный беспредел и разгул. И что в бога крестьянин на самом деле не верит, а попов презирает. Поелику если бы верил, то имел Страх Божий, а не почесывал бы параллельно с произнесением Имени Божьего свою задницу.

Насколько Николаю Ивановичу удалось разобраться, правы были обе стороны. Просто российский крестьянин, как существо дуалистичное, был склонен к использованию двойной морали. То есть в рамках своей общины был кристально честен, твердо держал данное слово, уважительно относился к чужой собственности и вообще вел себя солидно, рассудительно и с большим чувством собственного достоинства. А вот в общении с помещиком, его менеджерами, а так же представителями государственной власти тот же самый крестьянин по-черному дурковал, прибеднялся, лгал в лицо без зазрения совести, абсолютно наплевательски относился к выполнению любых договоров и обязательств. А уж прибрать к рукам плохо лежащую барскую собственность вообще считал прямо таки своим священным долгом.

Николай Иванович положил папку на стол и взял с него другую еще более толстую. Царские чиновники изучавшие "крестьянский вопрос" по долгу службы тоже написали немало, одной статистики целое море. Которые из них посовестливее, справедливо обращали внимание, что жизнь у российского крестьянина – не сахар. Что он реально постоянно балансирует на грани выживания, частенько за эту грань проваливаясь. И что для всего этого имеются вполне объективные причины. Паршева и Милова они, разумеется, не читали, но вполне квалифицированно писали о низкой продуктивности земледелия в центральной России, о крайне коротком сельскохозяйственном сезоне и, наоборот, о слишком длительном сезоне стойлового содержания скотины. И о невозможности заготовить достаточное количество кормов для нормального развития животноводства. И о том, что огородничеством крестьяне тоже заниматься не могут, у них физически нет на это времени. Писали, что на протяжении всего девятнадцатого века положение крестьян в России только ухудшалось, причем немалую роль в этом сыграли выкупные платежи за землю, легшие на крестьянство непосильным бременем. И что необходимо что-то со всем этим делать, иначе дело плохо кончится.

Другая часть царских аналитиков, на этот раз большая, подходила к проблеме с по-европейски-прагматичной точки зрения. С этой колокольни российское крестьянство представляло собой косную, упертую и прямо-таки непробиваемую массу, препятствующую победному шествию России по пути прогресса и капиталистического процветания. Что из-за фактически отсутствующего нормального, конкурентного рынка рабочей силы нет возможности накопления и концентрации капитала. Что нормального внутреннего рынка сбыта промышленной продукции опять таки нет, и без изменения ситуации на селе и не будет. Что внедрению прогрессивных методов земледелия российское крестьянство сопротивляется с такой яростью, что решить этот вопрос можно только, переступив через труп. Причем еще неизвестно чей именно это будет труп: может крестьянина, а может упорствующего инноватора. И опять же что что-то надо срочно делать, иначе будет худо.

Николай Иванович взял со стола еще одну папку. На это раз уже с материалами советского времени. Тут тоже хватало статистики, только крестьянский вопрос рассматривался уже с точки зрения марксистской теории и борьбы с мелкобуржуазными пережитками. Достаточно интересные, кстати, были материалы. По крайней мере, Николай Иванович узнал из них много нового о коллективизации, "голодоморе" и прочем.

Положив на стол и эту папку, Николай Иванович надолго задумался. Информации имелось много, но главное все же ускользало. Причина видимо была в том, что авторов всей прочитанной аналитики, что советских, что времен царизма, сам по себе российский крестьянин со всеми его тараканами в голове интересовал мало и только с точки зрения собственных интересов. Не интересна им была эта прикладная энтомология, поскольку свои собственные проблемы всех интересовали куда больше. А сами крестьяне, что характерно, исчерпывающей аналитики по собственному менталитету сделать не удосужились. Может, не досуг им было или в грамоте не тянули.

Правда есть фольклор: пословицы, сказки и все такое прочее. Но он опять же противоречивый. Можно найти пословицу на все случаи жизни. В диапазоне от "жать да родить – нельзя погодить", до "работа не волк, в лес не убежит". В зависимости от того, на кого предстояло работать. В смысле, на себя или на дядю.

Николай Иванович тяжко вздохнул. Разбираться предстояло самому. Он открыл рабочую тетрадь, взял ручку и начал для лучшего понимания набрасывать наиболее важные тезисы.

Итак, Киевская Русь приказала долго жить, восходила звезда Руси Московской. И подъем ее происходил не на благодатных украинских черноземах, а на подзоле и суглинке средней полосы. В сплошной зоне рискованного земледелия, при крайне низкой его продуктивности. Золотых и серебряных рудников в наличие не имелось. Действующих международных торговых маршрутов, с которых можно было бы стричь купоны, тоже. Зато имелось большое количество сильных врагов, с которыми велись непрекращающиеся войны. Ресурсов катастрофически не хватало, но Москва не унывала, выкручиваясь за счет высокой степени мобилизации того, что имелось. Боевое, зубастое, идеократическое государство. Вполне себе солидарное. Сословия различаются не правами, а обязанностями им вмененными. Система государева тягла и службы. Крестьянство в эту систему было жестко вписано. Частной собственности на землю не имеется. Вся земля в руках центральной власти и выделяется помещикам в пользование. Чтобы те могли нести службу, то есть выставлять по требованию снаряженные и обученные воинские отряды. В соответствие с количеством земли, имеющейся у них в наличии. Крестьяне в большинстве своем помещику тоже не принадлежат, но раз уж хозяйствуют на его земле, то должны обеспечивать материальную базу для выполнения помещиком своих обязанностей перед государством. Еще крестьяне обязаны строить и поддерживать в порядке дороги, крепости, засечные черты, осуществлять необходимые транспортные перевозки. Много чего обязаны. Поэтому сельская община того времени именно тягловая. Тягло накладывается на волость в целом, а уж местное крестьянское самоуправление раскидывает его на конкретных исполнителей. В смысле, кому, когда и что и именно следует делать. Крестьянин при этом вполне себе самостоятельная хозяйственная единица. При желании даже может, рассчитавшись с помещиком по имеющимся обязательствам, перебраться вместе с семьей к другому помещику или вообще на свободные земли. Помещик соответственно заинтересован в том, чтобы крестьяне от него не разбегались. Ибо если разбегутся, то его автоматом выкинут из номенклатуры, отобрав поместье. Мол, не можешь – не берись! Барщины и прочих более поздних извратов пока практически нет. Нагрузка на крестьян достаточно высокая, но они особо не ропщут. С их точки зрения все устроено справедливо. Одни работают, а другие этих работающих защищают. Сомневаться в необходимости этой защиты не приходится. Татары и прочие незваные гости – достаточно частый реал. Дворянам же порядок вещей нравится куда меньше, у дворян в глазах пример соседней Польши. Где тамошняя шляхта живет – кум королю, а холопы полностью бесправны.

В неудачной Ливонской войне и последовавшей за ней Смуте Московское царство изрядно огребает. Теряет территории, теряет выход на Балтику. Чуть не половина земель лежит невозделанной, некому их обрабатывать из-за резкой убыли населения. Враги, что характерно, при этом никуда не делись. Поэтому степень мобилизации ресурсов приходится увеличивать, в том числе и отменив право перехода крестьян к другому помещику. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Крестьяне оказываются привязанными к земле.

Не успела страна оправиться от разгрома, как становится окончательно ясно, что срочно надо проводить догоняющую модернизацию. Чертова Европа, накачав ресурсов из колоний, сделала качественный рывок вперед, в том числе и в военном деле. Это опасно. Выясняется, что дворянское ополчение теперь не катит, да и стрелецкие войска не слишком боеспособны. Нужно переходить к регулярной армии, нужно развивать промышленность. Ресурсов на это нет. Свободных людей, что характерно, тоже нет. Просто не имелось в стране достаточного количества маргиналов, именуемых тогда "гулящими людишками", которых можно было бы, подпоив в кабаке, забрить в армию, или нанять на заводы. Не выживали подобные деятели в российских реалиях. Да и платить им опять же все равно было бы нечем.

Но решать проблему таки надо, что с помощью кнута и известной матери и делает Петр I. Реформы весьма болезненны и, кстати, тоже изрядно сократили население. К заводам, за неимение другой свободной рабочей силы, приходится приписывать все тех же крестьян. В свободное от производства время они еще и землю обрабатывают. Вводится рекрутская повинность, то есть в дополнение к обычным налогам крестьяне теперь должны платить и налог кровью. Это вообще-то против правил и вызывает изрядное недовольство, но пока под окрики царя все, включая высшее боярство, вертятся как наскипидаренные, прокатывает. Ведь обстоятельства форс-мажорные.

После смерти Петра, российская элита, набравшись европейских привычек, трансформируется. Она начинает ориентироваться на европейские стандарты элитарной жизни. На европейские стандарты элитарной свободы. Идя на встречу этим новомодным веяниям, Петр III освобождает дворян от обязательной государственной службы. Крестьянство от этих нововведение приходит в сугубое недоумение, это ведь грубое нарушение действующего общественного договора. Крестьянство ждет опубликования указа о передаче ему в пользование помещичьих земель и наотрез отказывается верить, что его нет. Ведь если дворяне теперь не обязаны служить, если теперь кровь за государство обязаны проливать мобилизованные крестьяне, то зачем вообще помещикам земля? Земли крестьянам никто, разумеется, не передает. Ропот переходит в мелкие разрозненные бунты, которые без особых проблем пока удается подавлять.

Дальше больше. Екатерина II, иностранка, явная узурпаторша, на престоле сидела весьма шатко. Чтобы задобрить дворянство она окончательно освобождает дворянство от обязательной государственной службы. Она передает землю, которую крестьяне привычно считают божьей, дворянам в личную собственность с правом продажи. Она передает в собственность дворянам и самих крестьян. И опять же с правом их продажи. При этом даже налоги дворяне платить не обязаны, они ведь неподатное сословие. Крепостное право резко ужесточается. Крепостное право распространяется на ранее свободные от него регионы. Крепостное право распространяется на ранее свободные от него группы населения. Дворянство ликует и славит матушку-императрицу, но крестьянство воспринимает данные реформы как просто вопиющую несправедливость. Мелкие бунты выливаются в Пугачевщину. Бунты удается подавить, но взаимоотношения сословий в России меняются кардинально. Теперь государство больше не является солидарным. Теперь крестьяне небезосновательно считают дворян наглыми паразитами, получившими землю и власть над ними исключительно божьим попущением. Государство и церковь тоже изрядно теряют у крестьян в авторитете. О былом сотрудничестве теперь можно смело забыть, отношения становятся чисто формальными. В смысле, что дворянам и чиновникам теперь удается выжать и выбить из крестьян, то тем они и пользуются. А крестьяне при этом прилагают чудеса изобретательности, чтобы выжать из них можно было минимум. Вся работа "на дядю" делается исключительно из-под палки, только под неусыпным контролем сверху и по возможности тяп-ляп. Явочным порядком формируется система изощренного саботажа. Бунты, кстати, продолжаются. И действия крестьян во время этих бунтов становятся крайне жестокими. Причем теперь крестьяне стараются действовать исподтишка. То есть днем могут раболепно кланяться, а ночью собраться в ватажку, и что-нибудь у помещика разграбить или подпалить, испытав при этом глубокое моральное удовлетворение. Концов не найти – омерта, круговая порука.

До центральной власти в конце концов доходит, что ситуация в стране сложилась совершенно ненормальная, могущая привести к крупным неприятностям. К каждому крестьянину надсмотрщика не приставишь. Крестьян все-таки надо освобождать, причем желательно с землей. Но осуществить это на практике совершенно не реально. Ясно ведь, что решившегося на такой фокус царя дворяне сожрут живьем без соли. Поэтому освобождение крестьян делается, как водится, через задницу. Выкупные платежи за землю ложатся на крестьянские общины совершенно невыносимым дополнительным бременем.

Крестьянская община, на которую, кстати, в дополнение к прочему взвалили еще и фискальные функции, то есть сбор налогов, постепенно трансформируется. Из тягловой, достаточно открытой и благожелательной к государству системы, несущей в основном координационные функции, она превращается в закрытую, враждебную всему окружающему миру машину выживания. Страшненькую, если разобраться, машину. Никакой такой патриархальностью, по крайней мере, в центральных губерниях уже и не пахнет. Патриархальные семьи сохраняются только на окраинах, в Сибири, у староверов. А в центре старики никаким авторитетом в общине не пользуются, там рулят здоровые, в расцвете сил мужики. А стариков в тяжелый год вполне могут отправить побираться по городам и весям Христа ради. Это само по себе симптом, что социум постоянно балансирует на грани выживания. Еще чуть-чуть и стариков, видимо, начали бы выносить на мороз умирать, а вслед за ними туда же выбрасывать и новорожденных детей, которых все равно невозможно прокормить. Государство и помещики, кстати, стараются поощрять большие, сложно устроенные семьи. Им это выгодно. Но не прокатывает. Внутренние, "антикулацкие" защитные механизмы общины работают четко. Уравнительные тенденции с каждым годом только нарастают Ясно ведь что в условиях скудности, ограниченности и конечности ресурсов, повышение уровня благосостояния одной семьи возможно только за счет того, что несколько прочих семей провалятся за грань выживания. Главным защитным механизмом такого рода являлся периодический, раз в 3-5 лет передел общинной земли. Земля постоянно подвергалась переделу в зависимости от имеющего в общине количества работников, а в особо тяжелых случаях, бывало, и едоков. То есть вовсе не зловредные большевики придумали "отнять и поделить", данные арифметические действия были для российского крестьянина обычной практикой. С земельным переделом органично совмещался и обычай кулачных боев, долго и безуспешно искоренявшийся и помещиками и церковью. Дрались русские мужики много, дрались со вкусом, дрались в малых группах, дрались улица на улицу, дрались деревня на деревню. Пока на полях сражений в Европе дело решал сомкнутый строй, то русский солдат был вне конкуренции. Сражаться плечом к плечу со своими товарищами наш мужик был приучен сызмальства. В кулачных боях имелся и утилитарный смысл. Сплоченные, сбитые в этих боях ватажки молодежи тем самым гарантировали себе, что при очередном земельном переделе старшее поколение их не обделит. То есть не то чтобы земельный передел осуществлялся путем кровавой драки, но по "гамбургскому счету" все и так было ясно. И лучший кулачный боец закономерно являлся и самым завидным женихом на деревне. Девки понимали, что такой точно не даст себя обделить. Он обязательно отделится от своей семьи, несмотря на противодействие папаши, и невестке не придется до седых волос ублажать капризную свекровь.

Яростное сопротивление крестьян прогрессивной агрономии тоже можно понять. Ремесленные корпорации Европы тоже яростно сопротивлялись внедрению ноу-хау. Может новшества и хороши, может, и обеспечивают большую производительность труда, но при их внедрении значительно число членов корпорации пойдет по миру. А кому это надо? Да и вообще, методики ведения земледелия в российских реалиях за века отработаны крестьянами до мелочей, календарь сельхозработ расписан чуть ли не по минутам. Куча примет на все случаи жизни. Малейший сбой и крестьянин вместе со своей семьей положит зубы на полку. Какие тут могут быть новшества и эксперименты? С помещика ведь взятки гладки. Вздохнет с разочарованием, когда доложат, что все крестьяне подохли с голоду. Мол, жаль, жаль, а у меня еще столько интересных идей.

Крестьянину не до экспериментов он и так крутится как заводной, чтобы выжить. Реально к началу двадцатого века он только половину, а в центральных губерниях и вообще четверть средств к существованию получает за счет своего земельного надела. Остальное приходится зарабатывать на стороне, в те 6-8 месяцев в году, которые вынужденно свободны от занятий земледелием. Крестьянин шабашит в строительных артелях, сплавляет лес, халтурит на мелких кустарных производствах, батрачит у помещиков, оказывает транспортные услуги. Где это возможно, он еще охотится, рыбачит, бьет зверя. За год успевает заработать иногда в десятках различных мест, зачастую удаленных на сотни и тысячи верст друг от друга. Мобильность российского крестьянина просто поразительна, соответственно, расширяется и его кругозор.

Крестьянину от города и промышленности, в сущности, вообще ничего не нужно, а если что и нужно, то у него на это "что-то" все равно денег нет. Он одевается в домотканую одежду, приобретает только кустарные мелочи, созданные такими же крестьянами в свободное от сельхозработ время. Металлическими изделиями его обеспечивает деревенский кузнец, который зачастую и железо сам выплавляет из местной болотной руды. То есть крестьянин сам создал себе автономную систему выживания и сам в ней живет. Не выжать из него ничего, разве только продажей водки, что государству и приходится делать.

А вот государству и его правящему сословию от крестьянина много чего нужно. Государству вроде как надо индустриализацию проводить, железнодорожную сеть развивать, армию и флот перевооружать. А дворяне успели спустить выкупные деньги на балы и Парижи, и теперь им не на что ходить по ресторанам и играть в казино в Монте-Карло.

В общем, назрела большая необходимость в реформах, которые в достаточном количестве дадут товарный хлеб, который можно будет загнать за границу. Пока с товарным хлебом дело обстоит не очень. В южных и западных губерниях, где почвы и климат получше, появляются таки крупные сельскохозяйственные предприятия, дающие товарный хлеб. Но для них катастрофически не хватает дешевой рабочей силы, эта же дешевая рабочая сила нужна и на заводах. Центральная власть понимает, что даже отдай она сейчас всю землю в стране крестьянам бесплатно, теперь толку от этого уже не будет, на сотрудничество с властью крестьяне не пойдут. Работать больше не станут просто из принципа, товарного зерна все равно не дадут, только жрать станут больше и в числе увеличатся. Тупик!

Но делать что-то надо, Столыпин проводит свои реформы. Громогласные разглагольствования о "справных хозяевах", которые якобы завалят страну хлебом, имели при этом такое же отношение к реальности, как аналогичные разглагольствования о среднем классе в перестроечные времена. Реальной целью реформ изначально было намеренное сталкивание в нищету подавляющего большинства населения страны. Его принудительная пауперизация, если по научному. То есть те семьи, где на момент начала реформ имеется большое число работоспособных мужчин, богатеют, естественным образом становятся кулаками, взламывают солидарные отношения в общинах. Причем не столько за счет земледелия, сколько за счет мелкого ростовщичества. Большинство же напротив скатывается в полную нищету. На рынок труда выбрасывается масса обнищавшего населения. Заводчики и латифундисты получают вожделенную, действительно дешевую рабочую силу. Дешевую настолько, что она даже свои семьи содержать не сможет. Но ведь это, господа, не беда. Как там Мальтус выразился? "Человек, пришедший в уже занятый мир, если родители не в состоянии прокормить его или если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на Земле. На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор". Вот так вот! Подешевевшие промышленные товары заодно прихлопывают кустарей, после чего рабочая сила становится еще более дешевой.

А на следующем этапе реформ новоявленных "справных хозяев", возомнивших себя фермерами, естественным образом сожрал бы "крупняк". Опутал бы долгами, разорил и скупил их земли. Как в аналогичной ситуации в постперестроечной России "крупняк" благополучно сожрал всю суетящуюся мелочь, возомнившую себя "бизнесменами".

Но люди так устроены, что подыхать с голоду, пусть даже и во имя прогресса, им не слишком нравится. Община сопротивлялась реформам отчаянно, реформы буксовали. Причем основное сопротивление шло вовсе не от пьяниц и бездельников, эта публика пропила свои наделы и вылетела из деревни очень быстро. Сопротивлялись вполне работоспособные и вменяемые мужики, сопротивлялась молодежь, в том числе, кстати, и молодая поросль в кулацких семьях. Эти вдруг осознали, что им теперь светит большую часть своей жизни батрачить на своих папаш. Ведь земля у папаш теперь в собственности, значит, нового передела земли не будет. Значит здоровому парню, с набитыми в кулачных боях костяшками, придется до седых волос лебезить перед родителем. Который, может, завещает ему землю, может, не завещает, может, завещает, но не ему. А парни эти, кстати, не были приучены к пиетету перед "аксакалами", зато были приучены к решительным действиям в составе крепко сбитых молодежных ватажек. Призрак нового земельного передела бродил по деревне в полный рост. Вызванное реформами Столыпина, напряжение на селе с каждым годом только нарастало. В городах, кстати тоже. Да, там имелась небольшая прослойка высококвалифицированных рабочих, которые действительно неплохо зарабатывали. Но у основной массы фабричных рабочих не хватало заработка, чтобы элементарно содержать свои семьи. Взрыв был неминуем, если бы не мировая война, он все равно бы состоялся, пусть и на пяток лет позже

И вот этой взрывоопасной публике государство в 1914 году сунуло в руки винтовки и отправило ее на фронт воевать за интересы латифундистов и капиталистов. Конечный результат подобного опрометчивого шага был вполне предсказуем.

Изучая материалы по революции, Николай Иванович с удивлением узнал, что партия большевиков изначально была против ликвидации крупных сельскохозяйственных предприятий. Понимала, что путь раздачи их земель крестьянам по сути тупиковый. Что лучше эти предприятия использовать, наполнив новым, ясен пень, социалистическим содержанием. За передел земли больше ратовали эсэры. Но здравого смысла не становится на пути падающей горы, у большевиков хватило. Новый передел земель, в том числе уже и помещичьих все же состоялся.

Тупик, разумеется, никуда не исчез. Товарного зерна в достаточных количествах как не было, так и нет. Как не нужно ничего было крестьянам от города, так и не нужно. Как не было денег на индустриализацию, так и нет. Крестьянство еще основательно обиделось на новую власть за продразверстки. Валовые сборы зерна только упали. Особенно сильно упали там, где ранее были крупные предприятия, помещичьи латифундии, владения казацкой "старшины", чьи земли поделили бывшие батраки. Эти самые батраки за время работы на подхвате успели утратить навыки, необходимы для осуществления полного сельскохозяйственного цикла. Обработку земли они вели по упрощенным схемам, урожайность падала, распространялись спорынья, ржавчина и прочие болезни зерновых, поля зарастали сорняками. Ко всему прочему, к началу тридцатых в деревне подросло новое поколение молодых людей с набитыми в драках кулаками, которое опять же начинало задумываться о своих дальнейших жизненных перспективах и косо посматривать в сторону ближайших родственников, не говоря уже о кулаках. Именно эти веселые ребята, кстати, успевшие получить при советской власти какое-никакое, но образование, реально заправляли в комбедах, а вовсе не "голь" и "пьянь" из демократической мифологии. В общем, необходимость очередного земельного передела опять вставала во весь рост. И большевики неизбежно бы полетели вверх тормашками следом за Романовыми, если бы не оказались умнее и решительнее последних. Коллективизация в такой ситуации была, может, и не идеальным вариантом из всех прочих зол, но весьма близким к оному. Основные проблемы она все же решила, причем достаточно мягко. Любви крестьянства к власти коллективизация, естественно, не прибавила, но взрыва удалось избежать. Вовсе не мифические жидокомиссары с наганами в руках сгоняли людей в колхозы, вовсе не они проводили раскулачивание. Реально это делали свои же сельчане, зачастую ближайшие родственники. Поэтому и прошла коллективизация, что ни говори, достаточно гладко и без особой крови. Трудно было сопротивляться собственным детям, племянникам и внукам. Которые, кстати, по еще не забытым стандартам справедливости были в своем праве.

Николай Иванович положил ручку и отодвинул тетрадь в сторону. Что-то начинало вырисовываться. Весьма полезно иногда бывает все разложить по полочкам. Теперь бы с выводами не ошибиться. В смысле, как имеющийся у крестьян менталитет правильно использовать.

Глава 3

Отдав распоряжение, чтобы для прибывающих товарищей подготовили помещения, Сергей надолго задумался. Наверху явно что-то серьезно переменилось, очень серьезно. До последнего времени о людях из будущего кроме сотрудников ОИБ знали только товарищ Сталин с товарищем Берия. Еще знал Кобулов, но он погиб во время мятежа инспирированного английской агентурой. Больше о "гостях" никого не информировали и к этому все уже привыкли, никаких изменений не ждали. Никаких особых причин расширять круг допущенных к этой тайне вроде не просматривалось. А тут товарищ Сталин позвонил лично. И недвусмысленно приказал ввести в курс дела сразу пятерых. Причем этим пятерым давался полный допуск ко всей имеющейся в ОИБ информации, допуск без каких либо ограничений. О названных Сталиным товарищах Сергей, разумеется, слышал. А кто вообще в Советском Союзе не слышал о знаменитых "пожарных пятерках Сталина"? Эти самые пятерки начали формировать еще в начале 1942 года, причем на основе переданной ОИБ информации. Первичная инициатива принадлежала вездесущему Инженеру. Это он предложил для решения серьезных и неотложных проблем сформировать специальные целевые группы из особым образом подобранных людей. Даже расписал основные роли в такой группе. Всякие там лидеры, генераторы идей, стратеги-аналитики и так далее. Ролей, как помнил Сергей, инженер выделил аж восемь штук. Но товарищ Сталин все же решил формировать пятерки, сказал, что восемь подготовленных товарищей на одну бедную проблему будет слишком жирно. Причем сначала вообще хотел ограничиться тройками, но товарищ Берия ему отсоветовал. Сказал, что в тройке совместить даже основные роли будет практически невозможно. Да и с точки зрения пропаганды пятерка удобнее – по количеству лучей советской звезды.

В общем, по заданным требованиям было подобрано достаточное количество молодых людей, в основном имеющих разноплановое высшее образование. Из них с привлечением специалистов по психологии после некого периода притирок и перетасовок было сформировано около двух десятков групп. Личный состав этих групп сначала около года натаскивали по ряду вопросов, после чего начали давать конкретные задания, постепенно увеличивая их сложность. Около половины групп в итоге были расформированы: или задания проваливали или просто не сумели обеспечить должную рабочую атмосферу внутри себя. Оставшиеся постепенно набирали опыт решения проблем. Причем выполнение заданий чередовалось с очередными циклами обучения, а учили их серьезно и по самым разным направлениям.

Формально они числились при Совете Народных Комиссаров СССР, но реально подчинялись только его Председателю, то есть товарищу Сталину, предоставившему своим "пожарным пятеркам" большие полномочия. Отчитывались они тоже только перед ним.

Конкретно та группа, которую ОИБ сосватал товарищ Сталин, пожалуй, была известна больше других. Она хорошо показала себя во время войны, решая сложную проблему досрочного ввода в строй новых мощностей по производству алюминия, а заодно и необходимых для этого новых электроэнергетических мощностей.

После войны, в рамках реформы национально-государственного устройства СССР, именно эта "пятерка" сформировала из бывших прибалтийских республик единую Прибалтийскую область в составе Российской ССР. Причем сделано это было быстро, жестко и эффективно. Старые местные элиты при этом были зачищены чуть ли не в ноль, включая и довоенные коммунистические, проявившие в ходе конфликта с Германией двурушничество и узколобый национализм. Теперь в Прибалтийской области тишь, гладь и божья благодать. Никто не бегает по лесам с автоматами, все население с энтузиазмом строит материальную базу коммунизма. А ведь ситуация там была сложной, сложнее обстановка была разве только на западной Украине. Впрочем, реформу на Украине курировал сам товарищ Сталин, так что там тоже справились. Может не так быстро, но так же жестко и эффективно. А области бывшей Украины благополучно вошли в состав Российской ССР.

Позднее эта же "пятерка" занималась координацией разработки и начала осуществления широко разрекламированного "Сталинского плана преобразования природы": грандиозного наступления на засуху путем посадки защитных лесополос, внедрения травопольных севооборотов, строительства каналов, прудов и водоемов. Амбициозный, масштабный проект призванный существенно поднять урожайность, а заодно и чувствительно снизить риски в сельском хозяйстве.

А в прошлом году эта "пятерка" занималась ликвидацией последствий разрушительного землетрясения, произошедшего в городе Ашхабаде Туркестанской ССР. И тоже блестяще справилась с этим делом, заодно хорошо перетряхнув руководство и самого города и области и даже Туркестана.

Тут Сергей поморщился. Ребята из "пожарной пятерки" тогда получили заслуженные ордена, а ОИБ незаслуженный фитиль. Ведь кто виноват, что склеротик-инженер со сроками землетрясения промахнулся на целый год, а прочие "гости" даже и не помнили, что такое вообще было?

И вот теперь эта знаменитая "пожарная пятерка" в полном составе прибывает в ОИБ знакомиться с материалами по гостям из будущего. И что это должно означать?

Возможно, что туманные слухи об ухудшившемся в последнее время здоровье товарища Сталина все же имеют под собой почву? На последних встречах он действительно выглядел неважно. До 1953 года, вроде, еще есть время, да и не было у товарища Сталина той страшной нагрузки, что выпала ему в истории "гостей". С другой стороны проникающее пулевое в грудь – это тоже не мелочь, это тоже надо учитывать. Или товарищ Сталин решил заранее позаботиться о преемниках, а со здоровьем у него не так плохо, как болтают? В любом случае в ОИБ, скорее всего, прибывает будущее высшее руководство Советского Союза, и это следует принимать во внимание.

Что на этот счет думает нынешний состав Политбюро и Совнаркома можно не спрашивать, они просто не в курсе дела. А вот что насчет этого думает товарищ Берия? Он-то прекрасно знает, чем именно занимается ОИБ и что может означать визит сюда людей из "пожарной пятерки".

Но в любом случае приказ товарища Сталина надо выполнять. Тем более что новая, третья уже по счету база ОИБ вполне позволяет не ударить при этом в грязь лицом. Пусть и не барские хоромы, как предыдущие, зато специально построенная. Новую базу разместили в шестидесяти километрах от новой столицы, замаскировав под дом отдыха для ученых. Место было прекрасное: корабельный сосновый лес, почти без подлеска, небольшое живописное озерцо рядом под горкой. Прямо таки курорт, одним словом. А в самой горе под базой силами "Спецметростроя" были обустроены достаточно обширные подземные сооружения. Они включали в себя довольно просторное бомбоубежище, рассчитанное на близкое попадание атомной бомбы и оснащенное собственным генератором, пункт связи, склад, помещения для архива ОИБ и хранения артефактов. С архива для большей надежности были сняты фотокопии, вывезенные для хранения в какое-то другое надежное место. В общем, жить было можно.

"Спецметростроевцев", кстати, ненадолго отвлекли от бурной деятельности в столице, где у них и других дел хватало, ибо имелся широкий фронт подземных работ. Они не затронули разве только специально спроектированный посольский городок, благоразумно вынесенный в низинку за приличной горкой, экранирующей значительную часть излучения многочисленных систем правительственной связи.

Город изначально не предусматривал большого населения, а предназначался исключительно для работы государственного аппарата. То есть проживать там должны были только чиновники, различный технический персонал и члены их семей. Застройка столицы была достаточно свободной, что помимо всего прочего должно было продемонстрировать новую концепцию советского градостроительства. Согласно этой концепции подавляющее большинство советских граждан в будущем должно проживать в небольших городах или поселках городского типа при преобладающей малоэтажной застройке. Дальнейшее увеличение населения крупных городов должно было быть приостановлено. Советский народ к подобным планам отнесся с пониманием, чему немало способствовал печальный пример Москвы, а также красочные плакаты Гражданской Обороны в достаточных количествах развешанные по различным учреждениям. Из этих плакатов недвусмысленно следовало, что в случае войны с применением ядерного оружия крупные города немедленно превратятся в грандиозные ловушки и братские могилы для их населения. Паники это не вызвало, не тот у нас народ, но некоторый отток населения из больших городов все же наметился.

Экономисты, правда, хватались за головы, прикидывая стоимость этой градостроительной программы. Расходы и в самом деле предстояли грандиозные. Причем не столько на строительство собственно домов. Сами-то дома при условии их строительства по набору типовых проектов, подкрепленного массовым производством унифицированных элементов, в особенности хорошего листового утеплителя, можно собирать быстро и достаточно дешево. Но ведь еще нужны коммуникации, еще необходимо выполнить требования правительства по обеспечению должной автономности новых городов и поселков. Что в числе прочего тянет за собой их автономное тепло- и электроснабжение. Не говоря уже о кошмарных расходах на расширение, реконструкцию и поддержание в приличном виде сети железных и автомобильных дорог.

В общем, вполне обоснованных с экономической точки зрения возражений хватало. Но товарищ Сталин жестко продавил соответствующее решение. Пусть только и для Российской ССР, как наиболее урбанизированной. Причем не только из соображений устойчивости страны к ядерному удару. В конце концов, некоторые стратегически важные производства – металлургические, химические, машиностроительные – просто физически невозможно уменьшить настолько, чтобы распихать по малым городам. Но его, похоже, зацепили рассуждения Инженера, что выросшие в небольших поселениях люди имеют гораздо более здоровую психику, чем уроженцы многоэтажных крысятников мегаполисов. Кроме того, в небольших городках все друг друга знают, все на виду, люди чаще общаются и вынуждены считаться с мнением окружающих. В отличие опять же от больших городов, где царствует анонимность, а все общение с соседями обычно сводится к перебранкам из-за протечек воды через этажи или разбитых лампочек в подъездах. Соответственно, антиобщественные склонности отдельных индивидуумов в малых поселениях гораздо легче выявляются и купируются. И чем меньше будет в Советском Союзе мест, куда подобные личности могут сбежать, с целью затеряться в толпе, тем лучше.

В прочих союзных республиках СССР, то есть Закавказской, Туркестанской и Иранской, учитывая их меньшую урбанизацию, были приняты собственные градостроительные программы. В том числе отчасти и по причинам финансового характера. Новая конституция Союза ССР, принятая на референдуме 1946 года, увеличила экономическую самостоятельность союзных республик. Оборотной стороной увеличения этой самостоятельности явилось то, что в социально-экономическом плане республики должны были в большей степени рассчитывать на собственные силы. Функции союзных органов власти и управления теперь ограничивались задачами обеспечения обороноспособности всей страны в целом, поддержанием общего правового поля в рамках рамочных союзных законов, управления стратегическими отраслями экономики и едиными системами транспорта, связи и электроэнергетики, определение общей стратегии развития. Еще внешняя политика, финансы и прочие атрибуты порядочного государства. В ведении Союза ССР находятся: вооруженные силы, правоохранительные органы, пенитенциарная система и предприятия и организации союзного значения находящиеся в союзных республиках на правах частичной экстерриториальности, включая и места компактного проживания их персонала. То есть морские и речные порты, аэропорты, железные дороги, автомобильные дороги союзного значения вместе с соответствующими зонами и полосами отчуждения находились в ведении Союза. Там же находились крупные электростанции, высоковольтные магистральные ЛЭП, различные системы проводной связи, системы радиорелейной связи и тому подобное. Ну и понятное дело отнесенные к стратегическим отраслям заводы, научные центры, рудники, обогатительные фабрики и так далее. Анклавы союзной экономики, как как-то выразился Инженер.

Декларировалась, что главное тут именно обеспечение связности общесоюзного экономического пространства, увеличение общего потенциала роста и само собой оборона от внешнего врага. Задачи же собственного социального развития, включая образование, медицину (исключение – общесоюзная противоэпидемиологическая служба) и прочее, вроде того же жилищного строительства, союзные республики решают самостоятельно в меру имеющихся у них возможностей. Необходимое, учитывая реальную ситуацию, выравнивание со временем социально-экономического уровня союзных республик, да и отдельных регионов внутри них самих предполагалось осуществлять не дотациями и субсидиями из союзного бюджета, а путем развития в них транспортной, энергетической, промышленной и прочей инфраструктуры союзного подчинения. Что должно было послужить локомотивом для вытягивания и всего прочего. В том числе и за счет налогов, часть из которых союзные предприятия будут перечислять в республиканские и местные бюджеты. Плюс общесоюзные целевые проекты, вроде того же "Сталинского плана преобразования природы" и чрезвычайные программы, например по ликвидации последствий стихийных бедствий.

В качестве компенсации за упраздненные национальные государственности в конституции был прописан институт национально-культурной автономии. Подкрепленный отдельным союзным законом, этот институт и должен будет в дальнейшем обеспечивать сохранение самобытности советских народов, развитие их языка, образования, национальной культуры и прочего в этом роде.

На бумаге новая конституция СССР смотрелась замечательно. Но вот ее введение в реальную жизнь, как точно знал Сергей, проходило с большим скрипом. Даже эйфория от выигранной войны помогла только частично. Если большую часть "национальных интеллигенций" удалось все же отвлечь процессом дележа культурно-автономного пирога, а ликвидировать выпало только самых оголтелых, то вот высокопоставленные "титульные" бюрократии и партократии пришлось зачистить чуть ли не на три четверти. Уплывающую из рук власть эти деятели добром отдавать не хотели. Ведь сразу было ясно, что при столь пестром национальном составе "укрупненных" советских республик, на первых ролях им оказаться не светит. Чтобы избежать кровавой резни на подобные посты придется ставить нейтральных к местным национальным сварам "варягов", например, тех же русских. В общем, хватило работы и органам, и даже армии. Ведь кроме отдельных гадов из "верхушек" разбираться приходилось еще и с "нукерами" из их кланов, для чего собственно армия и понадобилась.

Да и сейчас обстановка местами весьма далека от идеала. Впрочем, у прибывающей "Сталинской пятерки", если они, в самом деле, выдвигаются в преемники, в этом деле есть неплохой опыт.

Глава 4

Добравшись до своей комнаты, Николай Иванович первым делом накапал себе в склянку валерьянки, добавил туда немного воды из графина и выпил эту гадость залпом. Выдохнул и поморщился, пожалев, что здоровье не позволяет намахнуть залпом что-то более подобающее русскому человеку.

Беседа со сталинскими протеже, более напоминавшая хорошо срежессированный допрос, вымотала все его нервы. Вот и потребовалось успокоительное.

– Это же не люди, а натуральный Джаггернаут о пяти головах! – ворчал инженер, накапывая себе вторую дозу валерьянки. – Предложил, называется, на свою голову, млин, "эффективных менеджеров" подготовить! Подготовили в лучшем виде, да еще и с незамутненной верой в конечное торжество коммунизма! Как говорится: "Бачили очи, що куповали – ижте хочь повилазьте!".

Первая неделя после приезда товарищей из "сталинской пожарной пятерки" прошла для Николая Ивановича достаточно спокойно. Да, функционеры из ОИБ бегали как ошпаренные и спустя неделю обрели изрядно замотанный вид, включая все местное начальство. Но "попаданцев" никто не трогал, поэтому Николай Иванович мог без проблем заниматься своими плановыми делами. Нет, сразу по приезду, разумеется, с ним познакомились, оглядели с любопытством. Посулив в будущем поговорить "предметно", когда они "будут готовы". Было очевидно, что визитеры первым делом решили ознакомиться с архивами ОИБ, а уже потом приступать к уточняющим беседам с гостями из будущего. А в архивах этих уже столько материалов скопилось, что даже на беглое ознакомление с ними могли месяцы уйти. Так что скорого вызова на беседу инженер не ждал, да и самой этой беседы совершенно не опасался. После таких титанов как Сталин и Берия опасаться откровенного разговора со щеглами, которых он сам же, если разобраться, и поднял наверх…

Оказалось, что ошибся по всем пунктам. Николая Ивановича вызвали на беседу уже через неделю, а там сразу взяли в оборот. Причем все "домашние заготовки", наработанные в разговорах с вождями и сотрудниками родного ОИБ, совершенно не пригодились. Технические, технологические и научные достижения будущего интересовали гостей только постольку поскольку, мол, еще успеется. Печальная история деградации и конечного предательства советской элиты тоже не произвела на них особого впечатления. Василий Викторович Векшин – вожак этой банды – только и прокомментировал, мол, "следовало ожидать". Мол, товарищ Сталин правильно говорил, что на пути построения коммунизма классовая борьба будет только усиливаться, поэтому расслабляться нельзя.

Очередная попытка обратить внимание на проблемы постиндустриального общества, когда из-за возросшей производительности труда большую часть населения невозможно обеспечить нормальной работой, опять кончилась неудачей. С той только разницей, что если Сталин и Берия просто пропускали это мимо ушей, волевым порядком переводя разговор на другое, а Горелов только страдальчески возводил глаза к потолку, то "пожарные" все внимательно выслушали, вроде даже поняли и снизошли до разъяснений. Мол, пусть о подобных проблемах болит голова у тех, кто необдуманно увлекается хрематистикой, именуемой также рыночной экономикой. То есть системой, где во главу угла ставится получение прибыли. В то время как настоящая экономика даже по определению – это наука о "ведении дома". Мол, об этом еще Аристотель все подробно по полочкам разложил. И они не представляют себе ситуации, где в собственном доме у нормального человека может не найтись работы хотя бы по улучшению и украшению этого самого дома. Что, работая над созданием "Сталинского плана преобразования природы", их команда вполне оценила фронт работ в этом направлении. Планета де совершенно не благоустроена и для ее приведения в должный вид работы хватит для сотен поколений людей, причем работы с полной нагрузкой. А там, глядишь, и другие планеты подоспеют.

Николай Иванович, было, взялся возражать, напирая на то, что и Советский Союз ближе к концу своего существования тоже столкнулся с постиндустриальными проблемами. В том смысле, что производительность труда возросла настолько, что значительная часть трудоспособного населения страны протирала штаны на работе совершенно зря, и вполне можно было обойтись куда меньшим количеством работников. И как это негативно отражалось на мотивации людей к труду.

Но Николаю Ивановичу на это было заявлено, что если сообщенная им же самим информация о сути реформ Косыгина-Либермана соответствует действительности, то возникновение означенных проблем никого удивлять не должно. И что в социалистической, а тем более, коммунистической экономике различные псевдорыночные показатели вроде "расчетной прибыли" нужны как собаке пятая нога. Ибо никакой экономической реальности они не отражают, только напускают тумана, в котором отдельным несознательным личностям становится удобно делать свой гешефт. И вообще товарищ Сталин ясно выразился, что "рентабельность с точки зрения отдельных предприятий и отраслей производства не идет ни в какое сравнение с той высшей рентабельностью, которую дает нам социалистическое производство, избавляя нас от кризисов перепроизводства и обеспечивая нам непрерывный рост производства". То есть экономика нужна для человека, а не человек для экономики. Мол, нельзя было смешивать два несовместимых пути. Или социализм, план и натуральные показатели, или капитализм, рынок и прибыль. Под конец вообще было сказано, что предложенные Либерманом реформы – явное и неприкрытое вредительство, загнавшее советскую экономику в тупик. Подтверждением чему является тот факт, что после запуска реформ в Советском Союзе не был реализован ни один крупный стратегический проект, а развитие техники выродилось в тупое копирование ее западных образцов. Так что авторов реформы по-хорошему следовало немедленно арестовать и судить как врагов народа.

А вот предложения противников Косыгинской реформы, настаивавших на тотальной информатизации всех экономических процессов, с опорой на единую государственную сеть вычислительных центров, "пожарных", как оказалось, весьма заинтересовали. Они долго пытали Николая Ивановича на предмет технической возможности реализации подобных предложений. А когда выяснили, что быстрое развитие информационных технологий, опережающих прогресс в прочих отраслях, вполне позволяет реализовать систему автоматизированного управления экономикой, то удовлетворенно переглянулись.

А Николай Иванович вдруг осознал, что отныне следует ожидать крайне быстрого развития вычислительной техники. Ибо теперь есть, кому за этим приглядеть.

Чтобы закрепить эту положительную тенденцию он еще добавил, что в тех же США система тотального электронного контроля над экономикой была реально создана. Пачку жвачки не купишь, чтобы об этом не стало известно финансовым органам. На естественный вопрос "зачем им это было надо?" Николай Иванович только пожал плечами и предложил пару версий. В отличие от в конец обленившихся европейцев, наполняющих бюджет большей частью с помощью легко собираемых косвенных налогов и задранных до заоблачных высот акцизов на моторное топливо, табак и алкоголь, американцы упорно делали ставку на налоги с прибыли. А такие налоги собирать особенно трудно, ибо вариантов уклонения от них ушлые налогоплательщики понапридумывали великое множество. Вот и пришлось брать экономику под электронный колпак. А возможно, что экономическая ортодоксальность американцев в части налогов с прибыли была только предлогом. Предлогом, чтобы как раз и организовать тотальный контроль над доходами и расходами всех и вся. "Пятерка" опять переглянулась, а их лидер усмехнулся и неожиданно задал вопрос о хрущевских реформах.

Николай Иванович, вздохнув, в очередной раз собрался пересказать историю с метаниями тогдашней советской элиты в поисках идеального государственного устройства, при котором ей ничего не надо будет делать, и ни за что не надо будет отвечать. Ведь ясно, что в наследство от Сталина осталась сложная, фактически многоукладная экономика. Для управления этой экономикой была задействована сложная система управления, основанная на персональной ответственности исполнителей за результат, а так же на весьма сложном механизме выдвижении, подбора, оценки и отбраковки кадров управленцев. Сложность кадровой политики была вынужденной. Просто не было в стране достаточного количества подготовленных кадров. Остро не хватало квалифицированных рабочих, хороших инженеров, врачей, ученых и далее по списку. Подготовленных управленцев, соответственно, тоже не имелось. Но управлять-то ведь было надо. Вот и пришлось Сталину просеивать частым ситом значительную часть населения страны в поисках управленческих талантов. В смысле, что раз нет подготовленных, то подберем хотя бы способных учиться на ходу. Раз нет образованных, то найдем талантливых, они компенсируют отсутствие базовых знаний тем, что некоторые вещи способны понимать на интуитивном уровне. Отсев при такой кадровой политике, разумеется, был дикий. Но куда деваться-то было?