Короли соседнего мира-4

Скажу честно, вас очень не хватает… вашему детищу. Весьма. Уж на что я привык к чистому созерцанию, и то, пару раз еле смог сдержать огорчение…

— Итак. Что мы имеем. Сомнительную перспективу дожить до рассвета, и гарантированное предложение отправиться туда, откуда вы столь поспешно исчезли…

— А почему сомнительную? — не придумал ничего лучше, как спросить о ерунде Андрей.

— Ваши противники переиграли вас… — в голосе прозвучала усмешка. — В эту нору вы попали вовсе не по собственной инициативе. Поверьте, не пройдет и двух отрезков вашего земного времени… Все забываю, как они называются. Час? Не важно. Так вот, сюда проникнет некий субъект. Он спокойно перережет вам вены и оставит рядом с вами обломок железной полосы, которой вы, сбриваете у себя на лице волосы. Вот и все.

— Не так это и просто… — Андрей сжал кулаки. — Пусть попробуют.

— А никто не собирается делать это силой… — с прежним спокойствием отозвался собеседник. — В стене, есть маленькое отверстие. Его почти не видно… Однако, незадолго до прихода этого… убийцы, в отверстие просунут небольшую трубку. А совсем скоро вы мирно заснете.

Андрей впился глазами в темноту карцера: — Не видно.

— Короче… — перешел к конкретике голос. — Я и так потратил на вас куда больше времени, чем позволено правилами. И за это мне придется получить массу упреков от моих оппонентов. Итак: да или нет?

— Да, — коротко отозвался Андрей. И даже не стал пытаться убеждать себя в том, что у него нет иного выхода, и этим он спасает свою жизнь. Едва он представил, что может вновь увидеть, тот, как он считал, потерянный навсегда мир, то готов был, не задумываясь, отдать все, заработанное им за пять лет, и еще столько же…

— Да? — эхом отозвался голос. — Принято.

Андрей с готовностью захлопнул глаза, ожидая мгновенных перемен.

Прошло несколько мгновений, минута. Ильин осторожно раскрыл один глаз и с огорчением осознал, что все так же сидит в сыром карцере. Те же сырые серые стены, и темнота.

— Да, да…, фиг на… — с досадой передразнил он себя. — Крыша поехала от страха.

— Послушай, не знаю, за что тебя загребли, — прозвучал недовольный голос из угла камеры, но спать ты мне мешаешь. — Прошу, постарайся не орать в приличном обществе, — голос был хриплый и простуженный…

— Ты кто? — поднялся Андрей с пола и шагнул к соседу. Склонился над лежащим на каком-то тряпье человеком и с ликованием заметил на узнике изодранный в клочья камзол… Чего, чего, но мундир Гвардарийской армии в российской тюрьме появиться не мог по определению.

— Ура… — восторженным шепотом прокричал король. — Я вернулся…

Глава 2

Прошло несколько минут, радость сменилась пониманием немудреной истины. Перемещение вышло не столь гладким, как это показалось в первое мгновение. И дело даже не в том, что местом прибытия стал каземат. Беспокоило отсутствие короны и наличие мало подходящей для местных условий одежды.

Очевидно, тот, кто организовал его транспортировку, в силу своего стратегического мышления, не забивал голову мелочами. Оно и понятно, если Магистры занимались отправкой новоявленных рекрутов по долгу службы и поневоле вынуждены были обращать внимание на мелочи, то в данном случае налицо был явный прокол.

Андрей, глаза которого успели привыкнуть к полумраку, всмотрелся в лицо спящего. Не признал, впрочем, и не мудрено, откуда королю знать каждого мелкого дворянина. А вот он, когда проснется, наверняка может задать кучу вопросов. И главный из них, наверняка, будет связан с разительным сходством соседа с правителем. Следующим по значению, с большой долей вероятности, станет интерес к покрою платья странного двойника. Ну, а какие выводы может сделать сокамерник после, неведомо никому. В лучшем случае, принять за призрак.

"Значит, стоит воспользоваться временной передышкой и постараться избежать сложностей", — решил Андрей и принялся за работу.

Первым делом он стянул пиджак. Свернул в плотный узел и запихал под кучу лежащей в углу камеры прелой соломы. Следом пришел черед галстука и роскошных туфель. Жаль, но ничего не попишешь, изделие итальянских модельеров начала двадцать первого века никак не гармонирует с грубыми сапогами средневековья. Сложнее пришлось с брюками. Оставаться вовсе без них показалось Андрею не слишком разумным. Он ограничился тем, что безжалостно вывозил добротную ткань в грязи и подвернул штанины по щиколотку. "Авось удастся отговориться нездешностью мастера", — махнул он рукой на историческое правдоподобие.

И в завершение маскарадного преображения варварски расправился с сорочкой. Оторвать воротник и манжеты удалось без труда. После чего он завязал полы узлом.

"Ой, халтура, ой, не похож…" — пробормотал король, пытаясь глянуть на себя со стороны.

"Остается надеяться, что мой сосед не слишком разбирается в модных течениях…" — успокоил себя Ильин и перешел к следующему пункту своего плана.

Размазывать по щекам жидкую грязь — удовольствие ниже среднего, однако, другого способа конспирации как-то не придумалось. Примирило с варварской процедурой только одно, после нее руки Андрея приобрели вполне современный вид. Глубокая кайма под ногтями и серая корка не могли вызвать ни малейшего сомнения в принадлежности оборванца к славному ордену бродяг.

"Растрепанные волосы, грязь на лице и одежде, босые ноги", — решив, что сделал достаточно, Андрей осторожно прилег на сырую солому и задремал. Неожиданно, быстро заснул. Разбудил его скрип поворачивающегося в замке ключа. Узник приоткрыл глаз и попытался рассмотреть помещение уже при свете, струящемся сквозь неплотно забитое досками окно. Ничего сверх ожидаемого, обычный каменный мешок. Толстая, окованная железом дверь, каменные плиты пола, клочья соломы, и недвижимое тело спящего в противоположном углу сокамерника.

Дверь отворилась, и в каземат протиснулся невероятно полный, одетый в потертые кожаные доспехи стражник. Он брезгливо потянул носом и уставился на Андрея. — Вот тебе и раз… — с некоторой озабоченностью пробормотал тюремщик. — Это еще кто? — всмотрелся в спящего дворянина, вновь перевел взгляд на нового персонажа.

— Не стоило мне открывать третий кувшин, — наконец произнес толстяк. — Похоже, что кухарка намешала в пойло всякого… Иначе, я бы помнил, кто и когда привез это чучело.

Он медленно приблизился к Андрею. — Ну и рожа, — уточнил нелестную характеристику узника наблюдатель. — Наверное, это ночная стража. Поймали какого-то шаромыгу… Нет, чтобы вздернуть его там же, на месте, так, не поленились, притащили сюда. Одно слово, мужланы. Не тюрьма, а проходной двор, — похмелье явно развязало стражнику язык.

— Ну и ладно, больше — не меньше, — принял он соломоново решение и пнул бродягу: — Эй, ты, хорош дрыхнуть.

— Ты тоже вставай, днем спать в камере не положено, — это охранник произнес уже для второго заключенного.

Старожил поднял голову и посмотрел на окно.

— Жюль, какого пса?.. — несколько фамильярно поинтересовался он у толстяка. — Такую рань?

— Заткнись, морда, — без особой, впрочем, злобы, а скорее следуя привычке, прикрикнул сторож. — Там отоспишься, — заржал он, и ухватился за голову.

— Вставай, скотина… — рявкнул уже совсем иным тоном средневековый «вертухай». — Эй, бродяга, я тебе говорю, что, особое приглашение нужно? — он с силой врезал в бок Андрею зажатой в руке колотушкой.

Впрочем, на этом его энтузиазм иссяк. Он развернулся и направился к двери, потеряв к арестантам всякий интерес.

— Жюль, приятель, а как насчет завтрака? — потягиваясь, спросил арестант у ключника.

— Перебьешься. В полдень придет судья, так что, хватит тебе жрать казенный харч… — Он не закончил отповедь и хлопнул дверью.

— Паршиво, — озвучил новость сокамерник. — Ну что ж, такая, значит, наша планида…

Он провел пятерней по засаленным волосам и обернулся к Андрею.

— А, опять деревенщина, — разочарованно протянул дворянин, вглядевшись в соседа.

— Куда катится мир? Меня, потомка знатного рода, — в одну камеру с каким-то сбродом… Все рушится… Хотя, какая разница, с кем предстать перед вратами святого Петра?

— Эй, здоровяк, кто таков? — соизволил он, наконец, обратиться к протирающему глаза Андрею.

— Анд… — едва не представился своим именем король, но вовремя поправился: — Андрю… сударь, к вашим услугам. Андрю Блоккар, — назвал он первое, пришедшее в голову имя. — Я не местный, из… — он озадаченно замолчал, не решаясь определить себе историческую родину.

Но, похоже, слушатель вовсе не горел желанием выяснять это. Он поднялся и, разминая тело, исполнил несколько фехтовальных приемов, изобразив довольно корявый укол и плие.

— Меня можешь звать граф де Гордье, — наконец процедил сквозь зубы оборванец.

— Простите, граф, — взял быка за рога Андрей. — Я вижу, на вас форма гвардарийской армии… Вы служили?

— И этот о том же… — досадливо поморщился граф. — Ну что за напасть. Мало того, что именно из-за этого старья мне приходится терпеть все, так еще выслушивать от неотесанной деревенщины, которая даже не умеет правильно обратиться, всякий бред.

Но тут высокородный господин отвлекся и произнес, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Я ведь так и сказал лейтенанту стражи: — Ну как мог я служить в армии короля? Неужели я выгляжу таким старым? Почти пять десятков лет минуло… Просто глупая шутка, маскарад… Но разве эти полицейские ищейки станут слушать?.. — дворянин огорченно махнул рукой. — Вот и результат. Не стоило мне так напиваться. Все беды от невоздержанности.

Граф опустился на солому и задумчиво произнес: — А как хорошо начиналось? Мы закатились в кабачок, выпили… Ну, видишь ты, что уже хватит, остановись, так нет. Скажите на милость, с какого беса мне пришло в голову лезть в чулан и отыскать там это рванье? Мало того, еще нарядиться в него? И все бы ничего, да эта каналья, Ромио, сын трактирщика, едва увидел меня в таком наряде, мигом кинулся в участок и донес. По-человечески я его очень даже понимаю, три форинта на земле не валяются… Однако, обидно…

Из всего сказанного Андрей сумел выцепить главное: "Выходит, за те неполных пять лет, что прошли в его мире, здесь успело пролететь без малого полвека. Вот это номер…"

Он попытался осмыслить новость. И не сумел.

— Ваше сиятельство, — пользуясь паузой в горестном монологе, вновь обратился Андрей к сокамернику. — Я темный человек, всю жизнь прожил в деревне. Высоко в горах, обращению не обучен, да и новости до нас доходят редко. Не сочтите за нахальство… Скажите, кто сейчас правит Гвардарией, и вообще, что творится в мире?

— Ты верно заметил… — польщено вскинул голову граф. — Тут и благородные господа не всегда могут понять, что и кто… правит бедной страной. Хм… Гвардария… Где она? От могучего королевства остались рожки да ножки, пятая часть, и ту норовят прибрать к рукам соседи, кто посильнее. Правители меняются чаще погоды. С тех пор, как исчез великий король… — тут граф понизил голос и заговорил едва слышным шепотом: — Нынешние даже имя его произносить не велят. С тех пор много всего случилось. И что характерно, в худшую сторону. Мой батюшка, он хоть и совсем старик, но любит вспоминать про те времена. К слову и графский титул он получил из рук самого Короля.

— Простите, а каково имя вашего благородного родителя? — поинтересовался заинтригованный слушатель.

— Тебе-то какое дело, деревенщина? — подбоченился отпрыск. — А впрочем, сейчас мы в равных условиях. Не думаю, что кто-то может обвинить меня в нарушении правил дворянской чести.

— Моего отца величают граф де Гор… — произнес сын с гордостью. — Вся беда в том, что один из многочисленных правителей, которые пытались удержаться на троне после великого короля, отправил отца в изгнание. Потом, через несколько лет, другой король вновь приблизил его. И снова опала… Говоря по совести, я даже и не знаю, как обстоят дела на сегодняшний момент.

Рассуждения о перипетиях отношений преемников капитана королевской гвардии с королевской властью мало тронули Андрея. А вот известие о том, что его бравый капитан сейчас глубокий старик, поразило.

— А позволено мне будет спросить, — не удержался он от вопроса. — Как сложилась судьба принцессы Элизы, дочери короля Аль-Гарда?..

— Ты имеешь в виду королеву Элизу? — построжел собеседник. — О, это великая женщина, она, в отличие от наших недоумков, сумела уберечь все, что создал ее отец, мало того, именно ее стараниями Гвардария окончательно лишилась двух графств…

— Увы, королева уже несколько лет, как сложила с себя корону. На троне ее сын. Способный, надо сказать, юноша, но не ровня матери… Хотя, возможно старуха уже и померла…

"Жаль, если так. Хорошая была девочка", — расстроено вздохнул Андрей. Приставать дальше с расспросами ему отчего-то расхотелось. Однако не удержался и задал последний: — Простите мою темноту, ваше сиятельство, а как же корона? Раз королевством кто-то правит, значит, он возлагает ее на себя?

— Поистине, дикий народ… — огорчился граф. — А что корона? Как положено, так и возлагают. Руками…

Видно было, что ему наскучило общение с простолюдином.

— Эх, кабы не судья, мог еще поспать… — вздохнул узник.

— Кстати, а за что тебя задержали? — поинтересовался он, скорее со скуки, чем от желания узнать историю бродяги.

— Не могу знать, ваше сиятельство, — изобразил искреннее удивление Андрей. — Я шел себе, никого не трогал… А тут, эти, стражники. Схватили, бросили в каталажку.

— Понятно…, бродяга, — кивнул граф. — Впрочем, теперь это не важно.

— Сдается, нам уже недолго осталось смотреть на этот мир, — вырвалось у загрустившего графа.

— Новый судья — потомок самого министра полиции того, первого короля. Папаша его, как мне поведал однажды отец, крепко подвел своего суверена, и только исчезновение короля спасло полицмейстера от заслуженной кары. И не секрет, что именно он стал главным наушником Габса первого… который взошел на трон через пару лет после исчезновения Того короля. Иноземец на троне Гвардарии, да к тому же бывший казначей. Виданное ли дело? Впрочем, при нем, к слову, королевство еще кое-как сохранялось в его прежнем виде. Пришло в упадок оно уже после… А вот полицмейстер сумел пересидеть на своем посту трех или четырех правителей. И с почетом ушел в отставку всего лет пять назад… Но перед тем умудрился пристроить сынка на теплое местечко.

Продолжать расспросы Андрей не решился. Информации пока хватило.

"Если Аль-Гардия оттяпала у северного соседа два графства, то это, несомненно, имевшая выход к морю провинция и богатое золотом графство Алекса. Или принцесса раздумала выполнять данную мне клятву, и прибавила еще пару графств к уже имеемым?…Тогда я буду огорчен, — рассудил король, — хотя, она в чем-то права. Обещание было дано мне, но никак не взявшему на себя явочным порядком бремя власти казначею".

"А что за фокусы с короной? Или ее сила исчезла? Ох, уж эти мне кукловоды… нет, чтобы хоть в трех словах предупредить о том, что случилось?"

"Вот, что, — принял решение король. — Первое, что стоит предпринять, — это встретиться с Гором. Надеюсь, старик еще не впал в детство и сумеет пролить свет на творящееся в королевстве безобразия".

"Погоди… — в памяти Андрея возникла картина величественных горных хребтов и утесов… Край, в котором ему пришлось сразиться с могучим владыкой замка. — Как же его?"

"Точно, Дорн… Пернанские хребты… Именно этот замок я подарил Гору. Теперь все более-менее понятно. Если из пяти графств осталось только два, то одно из них — это малопригодное для жизни маркграфство Григориан, большая часть которого расположена в горной местности. Интересно, какие земли оттяпали коронованные соседи? Будем исходить из того, что первое это Алекса. Как самое богатое и ближайшее к владениям Аль-Гардии. Вторым могло оказаться графство Торус, оно было лакомым куском для Хеттов. А если учесть, что местное дворянство давно мечтало попасть в протекторат к северному соседу, по всему, Торус самый предпочтительный кандидат номер два.

Дальше, как говорится, возможны варианты…"

Его раздумья прервал стук засова.

— Эй, лиходеи, встать… — приказал толстый надзиратель. — Приветствовать его превосходительство, королевского судью, молча. Рта не открывать, руками не шевелить.

Прошло несколько секунд, и в камере появились пара солдат. Мундиры странного серо-зеленого цвета, с дикими, оранжевыми вставками, едва не вызвали у Андрея приступ смеха. Однако, сумел сдержаться и задавил неуместную веселость.

Следом за охранниками в проем, держа у лица белоснежный платок, вошел вельможа. Он брезгливо ступил начищенным башмаком на осклизлый пол камеры и невнятно пробурчал что-то.

— Камера номер семь, — преданно глядя на судью, зачастил тюремщик. — Шевалье Гордье, обвинен в нарушении эдикта всемилостивейшего короля Маркуса: Ношение платья цветов того, о ком не говорят…

"Странное сочетание? — удивился формулировке обвинения Андрей. — Погоди, это они про меня, что ли? Вот тебе и на…"

— Второй — бродяга. Имя неизвестно, сеял смуту, призывал к бунту… — как ни в чем не бывало, продолжил доклад охранник.

— Вердикт: повесить, — коротко распорядился чиновник и стремительно развернулся, собираясь покинуть дурно пахнущее место.

— Сударь… — не выдержал граф. — Я дворянин, вы не имеете права…

Закончить он не успел. Удар рукоятью алебарды бросил его на пол.

— Графский титул, данный тем, о ком не говорят, отменен указом всемилостивейшего короля Маркуса. — За самовольное присвоение титула — наказание четвертованием. Приговор обвиняемым привести в исполнение не позднее завтрашнего полудня, — тем же задушенным голосом пробормотал судья.

— Простите, ваше превосходительство, уточню. Этого только повесить. А второго? Сначала повесить, а потом четвертовать или наоборот? — уточнил толстяк, пыхтя от усердия,?

— Как угодно. Король Маркус милостив, поэтому, в любой последовательности, — бросил уже на ходу вершитель судеб. Дверь захлопнулась.

Когда камера опустела, Андрей склонился над лежащим в грязи бедолагой: — Вставайте, граф… — попытался он привести сокамерника в чувство.

— Скотина, — пробормотал Гордье, не разжимая глаз. — Я согласен идти на плаху, это пристало дворянину, но вытерпеть этакий позор…

"Похоже, он говорит совершенно серьезно, — изумился Ильин. — Его расстроил не сам факт казни, а способ… Дурдом".

"Все же правду гласит пословица: Туда где был счастлив, не возвращайся", — печально рассуждал бывший король, сидя на куче сырой соломы. Его сокамерник уже оправился после правосудия и тоже сидел молча, уныло глядя в покрытую бурыми пятнами стену каземата.

Случись все в ту славную пору первого визита, когда Андрей бесшабашно крушил все, что мешало ему идти к цели, он бы поступил в том же стиле. Недолго думая, оглушил бы ударом кулака мордатого вертухая и отправился на поиски выхода, а не сидел, бездарно рассуждая о скоротечности времени. Будь то в его привычном мире, или в реальности, созданной его собственным подсознанием.

Однако теперь житейская мудрость подсказывала, что охрана в тюрьме наверняка поставлена на высоком уровне, потому горячку пороть не стоит. И в то же время он никак не мог избавиться от непонятной апатии: "Ну, выйду я на свободу, а дальше? Что может сделать один человек, пусть даже обладающий правами на корону и титулами? Махина государственного аппарата, пришла в движение, в стране наверняка создана плотная сеть надзора и борьбы с любым проявлением вольнодумства. Обухом плеть…" — он с удивлением сообразил, что эти паскудные и упаднические мысли вовсе не его. Уж он-то никак не мог перепутать пословицу. "Плетью обуха… — исправился Андрей и вскочил с лежанки. — Не знаю, что, или кто навел на меня этакий морок, но лучше бы ему не рисковать, — его всерьез разозлило столь бесцеремонное воздействие. — Ну, ладно. Я вам устрою… Закат солнца, вручную".