Гнездо индюка

— Все зависит от того, сколько осталось времени, — ответил Джон. — Вольдемар Марволо меня запалил, это, безусловно, плохо, но насколько плохо? Если наш противник — сам кардинал-первосвященник Всея Человеческой Общины, то это фатально, пользы от меня уже не будет, послезавтра мой портет будет у каждого боевого попа. А если нет… Джон замолчал, ожидая ответа.

— Продолжай, — сказал Герман. — Мне интересно, насколько много ты понял.

— Я не понял почти ничего, — сказал Джон. — Я могу только догадываться. В некоторых догадках я почти уверен, в некоторых — нет. Ты хочешь, чтобы я убил Рональда Вильямса, верно? Герман нервно хохотнул.

— Эко у тебя все просто выходит, — сказал он. — Думаешь, убить Вильямса легко?

— Думаю, нелегко, — сказал Джон. — Было бы легко — давно уже убили бы. Ты ведь это задание хотел мне поручить?

— Поручить — неподходящее слово, — сказал Герман. — Поручение — это, по сути, приказ, а я тебе обещал, что приказывать не буду. Но попросить хотел именно об этом, да. Потом передумал. А теперь не знаю, что и думать.

— Думать не надо, — сказал Джон. — Если я облажаюсь, ты ничем не рискуешь. Я тут почитал, что в газеты просочилось… Если Вильямс сможет обосновать хотя бы половину обвинений, дому Адамса придет конец. На этом фоне попытка покушения на ключевого свидетеля ни на что существенно не повлияет. А если я преуспею — Рокки в шоколаде, а враг рвет на себе волосы от злости. Но если наш враг — попы, я преуспеть никак не смогу, меня еще на подходах срисуют.

— Враг — не попы, — сказал Герман. — Остин не при делах, он пока выжидает.

— Тогда все отлично, — сказал Джон. — Мне нужно знать только одно — где прячется Вильямс.

— Да ты оптимист, — улыбнулся Герман. Джон тоже улыбнулся и сказал:

— Какой есть. Некоторое время Герман молчал, затем сказал:

— На восточной окраине города есть забытая богами гостиница, а вернее, вонючая дыра. «Рэдисон» называется. Сохо-Стрит, дом пять. Принадлежит дому Тринити, но об этом мало кто знает. Гостиница настоящая, человек с улицы там реально может поселиться. Но это ничего не даст. Вильямса поселили в отдельном флигеле, это как бы крепость внутри крепости. В основном корпусе половина жильцов — бойцы дома Тринити, вторая половина — случайные люди с улицы, но на принадлежность к враждебным домам охрана проверяет каждого. Проверяет хорошо, тщательно. Проникнуть на территорию гостиницы ты сможешь, двое наших там уже живут, но флигель с Вильямсом, похоже, неуязвим.

— Вильямс каждый день ездит в суд, — сказал Джон. — Маршрут определить смогли?

— Не смогли, — покачал головой Герман. — Маршрут каждый раз разный. Что интересно, начинается он не от гостиницы, а из какого-то другого места. Судя по всему, там подземный ход прорыт, причем не до соседнего дома, а намного дальше. Возможно, даже несколько ходов. Там же древние трущобы вокруг, такой лабиринт…

— А если Вильямса прямо суде атаковать? — предположил Джон. — Или на входе-выходе?

— Типун тебе на язык! — возмутился Герман. — Тогда Рокки точно конец придет. Раз и навсегда запомни, правительство и верховный суд — святое, никакие наши разборки этих мест касаться не должны. Даже не думай!

— Осознал, — сказал Джон. — Ну, так я попробую?

Этого вопроса Герман не ожидал. Некоторое время он недоуменно смотрел на Джона, затем нервно засмеялся и сказал:

— Ну, попробуй. Только…

— Спасибо за доверие, Герман, — сказал Джон. — Если ты не против, я бы хотел приступить прямо сейчас.

— Приступить к чему? — не понял Герман.

— К выполнению задания, — объяснил Джон. — Ну, то есть, просьбы. Лягу на кровать, войду в медитацию и буду думать.

— Ну, давай, медитируй, — хмыкнул Герман. — Не смею задерживать. Удачно тебе подумать.

Герман вышел из комнаты, закрыл за собой звуконепроницаемую дверь, бросил рассеянный взгляд на спящую Аленького Цветочка, подавил искушение пнуть ее ногой, и пошел к лестнице.

— Медитатор хренов, — пробормотал он себе под нос.

Спустившись на первый этаж, Герман направился не к парадному крыльцу, а на задний двор. Безошибочно нашел тропинку, ведущую в заросли шиповника, дернул за нужную веревку и вошел в тайный огород местных рабов. Впрочем, какие они рабы…

Звонкий Диск лежал под яблоней на шерстяном одеяле и читал книгу. Герман сел рядом. Звонкий Диск отложил книгу и стал докладывать:

— Рыцарь все утро сидел в беседке, газеты читал. Я с Длинным Шестом беседовал, ваш приказ выполнял, а потом что-то непонятное произошло. Джон Росс ворвался прямо сюда, глаза выпученные, безумные, кричит, типа, Длинный Шест со мной, а тебе я приказывать не могу, но прошу. Но он никак не мог узнать, что телка в беде, это все подстроено было, однозначно. Герман усмехнулся и сказал:

— Ты ошибаешься. Амулет Аленького Цветочка не разглядел? Звонкий Диск помотал головой.

— А я разглядел, — сказал Герман. — Это звонилка, модель мне незнакома, но это точно звонилка. Телка нажала кнопку, а у Джона зазвонила ответная часть.

— Далековато для звонилки, — сказал Звонкий Диск. — Да и не слышал я никаких особенных звуков.

— Приемную часть можно настроить на очень тихий звонок, — сказал Герман. — А сама звонилка может иметь повышенный радиус действия, какая-нибудь особенная модель. По-моему, это объяснение более правдоподобно, чем то, что Джон все подстроил.

— Да, пожалуй, — согласился Звонкий Диск. — Но есть еще одна вещь непонятная. Как он наш садик пропалил? Вчера и сегодня ребята сюда точно не ходили, я им заранее сказал, что буду Длинного Шеста вербовать, чтобы мне не мешали. А когда мы сюда входили, я проверился, рыцарь точно в беседке сидел, газеты читал. Он их читает, кстати, со страшной скоростью, быстрее, чем даже вы.

— Он их не читает, а бегло пролистывает, — сказал Герман. — Ты тоже так научишься через год-другой. Если человек обучен грамоте с детства, он может регулировать скорость чтения за счет качества усвоения текста, одно растет, другое падает. Ничего странного тут нет, не удивляйся. И в том, что он тебя пропалил, тоже нет ничего странного. Случайность. Услышал голоса, заинтересовался, выглянул в щелку… Звонкий Диск пожал плечами и ничего не сказал.

— Длинному Шесту ты зря позволил на базар идти, — сказал Герман. — Он же накурен был неимоверно.

— Виноват, — вздохнул Звонкий Диск. — Но его не сразу торкнуло, только когда мы на базар прибежали. Из-за того, что пешком бежали, скорее всего. Кстати! Рыцарь с самого начала знал, где наложница, он ведь сразу на базар побежал! А звонилка же место не сообщает, она только сигнал посылает.

— В прошлом существовали и другие звонилки, более продвинутые, — сказал Герман. — Я читал упоминания о них. Про детали устройства можешь не спрашивать, я их не знаю.

— Это очень ценное устройство, — заметил Звонкий Диск. — Надо бы его изучить как следует.

— Надо, — согласился Герман. — Но не сейчас. Сейчас Джон Росс важнее, чем все его артефакты, вместе взятые. Жаль, что ты не видел, как он дерется.

— Я видел в самом начале, — возразил Звонкий Диск. — Отличный боец, но… Вы ведь его как ассасина хотите использовать? Его же учить надо…

Перед тем, как произнести следующую фразу, Герман долго молчал, размышляя. А затем он сказал:

— Не знаю. Когда я с ним общаюсь, у меня иногда возникает странное впечатление. Иногда мне кажется, что он совсем не так прост, что его игра в деревенского дурачка — просто игра, а на самом деле он все понимает. И, может быть… Нет, это всё домыслы. Жалко, что Длинный Шест сгинул. Доспросить бы его как следует…

— Длинный Шест не сгинул, — возразил Звонкий Диск. — Ребята его поймали, скрутили и доставили к Большой Берте.

— Твою мать! — возмутился Герман. — Что ж ты раньше молчал? Я тут сижу, размышляю, мучаюсь… Молодец, Звонкий Диск, отлично поработал! Объявляю тебе благодарность от лица дома. Завтра с утра допрошу… или, может, прямо сейчас сходить…

— Сейчас не надо, — посоветовал Звонкий Диск. — Его грубо брали, он буйный был. Пришлось укол засадить, сейчас у него отходняк должен быть.

— Значит, завтра допрошу, — сказал Герман. — Заодно подготовлюсь как следует. А как он в боевом отношении?

— Никак, — пожал плечами Звонкий Диск. — Драться умеет, но на обычном уровне, ничего особенного. Специально его не тренировали.

— Понял, — сказал Герман. — Ладно, пойду я.

— Я еще про Аленького Цветочка спросить хотел, — сказал Звонкий Диск. — Думаю, ее тоже завербовать надо. Она на Джона Росса сильно обижена. Если к ней правильно подойти, с лаской… Герман задумался.

— Ну, не знаю, — сказал он после долгой паузы. — Завербовать ее было бы неплохо, в этом ты прав, но я боюсь, как бы Джона не обидеть. Он же в нее влюбился по-настоящему… Хотя дура она неимоверная… Короче, так. Соблазнять ее пока не надо, а подружиться попробуй. Косяком угости или еще чего… Только не так угости, как Длинного Шеста, а умеренно. И приглядывай, чтобы она опять не учудила чего. Распорядись, чтобы ее одну за ворота вообще не выпускали. Наблюдение за воротами организуй, а то расслабились совсем…

— Надо охрану усилить, — сказал Звонкий Диск. — А по-хорошему, эту точку вообще закрывать пора. Попы нас уже пропалили, а когда остальные пропалят — вопрос времени. Герман вздохнул.

— Да, закрывать придется, — сказал он. — Не хочется, а придется. Какая хорошая точка была… Но не будем торопиться, лошадей на переправе не меняют. Пока работайте в прежнем режиме.

— Слушаюсь, — кивнул Звонкий Диск. — Насчет Вильямса что-нибудь выработано? Герман еще раз вздохнул.

— Ничего не выработано, — сказал он. — Песец полный. Если до завтра никаких выходов не нарисуется, начнем резервный вариант реализовывать. Звонкий Диск удивленно присвистнул.

— Ладно, — сказал Герман, вставая. — Удачи тебе.

— И вам тоже удачи, — отозвался Звонкий Диск. — И, это… извините, что так получилось.

Герман раздраженно махнул рукой, дескать, хватит уже извиняться, и пошел прочь.

2

На заборе было написано следующее: Уважаемые окрестные жители! В вашем районе ведется строительство торгового комплекса «Тринити-Фестиваль». Компания «Тринити-Билдерз» приносит извинения за временно созданные неудобства.

Впервые за миллион дней! Дом Тринити раскрывает тайны древнейших нанотехнологий! Косметика и средства гигиены по рецептам первой эпохи! Фотографическая техника! Распродажи и скидки! Не пропустите открытие!

По вопросам аренды площадей обращаться в Дом Тринити на Эхо-Стрит, второй подъезд, бюро пропусков напротив.

Прораб строительства — господин Керк Даглас, прием в главном балагане ежедневно два часа после полудня по предварительной записи. Стол записи на ресепшене, двадцать шагов направо и в калитку.

Купим рабов, дорого. Обращаться двадцать шагов направо и в калитку, на ресепшен. По вопросам оптовых поставок обращаться в Дом Тринити на Эхо-Стрит, второй подъезд, бюро пропусков напротив.

Приглашаются погонщики рабов (три вакансии) и старший погонщик рабов (одна вакансия). Высокий стабильный заработок, увеличенный отпуск, надбавки за выслугу, хороший коллектив. Необходимые условия: опыт по специальности от двух лет, целеустремленность, коммуникабельность. Обращаться двадцать шагов направо и в калитку, на ресепшен. Обращения принимаются только от кандидатов лично! Агентствам и посредникам не беспокоить!

Некоторые из перечисленных надписей были нанесены непосредственно на забор замечательной водостойкой краской, которая продается во всех магазинах дома Тринити по два доллара за банку. Другие надписи красовались на больших плакатах, красиво отпечатанных в типографии, принадлежащей дому Дюкейна. Также на заборе в большом ассортименте присутствовали мелкие и незначительные надписи наподобие «молодая семья с ребенком и двумя рабами снимет квартиру, чистоту и порядок гарантируем» или «Моррет — дура!»

Забор выглядел новым и добротным, этим он разительно отличался от заборчиков, палисадников и штакетников, огораживающих противоположную сторону Сохо-Стрит. Надо сказать, что эта улица испокон веков была отрезком частью границы, отделяющей умеренно приличные районы столицы от грязных трущоб, в которых наркоманы, проститутки и беглые орки встречаются чаще, чем нормальные законопослушные граждане. Дома на восточной стороне Сохо-Стрит выглядели вполне сообразно своему расположению — грязные, покосившиеся, многие с выбитыми стеклами. Особенно мерзко выглядела заброшеная пятиэтажная инсула, стоящая в двадцати шагах от калитки, ведущей на ресепшен. От забора, когда-то огораживавшего ее, остались единичные покосившиеся столбы, во всем фасаде инсулы не сохранилось ни одного целого окна, дверь подъезда отсутствовала, а на ступенях было нагажено.

Шагах в десяти от загаженного подъезда стояли и кого-то ждали двое молодых мужчин, скорее всего рыцарей, хотя когда мужчина не носит меча, не всегда можно быстро определить, к какому сословию он относится. Это только в священных притчах рыцарь без меча во всем подобен рыцарю с мечом, в реальности же бывает всякое. Вот, например, конный рыцарь, остановивший лошадь на противоположной стороне улицы, чтобы прочесть объявление. Не торчи у него над плечом рукоять рыцарского меча, никто в здравом уме не посчитал бы его рыцарем. Мелкий, тощий, плешивый, на рубахе и штанах сплошные заплатки, а притороченный к седлу плащ — вообще орочьего покроя.

— Орчила натуральный, — охарактеризовал его один из молодых людей, ждущих у входа в инсулу. Товарищ ткнул его локтем в бок и прошипел:

— Тихо! Не дай боги, услышит. Эти феодалы сельские — дикие совсем, сначала стреляют, потом разговаривают.

Первый молодой человек посмотрел на здоровенный лук, притороченный к седлу с другой стороны, и поежился.

— Понаехали тут… — пробормотал он. — А телка у него достойная!

Телка, сопровождавшая рыцаря, действительно была достойная. Молодая, фигуристая и с лицом все в порядке, не как обычно у орчанок. Когда такую пользуешь, наволочку на голову можно не надевать. Очень дорогая телка, долларов триста, а то и все пятьсот. Повезет же кому-то, когда у этого оборванца деньги кончатся…

Рыцарь-оборванец тем временем изучил все объявления и стал крутить головой из стороны в сторону, что-то выискивая. Наткнулся взглядом на двух молодых людей, просветлел лицом и направил лошадь к ним.

— Мать его во второй позиции… — пробормотал первый молодой человек.

— Не паникуй, прорвемся, — отозвался второй. Рыцарь подъехал к ним и спешился.

— Мира и удачи вам, почтенные! — провозгласил он. — Я Джон Росс, рыцарь.

— Энтони Батлер, рыцарь, — представился первый молодой человек.

— Том Блаунт, рыцарь, — представился второй. Джон Росс неодобрительно цокнул языком.

— Ну, то есть, Томас Блаунт, — поправился Том.

— Рад знакомству, — сказал Джон. — Я к вам хочу за помощью обратиться как благородный муж к благородным мужам. Я, видите ли, впервые в столице, и немного растерян. Все говорят, что в Барнард-Сити много постоялых дворов, их здесь называют древним словом «отель». Но я скитаюсь по улицам уже третий час, и не смог найти ни одного. Много раз я обращался к случайным прохожим, но ни от кого не получил помощи. Все от меня почему-то шарахаются, хотя я обращаюсь к людям очень вежливо. А мне нужно срочно найти жилье и работу, потому что дело, по которому я прибыл в столицу, грозит затянуться надолго, и имеющихся у меня средств недостаточно. Я слышал, в столице не хватает опытных погонщиков рабов, это правда? Том глупо хихикнул и спросил:

— А вы читать умеете, сэр Джон?

Джон Росс нахмурился, его правая рука автоматически потянулась к мечу, но остановилась на полпути.

— Тебя извиняет только твоя молодость, Томас Блаунт! — грозно провозгласил Джон. — Знай же, что грамота входит в число неотъемлемых рыцарских добродетелей! У нас в Оркланде за такие намеки вызывают на смертельный поединок, и, клянусь Тором и Марсом, будь мы в Оркланде… Тони Батлер решил, что пора спасать положение.

— Осмелюсь заметить, сэр Джон, мы не в Оркланде, — сказал он. — Не хочу ни в коей мере вас оскорбить, но если бы вы прочли объявления на том заборе более внимательно, вы бы узнали, что прямо здесь, на этой самой стройке, требуется старший погонщик рабов с опытом работы. Вы, сэр Джон, надо полагать, просто не заметили этого объявления, потому что устали с дороги и были невнимательны. Сэр Джон смерил Тони Батлера тяжелым взглядом и мрачно произнес:

— Ты совершенно прав.

Том нервно кашлянул и пихнул Тони в бок. Тони посмотрел направо и увидел, что к ним приближаются два всадника, одетые в традиционные балахоны жрецов Джизеса Крайста. Как же невовремя здесь появился этот деревенщина с мечом! А деревещина с мечом между тем говорил следующее:

— Благодарю вас, почтенные сэры, что исправили мою невольную ошибку. Теперь я знаю, как обеспечить выполнение моей великой миссии. Не иначе, вас послали мне сами боги! Знайте же, почтенные сэры, что нашествие богомерзких эльфов вынудило меня оставить стадо, порученное моим заботам, и бежать. Прибыв в Иден, я нашел чиновников дистрикта деморализованными, и мне пришлось добиваться приема у самого прокуратора. И прокуратор сказал мне следующее: «Езжайте в столицу, почтенный рыцарь, и изложите ваши ценные сведения федеральным властям. Они будут счастливы узнать правду, а я слишком занят спасением людей, мне некогда сражаться с коррупцией». Поначалу меня неприятно покоробила такая откровенность, но потом я пришел к выводу, что сэр Джеральд абсолютно прав. Потому что когда все государство прогнило насквозь, могут помочь только решительные меры! Только сильная рука! Знали бы вы, почтенные сэры, в сколь плачевном состоянии находилась оборона округа Иден в дни нашествия! Сэр Джеральд прилагал героические усилия, чтобы хоть что-то противопоставить беложопой орде, но все было тщетно. Ужасные злоупотребления вскрылись, чудовищные! Больше ста тысяч долларов разворовано! Только представьте себе, во всем дистрикте вообще не нашлось боеспособной кавалерии, ни одного человека! Казнокрады подделывали документы, никто и не знал, что под видом рыцарей записывали жабоголовых орков! А они даже дубинки держать в руках толком не умеют! Но недолго осталось торжествовать преступным казнокрадам! Я добьюсь правды! До самого Самого Доброго Господина дойду, если надо будет!

После этих слов сэр Джон сделал паузу, чтобы перевести дыхание, Тони поспешил этим воспользоваться.

— Благодарю вас, сэр рыцарь, за прекрасную речь. Однако дела требуют…

— Разве вы куда-то торопитесь? — перебил его сэр Джон. — Мне казалось, вы кого-то ждете…

— Вам правильно показалось, — произнес кто-то за спиной гостя столицы.

Сэр Джон обернулся и обнаружил, что рядом с ним стоит лошадь, на которой сидит жрец Крайста в традицонном балахоне. Несмотря на полуденную жару, капюшон плаща не был откинут и скрывал лицо. Второй жрец-всадник, тоже в балахоне и с капюшоном, остановил свою лошадь поодаль. Сэр Джон нахмурился и заявил:

— Странные у вас в столице представления о приличиях. Я всегда полагал, что беседовать с пешим, сидя на коне, непристойно. Даже моя рабыня понимает такие элементарные вещи. И тем более непристойно заводить разговор с незнакомцем, не представившись. Надеюсь, у вас, святой отец, есть причины, чтобы нарушать правила вежливости. Надеюсь, вы не из тех оркоподобных церковников, о которых рассказывают всякие мерзкие истории.

Том странно хрюкнул, отступил на шаг и как бы невзначай положил руку на рукоять кинжала. Тони незаметно дернул рукой, чтобы метательный нож, закрепленный внутри рукава, упал в ладонь. Ох, сейчас начнется…

Не началось. Жрец спешился и откинул капюшон. Под капюшоном обнаружилось обычное, ничем не примечательное лицо мужчины средних лет. Коротко стриженые светлые волосы, длинный крючковатый нос, маленькие серые глаза, ничего особенного.

— Я Захария Харрисон, рыцарь, — представился жрец.

— А почему у вас нет на лбу предписанной законом татуировки? — осведомился сэр Джон. — Сдается мне, вы не поп. Ну, то есть, я имел в виду, не жрец.

— Да, я не жрец, — спокойно ответил сэр Захария. — Я прошу прощения, но вы говорили очень громко и я услышал вашу речь, ни в коей мере не желая подслушивать. Я правильно понял, что вы желаете предъявить новые обвинения по делу Адамса-Смита?

— Не знаю никакого Адамса, — заявил сэр Джон. — Хотя нет, знаю! Дасти Адамс, бармен в «Голубом карасе». А что, он тоже казнокрад?