Англия, Англия

– И ныне, если вы мне позволите выразиться несколько дерзко, это дистопированные бунгало, где даже сносного капучино не найдешь.

– Благодарю вас, сэр Джек. – Менеджер Проекта отвесил поклон, в котором присутствующие могли бы прочесть иронию, если бы того хотели. – Короче, остров идеально отвечает нашим целям. Этой местности смертельно требуется апгрейд и косметическая операция.

– Замечательно. – Сэр Джек нажал ногой на звонок, и появился бармен. – Поттер! X. де Вер-Поттер, знаете ту бутылку «Крюга», которую я просил положить в ведерко со льдом? Что ж, верните ее в погреб. Мы все будем капучино, с лучшей пенкой, на какую только способен ваш автомат.

* * *

Еще одна рюмочка после работы, приглашение на ужин под откровенно жульническим предлогом, посещение кинотеатра, еще одна рюмочка после работы, и, гораздо позже, чем обычно бывало у нее с другими мужчинами, для них наступил момент принять однозначное решение. Нет, скорее момент, когда следует принять решение о том, будет ли когда-либо принято более крупномасштабное решение. К своему удивлению, Марта не ощущала нетерпения; отсутствовала и нервическая, псориазообразная скованность, которую она уже несколько раз испытывала на том же месте в тот же час. Позавчера вечером он поцеловал ее в щеку, но сознательно избрал – или нечаянно угодил – тот район щеки, что примыкал к уголку рта; и все же ее сердце не вскричало, как бывало прежде, «ну же, решайся», «не тяни кота за хвост», «либо по-настоящему целуй, либо никак». Вместо этого она просто подумала: «Мило, даже если я и заметила, что ты встал на цыпочки. В следующий раз надену туфли без каблука».

Они сидели у нее на диване, полусоприкасаясь пальцами, все еще оставляя себе пути к отступлению, шансы все благоразумно взвесить и передумать.

– Послушай, – сказала она. – Лучше, если я скажу без обиняков. Я не завожу интрижек с мужчинами, с которыми вместе работаю, и не встречаюсь с мужчинами, которые моложе меня.

– За исключением тех случаев, когда они ниже ростом и носят очки, – ответил он.

– Ни с мужчинами, которые зарабатывают меньше меня.

– За исключением тех случаев, когда они ниже ростом.

– Ни с мужчинами, которые ниже меня ростом.

– За исключением тех случаев, когда они носят очки.

– Вообще-то против очков я ничего не имею... – произнесла она, но он начал ее целовать прежде, чем она докончила фразу.

В постели, когда дело вновь дошло до слов, Пол обнаружил, что его мозг превратился в губку для впитывания счастья, а язык – в сорвиголову.

– А что ж ты о моих принципах не спросила, – произнес он.

– О которых?

– Что ж, у меня тоже есть принципы. Насчет женщин, с которыми я работаю, женщин, которые старше меня, женщин, которые зарабатывают больше меня.

– Да, полагаю, принципы у тебя должны быть. – Она почувствовала, что ее выбранили, и скорее за бестактность, чем за агрессию.

– Да еще какие. Мои принципы предписывают всех их обожать.

– При условии, что они не выше тебя ростом.

– Вот уж чего не переношу, того не переношу.

– И волосы у них не, э-э, темно-каштановые и не коротко остриженные.

– Нет, подайте мне блондинок.

– И сексом им не нравится заниматься.

– Нет, я всегда отдаю предпочтение женщинам, которые лежат как мертвые.

Они несли чушь, но сердцем Марта чувствовала: нет никакого списка запретных тем. Она чувствовала, что не вызовет у него ни шока, ни ревности – он просто поймет. Ее следующая фраза была произнесена не для того, чтобы его испытать.

– Когда-то чья-то рука побывала там, где сейчас твоя.

– Мерзавец, – пробурчал Пол. – Точнее, мерзавец со вкусом.

– И знаешь, что он сказал?

– Если сердце у него было хотя бы на пять процентов человеческое, он лишился бы речи. Даже «мама» не смог бы сказать.

– Правдивая лесть, – заметила она. – Удивительно, как от нее становится приятно. Все страны должны овладеть этим искусством. Тогда прекратятся войны.

– И что же он сказал? – Этот вопрос словно бы задали его пальцы.

– О, я ждала, что он скажет что-нибудь хорошее.

– Правдивая лесть.

– Именно. И я почти чувствовала, как крутятся у него в голове шестеренки. А потом он сказал: «Наверно, ты носишь тридцать четыре-С».

– Идиот. Дебил. Я его не знаю?

Она помотала головой. Не знаешь.

– Полный идиот, – повторил он. – Ты носишь тридцать четвертый-В, это же ясно.

Она стукнула его подушкой.

Позднее, очнувшись от полудремы, он произнес:

– Можно задать один вопрос?

– На все вопросы отвечаем. Это обещание. – Такое же обещание она одновременно дала и самой себе.

– Расскажи о твоем замужестве.

– Моем замужестве?

– Да, замужестве. Я присутствовал при твоем собеседовании. Я – тот самый, кого ты не заметила. Когда плясала с сэром Джеком.

– Что ж, если ты никому не скажешь...

– Обещаю.

– На каждом собеседовании я всегда позволяю себе одну тактическую ложь. Это была она.

– Значит, тебе не придется разводиться, перед тем как выйти за меня.

– По-моему, тут есть более серьезные препятствия.

– К примеру?

– Не слишком люблю заниматься сексом.

Когда он сходил пописать и вернулся, она спросила:

– Пол, как ты узнал, что я ношу тридцать четвертый-В?

– Да так, ерунда. Чисто за счет моей феноменальной интуиции и знания женской натуры.

– Продолжай.

– «Продолжай»?

– Извини. Я хотела сказать: «А еще как?»

– Ну, ты, вероятно, заметила, что с твоим лифчиком я управился ценой большого труда. Боюсь, я случайно прочел ярлычок. В смысле, не нарочно.

Прежде чем они уснули, он сказал:

– Итак, подведем итоги переговоров: если я сменю место работы, получу прибавку к зарплате, переправлю в документах дату рождения и повешусь на двери для увеличения роста, а также надену контактные линзы, будет шанс, что ты решишь со мной встречаться.

– Я рассмотрю этот вариант.

– А ты взамен поработаешь над устранением препятствий с твоей стороны.

– Которых?

– Замужества и нелюбви к сексу.

– Да, – ответила она и почувствовала, как ее захлестывает нежданная, не имеющая оправдания печаль. Нет, оправдание есть, поскольку печаль означала: «Ты этого не стоишь, чем бы оно ни оказалось в реальности. Это наступило, чтобы над тобой посмеяться».

– Вот только... Я хочу сказать, я не знаю, возможно, ты с кем-то встречаешься.

– Да, думаю, что да, – ответила она и, ощутив, как напряглась его рука, поспешила добавить: – Прямо в данное мгновение.

На следующее утро, после того как она разбудила его спозаранок, чтобы он успел съездить на другой конец Лондона и прибыть в «Питмен-хаус» с нормальной стороны и в нормальной одежде, она подумала: «А что, да, может быть».

* * *

Респондент – мужчина сорока девяти лет. Опрос провел доктор Макс.

Респондент – белый, представитель среднего класса, коренной житель Англии, хотя свое генеалогическое древо может проследить не дальше прадедов. Мать родилась на границе с Уэльсом, отец – в Северном Мидленде. Начальное образование получил в государственной школе, учился достаточно хорошо, чтобы удостоиться стипендий для обучения в частной средней школе и университете. Работает в сфере гуманитарных наук и СМИ. Сколькими иностранными языками владеет – одним. Считает себя культурным, осведомленным, умным, хорошо информированным человеком. Условиям теста соответствует – то есть никогда не изучал историю как профильную дисциплину и не работал в областях, связанных с этой наукой.

Цель опроса не указывалась. Для отвода глаз упоминались маркетинговые исследования по заказу широко известного производителя безалкогольных напитков. Присутствие доктора Макса не педалировалось. Вопросы задавала женщина в одежде нейтрального стиля.

Респондента спросили, что произошло во время битвы при Гастингсе.

Респондент ответил:

– Тысяча шестьдесят шестой.

Вопрос был повторен.

Респондент рассмеялся:

– Битва при Гастингсе, тысяча шестьдесят шестой. – Пауза. – Король Гарольд. Получил стрелу в глаз.

Респондент вел себя так, как будто ответил на вопрос. Респондента спросили, может ли он назвать других участников битвы, прокомментировать стратегию, указать возможные причины конфликта и его последствия.

Респондент молчал двадцать пять секунд.

– Герцог – кажется, герцог – Вильгельм Нормандский переправился со своей армией из Франции через море, хотя тогда это, кажется, была еще не Франция – ну, эта его родина, – победил в битве и стал Вильгельмом Завоевателем. Или он уже был Вильгельмом Завоевателем и стал Вильгельмом Первым. Нет, беру назад, я правильно ответил сначала. Первым настоящим королем Англии. То есть были еще Эдуард Исповедник и этот, который лепешки сжег, Альфред[17], но они в счет не идут, верно? Кажется, он был в родстве с Гарольдом. Скорее всего, двоюродный брат. В те времена они все были родственники, так ведь? Все они были нормандцы. То есть Гарольд-то был сакс, наверное...

Респондента попросили поразмышлять над вопросом, действительно ли он считает Гарольда саксом.

Респондент молчал двадцать секунд.

– А что, почему нет. Наверно, сакс. Хотя если хорошенько подумать – вряд ли. По-моему, он тоже был нормандец, но какой-то другой. Раз уж Вильгельм ему приходился двоюродным братом. Или не двоюродным? Тут врать не буду.

Респондента спросили, где именно произошла битва.

Респондент:

– Это что, вопрос с подковыркой?

Респондента уверили, что вопросы с подковыркой в анкете отсутствуют.

Респондент:

– В Гастингсе. Ну, думаю, что не в самом городе. Хотя город, наверно, тогда был совсем небольшой. На берегу?

Респондента спросили, что произошло между битвой при Гастингсе и коронацией Вильгельма Завоевателя.

Респондент:

– Точно не скажу. Наверно, был какой-то марш на Лондон, типа марша Муссолини на Рим, всякие там мелкие стычки и, возможно, еще одна битва, а местные жители стекались под флаг победителя, как оно в таких случаях водится.

Респондента спросили, что случилось с Гарольдом.

Респондент:

– Это что... ах да, вы же сказали, что их нет. Он получил стрелу в глаз. – (Агрессивно.) – Это всякий знает.

Респондента спросили, что произошло после этого инцидента.

Респондент:

– Он умер. Конечно же. – (Более мирно.) – Я почти уверен, что стрела его убила, но не знаю, сколько еще он прожил после ранения. Думаю, в те времена стрела в глаз – это было практически безнадежно. Если задуматься, ему очень не повезло. Полагаю, история Англии была бы совсем иной, не задери он в тот момент голову. Это как с носом Клеопатры. – Пауза. – Учтите, я вообще-то не в курсе, на чьей стороне был перевес в тот момент, когда Гарольд получил стрелу в глаз, так что история Англии осталась бы той же самой, вполне может быть.