Помоги проекту - поделись книгой:
— Старик уже два раза спрашивал, куда ты делась, — буркнул он. — Так что поторопись.
Распахнув дверь с табличкой «Ричард Фуллер. Главный редактор „Миднайт Миррор"“, Джейн входит в святая святых.
Пахнет здесь, конечно, не ладаном, а дымом бесчисленных сигар и лосьоном после бритья «Олд Факин Спайс». Огромное панорамное окно никогда не открывается.
После пяти минут, проведенных в кабинете Фуллера, у Джейн начинается тошнота, головокружение и суицидальный синдром. Смерть кажется легчайшим выходом из смрадной ловушки.
Лишь двум существам комфортно в этом ужасном месте. Мистеру Ричарду Фуллеру. И «миссис Фулллер», как называет Джейн здоровенную пиранью, живущую в аквариуме на его столе.
На вид эта парочка очень похожа. У Фуллера низкий лоб, сплюснутое лицо и агрессивная нижняя челюсть. Глаза выпученные и немигающие — точная копия буркал, уставившихся на Джейн из аквариума. Их взгляд необъяснимо совмещает полное равнодушие и неуемную плотоядность.
Впрочем, сегодня эти глаза хранят в себе какое-то другое выражение. Если бы Джейн знала Фуллера чуть похуже, она бы сказала, что главный редактор смотрит потеряно.
Такой взгляд может быть у человека, который встав после бурной ночи, не может вспомнить, где он ее провел. Откуда у него синяк под глазом и татуированная на руке неприличная русалка с подписью «Люси навсегда».
Но все это так не вязалось с Ричардом Фуллером, что Джейн решила — Старик просто малость подустал, заработался. Знакомая история.
Однако же странности множились.
Неизменная сигара с кончиком, извжеванным в кашу, забыто приткнулась в пепельнице. Это было совершенно невероятно. В редакции бытовала теория, что Фуллер давно перешел на смешанный никотиново-углексилотный жизненный цикл, и глоток кислорода без примеси табачного дыма его просто убьет.
На Ричарде Фуллере был надет тот же самый галстук, что и вчера. Вот это было не просто невероятно. Это было невозможно!
За семь лет Джейн ни разу не видела Фуллера два дня подряд в одном и том же галстуке. Смена галстуков была таким же неизменным ритуалом, как двухразовое кормление миссис Фуллер и рассылка трехпенсовых открыток сотрудникам на Рождество (вместо прибавки к зарплате).
И, вот, Джейн видит на Фуллере вчерашний галстук — зеленый в крапинку. Символ маленького Апокалипсиса.
Окончательно Джейн убеждается, что со Стариком серьезная проблема, когда он ни словом не упоминает о сданном ей в вечерний номер материале.
Ричард Фуллер может не заметить, что Трумен повесился в приемной на подтяжках, но заснятая и задокументированная сенсация обязана вызвать у него экстатический трепет. Чтобы главный редактор «ММ» поверил в закон всемирного тяготения ему надо представить фотоотчет о падении яблока на лысину мэра Большого Яблока.
Он проведет два часа, выдумывая заголовки в стиле: «РЕАЛЬНОСТЬ ВСЕМИРНОГО ТЯГОТЕНИЯ ДОКАЗАНА! ШОКИРУЮЩИЕ ПОДРОБНОСТИ НА ПЯТОЙ СТРАНИЦЕ!». И будет совершенно счастлив.
Сейчас он ведет себя так, словно вчера ночью она снимала не сенсацию века, а открытие новой китайской прачечной.
— Мисс Картер, у меня есть для вас задание. Исключительной важности.
Когда Фуллер говорит так, у него Великое Озарение. Другими словами — дело не стоит выеденного яйца.
В наше время никто не верит в трехногих марсианских захватчиков, древний враждебный разум, питающийся жизненной энергией и оживших терракотовых воинов, столетиями ищущих ключ к гробнице Чингиз-хана.
Читатели сходили по этому с ума во времена бурной молодости Старика. Былые сенсации легли в фундамент небоскреба «Миднайт Миррор». Они слишком масштабны, чтобы уместиться в сознании современного обывателя. Люди-аллигаторы или реактивная фурия, карающая преступников, другое дело.
Современные феномены создаются воображением обывателя. Он облекает их в плоть, кровь, пупырчатую кожу или серебристое трико. Зародившись в масссовом сознании, они отпочковываются и начинают жить самостоятельной жизнью. Заявляют свои права на кусочек реальности.
Вот здесь-то Джейн и подстерегает их со своим фоторужьем.
Но если мистер Фуллер посещен Озарением, следует приготовиться провести не меньше, чем неделю в поисках диковины, существующей исключительно в его голове. Пока Озарение не будет вытеснено другим или конкуренты не опубликуют удачный репортаж.
Что на этот раз?
— Вам что-нибудь говорит фамилия Шадов?
Джейн пожимает плечами. Наверняка иностранец. Какому приличному американцу придет в голову зваться «Тенью»?
— Вот, ознакомьтесь.
Джейн принимает из рук Фуллера напечатанный в три цвета броский плакат. Сначала ей кажется, что она держит его вниз головой. Потом она понимает, что вниз головой повернут одетый в черно-белое трико Арлекин.
Он висит, уцепившись за трапецию, и жонглирует зловещего вида ножами. И бомбами. Огоньки на фитилях бомб изображены алыми звездами. Красным светятся и глаза Арлекина в прорезях маски.
Самая неприятная подробность — нога, которой он цепляется за трапецию. Вместо ступни она заканчивается костлявой кистью с длинными пальцами. Вторая такая же нога-рука активно участвует в жонглировании.
Картинка настолько жуткая, что на руках у Джейн выступают мурашки. До нее не сразу доходит содержание текста, набранного крупным готическим шрифтом с засечками.
— Действительно, ужасно, — сказала Джейн. — Это, видимо, сам Маэстро на картинке?
— Это не он. Самого Маэстро никто пока не видел, Джейн. Вы будете первой.
— Я? — удивлению и возмущению Джейн нет границ.
Ей, профессиональной охотнице за сенсациями, предлагают дешевую и безвкусную подделку. В чем она провинилась?
— Маэстро Шадов отказывал в интервью всем, кто к нему обращался. Отказал и нам. Но когда я сказал, что приедете вы, Джейн, чтобы поговорить с ним и сделать пару снимков, он согласился. Сказал даже, что он ваш давний поклонник.
— Очень лестно.
— Джейн, — Фуллер подошел к ней, обдав запахом «Олд Спайса». — Джейн, вы поймете меня, если я скажу, что от этого интервью зависит ваша дальнейшая карьера?
Джейн вышла из кабинета Фуллера, борясь с желанием хлопнуть дверью как следует. Причем навсегда.
Ей будет рад любой конкурент «ММ». Примут с распростертыми объятиями. И в каждой руке по пачке купюр. Как же, сама Джейн Картер!
Беда в том, что она не могла так поступить. Фуллер подобрал ее буквально на улице, в студенческой газетенке, где она публиковала свои первые репортажи. Он дал ей все, научил ее всему.
По своему Джейн даже любила Старика. Его несносный характер, отвратительные манеры, ужасный вкус в выборе одеколонов. Любила за то, что «ММ» была целиком его детищем, от заголовка до последней странице и рубрики анекдотов.
«МИДНАЙТ МИРРОР. МЫ ПРОДАЕМ СЕНСАЦИИ».
Она привыкла чувствовать себя частью всего этого.
Нет, уйти она не сможет.
Но вполне сможет обложить Трумена с ног до головы, если он опять начнет ехидничать.
Трумен был тих и нем, как миссис Фуллер.
Склонившись над столом, он уставился в гранки сегодняшнего вечернего номера, принесенные Фуллеру на подпись.
Губы Трумена шевелились, что еще сильнее делало его похожим на рыбу.
Это зрелище вернуло Джейн бодрое расположение духа. Все-таки мировую справедливость пока еще не отменили.
О, она знала, какой заголовок раз за разом перечитывает Трумен. Тот, что сегодня вечером узреют сотни тысяч нью-йоркцев на газетных прилавках.
ЛЕТАЮЩАЯ МСТИТЕЛЬНИЦА В МАСКЕ!
ТОЛЬКО ФАКТЫ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВА!
ВСЕ О РЕАКТИВНОЙ ЛЕДИ!
— Как ты считаешь, Трумен, — сказала Джейн, наклоняясь над столом. — Фотография не слишком темная? Я очень старалась, чтобы была видна эмблема на груди и огонь из спинных двигателей. Чтобы никто не спутал с вороной или летучей мышью.
1.02.28 (год назад)
Дело было верняк.
Мики Перо дал ему эту эту наводку. Ювелирная лавка, хозяева евреи, беженцы из Германии.
Богатые беженцы.
— У них там инфляция, понимаешь? — говорил Мики, брызгая слюной на лацканы Чака. — Зарплату выдают два раза в день. Бумага дороже самих денег, которые на ней напечатаны.
У старого ублюдка воняло изо рта. Костюм Люпионе, на который плевался Перо стоил дороже его обвислой шкуры. Слова, которые вылетали из вонючего рта вместе со слюной стоили гораздо меньше тех денег, которые Бритва за них платил.
— Мики, — сказал Люпионе, — я не знаю, что такое инфляция. Но клянусь Девой Марией, если ты мне сейчас не скажешь, как обстряпать дело, я вышибу тебе мозги кием.
— Сию секунду, босс, — засуетился Мики. — Я как раз перехожу к делу. Короче, эти жиды не доверяют бумажным деньгам. И всю наличность сразу переводят в товар. В драгоценности. А где жид хранит свои драгоценности? Конечно, в лавке.
Богатые евреи не станут держать драгоценности в ящике стола. Чтобы прятать нажитое добро они купили швейцарский сейф и установили его в задней комнате. В документах к сейфу значилась «тройная гарантия от взлома». И имя продавца: Франц Адельберг.
По совету Мики ребята Люпионе навестили Адельберга. Они вытащили его из дома прямо в полосатой пижаме, надавали по ребрам и засунули в багажник.
Продавца сейфов привезли на Бруклинский мост, где его уже поджидал сам Чак Бритва, его правая рука Альберто Чирильо по кличке Каменщик и таз с мокрым цементом. Свое прозвище Чирильо получил именно за пристрастие к этому нехитрому инструменту убеждения.
Мистера Адельберга поставили босиком в таз, и Каменщик принялся деловито утрамбовывать цемент мастерком. Продавец сейфов неразборчиво, но прочувственно мычал сквозь кляп.
— Знаешь меня? — спросил Люпионе, чье лицо устойчиво держалась на третьих полосах газет.
Не Бог весть какая слава, но этот наделавший в штаны торгаш наверняка читает криминальную хронику от корки до корки.
Добившись утвердительного кивка, Люпионе приказал выдернуть кляп изо рта мистера Адельберга.
— Я буду спрашивать один раз. Мне нужны быстрые и правдивые ответы. Промедлишь — отправишься кормить рыб. Соврешь — то же самое. Все ясно?
Франц Адельберг молчал и трясся мелкой дрожью. Накрапывал дождик. Настроение у Люпионе было паскудное. Сын солнечной страны, он ненавидел холод и сырость.
— Ладно, кидайте его, — сказал он своим ребятам.
— А-а-а-а-а-а! — подал голос мистер Адельберг, которого подхватили под локти и поволокли к перилам.
— Стойте. Спрашиваю еще раз. Ты все понял?
— Д-да.
— Хорошо. Ты продал сейф ювелиру Карлу Бронштейну?
— Да. Я продал. Сейф фирмы «Готлиб и сыновья», я эксклюзивный представитель…
Люпионе кивнул Чирильо, и тот отвесил Адельбергу оплеуху. Несильную, но увесистую. Торговец лязгнул зубами, его подбородок окрасился кровью.
— Когда я не спрашиваю, молчи. Какой замок у сейфа?
— Кодовый, барабанный замок, мистер… мистер Бритва. Девять запирающих цилиндров, гарантия от подбора комбинаций.
Кто-то из ребят гыкнул, когда торгаш назвал Люпионе «мистером Бритвой». Но под грозным взглядом босса тут же затих.
— Мне сказали, что у того, кто делал сейф, есть комбинация, отпирающая любой замок. На случай поломки. Это правда?
— А-а, что?
— Не строй из себя идиота!!! — заорал Люпионе на сжавшегося Адельберга. — Отвечай — правда, что твой сраный Готлиб знает комбинацию к любому своему сейфу?
— Правда, — торговец попался понятливый. — Но требуется заверенная подпись владельца под документом, удостоверяющим поломку. Мой отчет в двух экземплярах. Комбинацию высылают в специальном запечатанном конверте, который имеет право вскрыть только владелец в присутствии двух свидетелей. «Готлиб и сыновья» крайне солидная фирма.
Поделиться книгой: