Книга Трех

Было решено, что на лошадь навьючат оружие, взятое в могильнике и у стен разрушенного Спирального замка. Кроме меча Дирнвин, хранителем которого Эйлонви назначила себя.

Острием кинжала Ффлеуддур нацарапал на земле схему дорог, по которым он собирался вести Тарена к Каер Датил.

– Войска Рогатого Короля непременно пройдут по долине реки Истрад. Это самый легкий и удобный путь для большой армии в походе. Спиральный замок здесь, то есть был здесь, – поправился он, сердито ковырнув кинжалом землю, – к западу от реки Истрад. Для нас самый короткий путь – через эти холмы, прямо на север.

– Так и пойдем, – сказал Тарен, с трудом разбираясь в этом пересечении начертанных кинжалом Ффлеуддура линий.

– Не советовал бы, друг мой. Нам придется тогда идти слишком близко к владениям Арауна, к Аннуину. Они начинаются прямо здесь, у Спирального замка. Я считаю, что нам надо держаться от них подальше. Нет, вот что нам нужно сделать: держаться западного высокого берега Истрад. Тогда мы почти не сделаем большого крюка и в то же время минуем саму долину. На этом пути мы не рискуем столкнуться с Рогатым Королем и обогнем земли Аннуина. Нас всего четверо, и мы можем двигаться намного быстрее тяжеловооруженных воинов огромного войска. Мы опередим их и раньше появимся вблизи Каер Датил. Устремимся к нему – и дело сделано! – Ффлеуддур выпрямился, удовлетворенно улыбаясь. – Ну вот, – сказал он, отирая лезвие кинжала. – Превосходная стратегия. Даже мой военачальник не сделал бы лучше.

– Да, – неуверенно сказал Тарен, в голове которого все, что тут наговорил бард о высоких берегах, о западе, севере и долине, перепуталось и смешалось. – Да, – повторил он раздумчиво, – звучит очень разумно.

Они спустились на широкий, залитый солнцем луг. Утро становилось ясным и теплым. Роса еще не высохла и тяжелила стебельки травы. Во главе процессии на своих длинных прямых ногах быстро шагал Ффлеуддур. Арфа подрагивала у него на плече, с другого плеча свисал старый, поношенный плащ. За ним поспешала Эйлонви. Волосы ее растрепались от ветра, тяжелый черный меч, висевший у нее на боку, чертил по земле извилистую полосу. Рядом с Эйлонви бежал вприскочку Гурги. В его лохматой голове застряло так много сухих листьев, травинок и веточек, что казалось, будто на плечах у него громадное воронье гнездо. Гурги подпрыгивал, размахивал руками, раскачивался, тряс головой, что-то бормотал, постанывал, покряхтывал и старался не отставать от девушки, которая ласково поглядывала на него.

Тарен шагал последним в этой растянувшейся цепочке, держа под уздцы Мелингар. Если бы не пучки стрел и копий, не мечи, навьюченные на лошадь, могло показаться, что беспечная компания отправилась на веселую прогулку. Эйлонви без конца болтала. Ффлеуддур то и дело начинал петь. Гурги, сытый и довольный, жался к Эйлонви. Только один Тарен выглядел озабоченным. Свежее светлое утро казалось ему обманчивым, облитые солнцем деревья, мерещилось, скрывают врагов. Даже само солнце не грело, а пронизывало дрожью беспокойства.

В Каер Даллбен Тарен мечтал стать героем. Но мечты мечтами, а действительность, как уже успел он понять, не так безоблачна и проста. Жизнь не зависела и не хотела подчиняться его решениям. Как ему сейчас недоставало силы и уверенности Гвидиона! Своими силами, и он прекрасно понимал это, вряд ли ему удастся справиться с громадностью почти непосильной задачи. Тарен оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на разрушенный Спиральный замок, погребальный курган Гвидиона. На гребне холма, уходящего в облака, он увидел очертания двух всадников.

Тарен вскрикнул и жестом приказал спутникам скрыться в лесу. Мелингар понеслась вперед. Через мгновение все они уже затаились в тени деревьев. Всадники медленно двигались по гребню холма. Они были так далеко, что Тарен не мог различить их лиц. Но, судя по их прямым, неподвижным силуэтам, это могли быть только мертворожденные Дети Котла. Он представил их бледные лица и бессмысленные, почти белые глаза.

– Как давно они следуют за нами? – спросил Ффлеуддур. – И видят ли они нас?

Тарен осторожно выглянул из гущи листвы.

– Вот и ответ, – указал он на склон холма. Бледные Дети Котла повернули своих лошадей и устремились в сторону луга.

– Скорей, – приказал Тарен, – нам надо от них оторваться.

Он повел своих спутников в обход луга через лес. Появление Детей Котла заставило их изменить маршрут, который выбрал Ффлеуддур. Но бард все же надеялся, что им удастся запутать бледных воинов, закружить их и вернуться на высокий берег реки, продолжая намеченный путь.

Держась близко друг к другу, они неслись по лесу. Ни на секунду не давали они себе передышки. В лесной тени было прохладно, но все же быстрый бег утомил их, дыхание стало хриплым и прерывистым, одежда промокла от пота. Только Гурги вовсе не казался усталым. Он бежал, то обгоняя их, то делая круг и снова вырываясь вперед. Рой мошкары вился над его головой, не в силах проникнуть сквозь шапку густых спутанных волос. Остальные жестоко страдали от жалящих укусов преследующих их комаров. Эйлонви, гордо уверявшая, что ей нравится бежать, цеплялась за стремя Мелингар.

Тарен не мог знать, близко или далеко бледные воины, но он был уверен, что упорные Дети Котла не потеряют их следа, не откажутся от погони. А следом для них служит все – и малейший звук, и сломанная ветка, и примятая трава. Времени на то, чтобы заметать свои следы или двигаться бесшумно, уже не оставалось. Они неслись напролом. Скорость была их единственной надеждой на спасение. И они не останавливали свой изнурительный бег до самого вечера.

Теперь они слепо продвигались вперед в темноте, которую изредка рассеивала выглянувшая из-за тяжелых облаков луна. Невидимые ветки хлестали по лицу. Стволы деревьев вырастали на пути внезапно. Пни и камни словно бы кидались им под ноги.

Эйлонви споткнулась. Тарен помог ей подняться. Она снова споткнулась, упала, голова ее бессильно откинулась назад. Тарен отстегнул от седла оружие, поделил ношу с Ффлеуддуром и Гурги и взгромоздил слабо протестующую Эйлонви на спину лошади. Она бессильно склонилась к лошадиной шее, и лицо ее утонуло в золотистой гриве.

Всю ночь они пробирались через лес, становившийся все гуще и непроходимей по мере того, как они приближались к долине Истрад. К тому времени, когда скользнул по верхушкам деревьев первый утренний луч, даже Гурги стал спотыкаться от усталости и с трудом переставлял свои короткие волосатые ноги. Эйлонви впала в такой почти бездыханный сон, что Тарен испугался, не заболела ли она. Волосы ее, влажные и перепутанные, прилипли ко лбу, лицо стало бледным, будто обескровленным. Вместе с Ффламом они осторожно сняли ее с седла и положили на мшистый склон берега. Но только лишь Тарен дотронулся до меча, намереваясь отстегнуть его от пояса, Эйлонви открыла глаза. Глаза ее сделались злыми, она рывком потянула меч к себе – куда решительнее, чем ожидал Тарен.

– С первого раза ты не запоминаешь, – фыркнула Эйлонви, прижимая к себе меч. – Наверное, все Помощники Сторожа Свиньи такие непонятливые. Я же говорила тебе, что меча ты не получишь. Хочешь это услышать во второй раз? Или в третий? В четвертый? В пятый? Я уже счет потеряла своим словам.

Сказав это, она обняла меч обеими руками и тут же погрузилась в сон.

– Придется устроить привал, – сказал Тарен барду. – Но ненадолго.

– Мне сейчас наплевать, кто за нами гонится и кому в лапы я попаду, – пробормотал Ффлеуддур. Он растянулся на траве, выставил к небу свой острый нос и широко раскинул длинные ноги. – Встреть я сию минуту даже самого Арауна, не двинулся бы с места.

– Дети Котла, должно быть, ночью потеряли наш след, – сказал Тарен, и в голосе его слышалась не уверенность, а лишь слабая надежда. – Хотелось бы знать, как далеко мы оставили их позади, если вообще сумели оторваться.

Гурги оживился.

– Умный Гурги узнает, – заволновался он. – Гурги сделает подкрадки и подглядки.

В следующее мгновение он взлетел на верхушку самой высокой сосны, повертелся там и стремительно соскользнул вниз, быстро поводя носом в предвкушении награды – чавки и хрумтявки.

– Перестань хотя бы на минуту думать о еде! – прикрикнул на него Тарен. – Говори, что ты видел?

– Два воина далеко, но Гурги видел их. Они едут, полные злобной ярости. А теперь самое время для небольшой хрумки. О, совсем маленькой, для умного, доблестного Гурги!

– Нет больше ни хрумки, ни чавки, – сказал Тарен. – Если Дети Котла наступают нам на пятки, тебе лучше поменьше заботиться о хрумке и побольше думать о собственной шкуре.

– Но Гурги найдет хрумки! Очень быстро, о да, совсем быстро. Он очень умный и знает, где достать то, что утешит благородные животы великих лордов. Но они забудут бедного Гурги и не бросят ему даже крошек от чавки.

– Он прав, – сказал бард, – Надо подкрепиться, пока Дети Котла не настигли нас. Я помогу тебе, Гурги, поискать в лесу ягод и съедобных кореньев. Уж в этом я знаю толк. – Арфа загудела, и одна струна на ней натянулась так, что вот-вот готова была лопнуть. – Нет, – спохватился Ффлеуддур, с опаской поглядев на арфу, – я, пожалуй, лучше останусь с Эйлонви. Если честно, то я не смогу отличить хороший гриб от поганки. А хотелось бы уметь, это сделало бы бродячую жизнь барда намного веселей и спокойней.

Взяв плащи, в которые они намеревались складывать все, что найдут, Тарен и Гурги углубились в лес. У небольшого ручейка Тарен остановился, чтобы наполнить свежей водой кожаную флягу Гвидиона. Гурги, жадно втянув носом воздух, ринулся вперед и исчез среди стволов рябины. Недалеко от берега реки Тарен наткнулся на россыпь съедобных грибов и принялся быстро собирать их. Увлеченный этой работой, он совсем позабыл о Гурги, когда вдруг услышал невдалеке за деревьями душераздирающий крик ужаса и боли. Подхватив набитый грибами плащ, Тарен устремился на крик. Он наткнулся на Гурги, корчившегося от боли и хнычущего. Рядом с ним лежали медовые соты.

В первое мгновение Тарен решил, что Гурги искусали лесные пчелы. Но, приглядевшись, понял, что бедняга попал в еще большую беду. Когда он лез на дерево за пчелиным медом, под ним обломилась сухая ветвь. Теперь Гурги лежал на земле, а ногу его придавило тяжелой веткой. Тарен высвободил бедолагу.

Гурги тяжело дышал и хныкал.

– Нога бедного Гурги сломалась, – стонал он. – Гурги не сможет больше делать ни прыги, ни дрыги бедной ножкой!

Тарен нагнулся и осмотрел рану. Нога не была сломана, но сильно разодрана острым суком и быстро распухала.

– Без ноги голова Гурги никому не нужна, – верещал он. – Ее нужно отрубить. Сделай это, великий лорд, сделай быстро. Гурги зажмурит глаза и зажмет уши, чтобы не видеть и не слышать страшного чик-чик!

Тарен внимательно поглядел на Гурги. Тот был абсолютно серьезен, не лукавил и не хитрил. Его глаза умоляюще остановились на мече Тарена.

– Да, да, – кричал Гурги, – пока не появились молчаливые воины со своими копьями, пусть лучше Гурги умрет от твоего меча! Гурги не может идти. Бледные воины схватят его и сделают из него чавки и хрумтявки! Лучше…

– Нет! – оборвал его Тарен. – Я не оставлю тебя в лесу одного, и тебе не отрубят голову ни я, ни кто-либо другой.

В глубине души Тарен понимал, что раненый Гурги станет им обузой и в конце концов все они попадут в плен к Арауну. Может быть, действительно бедняге было бы лучше умереть, чем стать добычей кровожадных и безжалостных воинов. Но заставить себя вынуть меч и умертвить это славное существо Тарен не смог бы никогда.

– Ты поедешь вместе с Эйлонви на Мелингар, – сказал Тарен, подняв Гурги и положив его волосатую руку себе на плечо. – Теперь пошли. Один шаг, еще, еще…

Из последних сил Тарен дотащил Гурги до их стоянки. Эйлонви уже оправилась и болтала даже больше обычного. Пока Гурги со страдальческой физиономией лежал на траве, Тарен делил пчелиные соты. Порции оказались ничтожно малы.

Ффлеуддур отозвал Тарена в сторонку.

– Твой волосатый друг осложнил наше положение, – прошептал он. – Если Мелингар придется везти двоих, не знаю, сколько времени она сможет выдержать.

– Ты, конечно, прав, – вздохнул Тарен. – Но другого выхода я не вижу. Ты решился бы оставить его? Ты смог бы отрубить ему голову?

– Безусловно! – вскричал бард. – В единый миг! Ффлам никогда не колеблется! Главное, удача в бою и все такое прочее!.. О дьявол! Лопнула еще одна струна. И самая толстая.

Когда Тарен вернулся, чтобы собрать оружие, которое им теперь надо было нести на себе, он с удивлением увидел рядом со своим плащом дубовый листок с крохотной порцией меда – долей Гурги.

– Для великого лорда, – пробормотал Гурги. – Сегодня Гурги не голоден, сегодня Гурги не хочет ни хрумки, ни чавки.

Тарен посмотрел в мелко и печально моргающие глаза Гурги. Впервые они улыбнулись друг другу.

– Твой дар неоценим, – мягко сказал Тарен. – Но ты должен проделать тот же путь, что и мы, и тебе потребуется не меньше сил. Бери свою долю. Она твоя по праву. И ты больше чем заслужил ее.

Он положил руку на плечо Гурги и дружески сжал его. Влажный и терпкий запах волкодава уже не казался ему таким неприятным, как раньше.

Глава двенадцатая

Волки

Иногда Тарену казалось, что они наконец оторвались от преследующих их Детей Котла. Но на исходе дня молчаливые воины вновь появлялись за дальним обрезом леса, на холме. Заходящее солнце светило им в спины, и длинные тени тянулись по долине, словно хищные руки, норовившие схватить беглецов.

– Нам придется столкнуться с ними лицом к лицу рано или поздно, – сказал Тарен, вытирая пот со лба. – Так пусть это случится раньше, теперь. Я понимаю, нам не победить Детей Котла, но хотя бы ненадолго задержать их мы сумеем. А Эйлонви и Гурги тогда смогут спастись и достичь Каер Датил. Это наш последний шанс.

– Нет, нет, нет! – немедленно откликнулся трясущийся на спине Мелингар Гурги. – Преданный Гурги останется с могущественнейшим лордом, который пощадил его бедную слабую голову! Благодарный Гурги будет сражаться рядом! Бить, зубить и когтить!

– Мы ценим твою храбрость, – сказал Ффлеуддур, – но с такой ногой, как у тебя, ты вряд ли сможешь бить и когтить, да и вообще что-нибудь делать.

– Но я тоже не собираюсь бежать, – вставила Эйлонви. – Мне надоело бегать зайцем, мне не нравится, что лицо мое исцарапано в кровь, что платье мое разорвано в клочья и что все это по вине тех бледных и молчаливых, как тень, всадников!

Она легко спрыгнула с седла и выхватила из сумки Тарена лук и пучок стрел.

– Эйлонви! Прекрати! – закричал Тарен. – Они же мертвые, вызванные к жизни! Второй раз их убить невозможно!

Эйлонви, несмотря на то что в ногах у нее путался длинный меч, бежала быстрее Тарена. К тому моменту, когда он настиг ее наконец, девушка уже взобралась на невысокий холмик и натянула лук. Дети Котла галопом неслись по долине. Солнце блистало на клинках их обнаженных мечей.

Тарен схватил Эйлонви за талию и постарался оттащить назад. Он получил резкий удар по ноге.

– Тебе непременно всегда и всему хочется помешать, Помощник Сторожа Свиньи! – с негодованием воскликнула Эйлонви.

Она вырвалась, нацелила стрелу в сторону заходящего солнца и пробормотала какие-то непонятные слова. Потом натянула тетиву и выстрелила в скачущих им навстречу Детей Котла. Стрела полетела почему-то вверх и исчезла в бьющих в лицо лучах солнца.

Обескураженный, с открытым от удивления ртом следил Тарен за скользнувшей вдруг с неба стрелой. А та упала, воткнулась в землю и мелко задрожала. И тут же длинные серебристые лучи поднялись из ее оперения и светящимися столбами протянулись к небу. Через мгновение столбы расщепились, и вот уже огромная сияющая паутина медленно поползла навстречу всадникам.

Ффлеуддур, бежавший к ним, остановился в изумлении.

– Клянусь Великим Белином! – воскликнул он. – Что это? Праздничное украшение?

Паутина окутала Детей Котла, но мертвенно-бледные всадники словно и не чувствовали ничего. Они пришпорили своих коней, и разорванная паутина осела на землю позади них.

Эйлонви схватилась за голову.

– Не вышло! – со слезами в голосе воскликнула она. – Акрен это делала по-другому. У нее паутина свивалась из больших липких веревок. О, все не так, не так! Я тогда старалась подслушать, стоя за дверью, но, наверное, пропустила самое важное.

Она в сердцах топнула ногой.

– Уведи ее отсюда! – крикнул барду Тарен.

Он выхватил из ножен меч и застыл, ожидая всадников. Еще мгновение, и они нависнут над ним! Он уже напрягся, готовый отразить удар. Но вдруг всадники дрогнули. Они на полном скаку остановили лошадей, а затем без единого жеста, молча поворотили их и устремились назад, в сторону холмов.

– Сработало! Неужели сработало? – вскричал изумленный Ффлеуддур.

Эйлонви покачала головой.

– Нет, я тут ни при чем, – сказала она уныло. – Что-то остановило их. Но боюсь, что это не мое заклинание.

Она опустила лук и собрала рассыпанные стрелы.

– Мне кажется, я понял, что это, – сказал Тарен. – Они возвращаются к Арауну. Гвидион говорил мне, что они не могут долго оставаться вдали от Аннуина. Их сила постепенно уменьшалась, по мере того как они преследовали нас и удалялись от Спирального замка и земли, питающей их силу. Наверно, они достигли той черты, за которую выйти не могут.

– Надеюсь, силы у них на исходе и они не смогут вернуться назад в Аннуин, – сказала Эйлонви. – Может быть, они рассыплются на кусочки или иссохнут, как дохлые летучие мыши?

– Не думаю, – тихо произнес Тарен, наблюдая, как всадники медленно исчезают за хребтом. – Они наверняка знают, как далеко могут зайти, и рассчитывают свои силы. И каждый раз вовремя возвращаются к своему хозяину. – Он с восхищением взглянул на Эйлонви. – Но твоя колдовская сеть была одной из самых изумительных вещей, которые я когда-либо видел. Гвидион делал сеть из травы, и она загоралась в воздухе. Но я не встречал никого, кто бы мог создать такую паутину, как твоя.

Эйлонви подняла на него глаза, и щеки ее стали цвета розового заката.

– Ну и ну, Тарен из Каер Даллбен, – сказала она, – вот не знала, что ты умеешь рассыпаться в любезностях. – Она вскинула голову и неожиданно сердито фыркнула. – На самом-то деле тебя больше интересовала паутина и собственная безопасность. Обо мне ты и не подумал.

И она, высокомерно вздернув подбородок, направилась к Гурги и Мелингар.

– Но это неправда! – воскликнул Тарен. – Я… я был…

Но Эйлонви уже отошла так далеко, что не могла услышать его. Удрученный, Тарен поплелся за ней.

– Не могу понять эту девушку, – обратился он к барду, – а ты?

– Не обращай внимания, – сказал Ффлеуддур. – Да от нас и не требуют понимания.

Этой ночью они снова, меняясь по очереди, стояли в дозоре, хотя с исчезновением Детей Котла исчезла и часть их страхов. Перед самым рассветом наступила очередь Тарена. Он хорошо выспался и бодрым и отдохнувшим пришел сменить Эйлонви чуть пораньше.

– Иди поспи, – сказал ей Тарен. – Я достою за тебя.

– Я отлично могу справиться со своей долей обязанностей без услуг Помощника Сторожа Свиньи, – сухо ответила Эйлонви, не перестававшая злиться на него со вчерашнего дня.

Тарен знал уже, что настаивать бесполезно. Он молча поднял свой лук со стрелами, прислонился к темному стволу дуба в сторонке и стал смотреть на посеребренный луной луг. Рядом переливчато храпел Ффлеуддур. Гурги, чья нога все еще болела, беспокойно ворочался и стонал во сне.

– Ты знаешь, – смущенно проговорил Тарен, – эта паутина…

– Я ничего больше не хочу о ней слышать! – оборвала его Эйлонви.

– Я не о ней, а о тебе, – настойчиво продолжал Тарен. – Я действительно очень беспокоился о тебе. Но паутина так меня поразила, что я… В общем, я хочу сказать, что ты мужественно вела себя перед страшными Детьми Котла. Я как раз об этом и хотел сказать тебе.

– Слишком много времени тебе понадобилось, чтобы сказать это, – бросила Эйлонви, но в голосе ее уже не чувствовалось сухости и обиды. – Впрочем, Помощнику Сторожа Свиньи это простительно. Твоя свинья, видно, не очень привередлива. Не подумай, однако, что я считаю твою работу пустяковой. Она, я верю, очень важна, – примирительно добавила Эйлонви.

– Сначала, – продолжал Тарен, стараясь не обращать внимания на колкости девушки, – я думал, что смогу добраться до Каер Датил сам. Но теперь вижу, не дойти бы мне и до этого места без чьей-либо помощи. Я благодарен судьбе, что не один на этом пути.