Книга Трех

– Вот-вот, ты опять за свое! – гневно воскликнула Эйлонви. Ффлеуддур при этом испуганно всхрапнул во сне. – Чья-то помощь! Кто-то поможет тебе нести копья и мечи. Кто-то разведает дорогу. Тебе все равно, кто это сделает. Это может быть кто угодно! И в любом случае ты будешь доволен. Твои помощники! Так знай, Тарен из Каер Даллбен, я не буду с тобой разговаривать ни-ко-гда!

– Дома, – тихо сказал Тарен, ни к кому не обращаясь, потому что Эйлонви уже натянула плащ на голову и показывала всем своим видом, что спит, – дома ничего никогда не случалось. Сейчас на каждом шагу случается что-нибудь непредвиденное и непонятное. И у меня не получается все и все время делать как надо. – Со вздохом он взял лук на изготовку и стал всматриваться в непонятную и настороженную тьму.

Утром Тарен заметил, что нога у Гурги стала хуже, и отправился в лес поискать лечебные травы. Как хорошо, что Колл усердно учил его различать свойства трав! Теперь он отыскал нужную, сделал припарку и приложил ее к незаживающей ране Гурги.

Ффлеуддур тем временем принялся выцарапывать на земле кончиком кинжала новые направления их похода. Дети Котла, объяснил бард, вынудили их слишком далеко углубиться в долину Истрад. Возвращение на прежнюю тропу займет не менее двух дней тяжкого пути.

– Поскольку мы уже оказались здесь, – продолжал Ффлеуддур, – разумнее будет перейти Истрад вброд и двинуться вдоль холмов, стараясь держаться подальше от Рогатого Короля. Это несколько дней пути. И если мы поспешим, то прибудем в Каер Датил как раз вовремя.

Тарен согласился с новым планом. Он понимал, что этот путь гораздо труднее, но, рассудил он, Мелингар понесет на себе раненого Гурги и девушку, а они с бардом разделят запас оружия и, отдохнувшие этой ночью, смогут идти быстрее. Эйлонви, позабыв, что не разговаривает с Тареном, вступила с ним в перепалку и отстояла свое право тоже идти пешком.

День пути привел их на берега Истрад.

Тарен осторожно, крадучись, двинулся вперед. Бросив взгляд на расстилавшуюся внизу долину, он увидел катящееся по ней длинное облако пыли. Он поспешил назад и рассказал о виденном Ффлеуддуру. Тот обрадованно воскликнул:

– Мы опередили их! Это отличная новость, мой мальчик! Я боялся, что они гораздо ближе к нам и придется ждать наступления ночи, чтобы незамеченными перейти Истрад. Мы выиграли полдня! Теперь поспешим и будем у подножия Орлиных гор еще до заката!

Подняв драгоценную свою арфу над головой, Ффлеуддур ступил в реку. Остальные последовали за ним. Здесь Истрад была мелководной, вода едва доходила Эйлонви до пояса. Спутники легко перешли реку вброд. Тем не менее вышли они на противоположный берег промокшими и продрогшими, а низкое нежаркое солнце так и не высушило и не согрело их.

Оставив Истрад позади, путники стали карабкаться на каменистый горный склон. Он оказался гораздо круче, чем даже скалистый холм у подножия Спирального замка. Правда, там воздух был тяжелым и гнетущим, и Тарен тогда задыхался. Теперь, приблизившись к Орлиным горам, он дышал свободно, всей грудью. А вдохнув сухой и пряный запах сосны, и вовсе почувствовал, будто тяжелая ноша потеряла свой вес. Они собирались идти не останавливаясь оставшуюся часть ночи. Но состояние Гурги ухудшилось. Это заставило Тарена объявить привал. Травы помогли мало, нога Гурги распухла еще сильнее и ужасно воспалилась. Его била лихорадка, он дрожал и постоянно впадал в полузабытье. Даже предложение хрумки и чавки больше не радовало его. Мелингар тоже выказывала явное беспокойство. Умная лошадь смотрела на лежащего у ее ног Гурги, на его запекшиеся губы, на его полузакрытые глаза, тихо ржала и ласково терлась носом о всклокоченную шерсть несчастного больного, стараясь утешить его, как только умела.

Тарен рискнул развести костерок. Вместе с Ффлеуддуром они перенесли Гурги поближе к огню. Пока Эйлонви, поддерживая бессильную голову Гурги, поила его из кожаной фляжки, Тарен и бард отошли в сторонку и шептались между собой.

– Я сделал все, что знал и умел, – сказал Тарен. – Есть ли еще какой-нибудь способ спасти беднягу? – Он печально покачал головой. – Он так похудел, что мне кажется, я могу поднять его одной рукой.

– Каер Датил недалеко, – сказал Ффлеуддур, – но боюсь, что наш друг не протянет долго и не доживет до конца пути.

Этой ночью в темноте вокруг костра жутко выли волки.

Весь следующий день их преследовали волки. Иногда тихо, крадучись и держась в тени деревьев, а большей частью открыто, воя и щелкая зубами, будто сзывая остальных на предстоящий пир. Они всегда держались от них на расстоянии полета стрелы. Но Тарен видел эти быстрые серые тени, тут и там скользившие среди деревьев.

– До тех пор пока они не осмелились приблизиться, нечего о них думать и тревожиться, – сказал он барду.

– О, они не нападут на нас, – спокойно ответил Ффлеуддур. – Во всяком случае, сейчас. Они чуют раненого и терпеливо будут ждать, когда он станет их легкой добычей. – Он повернулся и с тревогой посмотрел на Гурги.

– Не могу сказать, что вы очень жизнерадостны, – заметила Эйлонви. – Говорите так, будто только и дожидаетесь, когда вас слопают. Или готовы откупиться жизнью Гурги?

– Если они нападут, – спокойно сказал Тарен, – мы дадим им отпор. Гурги готов был отдать свою жизнь за нас. Я готов сделать для него то же. И не надо падать духом, когда мы вот-вот достигнем цели нашего путешествия.

– Ффлам никогда не падает духом! – провозгласил король-бард. – Подходите, эй, вы, волки, или кто там еще!

Дзин-нь! – лопнула струна на арфе.

А серые тени все плотнее обступали их, и беспокойство путников усиливалось. Мелингар, до сих пор покорная и послушная, стала пугливой и нервно подрагивала. При каждой попытке утихомирить ее Мелингар вздергивала голову и выкатывала крупные сливы глаз. Золотая грива ее взметалась над шеей.

К тому же Ффлеуддур объявил, что перевалить через холмы не удастся и прямая дорога для них закрыта.

– Если мы пойдем, как и прежде, прямо на восток, – сказал бард, – то упремся в высокие горы. Нам, с грузом оружия и с больным на руках, через них не перейти. Но и здесь мы обнесены стеной из скал и вынуждены петлять по прихоти тропинок. Эти скалы, – он повел рукой вдоль высящейся каменной преграды, – слишком суровы и неприступны, чтобы преодолеть их. Я думал найти тропу, ведущую сквозь них по какому-нибудь ущелью. Но теперь вижу, что нам остается покорно идти на север, пока не найдем другого пути.

Он закончил свою длинную невеселую речь таким же длинным и невеселым вздохом.

– Волки, кажется, легче нас находят дорогу, – заметила Эйлонви.

– Моя дорогая девочка, – обиделся бард, – если бы у меня было четыре ноги и нос, чующий обед на милю вперед, не сомневаюсь, я бы тоже легко отыскал нужную дорогу.

Эйлонви хихикнула.

– Забавно было бы посмотреть на барда, скачущего на четвереньках! – сказала она.

– У нас есть тот, кто ходит на четырех ногах, – вдруг воскликнул Тарен. – Мелингар! Если кто-нибудь и сможет как можно быстрее найти дорогу в Каер Датил, так это она!

Бард прищелкнул пальцами.

– Ай да Тарен! – обрадовался он. – Именно так! Каждая лошадь знает дорогу к своему дому. Стоит попробовать. Хуже, чем сейчас, нам все равно не будет.

– Для Помощника Сторожа Свиньи, – сказала Эйлонви, – ты, по-моему, до странности часто выдаешь хорошие идеи.

Они снова двинулись в путь. Тарен отпустил поводья и позволил Мелингар самой выбирать дорогу. Почуяв свободу, белая лошадь с привязанным к ее седлу стонущим Гурги ускорила шаг и рысью понеслась по тропе. Путники еле поспевали за ней.

К полудню Мелингар нашла расселину среди скал, которую проглядел Ффлеуддур. День быстро иссякал. Мелингар вела путников через узкую каменистую теснину. Высокие острые хребты нависали над их головами. В какой-то момент Мелингар ускорила бег и скрылась за поворотом. Тарен поспешил следом. Он видел, как лошадь вдруг резко дернулась и замерла, словно превратившись в неподвижный белый камень.

Крикнув барду и Эйлонви, чтобы они поторопились, Тарен ринулся вперед. Внезапно он увидел на каменной плите прямо над собой огромного волка с желтыми глазами и вывалившимся из пасти алым влажным языком. Не успел Тарен выхватить из ножен меч, как тощее тело волка взвилось в воздух.

Глава тринадцатая

Тайная долина

Удар тяжелого косматого тела пришелся Тарену в грудь и опрокинул его навзничь. Уже падая, он краем глаза увидел, как Ффлеуддура тоже прижали к земле сильные лапы другого волка. Эйлонви застыла в стороне, а перед ней напрягся готовый к прыжку волк.

Рука Тарена рванулась к мечу, но волк тут же впился в нее. Зубы зверя сомкнулись мертвой хваткой на запястье.

Внезапно в глубине ущелья возникла громадная фигура, закутанная в плащ. Чуть позади стояла Мелингар. Человек поднял руку и что-то повелительно крикнул. Волк, державший Тарена, моментально разжал челюсти и ослабил хватку. Он вдруг превратился в покорную собаку и трусливо отбежал в сторону. Человек крупно зашагал к Тарену, который с трудом поднялся на ноги.

– Ты спас нам жизнь, – сказал Тарен, тяжело дыша. – Мы благодарны тебе.

Человек опять что-то сказал волкам, и звери, припав к земле, поскуливая и виляя хвостами, поползли к его ногам. Высокий, широкий в плечах, мускулистый, человек этот походил на древнее крепкое дерево. Его белые волосы ниспадали ниже плеч, а борода покрывала пояс. Лоб его стягивала узкая золотая лента, в которой горел голубым пламенем драгоценный камень.

– Эти животные, – произнес он глубоким голосом, суровым, но неожиданно мелодичным, – не сделают вам никакого вреда. Но вы должны немедленно покинуть это место. Для людей оно запретно и закрыто.

– Мы заблудились, – сказал Тарен, – и шли за нашей лошадью, доверившись ее чутью.

– Мелингар? – Старец повернулся и пронзил Тарена своими проницательными серыми глазами. Под густыми нависшими бровями они сверкали, как льдинки. – Это Мелингар привела вас четверых сюда? Я-то думал, что бедняга Гурги был один. Если вы друзья Мелингар… Вы ведь ее друзья, не так ли? И это Мелингар, я не ошибся? Она так похожа на свою мать. Да, стар я стал и часто забываю имена…

– Я знаю, кто ты, – догадался Тарен. – Ты Медвин!

– Неужто? – улыбнулся старец, и лицо его покрылось сетью добродушных морщин. – Да, меня называют Медвином. Но откуда тебе это известно?

– Я – Тарен из Каер Даллбен. Гвидион, принц Дома Дон, был моим спутником, и он говорил о тебе, когда еще был жив. Он спешил в Каер Датил, как и мы сейчас. Я и не надеялся тебя встретить.

– Это верно, ты и не мог встретить меня, – ответил Медвин. – Только звери знают дорогу в мою долину. Вас привела сюда Мелингар. Тарен – назвал ты себя? Из Каер Даллбен? – Он приложил огромную ладонь ко лбу. – Дай-ка взглянуть. Да, вы гости из Каер Даллбен, теперь я уверен.

Сердце Тарена екнуло в груди от радости.

– Хен Вен! – вскричал он.

Медвин озадаченно глянул на него.

– Ты ищешь ее? Это становится любопытным. Ее нет здесь.

– Но я думал…

– Мы поговорим о Хен Вен позже, – сказал Медвин. – Твой друг сильно ранен, ты же знаешь. Пойдем, я сделаю для него все, что смогу.

Он повелительным жестом позвал их за собой. Волки безмолвной цепочкой растянулись позади Тарена, Эйлонви и барда. Мелингар ожидала их в глубине ущелья. Медвин снял Гурги с седла так легко, будто тот весил не больше белки. Почти бездыханный, Гурги тихо лежал на руках у Медвина.

Они спускались по узкой крутой тропе. Медвин шел впереди, ступая так размеренно и мощно, словно это шагало дерево. Старец был босым, но острые камни будто бы и не беспокоили его. Тропа резко свернула, сделала еще один поворот. Медвин прошел сквозь узкую щель в голой скале, и Тарен вдруг увидел перед собой тихую зеленую долину. Горы, казавшиеся неприступными, короной высились вокруг. Воздух здесь был мягкий, словно и ветер сменил свои злобные порывы на ласковое и нежное поглаживание. Среди пологих холмов стояли низкие белые хижины, очень похожие на те, что были в Каер Даллбен. При взгляде на них Тарен почувствовал острую боль от тоски по дому. Позади одной из хижин он заметил то, что поначалу показалось ему рядами стволов, старых и замшелых. Но, приглядевшись, с удивлением понял, что это были скорее источенные дождями и временем шпангоуты и мачты длинного корабля. Земля почти полностью укрыла их, трава и луговые цветы проросли между ними, превращая в неотделимую часть древнего холма.

– Должен заметить, старец здорово укрылся здесь, – прошептал Ффлеуддур. – Никогда я не нашел бы дорожки сюда и не уверен, что отыщу обратную дорогу.

Тарен кивнул. Долина была самой красивой из всех, что когда-либо ему встречались. На лугу мирно паслись коровы. Небо и облака упали в крошечное озеро, и оно отсвечивало белым и голубым. Яркие очертания птиц мелькали в листве деревьев. Шагая по мягкой сочной траве, Тарен чувствовал, как усталость словно бы утекает в землю из его изнуренного тела.

– Смотрите, олень! – воскликнула восхищенная Эйлонви.

Из-за хижин появился пятнистый тонконогий олень, понюхал воздух и подлетел к Медвину. Грациозное существо ни малейшего внимания не обращало на волков и весело резвилось около старца. И в то же время олень опасливо держался поодаль от незнакомцев. Но любопытство пересилило, и вот уж он осторожно обнюхивает протянутую ему руку Эйлонви.

– Я никогда не видела оленя так близко, – сказала девушка. – У Акрен не было домашних животных, а лесные и подавно бежали от нее. Я не могу их винить в этом, ведь вряд ли найдешь такого, кто согласился бы жить рядом с ней. Но какой чудный олень! Ты весь трепещешь, красавец, будто дотрагиваешься до ветра.

Медвин жестом велел им подождать, а сам понес Гурги в самую большую хижину. Волки сели в кружок и сторожко наблюдали за путниками. Тарен расседлал Мелингар, которая тут же принялась спокойно щипать свежую траву. Полдюжины кудахтавших кур клевали зерно у чистого белого курятника. Петух поднял голову, гордясь и хвастаясь своим резным высоким гребешком.

– Это куры Даллбена! – удивленно воскликнул Тарен. – Я узнаю их! Вот пестрая, вот белая. А уж этот гребешок мне знаком наверняка! – Он присел на корточки и весело закудахтал, очень точно подражая курам.

Впрочем, куры, увлеченные едой, мало обращали на него внимания.

Медвин возник в дверях хижины. Он держал огромную ивовую корзину, наполненную кувшинами с молоком, сыром, медом и фруктами, которые обычно к этому времени еще и не созревают.

– Мне надо немедленно заняться вашим другом, – сказал он. – Тем временем вы можете подкрепиться… О, ты узнал их, не так ли? – обратился он к Тарену. – Эти куры – мои гости из Каер Даллбен. Где-нибудь здесь должен быть и пчелиный рой, загнавший их ко мне.

– Пчелы улетели в тот день, когда убежала Хен Вен, – сказал Тарен.

– И направились прямым ходом сюда, – улыбнулся Медвин. – Куры просто потеряли голос от испуга. Я никак не мог у них выведать, что же произошло. Правда, они достаточно быстро пришли в себя, но, конечно, из их куриных голов уже все выветрилось, и они никак не могли объяснить, почему улетели. Ты же знаешь, куры, узнав о конце света, в следующее мгновение будут спокойно клевать зерно. Как только они окончательно успокоятся, я верну их обратно. Конечно, жаль, что до тех пор Колл и Даллбен не получат на завтрак куриные яйца.

Медвин поставил корзину на землю и распрямился.

– Я бы пригласил вас в дом, – продолжал он, – но там сейчас такой беспорядок. В гостях у меня утром были медведи, и вы сами можете вообразить, что там творится. Поэтому прошу вас самих позаботиться о себе. На сеновале есть солома, и, если вы хотите отдохнуть, надеюсь, там вам будет удобно.

Путники не стали терять время. Они быстро расправились с припасами, принесенными Медвином, и разыскали сеновал. Приземистую хибарку наполнял сладкий запах сена. Устраиваясь поудобнее, они обнаружили одного из гостей Медвина – спящего крепким сном лохматого мишку. Ффлеуддур поначалу тревожился, затем убедился, что медведь не желает есть бардов-неудачников, и в конце концов тоже захрапел. Эйлонви сон сморил прямо посреди ее веселой трескотни, оборвав на полуфразе.

Тарен лишь сомкнул глаза, но сон не шел к нему. Долина Медвина освежила его больше, чем долгие часы сна. Он поворочался, а потом вышел из сеновала и отправился бродить по лугу. На дальнем берегу озера выдры, развлекаясь, ныряли в воду с небольшого выступа. При появлении Тарена они замерли на мгновение, покачали головами, будто сожалея, что он не может присоединиться к ним, и снова вернулись к своей игре. Рыба взорвала гладкую поверхность воды и сверкнула серебряной чешуей. Круги побежали по воде, и последний, охвативший почти всю окружность озера, выплеснулся крохотной волной на берег у ног Тарена.

Позади хижины Медвина Тарен увидел большой огород и обширный цветущий сад. К своему удивлению, Тарен понял, что тоскует по работе с Коллом на их огороде в Каер Даллбен. Прополка и окучивание овощей, которые он так ненавидел тогда, теперь, когда он вспоминал пережитые приключения и представлял, что еще им предстоит впереди, казались ему милыми, приятными и безмятежно счастливыми, как и все прошлые хозяйственные заботы.

Он сел на берегу озера и оглядел убегающие вдаль холмы. Солнце отдыхало на их вершинах, деревянный остов большого корабля резким силуэтом вырастал над низким холмом, который почти поглотил его. Рассмотреть получше этот корабль у Тарена не было времени, потому что появился Медвин. Он мягко и почти неслышно шагал по лугу. Олень бежал рядом, по пятам за ним следовали три волка. В своем коричневом плаще и с шапкой седых волос Медвин казался могучей горой, увенчанной снежной короной.

– Гурги уже получше, – сказал этот древний старец своим мелодичным глубоким голосом.

Олень легко и грациозно пританцовывал у берега. Медвин медленно сел рядом с Тареном и так же медленно и величественно обратился к нему:

– Он выздоровеет. И ничто ему не угрожает. Во всяком случае, пока он здесь.

– Я как раз сейчас думал о Гурги, – сказал Тарен, глядя прямо в ледяные спокойные глаза старца.

И он поведал ему причину своего путешествия, все перипетии, происшествия и невзгоды последних дней, рассказал о несчастном случае с Гурги. Медвин внимательно слушал. Большая голова его задумчиво склонилась, когда Тарен дошел до маленького подвига Гурги, хотевшего пожертвовать жизнью ради спасения других.

– Сначала я не любил его, – признался Тарен. – Теперь я сильно привязался к нему и, думаю, полюбил, несмотря на все его хныканья и жалобы.

– Каждое живое существо заслуживает нашего уважения, – сказал Медвин, нахмурив густые лохматые брови. – Каждое, будь оно уродливым или красивым, гордым или жалким.

– Не сказал бы этого о гвитантах, – возразил Тарен.

– Я только жалею этих несчастных, – сказал Медвин. – Когда-то, очень давно, они были такими же свободными, как и все птицы. Смирными и доверчивыми, как любое не знавшее обиды и злобы существо. Коварный Араун приманил их и подчинил своей воле. Он сделал железные клетки, которые стали их тюрьмой в Аннуине. Мучения, которым он подверг их, позорны и непереносимы. Теперь они служат ему из страха.

Медвин надолго умолк и превратился снова в могучую неподвижную гору. Потом глаза его сверкнули, и он продолжал медленно глухим голосом:

– Он стремится подчинить себе, приневолить всех животных в Придайне, весь род человеческий. Вот почему я остаюсь в этой недоступной долине. Здесь Араун не может навредить никому. Но если он станет правителем всей этой земли, не уверен, что я им всем смогу помочь. Те, кто попадет в его лапы, будут считать за счастье скорую смерть.

Тарен кивнул:

– Я теперь все больше и больше понимаю, почему мне надо скорей предупредить Сыновей Дон. А что касается Гурги, я тоже считаю, что ему будет безопаснее оставаться здесь.

– Безопаснее? – переспросил Медвин. – О да, конечно! Но ты смертельно обидишь его, если сейчас, именно сейчас оттолкнешь от себя. Несчастье Гурги в том, что он теперь ни то ни се. Не зверь и не человек. Он потерял мудрость и силу животного, но не приобрел знаний и воли человека. Поэтому и те и другие избегают его. Если он будет иметь цель, это многое может в нем изменить.

Медвин проницательно глянул на Тарена и твердо произнес:

– Он не задержит вас здесь надолго. Завтра же он сможет идти так же хорошо и легко, как вы. Я настаиваю, чтобы ты взял его с собой. Он не станет тебе обузой, а может быть, чем-то и поможет. Гурги должен дойти свой путь служения важному и благородному делу. Никогда не отказывайся помочь тому, кто в этом нуждается. – Медвин снова помолчал и веско добавил: – И не отказывайся принимать помощь, когда ее предложили. Эту истину поведал еще хромой муравей Гвитиру, сыну Грейдаула.

– Хромой муравей? – Тарен удивленно поднял брови. – Даллбен много рассказывал мне о муравьях. Но никогда не упоминал о хромом.

– Это длинная история, – сказал Медвин, – и, возможно, всю ее ты услышишь в другой раз. А сейчас ты только должен знать, что Килох… или, может, его отец… Нет, это был именно молодой Килох… Отлично! Так вот, когда молодой Килох добивался руки прекрасной Олвен, ее отец Исбаддаден дал ему несколько заданий. В то время он был Повелителем Великанов. О сути заданий сейчас говорить не станем. Это нас не касается, кроме разве того, что выполнить их было почти невозможно и Килох не справился бы с ними без помощи своих товарищей.

Одно из заданий заключалось в том, чтобы за один день собрать девять мешков льняного семени, хотя вряд ли столько льна наберется во всей нашей земле. И ради своего друга Гвитир, сын Грейдаула, взял это дело на себя. Пока он шел по холмам, обдумывая, как выполнить это задание, услышал он жалобный стон из муравейника. Жилище муравьев было охвачено пламенем, и несчастным грозила смерть. Гвитир – да, я абсолютно уверен, что это был Гвитир, – выхватил меч и расшвырял горящие веточки, загасив огонь.

В благодарность муравьи прочесали все поля и собрали девять мешков льняного семени. Но Повелитель Великанов, неприятный, надо сказать, тип, взвесил на руке последний мешок и сказал, что он неполон. Не хватало одного льняного семени. До исхода дня, когда истекал срок задания, оставалось совсем немного.

Гвитир понятия не имел, где отыскать это недостающее одно-единственное семя. И к тому моменту, когда край солнца уже готов был скрыться за горизонтом, приковылял хромой муравей, который нес на спине тяжелый груз. Это было одно льняное семя. Мера была полна.

Медвин передохнул и продолжал:

– Я изучал людской род. Я видел, как ты стоял одиноко, будто слабая камышинка у озера. Вы должны учиться помогать себе. Это верно. Но вы должны научиться помогать и другим. Разве все вы не хромые муравьи?