Книга Трех

Сознание его снова помутилось. Вдруг полузакрытые глаза резанула вспышка света. Какой-то сияющий шар пролетел между прутьями решетки и упал, мерцая, к его ногам. Тяжелый и как бы литой из золота, он светился изнутри. Сбитый с толку Тарен поднял взгляд к окну. Из-за решетки на него смотрели два сияющих голубых глаза.

– Простите, – донесся до него мелодичный девичий голос, – меня зовут Эйлонви. Если вам не трудно, киньте, пожалуйста, мне мою игрушку. Я бы не хотела, право, чтобы вы подумали, будто я маленький ребенок, забавляющийся всякими глупыми безделушками. Но поверьте, здесь иногда так скучно, что… Короче, я уронила ее, и будьте добры, верните, если вас, конечно, это не затруднит.

– Малышка, – горько усмехнулся Тарен, – я не…

– Я не малышка! – перебила его Эйлонви. – Я же только что сказала тебе это. Ты что, слабоумный? Тогда мне жаль тебя. Я всегда жалею тупых и глупых. Как тебя зовут? – неожиданно перебила она сама себя. – Не правда ли, забавно разговаривать целую минуту с человеком и не знать его имени? Это все равно что ходить на голове или жить с трехпалой рукой, понятно? Неудобно это, вот.

– Я Тарен из Каер Даллбен, – выпалил он и тут же пожалел: а вдруг это ловушка?

– Очень мило, – откликнулась Эйлонви. – Рада познакомиться. Наверное, ты лорд, или воин, или даже военачальник. А может быть, ты бард? Или чудовище? Хотя чудовищ у нас давно не бывало.

– Ни тот, ни другой и ни третий, – буркнул Тарен, впрочем польщенный тем, что Эйлонви принимает его за одну из таких значительных особ.

– Тогда кто же ты?

– Я – Помощник Сторожа Свиньи…

Тарен снова спохватился, прикусил губу, но поздно: слова сорвались с языка и теперь оставалось только успокаивать себя, что девчонка выпытала у него не так уж много и слишком легкомысленна, чтобы использовать это немногое им с Гвидионом во вред.

– Как очаровательно! – восхитилась Эйлонви. – Ты разговорился со мной! Может быть, и тот малый в соседней темнице тоже скажет мне несколько слов?

– Расскажи мне о нем, – быстро сказал Тарен. – Он, значит, жив?

– Не зна-аю, – протянула Эйлонви. – Я ведь только взглянула на него сквозь решетку. Он совсем не двигается. Но думаю, жив. Иначе Акрен уже давно скормила бы его воронам. А теперь, если не возражаешь, подай мне мою игрушку.

– Я не могу этого сделать, – сказал Тарен. – У меня связаны руки.

Голубые глаза расширились от удивления.

– Да? Это меняет дело. Придется мне самой зайти к тебе и взять ее.

– Не получится, – усмехнулся Тарен. – Разве ты не видишь, глупышка, что я заперт?

– Конечно вижу, – спокойно ответила Эйлонви. – Но глуп ты, если полагаешь, что темницы бывают не заперты. И вообще, Тарен из Каер Даллбен, ты удивляешь меня некоторыми своими странными замечаниями. Не хотелось бы тебя обижать, но ответь, требует ли работа Помощника Сторожа Свиньи хоть какого-нибудь ума?

Что-то грохнуло за решеткой. Голубые глаза мгновенно исчезли. Тарен услышал нечто вроде глухой потасовки, вскрик, потом пронзительный визг и звук увесистого шлепка.

Голубые глаза больше не возникали. Тарен бросился ничком на солому. Мысли его путались снова. Мертвенная тишина одиночной камеры угнетала и давила. Он уже мечтал, чтобы Эйлонви вернулась. Это желание смущало его. Несомненно, она так же коварна и зла, как и все обитатели этого замка. И все же чем-то не похожа на них. Может быть, ему просто хочется так думать о ней в его безысходном, безнадежном положении? Однако полностью поверить в злодейство Эйлонви он все-таки не мог. Так или иначе, но он просто жаждал снова услышать ее мелодичный голосок.

Решетчатый квадрат окна над ним потемнел. Ночь хлынула в камеру темной, холодной и сырой волной. В щели под дверью камеры что-то грохнуло, звякнуло, и Тарен различил в темноте что-то проскользнувшее внутрь. Это была неглубокая миска. Он осторожно понюхал плескавшуюся в ней жидкость, боясь, что еда отравлена. Но это оказалась вовсе не еда, а всего лишь несколько глотков теплой и затхлой воды. В горле так пересохло, что Тарен, будто зверек, приник ртом к миске и жадно вылакал вонючую воду.

Он свернулся на соломе калачиком и постарался заснуть, не прислушиваясь к боли во всем теле. Руки так опухли, что жесткие ремни глубоко врезались в кожу. Вместе со сном навалились кошмары, и Тарен проснулся от собственного крика. Он попытался уснуть снова. Но теперь под соломой услышал приглушенную возню и царапание.

С трудом Тарен поднялся на ноги. Царапание перешло в скрежет.

– Отойди! – донесся до него приглушенный голос.

Тарен удивленно огляделся.

– Сойди с камня!

Он сделал шаг в сторону. Голос определенно долетал из-под соломенной подстилки.

– Ну не могу я поднять его, пока ты, глупый Помощник Сторожа Свиньи, стоишь на нем! – совсем близко раздался сердитый голос.

Испуганный и ошарашенный, Тарен отпрыгнул и прижался к стене. Соломенный тюфяк медленно приподнялся. Каменная плита под ним тоже приподнялась, и из-под земли в камеру проскользнула легкая грациозная тень.

– Кто ты? – вскрикнул Тарен.

– А кого, интересно, ты ожидал? – прозвенел в темноте голосок Эйлонви. – И пожалуйста, не устраивай столько шума! Я же сказала, что приду. О, вот и моя игрушка!

Тень метнулась к мерцающему шару, про который Тарен вовсе и забыл.

– Где ты? – закричал Тарен. – Я ничего не вижу…

– Только это тебя беспокоит? – спросила Эйлонви. – Так бы сразу и сказал.

Тотчас яркий свет ослепил его. Свет этот излучал золотой шар в руках Эйлонви. Тарен зажмурился.

– Что это такое? – прошептал он.

– Это? Моя игрушка, – просто сказала девушка. – Сколько раз мне еще повторять тебе?

– Но… но она светится!

– А что она, по-твоему, должна делать? Порхать пташкой под потолком? Блеять по-козлиному?

Теперь Тарен разглядел освещенную отблеском шара Эйлонви. Кроме огромных голубых глаз, у нее были удивительно длинные, ниже талии, рыжевато-золотистые волосы. Лицо несколько надменное, но нежная кожа и чуть выступающие скулы делали его милым. Ее перепачканное глиной белое платье было перепоясано серебряной цепью с крупными звеньями. Серебряный полумесяц на тонкой цепочке посверкивал у нее на груди. По виду Эйлонви была на год или два моложе его, но ростом ему не уступала.

Эйлонви положила светящийся шар на пол, подошла к Тарену и развязала ремни, спутывающие его руки.

– Я собиралась прийти побыстрее, – сказала она. – Но Акрен застала меня, когда мы с тобой разговаривали. Она пыталась отхлестать меня. Но я ее укусила. За это она заперла меня в темной комнате под землей. – И Эйлонви указала рукой на приподнятую каменную плиту. – Таких темниц здесь, под Спиральным замком, сотни. И целое переплетение всяких галерей, коридоров, тупиков и спусков. Будто пчелиные соты. Строила все это не Акрен. Говорят, этот замок принадлежал когда-то Верховному королю. Акрен думает, что знает здесь все ходы-выходы, все тайные коридоры и переходы. На самом деле и в половине из них она никогда не бывала. Можешь себе вообразить Акрен, шныряющую по узким и грязным тоннелям? Куда ей! Она же намного старше, чем выглядит, – хихикнула Эйлонви. – Но я-то знаю тут каждый закуток. Всю запутанную сеть коридоров. Но сейчас мне пришлось бродить в темноте. У меня же не было моей игрушки!

– Ты хочешь сказать, что постоянно живешь в этом страшном замке? – ужаснулся Тарен.

– Естественно, – сказала Эйлонви. – А ты полагаешь, что я прилетела на крылышках радости погостить сюда на недельку?

– Акрен – твоя мать? – с опаской прошептал Тарен и в страхе отпрянул от девушки.

– Конечно нет! – воскликнула девушка. – Я – Эйлонви, дочь Ангарад, дочери Регаты, дочери… Ой, мне так надоедает доводить этот список до конца! Мои предки, – она гордо подняла голову, – Народ Моря. Я из рода Ллира Молчаливого, Морского Царя. Акрен – моя тетка, хотя иногда мне кажется, что она вовсе не тетя мне.

– Тогда что же ты тут делаешь?

– Я же сказала, живу! – нетерпеливо топнула ножкой Эйлонви. – Тебе все так долго надо втолковывать, чтобы ты понял? Мои родители умерли, и родичи послали меня сюда, чтобы Акрен научила меня волшебству. Понимаешь, это семейная традиция. Так уж повелось, что все мальчики – военачальники, а девочки – волшебницы.

– Акрен в союзе с Арауном из Аннуина! – вскричал Тарен. – Она злое, отвратительное существо!

– Подумаешь, это всем известно, – пожала плечами Эйлонви. – Иногда мне хочется, чтобы родичи взяли меня отсюда. Но наверное, они обо мне просто забыли.

Она вдруг заметила глубокую рану на его плече.

– Откуда это у тебя? – спросила Эйлонви. – Да, ты, как я вижу, не великий воин, если позволил так побить себя. Конечно, Помощник Сторожа Свиньи не обязан совершать подвиги и бросаться в гущу сражения. И все же позволить ранить себя…

Она оторвала кайму от подола своего платья и принялась перевязывать рану юноши.

– Я и не позволял ранить себя! – сердито сказал Тарен. – Это Араун или твоя тетка, не знаю, кто из них, да мне и все равно. Один не лучше другого.

– Я ненавижу Акрен! – неожиданно воскликнула Эйлонви. – Она подлая и гадкая! Из всех, кто появлялся здесь, ты первый, с кем приятно поболтать. А она навредила тебе!

– Это еще не самое страшное, – мрачно сказал Тарен. – Она задумала убить моего друга.

– Если она это сделает, – сказала Эйлонви, – так и тебя не забудет. Акрен не останавливается на полпути и полдела не вершит. Как будет жалко, если тебя убьют. Мне бы не хотелось, чтобы это с тобой случилось…

– Эйлонви, послушай, – перебил ее Тарен, – если под замком такое переплетение ходов, то какой-нибудь ведет и в другую камеру? Ты можешь отсюда проникнуть туда?

– Ведет. И могу, – ответила Эйлонви. – Ты опять задаешь глупые вопросы. Если есть путь внутрь, то и наружу должен быть непременно. Не так ли?

– Ты поможешь нам? – рванулся к ней Тарен. – Нам очень важно вырваться отсюда. Ты выведешь нас?

– Устроить вам побег? – Эйлонви тихонько засмеялась. – Акрен взбесится! – Она надменно посмотрела на Тарена и важно проговорила: – И вынуждена будет отхлестать меня и запереть в темнице. – Глаза ее вдруг весело заблестели. – Да, это великолепная мысль! Забавно бы взглянуть на нее, когда она спустится сюда и увидит пустые темницы. Да ничего забавнее и придумать нельзя! Можешь себе представить…

– Послушай меня внимательно, – прервал ее болтовню Тарен. – Можешь ли ты… отвести меня… к моему другу? Поняла?

Эйлонви покачала головой:

– Это будет не так-то просто. Видишь ли, в камеры ведут просторные галереи, но переходы из одной в другую достаточно тесны и бежать по ним не очень-то удобно. Тем более втроем.

– Ладно, – согласился Тарен, – тогда я присоединюсь к вам в одной из галерей.

– Не понимаю, зачем тебе это? – пожала плечами девушка. – Будет гораздо проще, если я пойду и выпущу его, выведу за стены замка, а потом приду за тобой. Почему тебе так нравится все усложнять? Я же объяснила, что втроем ползать по переходам трудно. Намного труднее, чем ты думаешь. А сам ты отсюда никогда не выберешься.

– Хорошо! – в нетерпении воскликнул Тарен. – Освободи моего друга первым. Я надеюсь, что у него достанет сил двигаться. Если же нет, вернись сюда, и я подумаю, как его вынести наружу. Кроме того, – вспомнил вдруг Тарен, – где-то здесь и наша кобылка Мелингар. Как быть с ней?

– Она, наверное, в конюшне, – сказала Эйлонви. – Надеюсь, ты знаешь, что лошадей обычно держат в конюшнях?

– Пожалуйста, – попросил ее Тарен, – послушай меня. Ты и ее должна вывести. И еще достань нам оружие. Сделаешь это?

Эйлонви быстро кивнула:

– Это будет страшно интересно! – Она хихикнула. – Уж-жасно весело!

Эйлонви подняла светящийся шар и спрятала его в ладошках. В камере снова стало темно. Стукнула опускающаяся плита, и серебристый смех Эйлонви постепенно растаял вдали.

Тарен метался по тесной камере взад-вперед. Впервые за эти два дня у него появилась какая-то надежда, хотя он и не был уверен, что можно положиться на эту легкомысленную девушку. Она, казалось, могла тут же забыть обо всем, что только что обещала. И хуже того, по неосмотрительности выдать их Акрен. А вдруг это все же ловушка, устроенная лишь для того, чтобы навлечь на них новые невзгоды и пытки? О, потеря надежды еще мучительнее, чем полная безнадежность! И все же хуже, чем сейчас, быть не может!

Чтобы сохранить силы, он растянулся на соломе и постарался расслабиться. Перевязанная Эйлонви рана больше не беспокоила. Он был голоден, но те несколько глотков воды, поданные под дверью в миске, убавили нестерпимую жажду.

Тарен и представить себе не мог, как долго придется им плутать по подземным галереям. Не знал он и сколько времени осталось до утра. Но время шло, и тревога не оставляла его. Тарен попытался сдвинуть с места каменную плиту, которой воспользовалась девушка. Но как ни старался, разодрав руки в кровь, не смог даже и пошевелить ее. И он опять погрузился в бездействие, в томительное ожидание. Эйлонви все не возвращалась.

Глава седьмая

Ловушка

Из коридора донесся слабый звук. Он приближался, становясь все громче. Тарен бросился на пол и поспешно прижался ухом к щели под дверью. Он услышал гул марширующих ног и звяканье оружия. Юноша выпрямился и прислонился спиной к стене. Сомнений не было – девушка предала его! Он лихорадочно стал искать хоть что-нибудь, чем можно защищаться. Так просто он не сдастся! Ничего не найдя, Тарен схватил пучок соломы. Как бы он хотел сейчас иметь силу Гвидиона, чтобы превратить эти жалкие гнилые травинки в пылающую сеть!

Звук шагов нарастал. Они прошли мимо! Тарен испугался, что они направляются в соседнюю камеру, к Гвидиону. И с облегчением вздохнул, когда шаги стали затихать где-то в дальнем конце коридора. Возможно, это просто менялась стража.

Тарен без сил опустился на свою подстилку. Эйлонви, конечно, не вернется. Он злился на эту пустоголовую дурочку, на ее вероломные обещания, на себя, что поверил им хоть на мгновение. Для нее все только забавы и развлечения. Наверное, будет хихикать, когда Дети Котла придут за ним, и воспримет их казнь как великую шутку, над которой можно вволю посмеяться. Он спрятал лицо в ладони и замер в тоске. Даже легкий шорох не оторвал его от тяжелых дум.

– Тебе всегда непременно нужно сидеть именно на этом камне? – донесся до него голосок, который он уж и не ожидал услышать. – Ты слишком тяжелый, я не могу тебя поднять.

Тарен вскочил и поспешно отшвырнул солому. Каменная плита приподнялась. Пучок света от золотого шара осветил довольное лицо Эйлонви.

– Твой друг свободен, – прошептала она. – Мелингар я вывела из конюшни, и теперь они оба прячутся в лесу за замком. Они ждут тебя, – радостно сообщила Эйлонви. – Поэтому, если ты не будешь стоять столбом и таращить глаза, будто забыл свое собственное имя, мы сможем отправиться к ним.

– Ты добыла оружие? – спросил опомнившийся Тарен.

– Нет. У меня не было времени его искать, – сказала Эйлонви. – Сознайся, – она лукаво улыбнулась, – ты не ожидал, что я все это сделаю, а?

Эйлонви опустила руку со светящимся шаром, и полоса света легла на пол.

– Иди первым, – сказала она. – Я спущусь за тобой и положу камень на прежнее место. Когда Акрен пришлет за тобой Детей Котла, они не найдут никаких следов. Она подумает, что ты растворился в воздухе, и совсем лопнет от злости! Я знаю, что дурно злить человека, подсовывая ему вместо яблока жабу, но когда еще представится такой чудесный случай насолить ей?

– Акрен узнает, что ты помогла нам бежать, – сказал Тарен.

– Нет, не узнает, – беспечно откликнулась Эйлонви. – Она же думает, что я по-прежнему заперта. А если она не знает, что я знаю способ выбраться из запертой комнаты, как же она узнает, что я выбралась? Но это слишком сложно для твоего умишка. Ты бесхитростен, как эта дверь. Но твоя наивность означает, что у тебя доброе сердце, а я думаю, что это гораздо важнее, чем слыть умником.

Пока Эйлонви продолжала болтать, Тарен протиснулся в узкое отверстие. Он попал в узкий и низкий тоннель. Пришлось встать чуть ли не на четвереньки.

Эйлонви уложила камень на место и двинулась впереди него. Ее шар освещал земляные стены хода. Тарен, сгорбившись, поспешал за Эйлонви. Справа и слева открывались боковые галереи.

– Не отставай, – позвала его Эйлонви. – И не сворачивай никуда. Некоторые галереи так разветвляются, что недолго и заблудиться. А другие и вовсе не ведут никуда. Это тупики. Глупо будет затеряться под землей, когда хочешь выйти наружу.

Девушка шла так легко и быстро, что Тарен еле за ней поспевал. Дважды он спотыкался о камни, хватался за скользкие стены и снова устремлялся вслед за Эйлонви. Узкий лучик подпрыгивал впереди, а сзади к нему тянулись длинные руки темноты, словно стараясь удержать и утащить обратно. Теперь он понял, почему крепость Акрен называлась Спиральным Замком. Узкие душные галереи вились бесконечным лабиринтом, кружили его. Тарен не был уверен, что они продвигаются вперед. Казалось, подземная карусель ведет их по собственным следам.

Земляной потолок задрожал и просыпался мелкой пылью им на головы. Где-то над ними слышался гул шагов.

– Мы сейчас как раз под комнатой стражи, – шепнула Эйлонви. – Наверху что-то случилось. Обычно Акрен не будит стражу среди ночи.

– Они, должно быть, обошли камеры, – сказал Тарен. – Незадолго до твоего прихода в коридоре слышалась какая-то суета. Наш побег обнаружен.

– Ты, наверное, очень важный Помощник Сторожа Свиньи, – усмехнулась Эйлонви. – Иначе Акрен не подняла бы такой переполох…

– Хватит болтать, поторопись, – оборвал ее Тарен. – Если она поставит стражу вокруг замка, нам ни за что отсюда не выбраться.

– Успокойся, пожалуйста, – сказала Эйлонви. – У тебя такой расстроенный голос, будто ты растерял все пальцы на правой ноге. Акрен может выставлять стражу, сколько ей угодно и где угодно. Она же не знает, где выход из тоннеля. А он скрыт так хорошо, что и сова в самую темную ночь не разглядит. Или ты полагаешь, что я потащу тебя к главным воротам?

Несмотря на свою болтовню, Эйлонви шла быстро. Тарен согнулся в три погибели, продвигаясь наполовину ощупью и не спуская глаз со слабого лучика, скачущего впереди. Он скользил, ноги его разъезжались, плечи терлись об острые выступы поворотов, колени обдирались о камни в утрамбованном земляном полу. Он терял Эйлонви из виду, торопился, хватаясь за грубые стены, задыхался, то отставал, а то утыкался Эйлонви в спину. На одном из поворотов свет шара задрожал и вовсе исчез. Надвинулась непроглядная тьма. И в ту же секунду Тарен оступился. Тоннель перед ним круто обрывался. Он упал и покатился. Не успев ничего понять, Тарен уже неудержимо скользил вниз в потоке камней и комков глины.

Мелкие камни засыпали его, обгоняли и с шуршанием и грохотом летели в пустоту. Неожиданно он перевернулся и уткнулся во что-то плотное. Падение прекратилось.