Помоги проекту - поделись книгой:
- Кажется, я должен организовать для вас небольшую экскурсию… - сказал он.
- У меня такое ощущение, что мы с вами друг другу не по душе, – заметил Мокрист.
Мистер Гнут пожал плечами. Впечатляющий маневр для такого тощего человека. Внешне было похоже на складную гладильную доску, которая вдруг вздумала разложиться сама по себе.
- Не слышал о вас ничего плохого, мистер Губвиг. Но у председателя и лорда Ветинари явно что-то есть на уме, а вы их орудие, мистер Губвиг, вы их инструмент.
- Предполагается, что я стану новым председателем?
- Верно.
- Я не хочу и не буду ничьим инструментом.
- Прекрасно, сэр. Однако случаются порой такие случаи…
Откуда-то снизу раздался звон разбитого стекла и приглушенный крик: "Проклятье! Это был платежный баланс!"
- Давайте уже вашу экскурсию! – с несколько натянутым энтузиазмом предложил Мокрист. – И начнем с того, что мы только что слышали.
- С этой гадости? – Гнут едва заметно вздрогнул. – Я думаю, нам лучше туда
Мистер Гнут заскользил по полу к большим, внушительного вида часам, висевшим над стойкой. Оказавшись под ними, он воззрился на циферблат так, словно тот его смертельно оскорбил, и щелкнул пальцами. Это было излишне, младший клерк уже спешил к нему с небольшой стремянкой в руках. Мистер Гнут поднялся по ступеням, открыл часы и передвинул секундную стрелку вперед на два деления. Часы были снова закрыты, стремянка унесена, а Гнут вернулся к Мокристу, поправляя манжеты и смерил своего гостя взглядом с ног до головы.
- Они отстают почти на минуту в месяц. Неужели я единственный, кого это раздражает? Увы, похоже, что так. Ну что же, вперед, в ознакомительный тур. Давайте начнем с золота?
- Оооо, да! – ответил Мокрист. – Давайте!
Глава 2
- Я ожидал чего-то… побольше, – сказал Мокрист, разглядывая сквозь стальные прутья освещенную факелами маленькую комнатку хранилища. В открытых мешках и ящиках тускло поблескивал желтый металл.
- Там почти десять тонн золота, – укоризненно возразил Гнут. – И ему нет нужды занимать много места.
- Но все мешки и слитки, если их сложить вместе, будут не больше обычного конторского стола!
- Золото очень тяжелое, мистер Губвиг. Там только истинный металл, чистый и незапятнанный, – сказал Гнут. Его левый глаз начал дергаться. – Этот металл никогда не выходит из моды.
- Правда? – вежливо спросил Мокрист, на всякий случай убедившись, что дверь, через которую они вошли, открыта.
- А кроме того, только на золоте можно построить надежную финансовую систему, – продолжал мистер Гнут. Отразившийся от слитков свет факелов бросал на его лицо золотистые отблески – Вот Мера! Вот Ценность! Без опоры на золото, всюду воцарился бы хаос!
- Почему?
- А кто смог бы определить стоимость доллара?
- Но ведь наши доллары не золотые?
- Ах, да. Всего лишь желтоватые, мистер Губвиг, – признал Гнут. – Золотистые. В них содержится меньше настоящего золота, чем в морской воде. Мы фальсифицируем собственную валюту! Какой стыд! Разве можно вообразить преступление более страшное?
Его глаз снова задергался.
- Э… убийство? – предположил Мокрист. Так, ага, дверь по-прежнему открыта.
Мистер Гнут пренебрежительно взмахнул рукой.
- Убийство случается лишь раз, – сказал он. – Когда же разрушается вера в золото, наступает хаос. Но оставим это. Мерзкие монеты всего лишь золотистые, нельзя не признать, но они являются осязаемыми символами истинного золота, лежащего в хранилищах. Они жалки, но все равно представляют собой признание превосходства золота и гарантию от махинаций правительства! У нас больше золота, чем в любом другом банке города, а ключ от этой двери есть только у меня! Ну и еще один у председателя, разумеется, – добавил он, с таким видом, как будто последняя мысль была ему весьма неприятна.
- Я где-то читал, что монета представляет собой обещание обменять ее по первому требованию на эквивалентное количество золота, – вспомнил Мокрист.
Мистер Гнут сложил перед собой руки и возвел очи горе, будто в молитве.
- Теоретически, да, – сказал он после непродолжительной паузы. – Точнее, я бы сказал так: негласно подразумевается, что мы обязуемся обменять ее на золото по первому требованию, но при условии, что нас никогда об этом не попросят.
- Значит… это не совсем обязательство?
- Почему же, именно оно. В финансовых кругах, по крайней мере. Тут дело, видите ли, в доверии.
- Вы имеете в виду: "Верьте нам, потому что мы сидим в шикарном дорогом здании"?
- Шутить изволите, мистер Губвиг. Но зерно истины в ваших словах есть, – Гнут вздохнул. - Вам еще столь многому предстоит научиться. К счастью, у вас есть учитель – я. Ну а теперь, полагаю, нам пора осмотреть Монетный двор. Все любят смотреть на Монетный двор. Сейчас двадцать семь минут тридцать шесть секунд второго, а значит, их обеденный перерыв уже должен был закончиться.
Монетный двор изнутри выглядел, словно пещера. Мокристу даже понравилось. Хотя для пущего эффекта здание следовало бы освещать разложенными в углах кострами.
Главный зал имел в высоту три этажа, серый дневной свет просачивался внутрь сквозь ряды зарешеченных окон. И, собственно, все. С точки зрения классической архитектуры, больше внутри ничего не было. Все остальные конструкции представляли собой разномастные сарайчики.
Они лепились к стенам и даже, словно ласточкины гнезда, свисали из-под потолка, соединенные друг с другом шаткими деревянными лесенками. На неровном полу теснилась целая деревенька. Сараи в ней были старые и все разные, но каждый аккуратнейшим образом накрыт крышей. Видимо, на случай дождя, которого здесь просто не могло быть. Над крышами там и тут поднимались сквозь спертый воздух завитки дыма. У одной из стен темно-оранжевым светом пылала кузня, придавая всему пейзажу инфернальный оттенок. В целом местечко напоминало такой уголок ада, куда ссылают за мелкие и, в общем, скучные грехи.
Но это был, так сказать, лишь фон. Самым заметным сооружением в главном зале было колесо, "Фальшивый пенни". Оно выглядело… странным.
Мокрист и раньше видел подобные колеса, приводившиеся в движение запертыми внутри людьми. Одно такое было, например, в Танти. Применялось для укрепления сердечнососудистой системы заключенных, причем независимо от их желания. Мокрист даже прогулялся в нем пару раз, прежде чем понял, как уклоняться от этой процедуры. Вид оно имело страшноватый, было тесным, тяжелым и весьма угнетающим сооружением. Другое дело "Фальшивый пенни". Его и заметить-то непросто, хотя колесо было огромным. Металлический обод казался пугающе узким. Мокрист упорно пытался разглядеть спицы, пока не понял, что их просто нет. Ступица соединялась с ободом сотнями тонких тросов.
- Ладно, я вижу, что оно, должно быть, в рабочем состоянии, но… - начал Мокрист, разглядывая огромный редуктор.
- Работает прекрасно, насколько я знаю, – сказал Гнут. – У них есть голем, чтобы крутить его, когда нужно.
- Но ведь оно наверняка вот-вот развалится на части!
- Разве? Я бы так не сказал, сэр. А, вот и служащие…
Какие-то люди направлялись к ним, появляясь из лабиринта сараев и двери в дальнем конце зала. Они шагали медленно и целеустремленно, как зомби.
Про себя Мокрист назвал их "Людьми сараев". Все они не были так уж стары, но даже самые молодые из них явно поспешили примерить на себя средний возраст. Похоже, получить работу в Монетном дворе можно было только дождавшись, чтобы кто-нибудь умер, и потом уже занимать освободившийся сарай. Классический "дом с привидениями". С другой стороны, были в такой системе и свои плюсы. Как только освобождалась вакансия, вы тут же получали работу, даже если были при этом ненамного более живым, чем тот, кто занимал это место ранее.
Люди Сараев работали в полировочном сарае, штамповочном сарае, сарае финишной отделки, Литейке (два сарая), в Охране (один сарай, очень большой) и в складском сарае. На последнем висел замок, который Мокрист мог бы вскрыть в пять секунд с закрытыми глазами. Зачем нужны остальные сараи, так и осталось загадкой. Может быть, просто запасные, на случай, если кому-нибудь срочно понадобится сарай.
Имена у Людей Сараев были довольно условными: Альф, Альф-младший, Глотка, Паренек Чарли, Король Генри… Только у одного из них, назначенного для общения с внешним миром, было нормальное имя.
- Это мистер Жули Восемнадцатый, мистер Губвиг, – представил их Гнут. - Мистер Губвиг здесь, чтобы… просто осмотреться.
- Восемнадцатый? - переспросил Мокрист. – А где остальные семнадцать?
- Не с нами более, сэр – ответил, улыбаясь, Жули.
- Мистер Жули потомственный староста, – пояснил Гнут.
- Потомственный староста… - тупо повторил Мокрист.
- Верно, сэр, – сказал Жули. – Желает ли мистер Губвиг послушать историю, сэр?
- Нет, – твердо заявил Гнут.
- Да, – сказал Мокрист, глядя прямо на банкира и многозначительно приподняв бровь.
- Ох, оказывается, желает, – вздохнул Гнут.
Мистер Жули улыбнулся.
Это была очень подробная история, и рассказ потребовал много времени. В какой-то момент Мокристу показалось, что речь идет о ледниковом периоде. Слова текли мимо него, как песок времени, и, подобно песку, некоторые застревали в извилинах. Пост потомственного старосты был учрежден многие сотни лет назад, когда должность хозяина Монетного двора была всего лишь синекурой для какого-нибудь собутыльника очередного правителя города. Хозяин обычно пользовался Монетным двором как собственным кошельком, время от времени появляясь здесь с большим мешком в руках, тяжелым похмельем и многозначительным намеком во взгляде. Институт старост был учрежден из тех соображений, что в промежутках кто-то должен следить за порядком и, желательно, быть трезвым при этом.
- Значит, вы здесь самый главный? – поспешно спросил Мокрист, в надежде остановить безудержный поток чрезвычайно любопытных фактов о деньгах.
- Верно, сэр. Временно. Хозяин здесь не появлялся примерно сотню лет.
- Как же вам платят?
На секунду повисло молчание, а затем мистер Жули старательно, как ребенку, пояснил:
- Это
- Вы сами для себя делаете зарплату?
- Ну а кто кроме нас, сэр? Но это официально, правда же, мистер Гнут? Все бумаги оформляются, как положено. Мы просто обходимся без посредника в этом деле.
- Ну ладно, по крайней мере, у вас прибыльный бизнес, – весело заметил Мокрист. – Вы же печете здесь денежки, как пирожки!
- Да, сэр. Однажды мы даже умудрились закончить год без убытков, – не моргнув глазом, согласился Жули, хотя явно имел в виду что-то другое.
- Без убытков? Вы же Монетный двор! – изумился Мокрист. – Как можно делать деньги с убытками?
- Накладные расходы, сэр. Накладные расходы повсюду, куда ни взгляни.
- Даже в мешках с деньгами?
- И там тоже, сэр. Там в особенности, на самом-то деле. Видите ли, сделать фартинг обходится нам в полпенни, а сделать полпенни – почти в целый пенс. На пенни мы тратим пенни с фартингом. Шестипенсовик – два пенса и фартинг, тут мы в плюсе. Полдоллара стоят семь пенсов, а целый доллар – всего шесть. Это уже гораздо лучше, потому что мы делаем их прямо здесь. Грошики – вот настоящие поганцы. Стоят всего полфартинга, а нам обходятся в целых шесть пенсов. А все потому, что с ними много возни, они такие маленькие, да еще и дырочка в средине. Трехпенсовые монетки вообще кошмар. У нас только два человека умеют их делать. Куча работы, в общей сумме на семь пенсов. А про двухпенсовики лучше даже и не спрашивайте!
- А что не так с монетами в два пенса?
- Я рад, что вы спросили, сэр. Очень тонкая работа, сэр, обходится нам в семь и одну шестнадцатую пенса. Кстати да, не забываем про элим, одну шестнадцатую пенса.
- Я про такую монету даже не слыхал!
- Ну, да, сэр, наверное, такой-то благородный джентльмен, как вы. Но есть люди, которые ими пользуются, да, сэр, есть такие люди. Симпатичная маленькая монетка, куча мелких деталей, по традиции изготавливается вдовами, а нам обходится в целый шиллинг, потому что гравировка нужна очень тонкая. Бедные старушки тратят на каждую по нескольку дней, зрение уже не очень и все такое, но эта работа дает им чувство собственной значимости.
- Я все понимаю, но одна шестнадцатая часть пенни? Четверть фартинга? Что на нее можно купить?
- В некоторых районах – очень многое, сэр. Вы удивитесь, если узнаете. Огарок свечи, небольшую почти не зелёную картофелину, – начал перечислять Жули. – Возможно, не сильно обглоданный огрызок яблока. Ну и разумеется, она очень удобна для всяческих пожертвований.
"И все это имеет в основе золото?" – подумал Мокрист.
Он осмотрел обширное пространство. Делом были заняты всего около дюжины работников, включая голема (о которых Мокрист бы приучен думать, как о "представителях другого вида, имеющих ценность не меньшую, чем человек"), и разносящего чай прыщавого подростка, о котором он так не думал.
- Похоже, у вас немного людей, – заметил он.
- А, ну, мы делаем здесь только серебряные и золотые…
- Золотистые, – вмешался мистер Гнут.
- …золотистые монеты, понимаете ли. И всякий нестандарт, вроде медалей. Для медных и бронзовых монет мы делаем только заготовки, их потом дорабатывают надомники.
- Надомники? На Монетный двор работают
- Верно, сэр. Вроде тех вдов. Работают дома. Ух, нельзя же позволить, чтобы старые кошелки ковыляли тут повсюду, им для ходьбы два костыля нужны!
- Монетный двор… то есть, организация, которая деньги делает… нанимает людей, работающих
- Господь благослови вас, сэр, но целые семьи уже много поколений живут тем, что делают несколько монет в день! – радостно сказал Жули. – Отец выбивает контур, мать гравирует тонкие линии, дети чистят и полируют… это традиция. Все наши надомники как одна большая семья.
- Ну ладно, а как насчет безопасности?
- Если они украдут больше, чем фартинг, их повесят, – пояснил мистер Гнут. - Это приравнивается к государственной измене, вы же знаете.
- Интересная у вас семья, – сказал потрясенный Мокрист.
- Должен отметить, что до сих пор никого не вздернули, потому что они очень лояльные, – сказал староста, с возмущением глядя на Гнута.
- Скорее, потому, что за первое нарушение отрубают руку, были случаи, – напомнил мистер Гнут, семейный человек.
- И много они делают денег? - поспешно спросил Мокрист, становясь между спорщиками. – Я имею в виду, сколько зарабатывают?
- Около пятнадцати долларов за неделю. Работа требует большой аккуратности, – сказал Жули. – Хотя пожилые леди обычно получают меньше. Слишком много бракованных элимов.
Мокрист уставился на "Фальшивый пенни". Тот вздымался вверх, до самого потолка и даже выше, сквозь прорезь в кровле, но выглядел непрочным, как паутинка, для такой-то огромной конструкции. Внутри колеса трудолюбиво топал по ступеням одинокий голем. Не говорящий, судя по свисающей с шеи грифельной дощечке. Мокрист гадал, знает ли про него Траст Големов. Они были просто мастерами по розыску своих позабытых собратьев.
Поделиться книгой: