Делай Деньги

- Ты что, идиот? – возмутился извозчик. – Это же Почтмейстер! У него есть чертов ключ! У него все ключи! Какого дьявола ему ломиться в собственный Почтамт?

- Думаю, нам нужно обыскать его комнату, – настаивал конюх.

- Праавда? А я вот думаю, что если мистер Губвиг запыхался в своей личной комнате, на то у него есть свои личные причины, – возразил извозчик, интенсивно подмигивая Мокристу. – А еще я думаю, что наши десять долларов удирают от нас, пока ты тут умничаешь. Извините, сэр, – добавил он, обращаясь к Мокристу, – парень новичок, манеры ни к черту.

Извозчик сделал вид, что вежливо приподнимает отсутствующую шляпу, прикоснувшись к сбившейся набок челке.

- Мы покидаем вас, сэр. Еще раз извините за беспокойство. Вперед, недоноски!

Когда они умчались вдаль, Мокрист вернулся в свою комнату и тщательно запер дверь.

Ну что же, кое-какие навыки у него сохранилась. Намек на присутствие женщины был явно удачным ходом. В любом случае, он действительно Главный Почтмейстер и действительно имеет доступ к любым ключам.

До рассвета оставался час. Все равно теперь не заснуть. Лучше уж устроить официальный подъем, тем самым укрепив репутацию крайне ревностного к службе человека.

Они могли пристрелить его прямо на стене, размышлял он, застегивая рубашку. А могли, в лучших традициях Анк-Морпорка, оставить висеть, чтобы делать ставки, как долго он продержится. Вместо этого они решили хорошенько его измолотить, прежде чем просунуть сквозь щель почтового ящика Гильдии Воров. Можно сказать, повезло. Впрочем, везет тем, кто и сам не плошает…

Раздался стук в дверь, громкий, но при этом удивительно вежливый.

- Вы В Приличном Виде, Мистер Губвиг? - прогрохотал гулкий голос.

"Увы, да, – подумал Мокрист. – Я стал таким приличным". Но вслух ответил:

- Входи, Глэдис.

Открылась дверь, затрещал паркет, задрожала мебель.

А все потому, что Глэдис - голем, семифутовый человек из глины (точнее, ради мира в Почтамте, женщина из глины). Она – скажем "она", потому что созданию с именем "Глэдис" местоимения "оно" и "он" просто никак не подходят – была одета в синее платье.

Мокрист покачала головой. Вся эта глупая история была не более чем уступкой правилам приличия. Мисс Маккалариат заявила, что не допустит мужчину-голема убираться в женских туалетах. Та самая мисс Маккалариат, старший кассир Почтамта, которая руководила кассиршами железной рукой, а луженой глоткой приводила их в трепет. Почему она решила, что големы мужского рода не только по правилам грамматики, но и по сути – так и осталось загадкой. Однако спорить с ней никто не рискнул.

Одного из големов пришлось назвать "Глэдис" и нарядить в огромное ситцевое платье, это сделало его достаточно женственным, по крайней мере, с точки зрения мисс Маккалариат. Самое странное, что Глэдис каким-то чудом действительно стала более женственной. И дело было не в платье. Она сдружилась с кассиршами, которые приняли ее в свое общество, не взирая на тот факт, что Глэдис весила полтонны. Они даже давали ей почитать свои женские журналы, хотя было трудно вообразить, чем советы по зимнему уходу за кожей могут помочь созданию возрастом свыше тысячи лет и с глазами, горящими красным огнем, словно жерло топки.

А теперь она спрашивает, в приличном ли он виде. Будто имеет понятие, о чем говорит.

Она принесла Мокристу чашку чая и свежий выпуск "Таймс", еще влажный, только из типографии. То и другое с большой осторожностью было водружено на стол.

И… О боги, они все-таки напечатали картинку! Его портрет! Картинка изображала вчерашнюю церемонию торжественного водружения на место новой люстры. Там присутствовали и Мокрист, и Ветинари, и многие другие из городской знати. Мокрист, конечно, постарался дернуться в момент съемки, поэтому портрет получился слегка размытым, но, тем не менее, без сомнений это было оно – то самое лицо, которое он каждое утро видел в зеркале для бритья. Отсюда и до самой Колении множество людей были обмануты, обжулены, облапошены и одурачены человеком с этим лицом. Только надувательством он не занимался, да и то потому лишь, что не придумал, как.

Ну да, лицо у него было универсального сорта, оно казалось похожим на множество других лиц разом, но все равно, не очень-то приятно увидеть его вот так пришпиленным к бумаге. Некоторые уверены, будто картинка крадет часть вашей души, однако Мокрист гораздо больше беспокоился о свободе.

Мокрист фон Губвиг, столп общества. Ха…

Словно по наитию, Мокрист вгляделся в картинку внимательнее. Что это за человек там, у него за спиной? Куда-то пристально смотрит поверх плеча. Толстое лицо, бородка, как у Ветинари, хотя Патриций носил настоящую эспаньолку, а растительность на лице незнакомца выглядела скорее результатом неаккуратного бритья. Кто-то из банка, так? Слишком много было вчера незнакомых лиц, слишком много рукопожатий, и всем хотелось попасть в газету. Вид у незнакомца был отсутствующий, но такое часто случается с людьми, которым постоянно сверкают в глаза саламандровой вспышкой. Просто еще один гость на очередной церемонии…

Картинка из Почтамта оказалась на первой странице лишь потому, что кто-то вообразил, будто первополосная статья не заслуживает иллюстрации. Ну подумаешь, еще один банк обанкротился и озверевшие клиенты пытались повесить управляющего на ближайшем столбе. Отчего редактор не оказал читателям любезность, и не украсил текст картинкой почти повешенного банкира? Вот бы народ порадовался. Но нет, им понадобилось воткнуть сюда портрет Мокриста чертова фон Губвига!

И, разумеется, боги, которые и так подкинули ему немало проблем, не удержались от еще одного удара. Подвал первой полосы украшал заголовок: "Фальшивомарочник будет повешен". Они собрались казнить Совика Дженкинса. И за что? За убийство? За банковские махинации? Нет, всего лишь за подделку нескольких тысяч марок. Отличное качество, кстати. Стража никогда бы его не поймала, если бы не обнаружила у него на чердаке полдюжины развешенных для просушки листов с красными полупенсовыми марками.

Мокристу пришлось выступать свидетелем в суде. Просто выхода не было. Общественный долг, будь он неладен. Подделка марок рассматривалась наравне с подделкой монет, и он не смог уклониться. Он же Главный Почтмейстер, в конце концов, и к тому же столп общества. Если бы преступник проклинал его или буравил ненавидящим взглядом, было бы легче. Но нет, маленький человек с тонкой бородкой просто тихо сидел на скамье подсудимых. Он выглядел растерянным и смущенным.

Он подделывал полупенсовые марки, да. И это разбило тебе сердце, Мокрист фон Губвиг, да. О, другие номиналы искусник тоже подделывал, но кем надо быть, чтобы влипнуть в такие неприятности за полпенса? Совиком Дженкинсом, вот кем. Теперь он сидел в камере смертников в Танти, и обладал запасом в несколько дней, чтобы поразмышлять на досуге о превратностях злодейки-судьбы, прежде чем его пригласят сплясать в воздухе.

"Был там-то, делал то-то – размышлял Мокрист – Потом всё потемнело вокруг, а потом я получил совершенно новую жизнь. Но я никогда не думал, что у честного гражданина может быть так скверно на душе".

- Гм… спасибо, Глэдис, – сказал Мокрист, обращаясь к благовоспитанно маячившей поодаль огромной фигуре.

- А Еще У Вас Назначена Встреча С Лордом Ветинари, – напомнила голем.

- Уверен, что нет.

- Снаружи Ждут Два Гвардейца, Которые Уверены, Что Да, Мистер Губвиг, – прогрохотала Глэдис.

"А, подумал Мокрист – Одна из этих встреч".

- Время встречи – прямо сейчас. Угадал?

- Да, Мистер Губвиг.

Мокрист схватил свои брюки, но некие остатки былой благовоспитанности вынудили его помедлить.

- Извини? – намекнул он.

Глэдис отвернулась.

"Она – всего лишь полтонны глины, - мрачно размышлял Мокрист, сражаясь с одеждой. – Но безумие, похоже, заразно".

Он закончил туалет, спустился по задней лестнице и вышел в каретный двор, который недавно чуть не стал предпоследним местом его последнего упокоения. Как раз отбывал экипаж в Квирм, Мокрист вскочил на козлы рядом с извозчиком, кивнул ему и с шиком проехался противосолонь по Бродвею до самых ворот дворца.

"Было бы здорово, - думал он, взбегая по ступеням, - если бы его светлость хотя бы иногда рассматривал назначение встречи как процесс, в котором принимают участие два человека". Но Ветинари был тираном, в конце концов. Надо же им хоть как-то развлекаться.

Барабантт, секретарь Патриция, встретил Мокриста у дверей Продолговатого Кабинета и быстро проводил в кресло у стола его светлости.

Лорд Ветинари трудолюбиво работал с документами еще девять секунд, а потом поднял взгляд от бумаг.

- Приветствую, мистер Губвиг, – сказал он. – А где же ваш золотой костюм?

- В чистке, сэр.

- Надеюсь, у вас все хорошо? До настоящего момента, по крайней мере?

Мысленно перебирая возникавшие в последнее время небольшие проблемы Почтамта, Мокрист огляделся. Они с Ветинари были одни, если не считать Барабантта, который стоял рядом со своим господином, всем видом выражая почтительное внимание.

- Послушайте, я могу все объяснить, – произнес, наконец, Мокрист.

Лорд Ветинари приподнял бровь с выражением человека, который, обнаружив в салате кусочек гусеницы, осторожно перебирает остальные листья.

- Умоляю, не откажите в любезности, – сказал он, откидываясь в кресле.

- Мы слишком увлеклись, – сознался Мокрист. – Излишне творчески подошли к процессу. Разведение мангуст в почтовых ящиках имело целью снизить поголовье змей…

Лорд Ветинари промолчал.

- Гм… которых, должен признать, мы сами посадили внутрь, чтобы бороться с жабами…

Лорд Ветинари не изменил образ действий.

- Гм… которых, не стану отрицать, сотрудники подсаживали туда, чтобы выгнать улиток…

Лорд Ветинари продолжал безмолвствовать.

- Гм… каковые, не могу не отметить истины ради, забирались в ящики сами по себе, чтобы поедать клей с почтовых марок, – закончил Мокрист, уже понимая, что начал сбиваться и бормотать.

- Ну что же, я рад, что хотя бы улиток вам самим сажать не пришлось, – весело заметил Лорд Ветинари. – Впрочем, как вы справедливо заметили, в данном случае холодная логика могла быть с успехом заменена простым здравым смыслом. Или, возможно, курицей средних размеров. Но я попросил вас придти совсем по другой причине.

- Если это все из-за капустного клея для марок … - начал Мокрист.

Ветинари лишь отмахнулся.

- Забавное происшествие, не более, – сказал он. – Как я понимаю, никто не погиб, так что и говорить не о чем.

- Э, второй тираж 50-пенсовой марки? – сделал еще одну попытку Мокрист.

- Той самой, которую прозвали "Любовники"? – уточнил Ветинари. – Да, "Лига Защиты Нравственности" жаловалась мне, но…

- Наш художник не знал, что рисует! Он плохо разбирается в сельском хозяйстве! Он думал, те юноша и девушка просто втыкают рассаду!

- Гм! – хмыкнул Ветинари. – Насколько мне известно, разглядеть возмутительную сценку можно только при помощи очень большого увеличительного стекла. Следовательно, в оскорблении нравственности, если таковое вообще имеет место, виновен, прежде всего, сам оскорбленный.

Он улыбнулся одной из своих немного пугающих слабых улыбок.

- Я слыхал, экземпляры "Любовников", имеющие хождение среди коллекционеров, были отклеены от в основном от коричневых конвертов из плотной бумаги, – он взглянул в непроницаемое лицо Мокриста и вздохнул. – Скажите мне, мистер Губвиг, хотите ли вы делать настоящие деньги?

Мокрист тщательно обдумал предложение, и осторожно спросил:

- Что со мной будет, если я скажу "да"?

- Вы начнете новую увлекательную карьеру, мистер Губвиг.

Мокрист нервно поежился. Он уже догадывался, даже не глядя, что у дверей теперь кто-то стоит. Некто в дешевом черном костюме, некто не слишком массивный, но плотно сложенный, и к тому же начисто лишенный чувства юмора.

- Просто ради интереса, а что со мной будет, если я скажу "нет"?

- Вы пройдете через вон ту дверь, и мы больше не станем говорить об этом.

Это была не та дверь, через которую он вошел.

- Через эту? – уточнил Мокрист, указывая на дверь и поднимаясь на ноги.

- Именно, мистер Губвиг.

Мокрист обернулся к Барабантту.

- Можно одолжить ваш карандаш, мистер Барабантт? Спасибо.

Он подошел к двери и распахнул ее. Затем театральным жестом приложил одну ладонь к уху, и уронил карандаш за порог.

- Посмотрим, какой глуби…

Щелк! Карандаш подскочил и покатился по вполне прочному на вид паркету. Мокрист поднял письменный прибор, критически осмотрел его и медленно вернулся в свое кресло.

- Там разве не было раньше глубокой ямы с кольями на дне? – поинтересовался он.

- Не представляю, с чего вы это взяли, – откликнулся лорд Ветинари.

- Я уверен, что была, – настаивал Мокрист.

- Барабантт, вы не припоминаете, что могло навести нашего мистера Губвига на мысль, будто раньше за этой дверью была глубокая яма, полная острых кольев? – поинтересовался Ветинари.

- Представить не могу, милорд, – пробормотал Барабантт.

- Я вполне счастлив в Почтамте, – заявил Мокрист, и почувствовал, что начал оправдываться.

- Уверен, что так и есть. Вы стали превосходным Главным Почтмейстером, – признал Ветинари. Он повернулся к Барабантту. – Ну что же, с этим покончено. Давайте теперь займемся ответами на почту из Колении, – сказал он и аккуратно вложил письмо в конверт.

- Да, милорд.

Тиран Анк-Морпорка склонился над своими бумагами. Мокрист молча наблюдал, как Ветинари достает из ящика небольшую, но тяжелую на вид коробочку, вынимает из нее черную восковую палочку, греет ее над свечой и заливает конверт небольшой лужицей расплавленного воска. Вся процедура была проделана с таким отстраненно-сосредоточенным видом, что Мокрист просто взбесился.

- Это все? – спросил он.

Ветинари поднял взгляд и, по-видимому, был удивлен, что Мокрист еще здесь.

- В общем, да, мистер Губвиг. Можете идти.

Он отложил воск в сторону и взял из коробочки черное кольцо с печатью.

- Я хочу сказать, проблем у меня не будет? – уточнил Мокрист.

- Нет, вообще никаких. Вы стали образцовым гражданином, мистер Губвиг, – ответил Ветинари, осторожно оттискивая на воске букву "В". – Каждое утро поднимаетесь в восемь, и уже через полчаса сидите за рабочим столом. Вы превратили Почтамт из полного хаоса в налаженную машину. Вы платите налоги, и маленькая птичка напела мне, что вас выдвинули в председатели Гильдии Торговцев на следующий год. Прекрасно, мистер Губвиг!

Мокрист поднялся было, чтобы уйти, но помедлил.

- А что не так с Гильдией Торговцев?

С демонстративной тщательностью Ветинари медленными движениями убрал кольцо в коробочку, а коробочку в ящик стола.

- Не понял, вы о чём, мистер Губвиг?