Помоги проекту - поделись книгой:
С политологической точки зрения фашизм трактуется как ультраправая идеология. Однако делается совершенно непонятным, почему тогда ефрейтор Адольф Гитлер, завербованный в национал-социалисты германской военной разведкой в лице майора Эрнста Рема, в начале 20-х годов официально получал зарплату в Баварской советской республике как агитатор, а Бенито Муссолини на вопрос, в чем заключается сущность итальянского фашизма, не моргнув глазом, отвечал, что это «усовершенствованный вариант русской большевистской революции»?
Где здесь «лево» и где здесь «право»? И что такое «коричневая чума»? И почему немецкие интернационал-большевики платили Гитлеру, а советские — Гумилеву? Зато совершенно ясно другое, что утопающие евразийцы готовы взять под свои знамена кого угодно. Евразийство для них — это способ оправдать свою нечистую кровь, и здесь годятся любые дегенераты, извращенцы, карьеристы и маньяки, даже паразитирующие на «мифе крови» и «священной миссии арийской расы». Они знают, что на больших просторах легче спрятать свои генетические дефекты, а пассионарностью оправдать преступления предков. Сущность Азиопы от перемены расовых акцентов не меняется.
«Третий Рейх», кичащийся расовой чистотой, — это родной брат «Третьего Рима», призывающего ко всеобщему братству через смешение. Обе концепции родились как результат наследственной неполноценности создателей. Мессианская исключительность — это диагноз, передающийся по наследству как от родителей, так и от римов и рейхов.
Истоки евразийского мышления в России мы склонны связывать с возвышением московского княжества, осуществившего акцию, известную под названием «собирания русских земель». Начиная с XV века, одно из самых бедных и политически незначительных княжеств, используя иезуитские методы и космополитическую идеологию, совершало чудовищные селекционные издевательства над русским народом. Именно тогда впервые безграмотная феодальная Москва разгромила образованный капиталистический Новгород. Именно с этого момента и до наших дней в общественном и политическом сознании утвердилось представление о русской государственности, в которой количество обретаемых территорий автоматически покрывало все качественные недостатки населения. Выражаясь современным языком, в основу российской государственности был заложен внерасовый критерий евразийского смешения, а не принцип расовой чистоты. Именно в византийско-московском абсолютизме той эпохи мы должны искать нынешний евразийский тезис о главенстве почвы над кровью. Концепция Москвы как Третьего Рима впитала расовую мешанину и Рима Первого и Рима Второго, то есть Византии.
Чехарда нравов, культур, обычаев, стойко наблюдавшаяся в этих великих империях, передалась, как генетическое заболевание, и народившемуся русскому государству. Все это привело к тому, что на русского человека стали взирать как на белого дикаря, а поколения европейцев стали говорить о России как о «Великой Татарии».
Те отрицательные черты, которые мы имеем сейчас как национальные, а именно: лень, низкопоклонство, зависть, душевное рабство, анархизм, вызванные в нашем культурном архетипе смешением кровей, — постоянно борются с проявлениями чистой нордической крови, выражающимися в стойкости, героизме, самоотверженности, творческих способностях русского народа. На всех войнах наши мужчины являют чудеса героизма, вызванные недостатком хорошей организации, а наши женщины несут на себе печать подвига как в годы войны, так и во времена мира. Концепция Москвы как Третьего Рима умудрилась не синтезировать в нашей крови преимущества Запада и Востока, а перемешать все недостатки. Западная свобода личности выродилась у нас в низменную и совершенно эгоистически бесполезную анархию, а восточная иерархия общества обратилась в суетное низкопоклонство и неосознанную потребность к сатрапскому самодурству. Государственное мышление притупило в нас все высокие чувства расы и индивидуальности. Этатизм великомосковского образца растоптал в русском человеке генную память о Божественном арийском происхождении.
Историки любят говорить, что у истории нет сослагательного наклонения, это верно. Но оно есть в расологии, эзотерике и традиционализме. Автор этих строк коренной потомственный москвич, причем по материнской линии до седьмого колена, со всем прискорбием должен признать, что результаты государственного возвышения Москвы его совершенно не устраивают. Если бы русские земли собирал «Господин Великий Новгород», сейчас мы имели бы совершенно иной тип русского человека и совершенно иное, более расово чистое представление о русскости вообще. Самый архетип русского человека не был бы сейчас обезображен таким количеством черт низменного азиатского происхождения. Былинный широкоплечий красавец, исполненный могущества, мудрости и великодушия, являлся бы нам сейчас не как сказочный персонаж, а как реалия повседневной жизни. Румяная русская дива, украшенная белокурой косой до пят как символом нравственного и генетического совершенства, была бы постоянным явлением нашей духовной и эстетической жизни. Тогда народное русское сознание само отвергло бы нынешний голливудский стандарт тупоумного искусственного плейбоя и дегенеративной напарафиненной манекенщицы. Массовое же увлечение ущербными пластическими формами современной культуры может свидетельствовать лишь о нечистой генной памяти русского народа, замешанной евразийскими знахарями концепции Третьего Рима.
Количество земель растворило качество крови — вот основное преступление евразийской концепции. Ее эмиссары намереваются и впредь действовать в том же русле. Наша же миссия — противостоять смешению, равенству, хаосу. Убить сам тип расово нечистой культуры и тем самым облагородить национальный архетип — вот наша задача. Воссоздать гармонию — это должно сделаться смыслом нашего бытия, духовно-религиозным устремлением.
От критического осмысления феномена евразийского мышления перейдем теперь к конкретным рецептам избавления от него. Прежде всего необходимо избавиться от губительного дуалистического цивилизационного деления Восток-Запад. Нужно вспомнить, что Гринвичский меридиан был проведен волюнтаристическим способом. На шаровидной Земле, имеющей одну ось вращения, не может быть объективных предпосылок для деления на Запад и Восток. Эти цивилизационные категории — следствие непродуманного волюнтаризма. Ось вращения Земли объективно указывает нам, что нет и не может быть деления на Запад и Восток, но только на Север и Юг.
Нет западной цивилизации и нет восточной. Для нас существует лишь деление на Белый мир и весь остальной. В свою очередь, Белый мир существует всюду, где живет белый человек, но родиной его является Север. Всякие представления о Западе, Востоке или Третьем пути всегда вели и ведут лишь к самоистребительной конфронтации внутри белой расы. Поэтому мы утверждаем, что всякие искусственные цивилизационные деления внутри белой расы вредоносны и потому должны быть стерты из нашей памяти. Точно так же, как тезис о классовой борьбе, изобретенный Карлом Марксом, служил разрушению наций, равно и цивилизационное деление на Восток и Запад объективно служит лишь расколу и самоуничтожению Белого мира. И этот вопрос нужно решить окончательно.
Теперь, вновь обращаясь к рассмотренному нами выше принципу милостыни, мы указываем на необходимость введения всестороннего биоэнергетического контроля для всех этносов и всех групп населения, и даже для частных лиц. Биоэнергетический паразитизм должен быть зафиксирован как явление нашей жизни и контролироваться на уровне государства. Паразиты, живущие за счет других, должны быть поставлены на полицейский учет и поражены в общественных и политических правах. Причем это правило должно соблюдаться как на уровне этноса, так и на уровне частного лица.
Необходимо введение в повседневный обиход всеобъемлющей этнической статистики, оценивающей во всей совокупности историю, социальную ориентацию, ментальность и религиозные убеждения всех национальностей.
Необходим постоянный биоэнергетический контроль над средой обитания, жилищами, продуктами питания, произведениями искусства, даже идеями — с постоянной открытой публикацией статистических данных. В здоровом обществе, заботящемся о своем будущем, неизбежно должны быть приняты всеобщие законы о люстрации. Общество вправе знать, чем раньше занималось каждое физическое лицо, группа лиц или даже этническая общность. Только всеобщая открытость и контроль помогут нам избежать паразитизма как на идейном, культурном, так и на социальном и этническом уровнях.
Всякое смешение, в том числе и евразийское, происходит из-за этнического инфантилизма, скрытого под грандиозностью государственных задач. Расовый инстинкт в евразийстве всегда приносится в жертву химерам государственного устройства. Миф государства всегда стремится уничтожить миф крови. Поэтому нам необходима тотальная расовая и этническая эмансипация от кабалы так называемых «общечеловеческих ценностей». Каждый человек должен осознать свое «Я» не только на философском, но и на расово-генетическом уровне.
Все эти меры необходимы нам лишь для одной единственной цели — достижения свободы в архетипе. Мы хотим построить внешний государственный и социально-общественный образ жизни для каждого человека так, чтобы он максимально соответствовал его расово-генетическим задаткам. Совершенно очевидно в этом случае, что стабильность в обществе, стремящемся максимально реализовать потенции его членов, возможна лишь в условиях предельной расовой однородности. Общность происхождения и вызванная этим предсказуемость поведения дают возможность избежания социальных напряжений.
Расовая чистота общества — это лучший способ достижения индивидуальной свободы для каждого из его членов. Именно поэтому расово нечистое евразийство все время требует принесения национальных интересов каждого человека в жертву химере государства. В условиях государства, построенного на нечистой крови, другой подход и невозможен. Евразийство всегда будет глумиться над Вашими расовыми инстинктами, потому что в его основе лежит принцип объединения смешанных кровей. И нам вовсе нет смысла отвечать на узколобые обвинения в расизме. Нежелание смешиваться с кем-либо мы вполне можем объяснить не только тем, что мы высшая раса. Напротив, мы не смешиваемся потому, что не хотим никому навредить, если предположить, что мы раса низшая. Если же принять на вооружение вздорный демократический лозунг, что все равны, то тогда и подавно нет смысла ни с кем смешиваться. Зачем равное мешать с равным? Нежелание смешиваться мы можем также объяснить и природной русской ленью, что еще проще. Нужно заставить работать на нас и наши недостатки.
Из вышесказанного видно, что желание оставаться расово чистыми не сможет оправдать лишь ленивый. При любом исходном утверждении демократов мы легко сможем повернуть обсуждение этой темы в нашу сторону, и все потому, что расовая картина мира возникла много раньше искусства красноречия.
В борьбе с евразийством мы предлагаем использовать еще один сколь оригинальный, столь и простой прием. Современные идеологи Азиопы все время говорят о мессианском значении союза православия и ислама, а некоторые «теоретики суфизма» договариваются даже до того, что с метафизической точки зрения православие и ислам схожи на девяносто пять процентов. Это очень интересное замечание, если принять во внимание, что в Коране открыто сказано, что вместо Иисуса Христа распяли другого человека, а апостол Павел, в свою очередь, настаивал, что без веры в распятие Христа вся христианская религия теряет смысл. Отсюда получается, что или теоретики современного евразийства ни во что не ставят крестный подвиг Сына Божия, либо, как всегда, опять лукавят на мировоззренческо-генетическом уровне.
Наконец, все евразийцы, ненавидящие Запад и желающие объединяться с исламом, должны знать, что в Коране они фигурируют под названием — «неверные», то есть люди второго сорта. Кстати, всемирно известный идеолог исламской революции Хомейни публично объявил, что «Россия — это малый шайтан», ибо титула «Большого шайтана» удостоилась Америка. Для того же, чтобы загладить свои богоборческие преступления, Россия, по его мнению, должна принять ислам. Поэтому всех, не желающих подчиняться цивилизованному Западу, в случае выбора евразийской перспективы, предусматривающей союз с исламом, ожидает подчинение варварскому Востоку с поголовным обрезанием и тому подобными прелестями «чистого монотеизма». Как говорится, в добрый путь. Из рабов материалистической цивилизации Вы превратитесь в просто рабов. История в исламе — тому лучшее доказательство.
Остановить этот зеленый (не гринписовский) оползень на Россию можно самым тривиальным способом при минимальной затрате сил. В свое время одна из руководительниц «Ордена немецких женщин» д-р Хадлих выступала с яростной критикой евразийца Гитлера за его сугубо «азиатский» подход к немецким женщинам, так как, по ее мнению, «господство мужчин обусловило равнодушие современного государства к расовому вопросу». Современный феминизм имеет стойкую космополитическую окраску. Однако, учитывая женскую природу, ему гораздо легче придать расовую основу, чем любому ультрарадикальному национализму мужчин. И никакой ислам не сможет преодолеть этот стихийный порыв белых женщин, борющихся за свои права. Концепция исламского монотеизма заблудится между кухней и спальней, так что ее даже никто не вспомнит. Женщина самой природой поставлена в условия повышенной национальной бдительности и расовой щепетильности. Нужно всего лишь помочь ей эмансипировать свои инстинкты в этой области и, не спеша, управлять динамикой процесса. Таким образом в лице русской женщины все евразийские теоретические блажения получат мощный отпор на бытовом уровне. Ее прозорливый и уничтожительный приговор будет во сто крат страшней всех расовых доктрин СС. Нужно лишь дать волю и направить.
Для того чтобы навести порядок в нашем доме, необходимо выполнить еще одно условие. Вкратце мы показали, что современная российская государственность, восходящая к эпохе возвышения московского княжества, основана на откровенно антирусской расово-равнодушной бюрократической системе. Антинациональная гидра бюрократии, отождествившая себя с интересами государства, а заодно и народа в целом, планомерно пожирает его соки. Однако вся история русского государства показывает, что правящая прослойка всегда преследовала лишь свои эгоистические интересы, рассматривая русский народ, его культуру, создаваемое на его костях государство как безусловную собственность, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. По мере необходимости правящая верхушка то уничтожала национальный дух во всех его проявлениях, то милостиво заигрывала с народом, когда тот, истекая кровью в безудержной гонке государственного саморасточения, нуждался хотя бы в кратковременном отдыхе. Отношения между властью и народом всегда строились по принципу отношений барина и холопа: можно выпороть, а можно и чарку водки налить.
На сегодняшний день Россия — единственная страна в мире, где чиновник, не стесняясь, требует взятку, когда еще ничего не сделал. Мало того, даже не отвечает за результат своих хлопот. Обязательное подношение денег государственному мужу въелось в наш архетип аж с XV века. Именно поэтому изуродованное сознание народа из века в век отвечало власти тяжелыми мифами, поднимающимися из глубин сознания, когда царя объявляли добрым, списывая все грехи на плохих чиновников, то вдруг в неистовом порыве объявляли верховного владыку лжецарем. Эта ирреальная традиция нисколько не изменилась и при красных царях Ленине и Сталине, ибо отношение народа к ним никогда не было ровным. Народное сознание за века общения с властью, глухой ко всем его мольбам, приобрело следы наследственного заболевания. Наш народ или верит власти, или не верит, но никогда не относится в ней как к объективной реальности, требующей соучастия. На власть идут с рогатиной или униженно просят у нее защиты, но никогда хладнокровно не требуют от нее элементарного исполнения обязанностей. До тех пор, пока в народном сознании не утвердится привычка смотреть на власть сверху вниз, а не наоборот, наш народ не выздоровеет и все время будет искать рабские сказки о «Третьем Риме», «Богоносности», «Строительстве коммунистической справедливости» и примерять эти бирки, которые вешали на шею холопам для опознания «из чьих будут».
История русской государственности за века наглядно показала нам, что бюрократия, как наследственная зараза, как дедовщина, способна без ущерба для своего антинационального содержания перебираться из одной государственной формы в другую, меняя князей на царей, а тех на генеральных секретарей и президентов. Как инфекция, имеющая один и тот же биологический штамп и одни и те же симптомы, антинациональная власть всплывает в народном сознании то чудовищными образами сказок, то страшной нестерпимой реальностью, так что границы между ними стираются, будто в кошмарном наваждении. Правдоискательство у русских людей из-за этого прекратилось в генетическую привычку, в манию. «Вот приедет барин, барин нас рассудит». А надежда все время змеится рядом со страхом, что все так и останется. Что ничего не изменится. Это образы и симптомы рабского сознания, уже закаленного в рабстве.
Поэтому, чтобы вылечить наш народ и создать из него великую, могучую, а главное, самодостаточную нацию, способную жить в своей системе ценностей, а не хвататься по очереди то за бщечеловеческие, то за евразийские, мы видим лишь один выход — уничтожение классического антинационального принципа нашей государственности. Вековые традиции бюрократии должны быть пресечены. Мы вовсе не ратуем за примитивное анархистское разрушение государства как такового, мы констатируем, что грядущее Великое русское государство будет основано на совершенно иных принципах, поэтому все старые болезни должны быть безжалостно уничтожены. Миф о Третьем Риме должен погибнуть, а сам византийско-коммунистический обскурантизм нужно выжечь. Для того, чтобы избавить полк от дедовщины, которая передается по наследству от призыва к призыву, нужно его расформировать, создать на его основе новый из только что призванных солдат и дать ему новое знамя. Бесполезно, ввиду показного благодушия, менять занавески на окнах палаты, где лежат прокаженные. Наш народ рано или поздно переболеет всеми этими болезнями идейного холопства, и тогда старую одежду государства нужно будет безжалостно сжечь, безо всяких сентиментальных сожалений, и на выздоровевшее тело сшить современную удобную одежду, в которой нет бацилл старой инфекции.
В биологии действует закон, согласно которому, если некая расово чистая популяция, оказавшаяся в тяжелых условиях, была вынуждена скрещиваться с инородными популяциями, то, вновь попав в естественные привычные условия, она автоматически сбрасывает с себя все эти чуждые расовые загрязнители, возвращаясь в свое исходное беспримесное благородное состояние. Чистота сама возвращается к расе, ибо является ее первейшим, естественным проявлением. Именно поэтому, если русский народ избавится от идейной интервенции, то его расовое, а следовательно и духовное, состояние само вернется к своей изначальной Ведической чистоте. Здоровое тело вновь будет надежным вместилищем здорового духа. Расовые и идейные шарлатаны, гадавшие на евразийской гуще, гумилёиды, пользующиеся иммунитетом исторической неприкосновенности, и иная нечисть отвалятся сами, будто сухая короста с зарубцевавшейся раны на теле выздоровевшего организма.
Единственный рецепт оздоровления — национализм, без бытовых истерик и суеты, но на научной расовой основе, с раскрытием всей эзотерической информации по национальному вопросу. Не расизм мы проповедуем, но расовую грамотность. Великий немецкий расолог XX века Ганс Ф. К. Гюнтер так описывал гражданское и общественное назначение своей науки: «Расовый и евгенический образ мыслей рождает новые идеи об истинной природе народа. Народ рассматривается как сообщество с общей судьбой прошлых, нынешнего и будущих поколений, сообщество с одной судьбой, ответственное перед прошлым я будущим нации, перед будущими поколениями».
Другой не менее талантливый его современник Людвиг Фердинанд Клаусс писал так: «Расовая психология, которая в конечном счете одна лишь может судить о ценностях расовой души, с самого начала четко учила, что каждая раса имеет высшую ценность в себе самой. Каждая раса носит в себе самой свою градацию и свой масштаб ценностей, которые нельзя измерять масштабом другой расы. О ценности человеческой расы «объективно» мог бы судить лишь человек, стоящий над расами. Но такого человека нет: быть человеком — значит быть расово обусловленным. Может быть, Бог знает, какие места занимают расы по рангу, мы не знаем».
Поэтому теперь, четко понимая исходные установки расологии, мы можем убедиться, что все, кто кричит о расизме, фашизме и шовинизме, — это люди, которым выгодна расовая безграмотность народа, которые живут за ее счет, паразитируют на расовой безграмотности.
Современная цивилизация выработала целый комплекс мер по борьбе с паразитами. Настал и наш черед — всех полноценных людей, способных к осмыслению, творчеству и разделению, использовать дезодоранты и аэрозоли против евразийских нечистот. Для того, чтобы паразитические микроорганизмы не размножались, нужно просто уничтожить среду их обитания.
Единственное средство от евразийства, так же как и от всех остальных инфекционных идеологий, — это гигиена, и не только расовая, но, в первую очередь, гигиена мысли.
Свобода личности и расовая гигиена
Скрещивание уменьшает разнообразие.
«Стойте справа», «держитесь правой стороны», «это правда», «вы правы», — эти привычные слова мы слышим в быту бессчетное количество раз, нисколько не вникая в их метафизический смысл, между тем как лингвистическая философия, вооруженная теорией языковой картины мира, объясняет, что подсознательный выбор правой перспективы для всех народов индоевропейской языковой группы обусловлен нашим архетипом. Направление письма слева направо, правостороннее движение на дорогах — это достояние, которое мы получаем при рождении, как нечто само собою разумеющееся. Вектор любого мыслительного и нравственного усилия арийца, проецируясь в метафизический план, непреоборимо влечет его в Царство Прави — священный мир чистоты, правды и высшего смысла. «Вы правы», «вы оправданы», — эти слова звучат как окончательный приговор, не требующий никакого пояснения. Слова «правый», «правдивый» исполнены в нашем сознании такого всеобъемлющего смысла, что с легкостью покрывают любые факты, феномены, чувственные состояния, метафизические категории, даже целые культуры и цивилизации, но от ежедневного бесконечного употребления выразительная емкость их нисколько не ослабевает.
В определенном смысле этого слова с точки зрения временных категорий правота и правда, а также вообще все, что связано с этими словами, — всегда нечто законченное, самодостаточное и не требующее дополнительных усилий, это завершенность во всех отношениях.
Движение вправо, то есть по часовой стрелке, — это особенность, отличительная черта арийского архетипа. И ведь неспроста даже конструкция, удерживающая линзы на нашем носу и помогающая видеть, носит название оправы. Справить свадьбу или править бал — эти особенно важные в эмоциональном и эстетическом плане явления также выражаются нами с помощью все той же терминологии Прави.
На этом фоне подчеркнуто уважительного и даже восторженного отношения к Прави, русский язык с той же настойчивостью рисует нам в простейших картинах быта негативное отношение к Царству Нави, то есть всему, что слева. «Левая работа», «левый товар», — эти понятия без любых дополнительных объяснений призваны вызвать в нас пренебрежение и настороженность. Ложь, нарушение порядка — все это левизна, все это «навьи чары» лести, двурушничества, клеветы, и это всегда «не правда».
Одновременно в левизне Нави все время видна некая неустойчивость, избыточное движение или, наоборот, недостаточное, однако всегда никак не зафиксированное. Это видимость действия, это ложь, это всегда незавершенность и несамодостаточность. Наконец, это царство виртуальной реальности, измышленное компьютером для отвлечения от сути. Это имидж, это обман, это «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэррола. Такая простейшая картина мира отражается в русском языке.
Однако, вырвавшись из пут реальности, где левое и правое четко обозначены как метафизические и нравственные ориентиры, мы, упокоившись вечером трудного дня у экрана телевизора, неожиданно для себя получаем совершенно иную картину мира. Кудесники телевизора — этого современного магического кристалла — навязывают нам принципиально иное представление о качестве и смысле сторон. Левые политические силы описываются как умеренно-демократические, либеральные, правые же без раздумья определяются как националистические, реакционные, фашистские. «Правый политик» — это определение в современных средствах массовой информации создает вокруг человека ауру неприкасаемости, словно вокруг прокаженного. Презрение и настороженность, поднимающиеся из глубин нашего сознания при всяком упоминании о левом и лживом, с поразительной сохранностью плавно перетекают на заклейменных политической правизной. Все время создается некоторое ощущение, что кто-то постоянно ловко вставляет в наше сознание магический кристалл, путая местами Правь и Навь.
Отвлекшись от этой калейдоскопической чехарды, мы однако, легко вспомним, что акцент на левую добродетель и возвышение левизны вообще с ее метафизической реабилитацией произошли одновременно с подъемом демократии в XIX и XX веках. Антитрадиционалистские всполохи анархии, плебейский реваншизм, биологический выбор коммунизма, так называемые народные демократии, лживая триада «свободы, равенства и братства» — все это исторически совпало с эмансипацией семитической расы в Европе и ее последующей расфасовкой в лоне арийской цивилизации и государственности. Семитическая раса пишет как раз справа налево. И получается, что вся политическая некомфортность, идущая вразрез с арийским архетипом, — это лишь следствие нашей болезни «Алисы в Зазеркалье». Мы смотрим каждый день информационные новости по телевидению и все время испытываем ощущение, сходное с нарушением координации движений в нравственной сфере. Каждый расовый тип обладает своим устройством вестибулярного аппарата, своим врожденный чутьем пространства. Каждая расовая религия выбирает свое священное направление при молитве и ориентацию храма по сторонам света.
Только теперь, разобравшись с традиционными представлениями о том, что такое право и лево, мы сможем перейти к рассмотрению основной темы нашего эссе, отраженной в заглавии.
Свобода личности — это ныне основное универсальное мерило цивилизации, незыблемый столп общечеловеческих ценностей. Именно она наполняет чашу демократии, перевешивающую теперь влево на весах истории всю правую реакционность, одним из ярчайших символов которой является зловещая наука под названием расовая гигиена. Со времен возникновения письменности написано неимоверное количество самых разнообразных философских, религиозных, эзотерических и беллетристических книг о свободе личности. Поэтому, сообразуясь с целью и объемом повествования, обратимся к аспекту, означенному во второй половине названия эссе. Обращение к теме свободы личности не должно вызывать ни малейшего удивления. Но читателя, очевидно, настораживает ее соединение в одном контексте с расовой гигиеной — наукой, скомпрометированной немецким нацизмом. Однако автор сознательно выбрал это одиозное сочетание для усиления эффекта доказательства, а также для достижения исторической научной справедливости.
Биологическое учение об улучшении человеческой породы, получившее название евгеника, возникло во второй половине XIX века. Основателем евгеники признанно считается английский ученый Фрэнсис Гальтон, двоюродный брат Чарльза Дарвина. Получив бурное развитие в англосаксонских странах, Великобритании и США, с некоторым опозданием уже в начале XX века это учение перебросилось и на европейский материк. В Германии данная наука, сделавшись популярной и вполне респектабельной, получила название расовой гигиены, а в ряде скандинавских стран, и в первую очередь в Швеции, она называлась расовой биологией. В нашей работе мы будем использовать оба синонимичных названия науки: евгеника, или расовая гигиена.
Итак, определившись с терминологией, теперь яснее обозначим цель нашего эссе. Мы берем на себя смелость доказать, что абсолютно драгоценная и для нас категория свободы личности является не противоречащей научным, а главное, этическим принципам расовой гигиены. По нашему мнению, это не два несовместимых полюса нравственности, а две категории единого целого. Подлинная свобода личности неминуемо ведет нас к утверждению принципов расовой гигиены, равно как и наоборот, строгое следование евгеническим предписаниям обеспечивает максимальную личностную свободу. Кроме того, теперешнее деление на левых и правых сколь искусственно, столь и возмутительно в своей основе, ибо даже современные анархисты, с гордостью называющие себя левыми, оправдывают свой волюнтаризм тем, что они «имеют право». О какой политической ориентации вообще может идти речь в этом этимологическом коктейле?
Начать нужно с того, что все подтасовки левого и правого, а также их зеркальные отражения последних двух веков исказили до неузнаваемости представление о свободе личности. Сейчас нужно различать два типа свободы: традиционную и современную профаническую, вызванную массовой эпидемией болезни «Алисы в Зазеркалье», которую разносят средства массовой информации. Архетипическое мировоззрение агрессивных представителей медиакратии наслаивается на архетип послушной паствы телезрителей, из-за чего возникает полная мешанина, в том числе и с трактовкой свободы личности. Ее понимание традиционными обществами зеркально перевернуто в условиях современного разгула безродных общечеловеческих ценностей. Мало того, искаженное изображение это смазалось по всем правилам виртуальной реальности — главенства навьих чар. Статистика покоя и четкая акцептация расплылись под бесчисленными аберрациями в области морали. Двойная мораль, двойное гражданство, смена политической ориентации, а заодно и ориентации сексуальной — все это лишь следствия смешения различных архетипов.
Свобода выбора всегда должна соответствовать степеням свободы архетипа. Кровь и мировоззрение должны быть тождественны. Человек одной расы, исповедующий идеологию другой расы, не может быть действительно свободен. Подлинная свобода в традиционном понимании — это свобода в архетипе, с помощью его, а не вопреки. Традиционная свобода рассматривает архетип как фундамент и трамплин для волевого акта выбора, а современная профаническая — как досадную обузу и недоразумение, как барьер, через который нужно перепрыгнуть, по возможности не сильно напрягаясь. Поиски экзотических религиозных культов, погоня за чувственным разнообразием, смена политической ангажированности, гражданства, пола и расовой причастности. Все это — способ разрушить архетип, заглушить его голос.
Традиционная свобода — это свобода в архетипе, а современная ситуация — это навязывание свободы вопреки ему. Биологически обусловленное существо человек может обладать свободой нравственного выбора, но не может обладать свободой выбора архетипа. Так же, как камень, лежащий на земле, не может избавиться от действия ее притяжения, так же, как вода, не закипев и не застыв, не может изменить своих физических свойств жидкости.
Если рассмотреть свободу с точки зрения биологических категорий, здесь тоже все вновь окажется очень просто. Традиционная свобода — это свобода генотипа, а современная профаническая — это свобода фенотипа. Биология весьма тесно связана с этикой. И вот в этом плане традиционная свобода предстает перед нами как свобода от греха, а современная антитрадиционная — как свобода во грехе. Быть свободным для того, чтобы добровольно принять на себя обязательства и держать честное слово, то есть свобода в Прави — это точка зрения традиционных ценностей, и быть свободным от всяких обязательств, свобода в обмане, то есть свобода в Нави — это точка зрения современной общественной морали. Весьма показательно в этом плане, что одно из самых древних и почитаемых Божеств общеарийского пантеона — Митра — возникло еще до массового переселения древних ариев на Восток и до их разделения в этом районе на персидскую и индийскую культурные ветви.
Это покажется поразительным, но Митра с самого начала признавался всеми как Бог — хранитель данного честного слова и борец с половыми извращениями. Уже позднее, обретя множество иных функций и величественных эпитетов, он окружил себя сонмом архангелов. Но вначале, родившись в самых недрах арийского архетипа на заре человеческой эры, Митра неукоснительно выполнял эти две основные функции — приучал людей быть честными, невзирая ни на что, и боролся с наследственной дегенерацией.
Именно этот Бог — светоносный красавец Митра, гордый воин, неподвластный чарам Нави, — с древнейших времен являл собой квинтэссенцию Прави, а именно: мужества, непреклонности, неподкупности, высокой духовной чистоты и готовности всегда вступить в бой с силами тьмы. Именно Митра впервые связал в сознании людей этику и генетику, категории свободы и наследственности. Свобода личности в культе Митры объяснялась в категориях причинно-следственных связей, ибо момент настоящего объяснялся через прошедшее, то есть предков, и будущее — потомков.
Великий русский язык и здесь не оставит нам ни тени сомнения. «С легким сердцем», «с легкой душой», — говорим мы о людях свободных, свободных именно от греха. Напротив, о тех, кто совершил недостойные деяния, принято говорить «тяжелый сердцем», «тяжелый душой». Грех нагружает душу, а, не отягощенная им, она дает человеку подлинную метафизическую свободу и легкость.
Лгут люди, язык никогда не лжет, быть правдивым и точным — его назначение. Не случайно во всех мистических религиях, зиждущихся на понятиях судного дня и посмертного воздаяния, душу усопшего взвешивают перед тем, как отправить ее в Рай или Ад. В величественной религии Ирана — зороастризме, попав в чистилище, душа человека должна перейти по тончайшему мосту реку времени. Облегченная благими делами, она с легкостью преодолеет преграду и попадет в рай. Напротив, груз греха заставит ее потерять равновесие и ввергнет в огненную стихию Ада. Именно к этому древнейшему мифологическому сюжету восходит обычай изображать правосудие в виде весов и говорить о тяжести преступления.
В среде современных интеллектуалов стало модно говорить о Традиции, подразумевая под этим немыслимую смесь, архетипический винегрет. Что касается точки зрения подлинной Традиции, то смешение — худшее из зол. В зороастрийской эсхатологии время, ниспосланное людям в качестве тяжелой доли испытаний, называется Эпохой Смешения, когда Добро и зло перемешаны в своей сути. За ней последует Эпоха Разделения, силы Света одолеют тьму и будет уничтожена сама природа зла. Подлинная Традиция считает, что Добро и зло, как два основоначала бытия, имеют различные, несоединимые источники, и всякий, кто пытается смешать их, заслуживает суровой кары.
В зороастрийской священной книге «Авеста» сказано также, что после создания всеблагим Творцом Ахура-Маздой материального мира началась первая эпоха человечества — Эпоха Творения, когда злой дух Ариман в противовес ему решил создать свои творения. Проявлениям Прави он противопоставил проявления Нави. Будучи похожими, они по-разному двигались, то есть были иначе погружены в реку времени. Именно поэтому, когда вы увидите перед собой грех, ложь, извращение, Вы без труда сможете заметить, что они именно иначе движутся, стараются вывернуться, ускользнуть от вас, проскочить рядом. Правь всегда стремится войти в суть факта, явления. Навь всегда стремится мимо них. Правь — это суть. Навь — это образ. Добро и зло, Правь и Навь — это не только два разных источника, две морали, это два времени, два разных движения. Недаром люди с патологическими изменениями в психике, преступники, лжецы, извращенцы имеют совсем другие глаза, чем нормальные люди. Глаза — это не только индикатор морали, но и индикатор времени. Глаза Нави и зла — это глаза тех, кто живет в другом мире и другом времени, и они сами прекрасно знают об этом.
В новейшее время грандиозное смешение Добра и зла началось со времен Французской революции, именно тогда возник патологический лозунг «Свобода, равенство, братство», соединивший три совершенно несовместимых понятия. Именно с этого времени цивилизованное человечество и заболело болезнью Алисы в Зазеркалье, перестав понимать, где Правь, а где Навь. Архетип арийцев, изрядно искаженный и обезображенный расово чуждым христианством, начиная с этого времени подвергся изуверской деформации.
На классическую традиционную категорию свободы навесили то, к чему она никогда не имела никакого отношения. Свобода с древнейших времен — это прежде всего свобода выбора, свобода в индивидуальности, в непохожести, неповторимости, возможности пройти свой путь. Но совершенно очевидно, что в условиях равенства этого не может быть. Когда все равны вам в желаниях, возможностях, правах и обязанностях, когда все стремятся занять вашу же экологическую нишу, когда все считают вас себе ровнею и принуждают поступать так же, о какой свободе вообще может идти речь?
Свобода — это неравенство. Именно так понимали ее все традиционные общества. Это свобода быть царем, жрецом, воином и, наконец, свобода быть рабом. Если во время боя враг окружал воинов славян-язычников, то они предпочитали смерть плену, потому что в соответствии с древним метафизическим учением человек уходил в загробную жизнь, сохраняя свой гражданский социальный статус. Порабощенный уходил и в мир иной рабом, непокоренного же и павшего в бою там ожидали почести и пир с равными ему героями. Свобода — это свобода выбора между различным, это священное право на индивидуальность, неповторимость, это возможность жить по-своему, поэтому свобода — это неравенство. Любая форма равенства искореняет свободу, равенство не терпит разных, ему нужны одинаковые, в этом его объединяющая суть, и только неравные свободны каждый по-своему.
С братством все обстоит еще хуже. Свобода — это не только свобода любить, но и свобода ненавидеть, это свобода выбирать себе друзей и идеалы по своему усмотрению. О какой же свободе, позвольте спросить, может идти речь, когда всех дефективных, гадких, извращенных и просто несимпатичных мне людей я должен считать братьями? Когда я и в самом деле должен возлюбить врага своего? Во имя какой такой свободы? Кроме того, братья всегда имеют разный возраст, кто-то из них младше или старше, и кто-то кому-то неминуемо должен подчиняться по старшинству. Здесь также нет равенства. Если же это не родные братья, а двоюродные или троюродные, то они вовсе не равны вам по крови.
Классическая триада вселенской морали выглядит так: «Свобода, Неравенство, Разделение». Это и есть Традиция.
Те, кто говорят о свободе, равенстве и братстве, просто не понимают, что говорят в привычном автоматизме, опьяненные навьими чарами. Все это профанация классических ценностей.
Теперь обратимся к вопросам евгеники или расовой гигиены. Несмотря на то, что это направление выделилось в самостоятельную науку в конце XIX века, тем не менее, при более детальном рассмотрении оказывается, что евгеническое мышление и даже евгенический подход к обществу существовали всегда. И если свобода личности была воспета в древнейших эпосах и первых письменных памятниках человечества, то и евгенические предписания встречаются в них с той же самой незапамятной поры.
Строгие указания по выбору партнера для брака присутствуют во всех религиях: от примитивных племенных анимистических культов до универсальных мистических мировых доктрин. Пожалуй, ни один историк не возьмет на себя ответственность объявить первого на земле евнуха и первого многоженца — они были всегда. Эти методы искусственного принудительного отбора существуют столько же, сколько людской род. Ограничивать возможности воспроизводства потомства одних и стимулировать деторождение у других — данный здравый евгенический взгляд на общество был присущ представителям всех рас и народов. В Спарте дефективных детей сбрасывали со скалы; в Древнем Риме родителям по закону разрешалось убивать уже родившихся детей, если они были нежеланны или если экономические факторы не позволяли заниматься их воспитанием. И именно Древнему Риму мы обязаны распространением контрацепции, как механической, так и химической. Ветхий Завет полон религиозных законов, жестко предписывающих иудеям соблюдать чистоту крови. Первый юридический запрет на смешанные браки родом оттуда же. И здесь же мы получим исчерпывающие сведения о наказаниях за кровосмешение, гомосексуализм, прелюбодеяние, которые легко переплетаются с высокопарной богословской риторикой о душе, свободе и совести. Пестрит евгеническими рецептами и Талмуд. В комментариях на зороастрийскую «Авесту» присутствуют целые трактаты о ритуальном убийстве гомосексуалистов, ибо этот грех почитался самым страшным в религии персов. Есть также в зороастризме целые трактаты по физиологии, позволяющие четко определять, какие увечия являются наследственными, а какие нет. Царский потомок в Иране не имел права наследовать трон, если при рождении на его теле обнаруживались следы генетической дегенерации, что означало влияние демонов. Отклонения могли начать проявляться и в более зрелом возрасте, однако жесткий вердикт жрецов, наблюдающих за здоровьем царя, был бы аналогичным. Судьба последнего наследника Романовых — Алексея — в зороастризме была бы предопределена, ибо гемофилия входит в перечень явных признаков вырождения. В Древнем Египте в коллегии жрецов при фараоне состоял специально один жрец, в чьи обязанности входил контроль мужских способностей самого фараона — «сына Бога Солнца — Ра», и если он оказывался уже не способен к исполнению этих естественных мужских функций, следовала его отставка с назначением нового преемника верховной власти. Климакс влияет на разум владыки и способен негативно сказаться на судьбе всего народа: от высших сановников до последнего раба, что недопустимо. Физически неполноценные не имеют права управлять физически полноценными. Вот каково было традиционное представление древних о свободе личности и расовой гигиене, которые всегда мыслились как неразрывные понятия. Даже раб должен был быть избавлен от капризов климактерического владыки. Невольно вспоминается Политбюро ЦК КПСС времен Брежнева и как результат — историческое название целого периода нашей жизни «застой». Вспомните фильм «Спартак», в котором показано, как рабам-гладиаторам на ночь перед смертельной схваткой выдают женщину. Таково было представление о свободе личности и расовой гигиене в Древнем Риме. Ты не равен нам, ты не свободен, ты раб, но мы не отнимаем у тебя права быть мужчиной, так же как не отнимаем у тебя права победить в гладиаторском бою и получить свободу. Вот какова была логика античного патриция, наблюдавшего с трибуны за кровавыми схватками. Свобода — это неравенство.
После этого нужно вспомнить советскую армию первой страны победившего социализма, взявшей на вооружение бредовый лозунг «свобода, равенство, братство», в которой молодым солдатам подливали бром в кисель, чтобы мужские потребности не отвлекали от политзанятий в ленинской комнате. Как мы видим, совершенно иное, с точностью до наоборот, представление о свободе личности и расовой гигиене. На социалистическую свободу здесь легко навешивались монашеский идеал равенства и братства идеологизированных холопов-импотентов.
Свобода, неравенство, разделение — только таким может быть представление полноценного человека о жизни и обществе, все остальное — навьи чары искаженного архетипа.
Свобода личности всегда была ключевой темой лучших умов человечества, но она, как это ни парадоксально, неизбежно упиралась в вопросы евгеники. Вот что писал древнегреческий философ Платон, чье влияние на мировую философию огромно до сих пор: «Государственный муж, желающий добиться улучшения породы своего народа, должен брать пример с пастуха, желающего поднять породу своего стада. Пастух начинает с чистки стада — с удаления всех плохих и слабых экземпляров». Как видим, певец высших форм человеческой трансценденции, один из первых умов человечества всех времен и народов, повлиявший на ход развития мировой философии и заложивший основы христианского учения о душе, рассуждал как простой зоотехник. И именно в этом его величие. Канонизированными основоположниками расовой гигиены нужно признать также Моисея и Иисуса Навина, ибо они впервые начали на практике осуществлять так называемые «этнические чистки». Как безусловно евгенические меры следует рассматривать и опустошительные религиозные войны в средневековой Европе, костры инквизиции, уничтожение конквистадорами целых народов Америки, массовый экспорт рабов из Африки. Евгеническими учениями были апартеид и культурная революция в Китае. Просто инициаторы этих процессов имели свои представления о свободе личности. Евгенически мыслили все социалисты-утописты от Иисуса Христа до Ленина, все революционеры от апостола Павла до Пол Пота. Все они хотели улучшить человечество, и кто предлагал для этих целей вкушать символическое «тело Христа», а кто сам ел человеческие уши. Все мечтатели: от Кампанеллы и Мора, предлагавших всех, занятых тяжелой и грязной работой в Городе Солнца, обособить в отдельную породу, до коммунистов, селекционировавших новую физиологическую общность советский народ, — все они были заядлыми евгенистами в душе, но только по-своему понимали свободу личности.
Рассмотрим теперь историю евгеники, или расовой гигиены, когда она наконец обособилась в самостоятельную дисциплину. Прежде всего обрисуем ее задачи.
Норвежский доктор Йон Альфред Мьёэн в двадцатых годах нашего века так описывал программу расовой гигиены. Он выделял три ее основных направления: 1) отрицательную, 2) положительную и 3) предохранительную. К отрицательной он относил: а) сегрегацию, то есть полную изоляцию от общества преступников, пьяниц, эпилептиков, слабоумных, душевно пораженных, венерических больных, наркоманов; а также: б) стерилизацию, то есть принудительное лишение хирургическим путем способности деторождения у всех вышеперечисленных групп лиц.
К положительной расовой гигиене он относил: а) биологическое просвещение и б) изменение системы налогов, зарплаты и всей политики государства в интересах здоровых, многочисленных семей.
Под предохранительной же расовой гигиеной норвежский ученый понимал борьбу с расовыми ядами, то есть сифилисом, наркотиками, алкоголем, расовыми болезнями и межрасовыми браками.
Пионерами в области активного распространения евгеники были Соединенные Штаты Америки. У истоков этого массового движения еще в конце XIX века, помимо ученых-медиков и антропологов, стоял также и всемирно известный поэт Генри Лонгфелло. Именно с подачи этого изящного любителя индейских обрядов и эпоса в 1907 году в штате с характерным названием Индиана был принят первый закон о принудительной стерилизации. Сам метод позднее получил название индианского. Что характерно, вырезание семенных протоков нисколько не противоречило американской конституции и положению о правах человека, которые в неизменном виде дошли до наших дней и до сих пор почитаются за идеал демократии во всем цивилизованном мире. Движение приняло чисто американский размах, всюду учреждались евгенические общества, открывались институты. Даже при институте им. Карнеги была создана соответствующая кафедра. Американскую Ассоциацию скотоводов переименовали в Американскую ассоциацию генетиков, а в Нью-Йорке открылось бюро по переписи дефективных. В США к 1930 году 28 штатов приняли закон о стерилизации, и в соответствии с постановлениями евгенических судов было стерилизовано 15.000 человек. К 1939 году эта цифра достигла 30.000 человек.
В Европе на путь активных мер евгенического характера первой встала Швеция, разрешившая стерилизацию и принявшая закон о воспрещении иммиграции генетически нежелательных лиц. Венгрия была первой страной континентальной Европы, которая приняла евгенику как основу для государственной политики. В Дании королевским указом в 1924 году была организована Комиссия по выработке социальных мероприятий против лиц, подвергшихся вырождению. Евгенические мероприятия на правительственном уровне проводились в Англии, Австралии, Новой Зеландии, Финляндии, Норвегии, Австрии, Чехословакии, Голландии, Швейцарии, Франции, Бельгии, Италии, Бразилии, Японии. В 1913 году после Лондонского международного конгресса была образована Международная евгеническая комиссия. Двумя странами, больше всего отставшими в этом вопросе, были Россия и Германия.
Строгие ученые и обществоведы склонны признавать, что преступления нацизма нельзя сваливать на молодую немецкую науку — расовую гигиену. Первые публикации и научные конференции были проведены в Германии еще до первой мировой войны, но вот первый закон «О предупреждении неценной жизни посредством оперативных мероприятий» был принят в 1925 году демократическим правительством Веймарской республики. Обратите внимание на характерный оборот — о «неценной жизни». Расовая доктрина Адольфа Гитлера возьмет на вооружение подобные понятия лишь через 10 лет, во время издания первых расовых законов. Кстати, разработчики этих законов на Нюрнбергском процессе открыто признались, что за основу взяли иудейские религиозные предписания. Использование газа «Циклон-Б» для уничтожения узников впервые было введено также в США в 1920 году штатом Аризона, к которому затем присоединились еще 8 штатов. Декларация о правах человека и в этом вопросе не подверглась никаким законодательным поправкам.
Этими указаниями мы вовсе не желаем обелять нацизм, просто в целях исторической справедливости полагаем необходимым установить подлинное авторство всех евгенических изобретений. Взгляды Гитлера предельно ясно изложены в его нашумевшем сочинении. Примечателен, однако, вот какой факт. Общеизвестно, что невзирая на хорошую память, фюрер страдал недостатком систематического образования. Во время написания «Майн Кампф» в 1924 году в тюрьме для обоснования своих расовых взглядов он пользовался сочинениями немецкого антрополога Фрица Ленца, известного своими антиславянскими настроениями. Из пяти положенных по суду лет фюрер отбыл лишь девять месяцев и не успел развить свое образование в вопросах расологии. Если бы ему в руки попался другой немецкий националист-расовик Людвиг Шеман, напротив, считавший славян перспективной расой, ход мировой истории мог бы пойти по другому пути. Эта последняя точка зрения вовсе не экстравагантна, а является доминирующей и международно признанной, ибо такие авторитеты расологии, как американские ученые Лотроп Стоддард и Мэдисон Грант, не задумываясь, относили население европейской части России к «континентальным нордическим арийцам». Глава бельгийских нацистов Леон Дегрелль в своей книге воспоминаний «Гитлер на 1000 лет» с завистью и сожалением писал о негативных последствиях неразумной расовой политики в Третьем Рейхе, ибо сам мог на практике убедиться в том, что в целом тип расовой арийской чистоты русской деревни был много выше, чем в руководстве Германии.
О расовой гигиене национал-социализма написано много разного, справедливого и лживого. Не будем сейчас детально касаться этой темы, откроем лучше завесу тайны над евгеническим движением в Советской России времен Ленина. Эта тема ввиду своей неизученности в контексте нашего исследования откроет совершенно ошеломительные перспективы. Перестройка в горбачевском Советском Союзе подняла множество закрытых до того тем, гласность коснулась и разгрома советской генетики. Популярен стал экранизированный роман В. Дудинцева «Белые одежды». Однако правда была неполной, и у читателей и телезрителей складывалось впечатление, что советских генетиков истребляли при Сталине за то, что они как-то там не так скрестили пшеницу или что-то напутали с хромосомами дрозофилы. О нет, их истребляли за активное участие в Русском Евгеническом обществе, возникшем сразу после Октябрьской революции при прямом участии большевиков. Замечательный русский генетик профессор Н. К. Кольцов в одном из своих последних писем Сталину, прося защиты от обвинений в пропаганде фашистской расовой теории, открыто писал, что его деятельность курировал первый советский нарком просвещения А. Б. Луначарский. Только сейчас становится очевидным, что большевистские лозунги «о создании нового человека по духу и крови» были не просто метафорой. Советская Россия стала первой страной мира, организовавшей Институт переливания крови, осознав ее ценнейшие евгенические качества. Начал регулярно издаваться «Русский евгенический журнал». А «Русский антропологический журнал», основанный в 1904 году, был одним из считанных изданий, безо всяких изменений переживших большевистский переворот. Советская Россия раньше Германии осознала необходимость проведения в жизнь обширных мер евгенического характера. Н. К. Кольцов в своей прекрасной брошюре «Улучшение человеческой породы» открыто призывал к созданию «евгенической религии», идеалы которой должны будут стать путеводной звездой для всего прогрессивного человечества. М. В. Волоцкой в брошюре с не менее красноречивым названием «Поднятие жизненных сил расы» писал: «Мы должны быть последовательными. Стерилизация, конечно, есть мера искусственная; но не искусственна ли и вся та обстановка, все те условия, среди которых живет современное цивилизованное человечество, и если мы не хотим или не можем стряхнуть с себя созданную нами же искусственность и вернуться к природе, то, чтобы избежать вырождения, мы должны прибегнуть к лекарствам вроде стерилизации». Подобная литература, о которой еще и мечтать не смел Гитлер, в стране победившего социализма издавалась «Культпросветом» огромными тиражами.
Евгеническая программа в Советской России активно привязывалась к новому общественно-политическому строю. С. Н. Каплун писал: «Только в коммунистическом обществе евгеника сумеет практически устранять возможность деторождения со стороны индивидуумов с отягощенной наследственностью». В духе пропаганды этого нового евгенически-пролетарского учения тот же автор продолжал: «Современный капиталистический строй по самому существу своему осуждает евгенику на прозябание». Социалистические взгляды тех лет пронзили все стороны жизни, вплоть до семьи и генетики. Идея обобществления женщин была, пожалуй, самой оригинальной евгенической мерой, на которую не хватило бы ума ни у одного самого распутного султана. Как можно сделать доступными всех женщин огромной страны сразу? Нужно обобществить их и путем евгенического протекционизма и комиссарского осеменения создать под большевистскими лозунгами новую пролетарскую расу, воспитанную в духе генетического социализма. На этом фоне древние сатрапы с их детскими причудами кажутся просто недалекими сластолюбцами.
В советской прессе тех лет живо обсуждалось «Воззвание к врачам Германии», дескать, мало стерилизуете, буржуи проклятые. Обсуждалась статья Т. Я. Ткачева «Половая стерилизация, как проблема социальной гигиены». Все это происходило задолго до прихода Гитлера к власти, а умы половины человечества были охвачены левацкими коммунистическими идеями, и все рассуждали о свободе, равенстве, братстве. Сталин еще не успел тогда вычистить партийную литературу, и советские авторы, не мешкая, в духе коммунистической сознательности называли мировой авторитет, указавший им светлый евгенический путь. Один из лидеров мировой социал-демократии Карл Каутский писал: «Естественный отбор в человеческой среде должен быть заменен искусственным. В социалистическом государстве каждый человек перед вступлением в брак должен будет советоваться со специалистом — целесообразно ли продолжение рода, или нет. Тогда будут смотреть на слабых детей так же, как теперь смотрят на незаконнорожденных». Совершенно очевидно теперь, что генетические паспорта для вступающих в брак офицеров СС с целью создания будущей расовой элиты были уворованы шефом этой организации Генрихом Гиммлером из Второго Интернационала, а расовую арийскую доктрину скопировали у ученых раввинов. Расовая теория Третьего Рейха имеет, таким образом, большевистско-анархистский характер. Мало того, теория эта замешана на талмудических дрожжах.
Итак, евгеника, расовая гигиена, принудительная стерилизация — все это не дело рук правых, как хочет показать нам современная демократическая пресса, это дело рук левых. Не в Третьем Рейхе, а во Втором Интернационале и демократическом парламенте США должны мы искать истоки этой практики.
Гитлер не начинал осуществление расовой гигиены, он ее заканчивал. Именно поэтому потом на него все и списали, как на крайнего. С учетом его психических данных это было несложно. Кстати, США прекратили принудительную стерилизацию под шумок как «не соответствующую правам человека» как раз в 1945 году. До этого она вполне соответствовала. Еще раз подчеркнем, что ни конституция этой страны, ни другие основные базовые документы о правах личности никаким исправлениям не подвергались с тех пор. Интернационал-демократы и интернационал-коммунисты договорились и спрятали все следы евгенического экспериментаторства, а в живодерах остался один нацист Гитлер, который был последним в этой области, так и не успев ни в чем разобраться.
Небезынтересно, что, когда советское правительство избавлялось от старой интеллигенции и высылало философов, писателей, инженеров и деятелей искусства целыми пароходами, профессор Н.К. Кольцов входил как почетный сопредседатель во все международные евгенические организации. Лишь много позже, обвиненный Т. Д. Лысенко в «фашистском расизме», он умирает при загадочных обстоятельствах в 1940 году, а через день столь же непредсказуемо странно умирает его жена. Сталин спрятал следы советской евгеники во время массовых чисток, он был против этой науки и потому разогнал Интернационал. Эта тема до сих пор остается запретной. Финансово-экономические взаимоотношения американских банкиров, большевиков и фашистов уже несколько исследованы, но вот их взаимосвязь на уровне расовых доктрин, магии и эзотеризма почти не изучены вовсе.
Возвращаясь к теме повествования, освещенной в названии нашего эссе, подчеркнем еще раз, что евгеника как наука направлена именно на служение человечеству, обеспечивая его максимальную свободу. Директор Шведского института расовой биологии профессор Г. Лундборг писал: «Задача расовой биологии состоит в защите народов от их опаснейших внутренних врагов, которые стремятся их совершенно погубить. Благодаря этому никакие жертвы, ведущие к данной цели, не могут быть признаны слишком большими, тем более, что и средства, затраченные на усиление конституционной силы народа, его расово-биологической ценности, конечно, в недалеком будущем вернутся обратно с громадными процентами».
Совершенно очевидно, что здоровый человек может быть более свободен, особенно человек, осознающий свою расовую ценность. Свобода в расовом понимании — это расовая чистота, а не генотипическая мешанина, которую рекламируют либеральные средства массовой информации.
Свобода здоровых и расово чистых людей затем складывается в «конституционную силу народа». Это же совершенно очевидно, ибо суммарный вектор разнохарактерных «свободных» расовых компонентов всегда равен нулю, и о какой же «конституционной силе народа» сможет идти тогда речь? Расовый инстинкт народа — это ось его магнитной поляризации, и чем она сильнее, тем, влияние враждебных сил менее значительно, а народ более жизнеспособен.
На одном из заседаний Русского евгенического общества доктор П. П. Викторов говорил: «Что касается этической стороны вопроса, то стерилизация наследственно опасных при отсутствии злоупотреблений нисколько не противоречит ни индивидуальной, ни общественной нравственности, так как и в том и в другом случаях мы содействуем благу человечества, не нанося при этом вреда индивидууму; охраняя наше личное благо и благо нашего ближнего в общественном союзе, мы должны в равной мере охранять и блага нашего ближайшего потомства, которое генетически носим в самих себе».
Наследственно отягощенные люди, преступники и иные генетически неценные люди ограничивают вашу свободу, равно как ограничивают ее и люди с другой ментальностью. Максимальная свобода личности возможна лишь в расово-гомогенном обществе, состоящем из здоровых людей, то есть в обществе, соблюдающем расовую гигиену во всех ее видах.
Архетипическое тождество ваших ближних и дает вам возможность наслаждаться свободой в полной мере. Не даром даже фанатичный мичуринец Т. Д. Лысенко говорил, что «скрещивание уменьшает разнообразие», ибо жил в эпоху количественных показателей и полного забвения качественных. Вал, план, поголовье, удои, массы — вот в чем была заключена задача советской генетики, выпестованной им. Но именно в этих количественных категориях свобода личности и не измеряется, ибо это понятие сугубо качественное. Посему расовая чистота и есть залог наибольшей свободы, заключенной в неравенстве и социальном разнообразии.
Президент Лондонского антропологического общества доктор Джон Хант еще в середине XIX века говорил, что антропология подвергается гонениям и угрозам за то, что она категорически отрицает теолого-политические утопии равенства и братства. Французский расолог Жорж Ваше де Ляпуж по этому же поводу писал: «Конфликт рас открыто начинается в нациях и между нациями, и следует задаться вопросом: не направлены ли идеи братства и равенства людей против законов природы».
Что касается взглядов отечественных светил евгеники на ложную демократическую триаду о свободе, равенстве и братстве, то в этом отношении по всем трем пунктам лучше всего процитировать первейшего русского специалиста Н. К. Кольцова. «Очень часто идеалом для человечества выставляется «наибольшее счастье наибольшего числа людей». Если такой идеал поставить в основу евгенической политики, то биолог мог бы указать верные пути к его достижению». Общую задачу евгеники он видел в том, чтобы посредством искусственного отбора максимально развить в человеке творческие потенции, переведя его в другой, более высокий тип сверхчеловека, который он называл homo creator. «Будущий человек должен быть снабжен здоровыми инстинктами, сильной волей, врожденным стремлением жить, любить и работать, должен быть физически здоров и гармонично наделен всем тем, что делает его организм жизнеспособным. Этот новый человек-сверхчеловек, homo creator — должен стать действительно царем природы и подчинить ее себе силою своего разума и своей воли».
Разве это не идеал свободы личности?
Наконец, можно привести еще одно высказывание, могущее послужить основой евгенического индивидуализма. «Сохранение представителей активного типа имеет абсолютную генетическую ценность вне зависимости от их временного фенотипического образа мыслей». А вот каков вердикт евгеники в отношении пресловутого «равенства» словами Н. К. Кольцова. «В современном государстве каждый гражданин может требовать в распределении различных благ равной доли для себя лично; но государство, задающееся евгеническими задачами, должно поставить наиболее ценных с его точки зрения производителей в такие условия, которые обеспечивало бы для них особенно многочисленное, в сравнении со средними людьми, потомство. Благодаря подъему культуры и распространению идеи равенства, борьба за существование в человеческом обществе потеряла свою остроту и благодетельный естественный подбор почти прекратился. Культурное государство должно взять на себя важную роль естественного подбора и поставить сильных и особенно ценных людей в наиболее благоприятные условия. Неразумная благотворительность приходит на помощь слабым. Разумное, ставящее определенные цели евгеники государство должно прежде всего позаботиться о сильных и об обеспечении их семьи, их потомства. Лучший и единственно достигающий цели метод расовой евгеники, это — улавливание ценных по своим наследственным свойствам производителей: физически сильных, одаренных выдающимися умственными или нравственными способностями людей и постановка всех этих талантов в такие условия, при которых они не только сами могли бы проявить эти способности в полной мере, но и прокормить и воспитать многочисленную семью, и притом преимущественно в, сравнении с людьми, не выходящими за среднюю норму».
А вот что думает евгеника в лице ее лучшего русского представителя Н. К. Кольцова о пресловутом «братстве»: «Проведение в жизнь евгенического идеала в высокой степени зависит от того, осуществляется ли он всем человечеством или отдельными враждующими между собою нациями. Не всякий идеал может быть проведен в одиночку одной нацией, а только такой, который обеспечивает ей успех борьбы за существование с другими нациями. В интересах этой борьбы нация должна отказаться от многих достоинств общечеловеческого идеала и испортить его желательными в других отношениях чертами».
Итак, евгеника, или расовая гигиена четко постулирует свой принцип: Свобода, Неравенство, Разделение.
Если же мы обратится к Традиции в ее подлинном звучании, не искаженном современными худоумными манихеями, проповедующими единство «всех человеков», то вновь увидим ту же картину. Чтобы подтвердить наши положения, возьмем одну из наиболее древних и аутентичных традиций — зороастризм — для определения общности, в которой используются преимущественно такие понятия, как «раса» и «порода». В священной «Авесте» сказано: «Поступки жизни должны быть наилучшими теперь, когда мир человека оказался болен, теперь, когда Деятель позора Ариман пришел к созданиям». В другом отрывке читаем: «До сих пор ничего не было взято у того, у кого не была отнята душа, и подобно этому, кто не берет душу, тот не отнимает ничего». Подлинная Традиция понимает свободу личности как свободу не идти на поводу у зла, греха и нечестия, как высшую свободу сохранения своей собственной души. Разве может быть свободен человек, ее утерявший? Свобода как свобода от мирового Зла — вот исходное представление Традиции.
В отношении «равенства» узнаем здесь же следующее: «Того, кто меньше тебя, почитай равным, и равного — высшим, а большего, чем ты, считай вождем, а вождя — правителем».
На все призывы к братству с кем ни попадя мы также ответим словами священного арийского писания: «Мудрец спросил духа мудрости: «Может ли быть какой-то мир и взаимная привязанность между Ариманом, сатаной, и его демонами и испорченными тварями и Ахура-Маздой и архангелами, или нет?» Дух мудрости отвечал так: «Этого не может быть никогда; потому что Ариман замышляет злую ложь, и его дела — ярость и злоба, и раздоры, а Ахура-Мазда мыслит о праведности и его дела — добрая работа, добродетель, и истина. И можно изменить все, кроме доброй и злой природы. Никаким путем добрая природа не может измениться в злую, и злую природу нельзя изменить в добродетельную никоим образом. Ахура-Мазда, вследствие доброй природы, никогда не утверждает зла и лжи; и Ариман вследствие дурной натуры не согласен с добродетелью и истиной; и вследствие этого, не может быть никакого мира, привязанности между ними».
Здесь снова Свобода, Неравенство, Разделение.
Это и есть Традиция в ее первоначальном неискаженном звучании.
Это и есть Царство Прави, все остальное — искажение, ложь и Царство Нави.
И нам, выбравшим свою судьбу, вечное Царство Добра и Царство Прави, не нужно обращать внимание на обвинения гнусных ущербных творений Нави с искаженным архетипом. С прежним мистическим трепетом и первозданным благоговением мы будем произносить глубокие и всеобъемлющие слова, исполненные вселенского смысла: «Вы правы», «это правда», — потому что мы имеем на это наше вечное священное Право!
Кастовая этнократия
Поделиться книгой: