Расплатиться свинцом

Найти телефон «Камиллы» не составляло особого труда. В последнее время действительно реклама массажных салонов как-то схлынула со страниц местной прессы, но я подняла подшивки газет до антиблядской кампании. Подивившись на экзотические названия («Секрет девственницы», «Розовая пантера», «Пощекочи подкорочку»), я быстро нашла объявление «Камиллы».

«Все для всех! — гласила надпись под плохо пропечатавшейся картинкой, на которой была изображена дама в соболиной шубе. — Круглые сутки мы выполняем любые ваши желания».

Что любопытно, телефон «Камиллы» остался тот же самый — пронесшийся над массажными салонами вихрь государственной судороги не коснулся этого заведения. Мне ответили после первого же гудка.

— «Камилла» слушает, — проворковал томный женский голосок.

— Я насчет работы, — сказала я, для колорита неуверенно прокашлявшись.

Тон голоса моей собеседницы сразу же изменился. Раз я не клиент, то можно особо не церемониться. Скороговоркой мне ответили:

— С девяти до пяти на Самарской, сто восемьдесят семь, второй этаж, офис двести семнадцать. По пятницам короткий день, принимают до трех.

— С-спасибо, — в той же манере пробормотала я. — Большое спасибо.

— Медосмотр пройдете прямо на месте, — продолжала диспетчер.

— Хорошо, я все записала…

— Алло! Алло! Вы меня еще слушаете? — спохватилась она.

— Да-да, — изобразила я настороженный интерес. — Если вы про возраст…

— Обязательно принесите с собой флюорографию, — торопливо добавила девушка на проводе. — Иначе не принимают. Теперь все, желаю удачи.

Я раскрыла рот, чтобы промямлить очередное «спасибо», но трубку уже положили.

«Флюорографию! — усмехнулась я про себя. — Сразу видно — солидная фирма!»

Пожалуй, перед визитом в офис мне следует серьезно подумать о своем гардеробе.

Нужно выбрать соответствующий моему предполагаемому статусу прикид — одежду для женщины, которая собирается стать проституткой.

Что надела бы на себя, скажем, дамочка из райцентра, собирающаяся получить подобную работу в центре областном? Отвечаем по порядку.

Нужно чуть-чуть выказать претензию на необычность, но утопить ее в униформе ширпотребных шмоток. Отметить легкомысленность и одновременно указать нанимателям на неблагополучное финансовое состояние, вынуждающее подработать своим телом.

Думаю, подойдут вот эти леггинсы темно-розового цвета, туфли у нас будут «левыми» — турецкими и очень дешевыми, но с позолоченной бабочкой вместо застежки. Так называемую позолоту мы потрем кирпичом, чтобы слезла краска. Вот так, замечательно.

Наверх — блузочку, под нее, благо прозрачная — цветной лифчик. Через плечо — сумочку из пластмассы с наглой надписью «Версаче» — да-да, именно по-русски, волосы стянем радужной резинкой.

Посмотрев в зеркало, я чуть не рассмеялась. Ну и видок у меня, хоть сейчас выходи на панель. Не подскажете, где тут у вас панель? Я, видите ли, приезжая, не ориентируюсь в вашем городе.

Налюбовавшись сооруженным прикидом, я посмотрела на часы и решительным шагом направилась по указанному диспетчером адресу.

По дороге я сосредоточенно думала — а правильный ли выбор я сделала? Связано ли убийство Довженко и пропажа сверхценного груза в коробке из-под испанского печенья с массажным салоном «Камилла»?

Не теряю ли я в конце концов драгоценное время, разрабатывая побочную версию? Вдруг все обстоит гораздо проще и грубее?

Например, Довженко убили из-за денег. Скажем, он решил открыть свое дело, взял кредит, а сделка, как недавно говорилось в одной финансовой рекламе по телевидению, сорвалась. Вот и наказали должника.

Но при чем тут коробка?

Почему ее так хотел получить мой покойный клиент? Почему она интересует его вдову?

Что там, в конце концов, находилось? Напряги-ка мозги, Женя.

Вспомни, чему тебя учили в разведшколе, активизируй подсознательную логику — один из самых мощных аналитических аппаратов, позволяющий получать ответы на неразрешимые вопросы путем задействования скрытых сил глубинного компьютера.

Итак, груз.

Груз представляет собой коробку. Что могло находиться в этой коробке?

Начнем перебирать по порядку. Может быть, деньги? Крупная сумма?

Крупная сумма? Если стодолларовыми ассигнациями, то не очень крупная.

Банкноты по тысяче дойчмарок? Возможно. Солидные, редко встречающиеся американские купюры, не имеющие хождения на территории России? Скажем, в тысячу, пять тысяч долларов? Да, такое вполне допустимо.

Но зачем использовать для этого коробку? Именно коробку, а не конверт, не пакет…

Наркотики? Героин? Новые химические соединения? Не исключено. Картонный контейнер обеспечил бы сохранность порошка.

Драгоценности? Бриллианты, особо ценные украшения, антиквариат? Запросто…

Мне не давала покоя именно коробка. Почему груз был помещен именно в коробку из-под испанского печенья, а не в любую другую тару?

Была ли упаковка каким-то знаком, сигналом? Вспоминая реакцию Довженко на протянутый ему картонный параллелепипед с блаженной физиономией младенца на фирменной упаковке, я не могла сказать, чтобы мой клиент как-то среагировал на внешний вид упаковки груза.

Может быть, это просто случайность? Взяли то, что попалось под руку? И не стоит ломать голову над разрешением загадки, на которую нет ответа?

Я присела на лавочку и, вытащив из пачки сигарету — купила для полноты образа самые дешевые, но с ментолом, — закурила и сосредоточилась на самом процессе курения, отключив возню мыслей.

Серые клубы дыма свивались перед моими глазами, поднимаясь тонкой струйкой вверх, переплетались в порывах ветра и метались то влево, то вправо.

Кажется, я что-то нащупала. Да-да, вот оно, совсем рядышком…

Размеры коробки.

Я тогда подумала: книжный формат. Но на самом деле коробка была чуть уже этого формата. Но такой же толщины. Ее вполне можно было поставить на полку… с видеокассетами! Да, похоже, я права.

Быстро затушив сигарету о подошву — я уже целиком вошла в образ, — прицельно стрельнула бычок в урну, встала со скамейки и направилась к троллейбусной остановке, где толпился народ.

«Конечно, это была видеокассета, — думала я, трясясь в брюхе рогатого агрегата, — Довженко решил шантажировать кого-то из клиентов „Камиллы“. Отсюда его планы насчет финансовой самостоятельности, которыми он делился с женой».

— Вы выходите? — спросил стоящий у меня за спиной человек средних лет в помятом пиджаке и очках с треснутой оправой. Рядом с ним возвышалась борцовского телосложения женщина, наверняка его супруга.

Я мазнула по нему взглядом, чуть приподняв при этом веки и, медленно раскрыв рот, проговорила как можно более проникновенно:

— Да-а…

Тот автоматически улыбнулся и склонил голову набок, уставясь мне в вырез блузки.

Поймав взгляд его супруги, наблюдавшей за всей этой мизансценой — баба от кипевшей внутри ее ярости тяжело дышала и вцепилась в поручень так, будто это было мое горло, — я скромно опустила глаза, успев напоследок еще раз посмотреть на мужчину.

«Я бы и рада, да, как видно, ничего у нас не получится. Но ладно, ты и так хороший. А что с женой не повезло, так это бывает…» — примерно это обозначал мой взгляд, длившийся не больше секунды, но я была уверена, что мужчина меня понял.

Иначе почему бы он задержался на подножке, уставившись мне вслед? Увы, жена пнула его сзади, да так, что он едва не приземлился на четвереньки.

Убедившись, что меня воспринимают именно так, как полагается, я вошла в здание и, поднявшись на второй этаж, нашла нужный офис.

И снова у меня была возможность проверить свой временный имидж на окружающих.

Охранник, лениво стоявший на входе и изнывавший от скуки, завидев меня, растерянно остановившуюся перед центральной лестницей, весело подмигнул и осведомился, что именно мне нужно.

Услышав номер офиса, он понимающе улыбнулся — очевидно, я не первая и не последняя среди желающих устроиться в «Камиллу», и, показав, как пройти, пожелал удачи и помахал рукой на прощание.

Я неоднократно замечала, что мужчины любят просто поговорить с проститутками, когда они не находятся с ними в процессе товарно-денежных, так сказать, отношений, где товаром выступает тело, а деньгами — утаенная от жены заначка. Тут уже не до разговоров, дело-то серьезное и ответственное. А вот просто так потрепаться, зная, что никто никому ничем не обязан, — это за милую душу. Наверное, мужикам нравится обретаться в качестве собеседника объекта, который за умеренную плату готов поступить в их временное распоряжение.

Найдя дверь с нужным мне номером, табличкой тут, разумеется, и не пахло, я осторожно постучала. В комнате довольно громко говорили, так что мне пришлось еще раз побарабанить кулачком.

Разговор в комнате продолжался, но я услышала приближающиеся к двери шаги.

— Не могу я больше, ты пойми, — говорил мужчина, отпирая замок. — Не могу, не хочу и не буду. Надоело до чертиков.

Он распахнул дверь.

— Я… я по объявлению, — робко, но с надеждой проговорила я.

— Проходите, — почти не взглянув на меня, разрешил мужчина и снова повернулся к своей собеседнице. — Не могу я больше лопать испанское печенье! Надо сказать Жанне, чтобы она это прекратила!

Глава 4

Из офиса на втором этаже я вышла, окрыленная открывшимися передо мной перспективами.

Нет-нет, не в плане предполагаемой карьеры, хотя я уже достаточно вошла в образ путаны, чтобы искренне испытывать именно те чувства, что и героиня, которую я разыгрывала на естественной сцене.

Тут как раз все обстояло не так благополучно, как обещало перестроечное кино. Все мы помним впечатление от фильма «Интердевочка». Но мало кто знает, какой ущерб Советскому государству нанесли режиссеры, выпустив на экраны эту поделку.

Ведь что произошло после того, как «Интердевочку» посмотрел зритель? Зритель, а точнее — зрительницы, ошалев от заработков «ночных бабочек» и взвесив соответствие душевных терзаний и гонораров за торговлю телом, сделал выбор в пользу гонораров и очертя голову ринулся из всех градов и весей нашей необъятной родины в престольную Москву с тем, чтобы начать карьеру путаны и зашибить крупную деньгу.

Уж и не знаю, исполнились ли мечты хотя бы одной десятой контингента нового призыва. Но хорошо поставленную работу спецслужб они поломали к чертям собачьим. Госбезопасность долго стонала после этого фильма и подсчитывала убытки, которые понесла страна.

Дело в том, что почти все валютные проститутки так или иначе сотрудничали с Конторой Глубинного Бурения — так называли в народе КГБ, либо напрямую, либо через своих сутенеров. Именно поэтому, а не только из-за коррупции в этом ведомстве, и существовал подобный бизнес — иначе разве дали бы ему развернуться?

КГБ всегда отличался практическим подходом к нуждам своих сограждан и умел поставить нарушение буквы закона, существовавшего на тот момент — фарцовка, гомосексуализм, проституция, наркотики, — на пользу дела, курируя эти отрасли и извлекая из этого немалую пользу: от банального шантажа до провертывания секретных операций. И вот, все рушится в один миг.

Провинциальные девчонки высыпали на «хлебные места», словно саранча в засушливое лето. Контролировать этот процесс не было никакой возможности — пришлось бы увеличить штаты КГБ в несколько раз.

Таким образом, в конечном результате обороноспособности СССР был нанесен непоправимый ущерб, который даже в самом отдаленном приближении не соотносился с доходами, полученными от своего промысла новыми кадрами, рванувшимися в «интердевочки» явочным порядком.

Но это было во времена стародавние. Теперь же набор в жрицы любви осуществлялся столь же бюрократическими методами, как прием на любую работу в отделе кадров — такое впечатление я вынесла из посещения офиса «Камиллы» на втором этаже.

Начать с того, что при мне турнули одну девицу, которая легкомысленно не захватила с собой квиток о прохождении флюорографии — велели наведаться в районную поликлинику и только после этого возвратиться. Она пыталась доказывать, что много чего умеет, но ее твердо попросили не отнимать времени у занятых людей.

Медицинский осмотр занял от силы полчаса. Я чувствовала себя лошадью, которую осматривают перед скачками — рост, вес, мышечная масса, объем груди, объем талии, даже зубы проверили, не говоря уже о более интимных местах.

После того как я прошла осмотр, мне дали бумажку с адресом и велели приехать в контору сегодня к вечеру. Там меня должны были проинструктировать и ввести в курс дела. На бумажке значился адрес коттеджа, расположенного за чертой города.

Прикинув его расположение, я уверилась, что это было то самое здание, в котором я сопровождала Довженко по длинному коридору и где Василию Ивановичу человек в очках с толстыми линзами вручил коробку этого самого испанского печенья, из-за которой и разгорелся сыр-бор.

В этом направлении курсировали маршрутные такси и автобусы, увозящие дачников, получивших огороды на бывших колхозных полях.

Несмотря на то, что такси было втрое дороже, я решила, что не стоит трястись по ухабам в обществе несчастных горожан, вооруженных вилами и лопатами.

Сложное эмоциональное состояние этих людей напоминало мне один очень простой и очень действенный трюк, срабатывавший безотказно, который в нашей разведшколе называли «уловление на желании».

Под этим понималось следующее: человек страстно стремится к какой-то цели, но, получив желаемое, оказывается повязанным по рукам и ногам.

И действительно, когда начинался бум с распределением участков, все, кто хотел, могли получить почти бесплатно довольно большой клочок земли. А если учесть, что «дача» и «огород» для русского человека являются чем-то большим, нежели просто земельный надел и строение на нем, если вспомнить, что они были затаенной мечтой советского времени, которую можно было реализовать лишь под старость, и то далеко не каждому, то понятно, что землю брали все кому не лень.

Теперь же половина обладателей пяти-восьми соток напоминала зомби, которые тратят уйму денег на возделывание своих участков, вместо того, чтобы покупать овощи на базаре и сэкономить при этой покупке половину суммы, которая уходит на поездки и транспортировку урожая, не считая труда и времени, которые вообще в расчет не принимаются. Другая половина, вкусив счастье собственника, вскоре поняла, что к чему, и побросала свои клочки земли, позволяя сорнякам бурно произрастать на бесхозной земле, вызывая злобу и ненависть зомбированых огородников к легкомысленным владельцам сопредельных участков.

— На повороте остановите, пожалуйста, — привстав с сиденья, попросила шофера девушка, сидевшая впереди меня.

Маршрутка резко снизила скорость, и водитель, закатив на обочину, распахнул дверцу.

Выкарабкавшись вслед за соседкой, я вступила на запыленную тропинку и, обогнав девицу, уверенно зашагала по направлению к месту своей новой работы. Как я и ожидала, через минуту меня окликнули. За это время меня успели как следует разглядеть взглядом профессионала и вынести определенное суждение.

— Нам не по пути? — нагнала меня девушка из маршрутки. — Ты тоже в гостиницу?

Я радостно и вместе с тем немного смущенно кивнула, растянув рот в счастливой улыбке. Сейчас будет разыграна сцена под названием «новая подружка» или «старший наставник дает советы новичку».

— Новенькая? — участливо поинтересовалась девица. — Представляешь, еще полгода назад здесь нас было не больше десяти, а сейчас дела идут так хорошо, что набирают каждый месяц еще по пять.

Тут я нахмурилась.

— Ох, так на меня может не хватить! — покачала я головой. — Тут ставка или проценты? Может так получиться, что клиентов не будет, и я…

Девушка расхохоталась.

— Да ты не волнуйся, все пойдет как надо. Сейчас я все тебе объясню. Ах да, мы же не познакомились… Меня зовут Эмма.

Я тоже представилась, а про себя подумала, что «Эмма» — наверняка «творческий» псевдоним, как обычно бывает в подобного рода учреждениях. Конечно, я отчасти рисковала, называя свое настоящее имя, но я была уверена, что в «Камилле» у меня все равно потребуют паспорт.

Пока мы шли, Эмма просветила меня насчет правил, принятых в «Камилле».

Работали здесь действительно с процентов, по крайней мере в первое время. За первый месяц полагался стабильный, но маленький оклад плюс одна десятая от полученной с клиентов прибыли.